Глава 1
В то время, когда почти весь мир готовится к встрече Нового года, в Граамвуде избрали нового канцлера. Он молод и отлично образован. Первый изданный им Указ «О починке часов на башне ратуши и выплате часовщику гонорара в 250 (двести пятьдесят!) граам».
Министры всей страны, собравшиеся в Круглом кабинете, воскликнули хором:
– Это невозможно!
– Нет ничего невозможного в этом мире.
– Только не в этой стране, – министр экономики протёр запотевшие очки и вздохнул, – Даже если мы наймём двенадцать сыщиков, вооружённых лупами со стократным увеличением и двенадцатью сыскных собак, мы ничего не найдём. Казна пуста.
– Деньги для часовщика мы найдём без сыщиков и без собак.
– Но где? – все министры страны переглянулись.
– В ваших карманах, – губы канцлера растянулись в хитрой улыбке, в глазах вспыхнули искорки нескрываемого удовольствия. Но, стерев улыбку с лица, канцлер продолжил:
– Часы нам необходимы как воздух, как символ страны, как деньги, в конце концов! Именно ради денег, ради пополнения казны я затеваю этот проект. А посему издаю второй Указ «О подготовке и праздновании Нового года».
– Что? – глаза министра культуры полезли на лоб, – В Граамвуде триста лет не отмечали Новый год!
– Ни один гражданин страны слыхом не слыхивал о таком празднике, – добавил министр по связям с общественностью.
– Значит, пришла пора услышать. Да вы хоть понимаете, сколько денег можно заработать на празднике?
– Ну уж нет, на праздниках одни траты: игрушки, конфеты, открытки, угощение…
– Отсталая страна, отсталый народ, тупые министры! – канцлер схватился за голову, – Только на новогодних открытках мы можем заработать тысячи граам, на ёлках – сотни тысяч, а на распродажах праздничных подарков – миллионы! Вслушайтесь в эти цифры – миллион, два, пять миллионов граам! – канцлер вскочил из-за стола, со сложенными перед собой руками так, будто он держит большую кучу денег.
Воображение министров разыгралось. Купюры разного достоинства шелестели в руках канцлера. Деньги взлетали в воздух и сыпались прямо им в руки.
– Граамвуд должен шагать в ногу со всем прогрессивным человечеством. К нам будут приезжать туристы со всего света, покупать наши сувениры – это такие деньги, такие…, кх-кх-кх, – у канцлера перехватило дыхание.
– Вы правы, господин канцлер. Празднование Нового года заставит граждан Граамвуда освободить их кошельки от лишних денег, и тем самым принесёт стране доход. Но, давайте обойдёмся без часов. Вы вольны назначить Новый год на любой день – воскресенье следующей недели или даже на завтра.
– Отличная идея! – обрадовались министры, – Завтра Новый год!
Канцлер буквально вышел из себя:
– Идиоты! Олухи! Ослы! До завтра мы не успеем даже распродать товар, залежавшийся на складах, не говоря уже о починке часов. До Нового года чуть меньше месяца. Даю вам неделю на поиски мастера, две недели – на починку. Приступайте!
– Да, но…,– министр учёта неуверенно поднялся из-за стола, – Эти часы стоят не менее трёхсот лет, и никто не в силах их починить. Триста лет как умер последний часовщик.
– Этого не может быть потому, что не может быть, – канцлер ударил кулаком по столу, – Должны остаться подмастерья, ученики, в конце концов! Найти! Доставить! Починить! – воскликнул канцлер так, что у министра здравоохранения зазвенело в ушах. Огромная люстра Круглого кабинета закачалась, угрожая свалиться на головы министрам. На столе лопнул графин. С деревьев вспорхнули голуби. Взвыла сигнализация министерских машин, припаркованных на городской площади.
Город, который три столетия жил спокойной, размеренной жизнью, содрогнулся.
Глава 2
Министр учёта сказал чистую правду. Три столетия прошло с тех пор, как на главных часах города, да что там города – всей страны – замерли стрелки. Три столетия часы показывают время без пяти двенадцать. Разные байки и легенды связанные с часами рассказывали люди. Трудно было отличить правду от вымысла. Но время шло, стёрлись из памяти легенды, и само существование часов на башне ратуши перестали замечать.
Да и зачем нужны часы в такой маленькой стране, которую не найти на карте мира, даже если вы будете искать, вооружившись лупой со стократным увеличением.
Вполне можно обойтись солнечными часами. Правда, солнце радует граамвудцев только девяносто пять дней в году. Многие научились определять время по звёздам. Хотя при плотной облачности сделать это весьма затруднительно. Петухи! Они оповещают о приближении часа, трёх и четырёх часов ночи.
Но ни один петух, ни солнце, ни звёзды не покажут время, когда загадывают желания на будущий год. Время, когда сбываются мечты года уходящего. Время, когда замирает сердце от предчувствия чуда волшебной новогодней ночи.
В воскресенье на площади, что у старой ратуши, особенно оживлённо. Играет музыка, крутится карусель, продаются горячие сосиски и ромовые кексы.
– Свежие Новости! Свежие Новости! Покупайте свежие «Новости»! – юный разносчик бегает по площади, размахивая газетами.
Люди расхватывают «Новости» как горячие пирожки. Кто-то читает на ходу. Кто-то, остановившись для приветствия, делится прочитанным.
– Неслыханно! Что он возомнил!
– Канцлер? Да что он может знать, мальчишка!
– Но согласитесь, что-то в этом есть?
– О чём вы говорите? Празднование Нового года? Да бросьте.
– В этом определённо есть смысл.
– Чудес не бывает.
– Неоспоримо и научно доказано.
– Говорят, что часы заколдованы или даже прокляты!
– Чушь несусветная. Просто в них нет надобности.
– Жили без часов триста лет и ещё столько же проживём.
Глава 3
Одноимённая столица Граамвуда находится в северной части страны, скрытой от остального мира в узком ущелье горы Пирены. Погода здесь переменчива, даже в разгар лета может выпасть обильный снег. Сход снежных лавин – обычное дело в любое время года. В декабре снегопад сменяется то дождём, то градом, то радугой. Дороги развозит так, что обувь граждан увязает в снежно-глинистом месиве. Порой достать её удавалось только весной, когда щедрое солнце высушит дороги.
Потому люди после работы спешат домой, в тепло. А воскресными вечерами собираются в тесных кампаниях или объединяются в кружки по интересам.
Например, в доме гостеприимной тётушки Юдит подруги пьют фирменный чай и обсуждают последние новости.
– Этот новый канцлер слишком дерзок. Он решил, что мы будем бегать по городу в поисках подарков? Это невообразимо! В такую погоду нет ничего лучше горящего камина и пряного чая с домашней выпечкой, – накладывая свежее миндальное печенье в сухарницу, сказала тётушка Юдит.
И это истинная правда, которую подтвердит всякий, кто знает тётушку Юдит. Её чаи способны творить чудеса. Майский чай с мелиссой и капелькой горного бальзама дарит живительную бодрость после тяжёлого труда. Взвар ромашки с календулой успокаивает внезапно взбунтовавшийся живот. Чай со сладкой стевией гарантирует отличное настроение в течение дня. Но самый знаменитый – пряный, обжигающий имбирный чай. Ради чашечки жидкого имбиря любой житель Граамвуда может позвонить в дверь гостеприимного дома промозглым днём и дождливой ночью. Рецепт его прост как дважды два: натёртый имбирь, мякоть лимона и мёд, – скажете вы и будете правы, но! Есть в нём секретный компонент, который и делает этот чай волшебным.
– «Волшебный чай Юдит» спасает от скуки, хандры и тысячи болезней.
– Изумительно! – тётушка Берта откусила рассыпчатое миндальное сердечко и прикрыла глаза от удовольствия.
– Волшебно! – вытянула губы трубочкой, прихлёбывая чай из фарфорового блюдца тётушка Линн.
– Потрясно! – сказал сынок тётушки Эхво, сидящий за отдельно накрытым столом для детей, которые каждый раз, разумеется, ради здоровья, дарующего волшебным чаем, увязываются за своими матерями, которые направляются на традиционное чаепитие, в то время, когда другие – хорошо воспитанные дети играют в разнообразные настольные игры, такие как шашки, крестики-нолики, скрэбл. Уф! Простите за длинную фразу, но сказать короче – не сказать ничего.
– Угу, – только и смогла пробурчать его сестрица Иллее, набивая рот миндальным печеньем.
Тётушка Линн, которая, даже направляясь в гости, не расстаётся со спицами и клубком шерсти, поставила блюдечко на стол, обмакнула губы льняной салфеткой и сказала:
– И носков.
– Что – и носков? – переглянулись подружки.
– Нет ничего лучше м-м-м… и хороших шерстяных носков. И непременно из собачьего подшёрстка. Смело берите пух колли, он и для варежек, и шарфа хорош. А наряден – просто чудо! Но если хотите не продрогнуть до костей, вам нужен пух сибирской хаски. Ах, согласитесь, вязание – замечательное занятие длинными зимними вечерами, лучше и не придумать.
Подружки молча кивнули, из чего трудно было понять, согласились ли они с утверждением тётушки Линн. Но ей, похоже, было всё равно.
– Дерзок. Дерзок и глуп, ибо часы на старой ратуше починить не-воз-мож-но, – и тётушка Берта подвинула чашку под струю золотистого напитка, – Только глухой не знает историю часов.
Щедрая хозяйка, милая тётушка Юдит не уставала ухаживать за гостями. То и дело подливала чай, подкладывала печенье и была внимательна к беседе:
– А вы её знаете наверняка?
– Хм, мне её рассказала родная бабка перед своей смертью, а ей поведала её бабка, а той – её бабка, то есть моя пра-пра-пра-пра…, не важно.
Была в нашем роду некая Амелия Схайс. Кожа белая, почти прозрачная, глаза цвета лесных фиалок. Копна золотистых волос, заплетённых в косу толщиной с руку, двойным нимбом лежала на её голове. В общем, красавица, каких поискать. Не было в округе ни одного мужчины, который не мечтал добиться её расположения, но редко кому это удавалось.
– Наверное, принца ждала, – пробурчала себе под нос тётушка Линн.
– Увы, принцев в округе не было, но женихи были достойные – и мастеровые, и состоятельные горожане. Красавица хоть и отвергала женихов, но красоту свою не прятала. Скорее наоборот, выставляла напоказ, как будто дразнила мужчин. Впрочем, женщин тоже. Подруг у неё не было, и поддержать в случае болезни или беды было некому. Женщины завидовали её красоте, одни открыто её ненавидели, другие скрывали, насколько это возможно.
– Дети, закройте уши! – приказала тётушка Эхво.
Только эти слова ещё больше привлекли внимание детей. Иллее, её братец и друг, который пришёл с ними за компанию, притихли и навострили ушки.
Тётушки Берта старалась говорить тихо. Но её громкий голос разлетался по всей комнате. Краснохвостый жако время от времени выкрикивал: «Интересненько!» или «Ври дальше!». Дети смеялись от души, дразнили его, показывая языки. Пытаясь пощекотать попугая, просовывали в клетку розовые пальчики, которые тот довольно больно клевал. Но тут притихли как мышки в норке.
А тётушка Берта продолжала:
– Откуда – неизвестно, но явно не из нашего, богом забытого городка, появился в её жизни человек. Щедрый, богатый, возможно знатного рода, но некрасив собой. Лицо его покрывали сабельные шрамы, верхняя губа рассечена и, рука… правая рука была потеряна в кровавой войне с иноземцами. Сами посудите, мог ли приглянуться такой герой нашей красавице? Разумеется, она его отвергла. Но он, человек закалённый в бою, продолжал её завоёвывать.
Иранская бирюза, египетские изумруды, золото Евфрата не смогли сломить неприступность девушки. Тогда горячий поклонник спросил Амелию, есть ли у неё мечта.
– О да, моя давняя мечта маленький домик с башенкой у подножия Пирены, – на щеках Амелии заиграл румянец, в фиалковых глазах вспыхнули радужные искорки. В этот момент она стала ещё краше.
Мужчина встал на одно колено и торжественно произнёс:
– Я построю такой дом, но обещай, что выйдешь за меня замуж.
Не получив ответа, он принял молчание Амелии за девичью скромность, и приступил к строительству дома. Семь месяцев ушло на строительство и полтора года на создание уникальных часов. Девушка приняла дар, но не приняла предложение.
Сначала она жила припеваючи, обзавелась некоторым знакомством с приятными людьми, стала принимать гостей. С гордостью показывала им свои владения. Хвалилась часами. Пока однажды не заметила, что с каждым ударом часов на её прекрасном личике появляется морщинка, а в копне золотых волос прибавляется седина.
– Не может этого быть, мне просто показалось, – успокаивала себя красавица.
Но седые волосы прибавлялись, а морщинки становились глубже. Девушка старела на глазах. Она пыталась закрасить седину, но та упорно пробивалась сквозь краску. А кремы и бальзамы, обещавшие чудодейственное омоложение, не помогали.
Тогда Амелия решила разбить часы. Но добротные материалы, которые пошли на их создание, не поддавались ударам хрупкой девушки. Единственное, что она смогла – сдвинуть стрелки в обратном направлении. Эффект оказался неожиданным: морщины исчезали. Но часы постепенно нагоняли время, и появлялись новые морщины. День за днём Амелия проделывала эту процедуру. Ей приходилось приложить немало усилий, чтобы оттянуть и повернуть до упора заводной вал ремонтуара – кажется, так это называется. Часы в это время как будто оживали и намеренно сопротивлялись воле хозяйки.
И вот однажды, когда Амелия изо всех сил потянула заводной вал, она услышала скрежет. Этот мерзкий звук её ничуть не насторожил. Напротив, она всем телом налегла на механизм. Раздался громкий щелчок, и в неё полетели зубья шестерёнок. Отломившиеся части были настолько большими, что сбили с ног Амелию. Она отлетела, ударилась о стену и кубарем покатилась по каменной винтовой лестнице...
Раздался грохот и звон посуды. Гостьи ахнули и повернулись в сторону хозяйки. Тётушка Юдит лежала в обмороке среди осколков, горячо любимого ею фарфорового сервиза.
Глава 4
Говорят, что раньше двери баров были распахнуты настежь в любую погоду. Чтобы случайный прохожий или усталый путник мог заглянуть на огонёк. Вернее, на ночлег и кружечку доброго напитка.
Дверь паба «Бешеный пёс» никогда не запирается на ключ, но прикрыта от холодного и вездесущего Трамонта. Бесноватый ветер, крушащий мельницы и сносящий крыши, не очень часто долетает до Граамвуда. Но уж если долетит, то несколько суток подряд воет в трубах и щелях, навевая тоску и безнадёгу. Бывали случаи, когда и людям сносило крыши. Не мудрено сойти с ума от нескончаемых завываний ветра и вторящих им собак.
Потускневшая вывеска над дверью предупреждает посетителей:
«Грог не пьёшь, не пьёшь глинтвейн,
Заходить сюда не смей»
Что ж, мистер Вейн – хозяин паба не варит лимонад для малышни. А вся мужская половина населения знает дорожку к «Бешеному псу» как свои пять пальцев. Ещё бы, такого бодрящего грога не найти ни в одном питейном заведении страны. Ну, а рецепт мускатно-гвоздичного глинтвейна, передаваемый по наследству кланом Вандервейн! Мистер Вейн хранит его под семью замками, как и тётушка Юдит свой «Волшебный чай». Но охотно разливает горячие напитки по литровым кружкам посетителей.
– Плесни-ка горяченького, дядя Вейн! Что-то я сегодня продрог до самой селезёнки, –огромный, как каменная глыба, каменщик Нилс Острый Кулак вошёл в паб. И прямо таки рухнул на высокий стул у стойки бара, едва не раздавив его.
В это время Каспер Рваное Ухо как раз заканчивал долгий рассказ:
– Недвижимое тело не меньше недели пролежало под часами, пока его не нашла местная ребятня. Никто в нём не смог узнать прежнюю красотку. Волосы её были абсолютно белые. Морщинистое лицо, перекошенное злобной ухмылкой, облепили мухи. В животе копошились жирные черви.
На несколько минут в пабе воцарилась гробовая тишина. Даже бармен перестал натирать и без того блестевшие как слеза кружки.
– Врёшь.
– Срисовал натурально, ну, может малость и приукрасил.
– Враньё от начала до конца.
– Кто это сказал? – Каспер хлебнул остывшего напитка и развернулся в сторону говорящего.
– Я это сказал. Могу повторить: враньё, – ничуть не смущаясь, произнёс Нилс.
– За что купил, за то и продаю, – Каспер повёл плечом и осушил кружку до дна.
– Ха-ха, ты всегда славился жадностью, потому и товар тебе подсунули с гнильцой. Так ведь, друзья?
Посетители паба оживились, многие поддержали Нилса смешками. Каспер не робкого десятка, но спорить с Острым Кулаком не смел.
А вот старый, сморщенный как сушёная груша, дядюшка Берг по прозвищу Красный Нос – тот ещё храбрец. Он хорошенько откашлялся. Вытер жиденькую бородёнку и сгрёб её в кулак.
– Когда-то давно слыхал и я что-то подобное, – голос Берга звучал, как скрип несмазанного колеса, – Люди рассказывали про женщину, прозрачную как осушенная кружка. Её белые космы трепал Трамонт, но ей было всё нипочём. Босая она ходила вокруг башни, что-то там искала. Я с дружком бегал ночью к башне, в надежде увидеть белую женщину. Увы. Но язык у меня был хорошо подвешен. Разные байки типа того, что она чуть не задушила до смерти в своих объятиях одного из нас, лились как из рога изобилия. И вот однажды мне повезло, если это выражение уместно. Она стояла метрах в десяти от меня – у самого входа. Белая, как смерть. Сначала по моему телу пробежали ледяные мурашки. Да, холод был такой, будто я попал на Северный полюс. Когда немного отпустило, я решился подойти ближе. Но она остановила меня, сделав знак рукой, и растаяла как облачко. А я ещё долго стоял как вкопанный, и не мог пошевелить ни ногой, ни рукой.
– Похоже, она слишком разборчива, раз сбежала от такого красавчика, как наш Берг. Наверно красный нос оказался ей не по нраву, – ляпнул Острый Кулак, прозванный так за недюжинную силу и острые шуточки.
От громогласного хохота на столах заплясали стеклянные кружки.
Старый Берг сжал кулаки, и был готов побить обидчика. Старик вскочил: его повело влево, качнуло вправо, потом под одобрительный гул осел как картофельный мешок, и… плюхнулся мимо стула.
Весельчаки не унимались. А Нилс под дружное улюлюканье поднял старика за ворот толстовки и похлопал по плечу.
– Ладно, ладно, Берг, ты ещё о-го-го! И песочек из тебя сыплется золотой.
За соседним столиком парочка крепких парней сцепили ладони в замок, решив померяться силой. Несколько зевак неплотным кольцом обступили их. Кто-то затянул песню. Кто-то её подхватил в противоположном конце паба:
Путник усталый здесь вмиг оживёт,
Если наполнит глинтвейном живот.
Лёгкими будут сон и дорога,
Коль опрокинешь две кружечки грога.
Йо-хо-хо! Йо-хо-хо!
Две кружечки грога.
Нилс порылся в своих карманах и хитро улыбнулся:
– А хотите услышать правдивую историю?
Почти одновременно с разных столиков раздались смешки:
– Ха-ха, очередная бабушкина сказка!
– А может ему сорока на хвосте принесла, ха-ха-ха!
– Да не тяни, валяй свою байку!
– Гони, раз уж начал!
– Э, нет, гоните вы, голубчики, по монетке. Давайте, давайте, не скупитесь. Один граам за складную сказку, которая скрасит промозглый вечерок. Поверьте, оно того стоит.
Нилс пустил по кругу хорошо поношенную кепку.
– Удивлю вас, если скажу, что этой истории не триста лет, а гораздо больше? А? И башня с часами никогда не принадлежала женщине. Шестьсот лет назад здесь было горное пастбище. Король Филипп Отчаянный присмотрел это местечко, возвращаясь с охоты на кабана. И к следующему сезону охоты по его приказу выстроили летнюю резиденцию. Дом, который меньше нынешнего раза в два, по сути, был охотничьим домиком. Но уже к концу сезона Филиппа не было в живых. Говорили, что кабан насадил его на клыки и трепал, как бык красную тряпку, пока от того не остались одни лохмотья.
Владельцем дома стал герцог Ян четвёртый. Он не был охотником, потому преобразовал дом в крепость и добавил пристройку в виде башни. Его жизнь тоже была короткой, и крепостные стены не сделали её счастливой. Герцог погиб в междоусобной войне.
Войны прекратились. Надобность в крепостных стенах отпала, и дом из терракотового кирпича стал ратушей. Канцлер приказал найти лучшего мастера часовых дел. В Граамвуде таких отродясь не водилось. Из каких отдалённых мест его доставили, мне неизвестно, и не это главное. Главное то, что ему удалось создать уникальные часы. Говорили, будто сам дьявол ему помогал. Важные люди и простой народ разных стран повалил в Граамвуд, чтобы полюбоваться на сотворённое им чудо.
Канцлер ввёл плату за погляд, и двойную плату за мелодичный бой, услышать который можно лишь раз в сутки. Приток денег пополнил казну, опустевшую после войны. Канцлер был доволен своей затеей. Часы превосходили любые другие и красотой, и уникальностью. Но канцлеру видно шлея под хвост попала. Он дал распоряжение уничтожить чертежи часов, а затем лишить мастера зрения. Чтобы никогда и нигде тот не сотворил ничего подобного.
Распоряжение выполнили в точности. Мастер, лишённый глаз, сумел остановить часы, проклял канцлера и город с его жителями. Канцлер сошёл с ума. Призрак мастера поселился в часах и никого к ним не подпускает. А отлучается только ради того, чтобы выпить кружку глинтвейна у дядюшки Вейна.
Одобрительный смех покатился по столам.
Нилс высыпал на стойку бара собранные деньги, надел кепку и потянул ручку двери. Дверь не открылась.
– Вейн, ты запер нас что ли?
– На сегодня достаточно шуток, Нилс, – откликнулся мистер Вейн.
– Какие уж тут шутки, завтра чуть свет на работу. Открывай, старый хрыч, – Нилс рванул дверь изо всех сил, но та не поддалась.
Хозяин «Бешеного пса» нехотя вышел из-за стойки и неспешно подошёл к двери.
– Действительно не открывается. Наверно снегом завалило. – Мистер Вейн заглянул в окно и ноги его подкосились, – Что за чёрт…
Все бросились к окну и оцепенели от ужаса. Высокая фигура в развевающихся белых одеждах стояла в лиловом сумраке. Пустые глазницы казались бездонными.
Продолжение следует