Предыдущая глава: http://www.proza.ru/2020/01/10/1075
Чёрная тень предо мной на дороге,
Тёмною машет рукой в такт шагам.
Быстро бежит — у неё длинней ноги,
Тени не люди — не верят словам…
Юрий Марковцев,
«Тень»
Несколько недель понадобилось Ирвину, чтобы привыкнуть к одинокому существованию на острове. Он исправно выполнял работу смотрителя маяка. В свободное время Фланаган прогуливался по острову или читал те книги, что были на маяке. Но размеренный образ жизни вдали от людей не спасал от воспоминаний, с той же силой, что и раньше, отдававшихся болью в душе.
В тот раз смотритель взял с собой на маяк вахтенный журнал и приглянувшийся на полке сборник стихов Роберта Бёрнса.
На улице ветер усиливался с каждой минутой. Свет стремительно уступал место темноте.
Оставив вещи в комнате смотрителей, Ирвин поднялся в фонарную. Галерейные стёкла уже принимали на себя сильные удары больших капель дождя. Вой ветра был невыносимо громким. В какой-то момент Фланаган начал воспринимать его уже как нечто, что исходило от него самого. Волны обрушились на берег разрушительными каскадами, одна за другой с минимальными временными интервалами между ними.
Ирвин зажёг фитили каждой из ламп, и на мгновение фонарная утонула в ярком свете в сто сорок тысяч свечей. Некоторое время он не мог ничего различить: пока глаза привыкали к ослепительному свету, только чёрные точки в яркой пелене прорисовывались взору.
Когда зрение вернулось к нему, он увидел, что из темноты к маяку приближались уже светлые точки.
Списав появление этих светлых точек на привыкание зрения к яркому свету, Ирвин всё же решил удостовериться ещё раз в своей теории и ближе подошёл к стеклу галереи. Но только несколько чаек пролетели мимо маячной башни.
Смотритель повернулся, чтобы пойти к люку и спуститься в вахтенную, сделал несколько шагов, и тут же упал ничком вниз от неожиданно сильных ударов чего-то довольно тяжёлого о стекло. Обернувшись, он увидел, что чайки градом бились о галерею башни. Это была невероятная картина: сотни птиц, которым не было конца и края, из-за которых ничего больше не было видно, разбивались о маяк на полном лету. Как будто башня для них не существовала, они не видели её. Около пяти минут маяк держал штурм чаек, пока последняя птица, ударившись о стекло, спикировала к основанию башни.
Некоторое время Ирвин лежал неподвижно, ожидая, что новая волна птиц снова будет атаковать башню, но её не последовало. Он с осторожность подошёл к стёклам. Убедившись, что те целы, включил ревун и спустился вниз.
Он разжёг керосиновую лампу, набросил плед на плечи и расположился на кровати. Сборник стихов Бёрнса Ирвин убрал под кровать, решив, что сейчас он уделит время вахтенному журналу.
«Сколько же тайн ты скрываешь? Ведь не все события, имевшие место быть на маяке, отражены на твоих страницах? За время, проведённое на острове, я видел огонь на маяке, где никого нет, слышал голос девушки, от которой больше года не получал никаких вестей. Часы в домике ведут себя странно, показывая время, которое им вздумается. И этого в журнале никогда не будет. Написав об этом, можно прослыть сумасшедшим и лишиться работы смотрителя маяка, вызвав интерес у дешёвых газетчиков, рыщущих в поисках тайн и сенсаций. Сколько же ещё в тебе скрыто?» - Ирвин открыл журнал и обнаружил, что его записи, сделанные им за две недели пребывания на маяке, исчезли, как исчезли и десятки страниц с прошлыми записями.
- Быть того не может! – воскликнул Фланаган, сбросив плед на пол. - Журнал на маяке только один, и я его взял со стола! Именно его! – смотритель продолжал листать чистые страницы. - Какая же последняя дата?
На море к вечеру разыгралась буря. Чайки сошли с ума и на полной скорости разбивались о фонарную. Маяк работает исправно. Восточный причал пострадал после шторма.
23 марта 1900 года
…
Волнение на море становилось всё более угрожающим для судоходства. Тот самый Восточный причал являл собой бурлящий котёл из волн и морской пены. Свет маяка придавал зловещий оттенок бушующей ночной стихии.
Этой ночью Ирвин не страдал от холода, закутавшись в плед на кровати, но сон всё так же пытался одолеть его сознание, как и в предыдущие разы. Он ещё не до конца привык к новому режиму дня и ночи.
Чтобы окончательно не погрузиться в страну сновидений, смотритель решил выйти на открытую галерею фонарного помещения.
В шторм лучше не показываться на открытой части маяка, и Фланаган, конечно, знал об этом, но ему хотелось почувствовать всю силу бури, ощутить, что там, снаружи. Помимо этого, нужно было что-то делать, чтобы не уснуть.
Надев на себя водонепроницаемый плащ, он поднялся в фонарную и с осторожностью открыл стеклянные двери, удерживая ручку, чтобы их не вырвал ветер и не задул огонь ламп. Ирвин быстро юркнул за дверь и быстро захлопнул за собой её. Только несколько капель дождя прокрались в помещение.
Взявшись за поручни, чтобы удержать равновесие на шквальном ветру, смотритель наблюдал необыкновенно красивый пейзаж ночного шторма в свете маяка. Ветер бросал дождевые стрелы то в одну, то в другую стороны, волны то поднимались на огромную высоту, то растворялись в воздухе, то обрушивались на берег, создавая объёмные фигуры из воды. Остров был осаждён морем.
Сон, одолевавший Фланагана, враз улетучился. Воздух был свеж. Несмотря на сильный ветер и дождь, Ирвин чувствовал себя уютно в плаще.
И он подумал об Ионе. Он был на острове, потому что она указала ему этот путь, либо он сам выдумал его себе, связав воедино вереницу совпадений? Снова и снова задавал этот вопрос себе смотритель, но так и не мог найти ответа на него.
Ирвин определил, что в этот шторм более всего достанется Восточному причалу. Он посмотрел в бинокль, продолжая держаться одной рукой за металлическую ограду открытой галереи маяка. То, что смотритель увидел, вызвало в нём смятение и сильную тревогу: к востоку от острова Эйлин Мор прямым курсом на скалистый берег на полном ходу шёл пассажирский пароход. На борту можно было прочесть название: «Атлантик». Смотритель заметил его слишком поздно, в тот момент, когда столкновение со скалами избежать можно было бы одним лишь чудом. Пароход был весь освещён огнями, наконец, он стал издавать протяжные гудки.
«Они не могли не видеть огня маяка! И уже тем более, не слышать ревун», – в бинокль Фланаган сумел рассмотреть людей, носившихся по палубе и предпринимавших тщетные последние попытки к спасению. Некоторые из них были экипированы в спасательные жилеты.
- Да поворачивай же! Поворачивай! – Ирвин решительно рванул ручку дверцы в фонарную.
Прихватив с собой лампу и быстро спустившись по винтовой лестнице, смотритель покинул башню маяка и побежал к Восточному причалу. Видимость была, по-прежнему, достаточной, чтобы разглядеть идущий прямо на скалы пароход.
Фланаган несколько раз упал на грунт, оскальзываясь на мокром склоне острова. В одно из таких падений огонь в лампе погас. Видимость обеспечивал с этого момента только свет маяка.
Продолжая спуск по склону, который делался всё круче, Ирвин вдруг остановился и в оцепенении наблюдал за происходящим у причала.
На полуразрушенном причале стояли три тёмные фигуры. Волны накатывали на причал, накрывая таинственные тени с головой, но после отката, фигуры продолжали незыблемо стоять, словно показывая морю, кто хозяин этого острова. Они ждали этот пароход. Он шёл прямо на них. Фигуры стояли неподвижно, а их чёрные плащи развевались на ветру.
«Если они и были живы в этот момент, то недолго им осталось», - Фланаган не сходил с места.
Пароход налетел на причал носовой частью, испытывая при этом на прочность днище, отчего стоял ужасный скрежет. Причал через мгновение стал являть собой груду обломков и вывороченных рельс, запутавшись в которых, уходил под воду разломившийся надвое корабль. Картину довершали бурлящие волны, обрушивающиеся на причал с животной жестокостью.
Ирвин увидел людей, которые пытались спастись с палубы корабля, прыгая в неспокойную воду. Свет на пароходе то гас, то снова зажигался.
Смотритель поспешил к причалу. Пароход стал уходить под воду быстрее, свет на нём погас окончательно.
Добравшись до причала, Фланаган был сражён увиденной картиной: пристань была разбита вдребезги. Но где же пароход? Никаких следов корабля, никаких обломков на берегу, не было ни спасшихся, ни тел погибших, не было и таинственных фигур в тёмных плащах.
- Кто-нибудь слышит меня? – Ирвин несколько раз окликнул окрестности, но ответа не последовало. В его руках оставалась погасшая лампа, но он не замечал этого, продолжая держать её так, словно бы она была зажжена и освещала всё вокруг.
Смотритель стоял по колено в морской воде. Он промок до нитки под сильным проливным дождём и волнами, которые становились всё слабее. Море успокаивалось, ветер терял силу.
- Что за чёрт! – от удара о что-то твёрдое в воде Фланаган потерял равновесие и свалился в воду.
Поднявшись, он проверил дно на ощупь и обнаружил некий предмет, который он легко поднял на поверхность.
- Это невозможно! – воскликнул Ирвин и, оступившись, снова оказался в воде. Тело плохо слушалось его.
Он держал в руках треножный мольберт с подрамником, точь-в-точь походивший на тот, что был у Ионы. Не выпуская находку из рук, смотритель медленно побрёл по направлению к маяку.
В доме, куда он вошёл, чтобы сменить мокрые вещи на сухие, часы раза в три чаще обычного отстукивали секундный ритм в обратном направлении.
- Сумасшедшие часы! – Фланаган смотрел на них, но ничего не стал предпринимать.
Переодевшись и оставив мольберт в домике, он вернулся на маяк. В фонарной лампы исправно горели, топлива было достаточно. Спустившись в комнату смотрителей, Ирвин открыл журнал. Записи на страницах снова изменились. На этот раз последней значилась:
У берегов островов Фланнан потерпел крушение теплоход «Атлантик», налетев на один из островов архипелага. Выживших не обнаружено.
13 июля 1901 года
…
Фланаган не пытался найти объяснений увиденному, да и можно ли было их найти? Он отложил журнал и погрузился в глубокий сон, позабыв о правилах и предписаниях для смотрителей. Этой ночью он нарушил их дважды: первый раз – покинув башню маяка, а второй – уснув во время дежурства. Но он, конечно же, знал, что в лампах достаточно керосина, чтобы маяк до утра не погас.
У этого места свои правила для смотрителей, и Ирвин принял их этой ночью окончательно и бесповоротно.
Утром записи в журнале снова были там, где и положено им быть, и Ирвин добавил к ним наблюдения за 19 октября.
Вечером разыгрался шторм. Чайки бились о стёкла фонарной. У Восточного причала потерпел крушение пароход. Выживших нет, тел погибших не обнаружено. Обломки парохода унесло в море.
19 октября 191. года
Ирвин Фланаган
Продолжение: http://www.proza.ru/2020/01/10/1124