Геройский путь второго полка ландштурма

История верхнеавстрийско-зальцбургского имп.-кор. пехотного полка ландштурма № 2
и отдельных батальонов ополчения

Во время великой борьбы в мировой войне 1914-18 годов на боевые действия зачастую решающим образом влиял и линцский пехотный полк ландштурма № 2. Сперва он сражался на русском фронте, где получил крещение огнём, и был там вовлечён в тяжелейшие и кровопролитнейшие бои на Сане, Ниде, в Карпатах и наконец у Лемберга и Бродов. Войну на Юго-западном фронте, против Италии, полк вёл у самых опасных врат вторжения на родину: в аду на Изонцо, а под конец на реке Пьяве.
Полк ландштурма № 2 никогда не пасовал в богатые событиями годы, когда старая монархия, чтобы сохранить своё состояние, сражалась на стороне Германии против мира врагов, а в конце и против внутреннего врага, против нужды и голода. Куда бы он ни был поставлен, его солдаты не только выполняли свой долг, более того, они в значительной степени и образцово проявляли сочетание энергии и боевого духа, которые всегда находили похвалу и восхищение.
Три последние битвы на Изонцо в 1917 году в районе Гёрца прямо показали, что несмотря на все изнурительные и связанные с жертвами задачи, которые выпали на долю полка в боях против русских, настоящий солдатский дух в офицерах и нижних чинах остался несломленным. В 10-й битве на Изонцо роты смогли на кровавой горе Сан Габриеле удержать подвергавшиеся сильнейшему обстрелу и ожесточённым атакам позицию Света-Катарина, в 11-й батальоны линцского ландштурма в районе леса Пановиц, вцепившись в убогие укрепления в раздолбанной взрывами лесной почве красного цвета, рукопашными и контрударами воспрепятствовали всякому продвижению (преуспеянию) наступавшего от Гёрца противника. А когда потом в конце октября 1917 года между Фличем и Тольмином разгорелась 12-я битва на Изонцо и армия Белова там не имеющим примера в мировой истории ударом сокрушила итальянские бастионы и открылась дорога в венецианскую низменность, при армии Бороевича был отряд преследования линцского ландштурма, который в ночь с 28 на 29 октября с позиций на Сан Мако [sic!] как первое австро-венгерское подразделение вступил в город Гёрц, промчался сквозь него тёмной дождливой ночью,  железной рукой и кровавыми жертвами спас для перехода гёрцских войск ведущий через бурную Изонцо деревянный мост у Штрацига, уже подготовленный врагом к подрыву. 
Где потом в 1918 году стоял на Пьяве линцский ландштурм, был железный вал обороны, вначале у дельты на берегу Адриатики, а потом южнее моста Сузеганы в районе Монтелло.
Всё героическое величие закалённого в битвах ударников с красной двойкой на кепи доказали, когда в последние дня октября 1918 года с острова Пападополи был двинут на прорыв 24-й английский корпус. 201-я бригада ландштурма из линчан и венцев стояла там непоколебимо и со старым самообладанием в стычках на передовых, линцский ландштурм даже тогда, когда ему угрожали с тыла. Англичанам на соседнем участке посчастливилось подковообразно потеснить фронт на дамбе Пьяве до Монтикано. Ещё ни в коем случае не было кризиса, более того, батальоны ландштурма были полны уверенности отбросить врага, но приказанный маршалом Бороевичем контрудар не мог быть произведён, т.к. в то время перед англичанами дала сигнал к мятежу чешская 26-я стрелковая дивизия. Фронт на Пьяве стал крошиться, дав начало концу армии…

*
Записями, которые будут приведены ниже, может быть лишь кратко обозначен путь полка в 1914-18 годах. Эту дорогу отмечают многочисленные подвиги и большие жертвы. Лишь их имеет смысл передавать из поколения в поколение. Останки бойцов, которые некогда в самом серьёзном смысле слова показали свой характер в доблестном полку, истлеют в пыль и прах, их имена пропадут и рассеются, но деяния полка в великое время останутся немеркнущими. Этому должна содействовать эта скромная книга. Она должна всегда ставить в известность следующие поколения, и прежде всего на верхнеавстрийской земле, из какого теста были многие сыны Альп в пехотном полку ландштурма «Линц» № 2 и в отдельных батальонах и где они в 1914-18 гг., введённые на решающих участках боя, оставили своих лучших бойцов.
Книга должна в своих строго объективных изображениях запечатлеть и источать дух, который всегда и везде воодушевлял бойцов и никогда их не покидал, дух, который в солдатской дисциплине и товариществе давал силы на высшее: пожертвование жизнью на службе народу и отечеству, к смерти при исполнении долга после так часто отдававшегося на войне войскам на передовой приказа: до последнего человека!

*
Теперь выразим благодарность всем фронтовым товарищам, которые хлопотной работой на основе полковых дневников, приказов и собственных заметок осуществили памятный труд и тем самым вывести из тени забвения  «домашний» полк ландштурма Линца и отдельных полевых батальонов, прежде всего старых фронтовиков: генерал-майора Франца Дртину, штудиенрата капитана ландштурма доктора Карла Хайбля, редактора лейтенанта ландштурма Ганса Пильца и других товарищей.

Напечатание стало возможным благодаря взносам из всех уголков страны, но особенно субсидиям главы верхне-австрийского правительства, магистрата города Линц и общей сберегательной кассы в Линце.
Всем сердечное солдатское спасибо!

Союз ополченцев Линца
Июль 1937 года


А. Становление ландштурма
в бывшей австро-венгерской монархии

В Австрии ландштурм был вызван к жизни в 1511 году в Тироле, а в Венгрии ещё раньше для войны внутри границ страны и мог быть созван кайзером.
Закон об ополчении от 6 июня 1866 года предписывал единую организацию ландштурма для всех представленных в рейхсрате земель – за исключением Форарльберга и Тироля, которые уже имели её в виде отрядов стрелковых клубов.
В Венгрии, Тироле и Форарльберге тамошние законы о ландштурме соответствовали ему во всех важных пунктах, а также инструкциям от января 1887 года.
На случай войны для ландштурма предусматривались следующие задачи:
А) усиление и пополнение потерь общей армии, ландвера и гонведа;
Б) освобождение войск от технических, административных и санитарных задач в тыловых районах;
В) обеспечение охраны мостов и помощи жандармерии в тылу.
Как образовывались при ополчении необходимые для решения вышеуказанных задач резервы офицеров и нижних чинов?
Значение этого вопроса дано в закреплённом в законе об обороне для всех частей существующих вооружённых сил понятии воинской повинности и показано в следующем Обзоре № 1
Из этого видны ежегодные притоки лиц, офицеров и солдат общей армии и ландвера, после выполнения ими долга «запасного резерва» или «некадрового запаса» в учёт ландштурма.
Ведение этой очень толстой основной книги и точного учёта военнообязанных ландштурма, чьё выделение на случай войны в духе упомянутых ранее задач в Австрии было возложено на имп.-кор. командиров округов ополчения. Их более чёткое обозначение производилось по номерам имеющихся пехотных полков ландвера от 1 до 37 с прибавлением места дислокации. Несколько командований округов ландштурма имели экспозитуры.
Тироль и Форарльберг имели собственные органы для своих контингентов ландштурма и в мирное время были административно подчинены полкам земельных (позже – императорских) стрелков.
Так и командование округа ландштурма № 2 в Линце со своей экспозитурой в Зальцбурге в мирное время было сборным резервуаром для всех происходящих из Верхней Австрии и Зальцбурга штабов, частей и учреждений общей армии и ландвера, а во время войны – источником пополнений.
В отношении личного состава в распоряжении командования округа были из чинов ландвера: 1 штаб-офицер, 1-2 обер-офицера, 6-8 пехотинцев, последние для складских работ.
В экспозитуре: 1 капитан, 2 унтер-офицера, от 2 до 4 пехотинцев, тоже для складских работ. 1-2 оружейника обеспечивали консервацию оружия при округе и экспозитуре.
Во время войны их состав получал прирост в этом отношении, когда было произведено формирование учебных рот – трёх в Линце и двух в Зальцбурге.
Это был, конечно, не очень крупный аппарат с учётом большой ответственной работы.
Какие меры были приняты ещё в мирное время? 
В кадровом отношении всесторонне удавался масштабный учёт офицеров и нижних чинов, чьи деление на роды войск и годы призыва, ежегодные прирост и убыль требовали добросовестной работы.
На образцовых складах ландштурма в Линце и Зальцбурге очень аккуратно, вплоть до мелких деталей, хранились предназначенное для полка ландштурма № 2 оружие, обмундирование и снаряжение.
Всё снаряжение для сформированных в дальнейшем полевых частей было прислано из Линц и Зальцбург с вещевых складов и арсеналов ландвера в Вене.
Необходимые для охраны мостов и поддержки жандармерии обмундирование, старых моделей, оружие и боеприпасы хранились на отдельных постах жандармерии, где производилось снаряжение происходящих из данного жандармского округа чинов ландштурма второго призыва. 
Рабочие отряды ландштурма создавались из не годных к строевой службе ополченцев, а также из тех, кто старше 42 лет, для армии на фронте по возможности под командой технически образованных офицеров ландштурма или старших унтер-офицеров. Их обмундировка состояла из старых образцов. Оружием их никогда не снабжали.
Также на отдельных фабриках и шахтах во время войны 1914-18 годов рабочие сводились в группы под руководством офицеров ландштурма.
Эти группы также относились к учёту округов ополчения, но не были одеты по-военному.
Наконец весь обоз для пехотного полка ландштурма № 2 имелся на складах Линца и Зальцбурга; вместо полевых кухонь были нормированы ящики-термосы, возимые на вьючных животных.
Ротные патронные повозки обр. 88 как в пехоте. Продовольственные и вещевые телеги обр. 68 лучше подходили для русского ТВД, чем новые в войсках, благодаря меньшему расстоянию между колёсами, но по весу были тяжелее. Надо упомянуть ещё одну курьёзность: повозка для малокалиберных патронов, вернее, телега для перевозки взрывоопасных грузов, 1859 года, четырёхконная. В Тарнуве 1-й бригаде ландштурма были переданы четыре такие, они потом выполняли роль бригадного артиллерийского парка; их дальнейшая судьба неизвестна; при складском хранении они преимущественно ещё сохранили окраску.
Необходимые для полевых частей лошади были обеспечены конно-призывной комиссией и тотчас после мобилизации были командами отбора полка ландвера № 2 предоставлены полку ландштурма № 2. Для батальонов ландштурма № 3 и 4 придача последовала прямо в Зальцбурге.
После описанных обширных мер, которые относились к окружным командованиям ландштурма ещё в мирное время, также имелся объём работ, которые действительно требовали пчелиного усердия.
Как же осуществлялся этот объём работ на войне?
Он исполински вырос при начале мобилизации и неослабно продолжался во время войны. Помимо обычного текущего ведения годового учёта присоединялись освидетельствования, формирования новых частей, обучение маршевых рот, получение военного снаряжения, учёт погибших, раненых, БВП и пленных.
В обзоре № 2 отмечены все формирования, которые были созданы окружным командованием ландштурма № 2 в Линце и экспозитурой в Зальцбурге с начала войны в 1914 году до 1918 года и ушли на ТВД.
Маленькое представление о величине выполненной работы в ландштурме даёт общая сумма графы «Численность».
576 офицеров, 29550 нижних чинов, 544 лошадей и 262 повозки – показывает очень большое число для округа ландштурма Верхняя Австрия - Зальцбург.
В каждом из 40 имевшихся округов ландштурма Австрии можно предположить число выступивших на фронт лиц в среднем около 30000, из чего вытекает внушительная общая численность ополченцев в 1,2 миллиона.
В 1914 году все полевые части выступали на фронт с предписанной мобилизационными инструкциями численностью.
В 1915 году маршевые роты для пополнения полевых батальонов шли на фронт, имея 2-3 офицеров и 200 нижних чинов, в 1916 г. – только 110. В 1917 году стрелковые полки № 8 и 28 (оба чешские) давали вспомогательные контингенты для округа ландштурма № 2. В 1918 году маршевых рот не было.
Из этого можно заключить, что с конца 1917 года округ ландштурма Верхняя Австрия - Зальцбург был полностью истощён не только в экономическом, но и в людском отношении.
Завершая главу «Становление ландштурма в бывшей австро-венгерской монархии» можно по праву сказать, что эта оборонительная организация в поставленных ей задачах полностью и во всех отношениях проявила себя образцово.
Округа ландштурма Австрии и Венгрии воистину блестяще выдержали испытание буквально в огне!

Раздел 1
1 августа 1914 года – 3 февраля 1915 года
Россия

Мобилизация
Собиравшаяся в последние годы перед 1914 г. на политическом горизонте Европы духота в июле 1914 г. превратилась в грозу поистине никогда не предвиденной продолжительности и силы.
С тяжёлым сердцем кайзер Франц Йозеф I, по личному опыту знавший невзгоды войны, с полным доверием к своим народам, для отмщения нанесённого бесчестья, которое, конечно, относилось не только к его семье, но и ко всему населению Австрии и Венгрии, решился дать слово оружию.
Так 1 августа 1914 года был издан приказ о мобилизации. 
Буквально на голом месте 9 августа были подготовлены к маршу полковой штаб второго ополченского, полевые батальоны № 1 и 2 в Линце и 3 и 4 в Зальцбурге (Морцг-Зигмундскрон) вместе с обозом.
Все, от офицера-учётчика ландштурма, унтер-офицеры и нижние чины, были едины в понимании серьёзного положения, но также они были едины и сознательны в содействии быстрому успеху мобилизации полка ландштурма.
Командир полка, кадровый подполковник 14-го пехотного полка, командиры 1, 2 и 3-го батальонов, кадровые штаб-офицеры (майор, подполковник) из 2-го пехотного полка ландвера «Линц», в 4-м батальоне штаб-офицер из тирольских земельных стрелков. Полковой адъютант, офицер-снабженец, полковой врач и войсковой казначей были кадровые офицеры 2-го ландверного.
Вместе, стало быть, 8 человек из кадрового состава армии или ландвера.
Все остальные должности, а именно 16 ротных, 48 взводных командиров, 4 батальонных адъютанта и 5 врачей происходили из учёта окружной команды ополчения Линц.
Среди ротных и взводных командиров были частью бывшие кадровые офицеры армии или ландвера, частью из резерва, которые, однако, по профессиональным причинам уже многие годы не заботились о военных материях. По профессии они были в основном чиновники, торговцы, представители свободных профессий и т.д.
Унтер-офицеры, которые занимали ответственные посты в ротах, вроде дежурного фельдфебеля или младшего казначея, были в распоряжении батальонного или полкового штаба, чаще всего принадлежали к старшим возрастам призыва, но тут же проявили себя и скоро чувствовали себя важными опорами командиров, как раньше.
Наконец остальные ополченцы от пехотинца до цугсфюрера. С большим терпением и доброй волей они спокойно брали на себя первые тяготы, которые, естественно, случались в начале мобилизации. Ядро состояло из бывших отставников пехотных полков №№ 14 и 59, егерей и 2-го полка ландвера. Ещё были артиллеристы, кавалеристы и прочие чины особых родов войск, направленные в родной для них округ ландштурма № 2 по отбытии воинской повинности в чужих, комплектовавшихся за пределами Верхней Австрии войсковых частях. Очень много этих «старых служак» никогда не держали в руках магазинную винтовку образца 95 года, а были обучены обращению ещё с однозарядным Верндлем. Их возраст колебался между 34 и 42 годами!
Какая работа была выполнена за время с 1 по 9 августа в части по возможности однородного распределения нижних чинов по батальонам и ротам и их скудного инструктажа наряду с постоянным снаряжением, достойно высшего восхищения.
Храбрецы, они сделали это и преодолели эти трудные начинания. На торжественно проведённой вместе с богослужением присяге 15 августа батальоны ландштурма уже имели хороший, подтянутый вид. Мундиры, сплошь новые, были щучье-серого, за исключением шинелей двух батальонов, которые были серо-голубыми. Снаряжение людей и лошадей было как в ландвере. К сожалению,  полк не был снабжён ни пулемётами, ни телефонами или другими средствами связи.
В общем полк ландштурма не получил пригодных к военным лишениям лошадей, т.к. в конной комиссии, видимо, не имели верного представления о роде возможностей использования этой полевой части. Верховые лошади – бывшие упряжные, не носившие раньше седла, а если и носили, то давно перешли рубеж предельного возраста. Вьючные животные для ящиков-термосов, обычные упряжные средней породы, меньше всего подходили для этой цели.
Несмотря на все старания при седлании вызывали непривычные сёдла у лошадей набои спины и ящики-термосы мало-помалу кочевали в обоз, ситуация, которая была особым ущербом для продовольствия. В середине октября 1914 года все роты получили полевые кухни, т.н. «пищемёты». Тягловые для обозных телег мало-мальски выполняли очень суровые требования, которые им ставили тяжёлые повозки и часто очень плохие дорожные условия.
При начале мобилизации запланированная отправка полка на сербский ТВД, изначально назначенная на 8 августа, была отменена и новой датой – без указания цели – определено 15 августа. Этот промежуток времени был очень желателен для полка, т.к. всюду могли быть проведены улучшения в военном и административном отношении.
Быстро приближался день, когда окончательно пришлось попрощаться с любимой родиной и как в данном случае для большей части ополченцев – с женой и детьми, для многих храбрецов навсегда.

Список полка при выступлении из Линца и Зальцбурга 15 августа 1914 года

Полковой штаб: командир полка подполковник 14-го пехотного полка Антон Левандовский; полковой адъютант обер-лейтенант пехотного полка ландвера № 2 Франц Лоренц; полковой сапёрный офицер лейтенант Йохан Шремс; провиант-офицер обер-лейтенант пехотного полка ландвера № 2 Карл Цаппе; помощник провиант-офицера лейтенант доктор Франц Эрриц; казначей лейтенант-казначей 2-го пех. полка ландвера Людвиг Беднарек; 2-й казначей лейтенант Рихард Мозер; главный врач полковой врач 2-го пех. полка ландвера доктор Макс Чапка; помощник врача доктор Фриц Хеллауэр; фельдкурат Карл Шюц.

1-й баон: командир подполк. 2-го пех. полка ландвера Антон Мёстль; адъютант лейтенант доктор Эммерих Кон; помощник врача доктор Людвиг Кубин; помощник врача доктор Антон Петрина

2-й баон: командир майор 2-го пех. полка ландвера Винценц Беран; адъютант лейтенант Карл Гериот; помощник врача доктор Ганс Петерка; помощник врача доктор Эдгар Фрёлих

3-й баон: командир майор 2-го пех. полка ландвера Франц Дртина; адъютант обер-лейтенант Оскар Файгль; помощник врача доктор Оскар Гранцер; помощник врача Карл Хаманн

4-й баон: майор имп. стрелк. полка № 2 Рудольф фон Хасленер; адъютант лейтенант Пауль фон Демут; старший врач Эммерих Рехницер

Командиры рот: капитан Макс барон фон Заксенхофер; обер-лейтенант Арнульф Ройшль; обер-лейтенант Карл Хаслингер; к-н Роберт Корфф; обер-лейтенант Герберт Духан; обер-лейтенант Франц Тайдль-Чех; к-н Альфред Дихтль; обер-лейтенант доктор Франц Карнер; обер-лейтенант Юлиус Конечны; обер-лейтенант Йозеф Шух; обер-лейтенант Адольф Вебер; обер-лейтенант Вальдемар Айзенбауэр; лейтенант Лео Вайссенгрубер; обер-лейтенант Йозеф Рихтер; лейтенант доктор Антон Брайтенберг; лейтенант Фридрих Шмид

Командиры взводов:
Лейтенант доктор Густав Айгнер; л-т Феликсиан Априссниг; л-т Мауриц Бальцарек; л-т Франц Байер; л-т Франц Бутилье; л-т Эрнст фон Брайски; л-т Макс Брюнель; л-т д-р Альфред Бруннер; л-т Клавдиус Халупек; фенрих Макс Демельт фон Карлстрой; л-т Франц Дичер; л-т Карл Дюрэггер; л-т Йозеф Дюрр; л-т Фердинанд Айхленер; л-т Франц Энгль; л-т д-р Рудольф Эрхардт; л-т Йозеф Фалькензаммер; л-т д-р Йохан Файль; л-т Карл Галленбруннер; л-т Пауль Гепперт; л-т Йохан Гштёттмайр; л-т Герман Хаген; л-т Карл Хёллер; л-т Карл Хольтер; л-т д-р Теодор Еллинек; л-т Георг Юнгдорфер; л-т Эдуард Каллина; л-т д-р Арнольд Карплюс; л-т Карл Кик; л-т д-р Франц Киндлер; л-т Йозеф Клингер; л-т Йозеф Кох; л-т Фердинанд Краковицер; л-т Максимилиан Ландер; л-т Готфрид Ленгауэр; л-т Франц Леопольдсбергер; л-т Матиас Леопольдсбергер; л-т Алоиз Матерна; л-т Максимилиан Майер; л-т д-р Райнхольд Мозер; л-т Отто Николет; л-т Йохан Пангерль; л-т Оскар Польхаммер; л-т Августин Рааб; л-т Йозеф Рамзауэр; л-т Камилло Ригер; л-т Франц Ризер; л-т Макс Заксингер; л-т Хуго Шмоцер; л-т Рудольф Зайдль; л-т Оскар Шпрингер; л-т д-р Юлиус Штадльбауэр; л-т Антон Штадлер; л-т Рихард Штаубер; л-т д-р Ойген Штайн; об л-т Эдуард фон Штрански; л-т д-р Йозеф Зуда; л-т Вильгельм Тальхаммер; л-т д-р Людвиг Тёпфер; л-т Якоб Траунер; л-т Йохан Чамлер; л-т Антон Урбанек; л-т д-р Франц Вагнер; л-т Игнац Вагнер; кадет-фельдфебель д-р Арнольд Риттер фон Вайсмайр; л-т Рудольф Вайсс; л-т Йозеф Виммер.

Численность: 127 офицеров, 3975 нижних чинов.

Поездка по железной дороге в район развёртывания
В ходе 15 августа 1914 года с фабрики Франка на вокзал шли маршем под музыку в хорошем настроении и строгом порядке отдельные эшелоны пехотного полка ландштурма № 2, с ликованием принятые населением.
Подозрение о том, какой ТВД уготован ландштурму, зародилось только в Прессбурге, а 18 и 19 августа при высадке из эшелонов в Тарнуве с уверенностью – Россия!
Поезд шёл через Вену, Прессбург, Жилину, Яблункау, Тешен, Билиц, Кальварию, Краков в Тарнув в Галиции.
На всех станция в Австрии и Венгрии царила оживлённая толчея. Цветы, курево, напитки и прочие подарки подносились с радостной болтовнёй на вокзалах, где останавливался поезд. На некоторых венгерских станциях играли музыку цыгане. Поездка с Западного венского вокзала на Восточный вокзал по соединительной дороге – то было прекрасное воскресенье – буквально равнялась триумфальному шествию, поскольку линия на всех свободных местах была окаймлена толпами женщин и детей, как цветистой светлой лентой, из которой для кое-каких храбрых ополченцев слали последние приветы.
Но шло дальше. Кто же много думал о возможном в последний раз? В бой, так оно звучало, и этого просили все парни.
Полк с Тарнува принадлежал к имп.-кор. 1-й бригаде ландштурма, которой ещё были приданы имп.-кор. пехотный полк ландштурма № 1 «Вена», с двумя батальонами, и одна мобилизованная в Зальцбурге батарея ополчения с шестью современными полевыми орудиями (откат ствола). Кроме этих частей имелись ещё предусмотренное для отдельной бригады санитарное учреждение, а также колонна снабжения и артиллерийский парк. Дальнейшее распределение 1-й бригады ландштурма было при 1-й армии фельдцейхмейстера Данкля, за которой она должна была следовать в её победоносном продвижении к Люблину.
19 и 20 августа близ Тарнува были быстро проведены маленькие батальонные учения касаемо боевых моментов и 21 августа последовало

Наступление на Люблин
До Сана марши велись в мирном строе, а за ним – в боевом и шли от Тарнува через Саковице (21-го), Радомышль (22-го), Мелец (23-го), Ясляны, Сухуров (24-го) в Тарнобжег (25-го).
На этой части маршрута дорожные условия были хороши, можно было проходить по 15-25 км в день. Число утомлённых маршем с учётом кадровых особенностей части ландштурма было низким.
Население было очень радушным и бескорыстно давало то, что могло предоставить в своей чаще всего большой бедности. Взаимопонимание, несмотря на различие языков, достигалось жестами. Нравы, обычаи, присущие польским крестьянам равнины (Мазурии) одежды, дом, двор, земледелие, очень интересовали верхнеавстрийцев и зальцбуржцев, и эти отрезки маршрута удалось пройти как в самые мирные дни. Видимые издалека на русской земле слева от Вислы ветряные мельницы давали равнинно-холмистой местности своеобразный вид. Эти мельницы с самого начала войны использовались врагом для сигнализации, что вынудило нас к соответствующим мерам.
26 августа прошли мимо лежащего высоко на левом берегу Вислы русского пограничного города Сандомир, где через бинокль на отдельных зданиях уже были видны чёрно-жёлтые флаги. Здесь бригада встретила почти бесконечную мостостроительную колонну, которая подвозила материал для наводимого близ упомянутого города временного моста.
Полуденный отдых, питание. Поздно вечером полк достиг района Кжаны (26, 27-е), где также был сделан вожделенный отдых; сильная жара и жуткая пылища песчаных дорог сильно утомили ополченцев.
28 августа, рано утром, по временному мосту северней Вжавы был перейдён Сан и марш продолжился через Лысу гору, высота 179, Хваловице, которое было сожжено, в настоящем песке пустынь, при тропической жаре и ужасающей пыли, до Козина (28-е). На мили вокруг ни одного дерева, ни одного куста. Ни следа проторенной дороги или тропы, люди по щиколотки вязли в мягком песке, покрывавшем разомкнутые уступчатые колонны густым облаком пыли.
Обоз мог двигаться дальше лишь с дополнительной тягой, что вызывало большое замедление в прибытии к войскам.
Во фляжке только тёплая вода; что за маршевые тяготы претерпели на этом участке пути люди и кони, просто поразительно.
У Хваловице впервые услышали глухой грохот пушек с северо-восточного направления, у Козина увидели первые могильные холмы, под которыми, по словам местных жителей, нашли последний покой австрийские кавалеристы. Никакая надпись не сообщала их имена…
Только вперёд, вперёд, навстречу грому пушек!
29 августа полк прошёл через часть поля боя у Красника, где 25 августа армии Данкля удалось увенчать знамёна первыми лаврами и отбросить русских с их тамошних позиций к Люблину. Австрийские ранцы из телячьей шкуры и русские винтовки ещё валялись в покинутых окопах, в остальном холмистая местность являлась в солнечном, лучезарном настроении, как будто ничего особенного тут недавно не случилось. Перед Гошцирадувом состоялась первая встреча с обычной для этих мест повозкой, вёзшей австрийских и русских раненых.
Дальше, дальше! Людмилов (29-го). Гром пушек слышен всё чётче. С наступлением темноты тут и там видны распространяющиеся пожары. Ночью также слышен отдалённый ружейный огонь.
Вот теперь домашний полк ландштурма после восьми дней марша наконец прибыл к преддверию большого поля боя под Люблиным и 30 августа поздним вечером достиг Бяловоды (30, 31-е), где был разбит лагерь.
Общее расстояние от Тарнува до Бяловоды составляло круглым счётом 190 км; оно было преодолено за 9 дней марша.
Сперва 1-я бригада ландштурма составляла резерв 1-го корпуса.
Расположение лагеря было укрыто с севера довольно большим лесом. Участок фронта днём был в основном спокоен, иногда слышался ружейный огонь; по ночам часто местами разражалась трескотня ружей, но никогда не была долгой.
31 августа и 1 сентября прошли в нормальной лагерной жизни. Мытьё ног, смена белья, уход за оружием, получение провианта и готовка. Письмишко или открытка на любимую родину тоже могли сойти со штапеля.
Астрономические исследования стали возможным благодаря вовремя произошедшему солнечному затмению; всюду были видны группы с быстро сконструированными оптическими приборами из бумаги и закопченного стекла, наблюдающие небесные явления. Можно было слышать серьёзные и потешные предсказания.
Вечером 1 сентября эта идиллия достигла своего конца. Для 1-й бригады ландштурма началось непосредственное участие в битве под Люблином.
Поздним вечером последовало выступление на северо-запад к Радлину-Раточину, где был занят лагерь под открытым небом.
3-й батальон к вечеру был придан якобы отступающей бригаде гонведа на ручье Ходель; там он первым из линцского ландштурма получил крещение огнём и вечером был снова возвращён полку.
5 сентября вечером полк со всеми четырьмя батальонами в 30 километрах восточней Ходель-Радлин у Кельчевице, чтобы 6-го на рассвете на линии огня провести без артподготовки атаку на бетонированные позиции русских западней и восточней Павлова с высоты 260.
Дадим высказаться одному из участников боя жарких дней у Павлова:
«5 сентября в полдень мы добрались до Бяла Воды. После обеда мы получили приказ на марш на Кельчевице и в темноте прибыли на высоту 260, где окопались. Ночь была холодна; лишь редкие выстрелы слышны издалека. Было около 4:30 утра 6 сентября, когда в окопах начали шевелиться. Были составлены патрули и лучевидно отправлены на северо-восток и восток. Скоро поступили донесения и около 6 часов утра полк покинул высоту в северо-восточном направлении. На равнине команды зазвучали как на учебном плацу. Роты начали разворачиваться, чтобы через пять минут ровными стрелковыми цепями выступить маршем против ещё не видимого нами врага. Шли по песчаным полям, обсаженным кормовыми бобами, через картофельные и свекольные поля. Но тишина длилась не долго. Вражеские артиллерийские наблюдатели заметили наше выдвижение. Не диво, ведь мы спрятали нашу серую униформу, делавшую нас невидимыми на расстоянии, под чёрными шинелями. Так что чёрных парней скоро обнаружили и над нами был утренний привет в форме облачков шрапнели. Но при этом были и гранаты, которые зарывались в песчаную почву перед нашей линией и тут же подняли на воздух нескольких товарищей в фонтане песка. Благодаря песчаной почве произошло не много. Скоро последовал поворот колонны направо и мы оказались в болотистой низине, полностью непросматриваемой, и уже свистели в высоком тоне над нашими головами русские пули. Тут мы поняли – сейчас пойдём на врага. Придя на восточную опушку рощи, раздалось «ложись», а потом мы снова бросками придвинулись, как на плацу, к врагу. От нас уже требуют жертв!
Перед лицом врага, лёжа, мы сняли чёрные шинели, привязали их к ранцам и двинулись дальше. Скоро мы оказались в цепи остатков 48-го и 76-го пехотных полков, которые со вчерашнего вечера стояли перед врагом очень редкой линией. Здесь мы впервые подверглись пулемётному огню, а русская артиллерия слала нам многочисленные снаряды с востока и юго-востока. К сожалению, действие нашей артиллерии – она состояла из 6 орудий 5-й модели - против неё было слишком слабым, и наконец, когда мы чуть слишком быстро пошли вперёд, её выстрелы били нам в спину. В этой ситуации мы были отделены от деревни Павлов ещё примерно 400 метрами. Тут раздалось «примкнуть штыки» и снова вперёд. Хотя мы постоянно видели русские подкрепления, рассредоточивающиеся из деревни, мы безостановочно наступали, наконец вошли в деревню Павлов, где дошло до штыкового боя. В конце концов мы отступили перед превосходящими силами, мы выдохлись. Между 12 и половиной первого произошло наше медленное отступление. Новые наступающие цепи ненадолго принимали нас в свои ряды, пока мы уходили с боевого рубежа. В три часа после полудни мы снова стояли у высоты 260.
Мы получили крещение огнём, получили как редкие части. Недостаточная артиллерия, ни пулемётов, ни телефонов, никакой связи между собой, целиком предоставленные себе, сближались с врагом до штыкового боя.
Генерал кавалерии Кирхбах узнал, что сделали здесь полки ландштурма № 1 и 2. Вечером 6 сентября нам было зачитано всеобщее извещение генерала кавалерии Кирхбаха:
«Это приносит мне особую радость, мочь объявить всем, что имп.-кор. 1-я бригада ландштурма (1-й полк Вена, 2-й – Линц-Зальцбург) 6-го числа с.м. в первые утренние часы, впервые стоя под огнём, на восточном фланге нашего корпуса в лучшем порядке и с полным успехом провела атаку и штыковой бой против русских войск.
Я поздравляю 1-ю пехотную бригаду ландштурма с этой непревзойдённой твёрдостью
Генерал кавалерии Кирхбах».
«Великолепно, мои храбрые ополченцы, вы атаковали, - сказал наш бригадир полковник Рудольф Браунер, - как дома на учебном плацу, глубокоэшелонированными редкими цепями, с неостановимым стремлением вперёд».
К сожалению, это не была победная борьба, которая должна была принести нам в Люблине бутерброд, о котором мы мечтали пару часов назад.
Пришёл как раз приказ, что полк отходит с линии огня, который был выполнен примерно в 3 часа дня.
375 человек потеряно убитыми, ранеными и БВП, и это число ясно говорит об интенсивности этого 8-часового боя.
Ночь с 6 на 7 сентября 1-й, 2-й и 4-й баоны провели под открытым небом у Кельчевице.
Но настроение храбрых ополченцев ни в коем случае не было подваленным, несмотря на сильные «острые ощущения».
В то время как полк с тремя баонами оставался под Кельчевице в резерве корпуса, 3-й баон был ещё 6 сентября в 9 часов вечера у Рехтова назначен в резерв для ведущей северней него бои частей 46-й дивизии ландвера (Краков). Две роты вечером 8-го были втиснуты в брешь фронта справа от очень болотистой Быстрицы, тогда как две остались в Рехтове. 9 сентября русские действовали очень сильно, они атаковали наши передовые боевые линии, но с помощью рот Рехтова, которые были тут же введены в бой, главным образом благодаря фланкирующему действию, их смогли остановить. Затем батальон из-за произошедших тем временем у Лемберга событий произвёл ставшее, к сожалению, необходимым для 1-й армии отступление вместе с 46-й пехотной дивизии ландвера до Розвадува на Сане и 13 сентября утром присоединился к полку в Котовой Воле. Потерь в нём насчитывалось 125 человек.
Оставшийся 7 сентября в корпусном резерве у Кельчевице полк (три баона) 8 сентября был с той же задачей отправлен в Лопеник. В ходе дальнейшего общего отступления армии он с 9 сентября несколько раз использовался; он занял арьергардные позиции и 12 сентября достиг Пильхува – Котовой Воли на левом берегу Сана.
15 сентября ранним утром произошёл бой у Залещаны, где полк всеми 4-мя батальонами стоял под огнём. Рубеж, с правым крылом (3-й б-н) у ж/д линии, имел общее направление на колокольню Залещан. Справа примыкал имп. и кор. пехотный полк № 57.
Из-за удавшегося русским форсирования Сана и их вклинения в Збыднёв, причём попали в плен части упомянутого выше полка, весь оборонительный рубеж бригады ландштурма оказался в опасности быть полностью обойдённым русскими. Поэтому примерно в полдень командование корпуса приказало отступить, что и было произведено очень спокойным образом, сперва на Ямницу, оттуда до Выджи, села, которое было достигнуто поздним вечером. Наконец, через сутки, мог быть выдан скудный кусок.
Но уже в час ночи 16 сентября «летучая бригада», так её в шутку назвали неделю назад, шла маршем дальше через Буду (7 часов утра) и после 4-часового пребывания в этом селе она поздно вечером прибыла в Розалин (16-го). Там под проливным дождём стали лагерем. 17-го после обеда марш продолжился. Дорожные условия из-за плохой погоды делались всё прискорбней, войскам очень часто мешали задержки обоза.
Наконец 18 сентября полк через Пехоты, Йозефсдорф, Гавлушовице и, после того как он перешёл Вислоку, северней последнего из названных мест прибыл в район Уйсце – Глины Мале, где задачей полка было охранение Вислы и Вислоки до 19 сентября включительно.
Русские совсем не спешили нас преследовать и мы могли беспрепятственно провести дальнейшее отступление через Волю Оталецку (20 сент.) на Щуцин (21-24 сент.). 3-й баон был выдвинут для охранения участка Вислы, разрушенный мост северней Шуцин-Лека; при этом он потерял одного убитым и троих ранеными.
Село Щуцин было почти совсем оставлено жителями и имело довольно пустынный вид.
Перед рассветом 25 сентября посты охранения были сняты и отступление продолжилось через Волю Граздку (25 сент.), Залипье, Подлипье (26 сент.) до Седлишовице (27 сент. – 2 окт.) на Дунайце, где полк  занял уже наспех подготовленные полевые укрепления с заложенными минами.
Эта наконец наступившая передышка была использована для наведения порядка в составе полка. 1-й батальон и 5-я рота 3-го были разделены между 3-м и 4-м батальонами, полку был придан 3-й батальон 32-го (польского) полка ландштурма.
В промежуток времени с 21 августа по 27 сентября произошли следующие изменения состава:
Состав у Тарнува (21 августа): 3975 человек
Эвакуировано в тыл больных: 522 человек
Убито, ранено, пропало без вести: 1778 человек
Общая убыль: 2300 человек
Осталось: 1675 человек
За 38 дней на тропе войны это, пожалуй, досадное сокращение численности.
До сих пор проделанный путь составляет 470 км. И в этот раз русские вовсе не спешили преследовать нас. Они, как установили находящиеся далеко в предполье разведывательные дозоры, везде и всюду вообще не давали о себе знать. Батальоны сменялись в гарнизоне отведённого участка позиции, так что время с 28 сентября по 2 октября включительно может рассматриваться как заслуженный отдых.

Наступление с Дунайца на Сан
3 октября, рано утром, к нашему радостному удивлению, начался марш на северо-восток, т.е. снова вперёд.
Наверное, общее положение нашей соседней армии улучшилось, думали и предполагали мы в колонне войск. Лишь изредка мы узнавали с официальной стороны  что-то о событиях у наших соседей. Более частые сообщения об общем положении были не только интересны, но и в такой ситуации часто имели бы большое значение для войск.
Нашей первой целью марша был Болеслав (3 октября). 4 октября был достигнут Любач-Щуцин, где русские очень плохо хозяйничали. Дальше пошли к уже знакомой деревеньке Воля Оталецка (5 октября). Вслед за тем последовал изнурительный 30-километровый марш при очень плохой погоде и плохих дорожных условиях до Войкова (6 октября). Потом через Седлечаны (7 октября), Нагайнов (7 октября), Хмелов (8 октября), в районе Метне-Гребов (9, 10, 11, 12 октября), где были выставлены форпосты. Издали был слышен грохот пушек, но враг ничем не проявлялся. 13 октября бригада ландштурма шла маршем через Хотову Волю в Збыднёв. С этого места как с центрального пункта бригада получила для занятия участок на Сане, чтобы воспрепятствовать переходу этой реки русскими в этом районе. Середину этого участка (Дзердзовка) составляло линцское ополчение, справа было венское, а слева 3-й батальон 32-го полка ландштурма.
По обе стороны Сана тянулась, то ближе, то дальше от берега защитная дамба, которая была очень хорошо приспособлена для устройства оборонительной позиции. Вершина дамбы была шириной от 1 до 3 метров и местами до 3-х метров высотой. В местах, где река не простреливалась с дамбы, к берегу были выдвинуты полевые караулы; они могли хорошо окопаться и в густом кустарнике хотя бы имели возможности скрытого подхода. Сама дамба могла быть перейдена полевыми караулами только после наступления темноты и то лишь бросками, т.к. её вершина находилась в хорошо пристрелянном русскими пространстве; даже для ружейных пуль оно простиралось до зоны Дзердзовки.
К сожалению тогда не хватало необходимых подсобных средств для проведения строительства позиции. Полковых сапёров не хватало на большое пространство. Техническое оснащение роты состояло в скромном количестве пехотных лопат (одно отделение на взвод) и нескольких лёгких заступов с оббитым железом деревянной лопастью, реквизированных солдатами в ходе марша по своему почину. Мешков с песком и колючей проволоки не было, в этой местности их не достать.
Так что приходилось довольствоваться выкапыванием склона дамбы и кое-каким изготовлением упоров для винтовок. Из-за нехватки подпорочного материала большие убежища не могли быть сооружены. Должно было хватить ям в дамбе и легко перекрытых канав у её подножья.
Весьма досадной была, поскольку часто связана с потерями, нехватка телефонных средств связи с учётом большой протяжённости простреливаемого русскими участка местности в ширину и глубину. Только когда через несколько дней по запросу линии обороны на Сане, на линию огня для батареи ландштурма у Збыднёва был выдвинут артиллерийский наблюдатель со своим телефоном, проблему смогли устранить хотя бы в глубину.
Так по началу почти ежедневно за лежащей напротив нас занятой русскими дамбе скиталась казачья батарея, в разное время суток. Выкрики команд, топот лошадей и дребезжание колёс часто были очень чётко слышны. Наша догадка обычно подтверждалась короткой, но иногда весьма обильной канонадой, направленной либо на Збыднёв-Дзердзовку, либо в тыл нашего венского соседа-ополченца, который обитал прямо на больше направленной на восток части позиции.
Извещение нашей батареи бегунами шло слишком долго, поскольку русская батарея сразу после проделанной работы покидала своё местоположение.
Батальоны, сменяясь, занимали участок обороны.  Смена происходила с наступлением темноты. Сменённый батальон затем стоял резервом в Збыднёве. Огневая активность пехоты днём ограничивалась лёгкой перестрелкой с обеих сторон на наблюдательных постах на дамбах и выдвинутых полевых караулах на берегу Сана, которая у русских чаще, особенно в ночное время, усиливалась до энергичной стрельбы залпами. Только позже дали о себе знать также примерно 15-21 сантиметровые калибры, но они больше чувствовалась на участках против Розвадува.
Русские прожекторы, которые прилежно сигнализировали, осветительные средства тут и там оживляли ночное небо; всё это и вспышки и гром всё многочисленней подвозимых орудий противника, еженощные обычные залпы русских винтовок всё больше и больше давали жутко-красивое впечатление боёв за прорыв нашей обороны на Сане, который главным образом относился к местности вокруг Розвадув-Ниско. Конечно, наш оппонент требовал высокой бдительности и иные товарищи смирялись c волею судеб.
Все эти условия и впечатления, пережитые за 21 день на том же клочке земли, неблагоприятно действовали на нервы и настроение, особенно потому, что с нашей стороны не имелось в наличии средств отплатить той же монетой. Например, батарея ландштурма, чьё шестое орудие с Люблина было уничтожено гранатой при первом выезде на огневую позицию, и не заменённое, должна была очень бережливо обращаться с имеющимися боеприпасами.
Дважды резервы выдвигались к Сану, т.к. поступали донесения, которые извещали о намерениях предстоящей пере-правы русских на нашем участке. Это приносило больше жизни на позицию, поскольку уплотнение линии огня оживляло и веру в точное отражение противника. Но на той стороне оставалось только намерение, не произошло ничего значительного.
Продовольствие улучшилось, хотя и обед мог быть доставлен из Дзердзовки только в темноте. Тут и там бывало даже тирольское или далматинское вино, которое не только пришлось по вкусу верхнеавстрийско-зальцбургским пивохлёбам, но и было весьма целесообразно против надвигающихся холеры и дизентерии.
Днём разводили костерок, который, однако, не должен был давать много дыма, чтобы не будить зависть русских, желанное развлечение для не ведущих наблюдение ополченцев.
Но бушующий приступ русских направлен был не только против линии Сана, но они смогли захватить землю и на левом берегу Вислы.
На этом основании для 1-й бригады ландштурма был отдан приказ на отступление.
2 ноября пришёл приказ очистить позиции на Сане до рассвета3 ноября, незаметно для противника, оставив отдельные храбрые патрули, и отступить на Мокрышув. Патрули должны были по мере вражеского действия, но непременно в течение первой половины дня покинуть дамбу и присоединиться к своим батальонам.
Введение противника в заблуждение полностью удалось батальонам ландштурма и отступление к Рабе, сперва до Мокрышува (3 ноября), могло быть произведено беспрепятственно.
Дальше шли через Хмелув (4 ноября), Тарновек (5 ноября), Волю Отолецку (6 ноября), после разрушения моста через Вислоку близ Уйсце.
Только на этой реке нас настигли казачьи разъезды.
Потом через Щуцин в Купенин (7 ноября); там охранение на Висле. 8 ноября у Седлешовице был перейдён Дунаец, ночевали в районе Демблина (8, 9 ноября) при охранении Вислы-Дунайца. Дальнейший отход после оставления полубатальона у моста под Седлешовице до его подрыва был осуществлён 10 ноября через Стжелец Вельки (10 ноября) на Бачкув (11 ноября) на левом берегу Рабы.
Теперь в районе между Вислой, Рабой, ж/д линией Краков - Бохня начались те почти непрерывно ведшиеся с 12 по 28 ноября весьма кровопролитные бои, которыми должен быть остановлен начатый там с особой силой русский паровой каток. 
Нужно лишь вкратце сообщить, что все участвовавшие в масштабных боях в этом районе войска героической обороной оказывали ожесточённое сопротивление многократно превосходящим силам русских. Эти дни тяжелейших боёв заслуживают того, чтобы их записали золотыми буквами в великую историю этой войны; для Австро-Венгрии они на этом ТВД были самой опасной фазой 1914 года.
28 ноября полку приказали идти на восстановление в Волю-Духацку (28.11 – 3.12), за внешним поясом фортов крепости Краков.

Дальнейшие бои восточней Кракова и наступление на левом берегу Вислы до Ниды
Всего 5 дней длился отдых полка в Воле-Духацкой, поскольку уже 4 декабря снова началось наступление на занятую русскими Величку с её столетиями действующей соляной копью.
Сперва полк прибыл в местность у Вробловице (4, 5 декабря), потом ещё раз в Волю-Духацку (6, 7 декабря). Из этих мест отдельные роты всегда прощупывали Величку. При этом в окрестностях Серчи, у высоты 370, произошла маленькая стычка (один убитый, трое раненых).
7 декабря много маневрировали кругами в районе Серчи, высоты 370, Класны, высоты 390, Сулков-Пжеберчаны, без особых столкновений; также потому, что с южного направления продвигались на Величку некоторые части.
По последней из названных причин полк 8 декабря подтянут на ж/д линию Краков – Бохня; его части достигли Забавы, высота 246. 3-й батальон взял русское укрепление восточней Венгжце на указанной линии (9 убитых, 17 раненых). Было захвачено 14 пленных.
9 декабря полк вышел на линию высота 199 – Жымбжег – Щуров – Висла с фронтом против Грабе. Туда также были назначены части 1, 6 и 36-го полков ландштурма. Позиция поначалу, насколько возможно, была чуть усилена, затем оттуда должна была последовать атака на Грабе. 10, 11 и 12 декабря действовала главным образом лишь артиллерия. Предпринятые 13 и 14 декабря попытки удара на Грабе были напрасны ввиду отсутствия резервов. По донесению разведки, что русские уже 14 декабря оттягивают пехоту и артиллерию из Неполомице на восток, 15 декабря, не встретив особенного сопротивления, была проведена атака на Грабе. Русские отвели большую часть своих войск в ночь с 14 на 15 декабря.
Удачные бои наших войск под Лимановой дали здесь плоды. 15 декабря полк ночевал в Неполомице, 16-го бригада ландштурма перешла Вислу северней Неполомице по временному мосту и по непроезжей дороге пришла в Вавженице (16-го). Оттуда марш продолжился на Грушов (17 декабря). Полевые кухни застряли и догнали войска лишь на следующий день. 18 декабря в 5 часов вечера были достигнуты Подоляны, где брошенный русскими хлеб стал желанным трофеем. Слышен оживлённый ружейный огонь с северного направления.
19 декабря в 4 часа вечера был достигнут район между устьем Ниды и Вислой, где полк у Виняры – северо-восточней Сениславице – Хвалибоговице – выдержал очень тяжёлые и кровопролитные бои до 23 декабря. Под очень интенсивным огнём вражеской артиллерии сперва нужно было добраться до тех линий на Ниде и Висле, которые делали возможной устойчивую оборону против стоящих и здесь за Нидой и правобережной дамбой Вислы превосходящих числом постов русских. Ополченцы были изнурены и утомлены.
24 декабря, на рассвете первого дня Рождества на фронте, полк был сменён 25-м полком ландштурма; он отошёл повзводно и поотделенно под сильным ружейным и артиллерийским огнём в Кшани (5 километров). После сосредоточения в 6 часов вечера произведён марш дальше на Чижовице (25, 26-го).   
26-е принесло марш на Харбиновице (26, 27, 28-е), где полк был расквартирован в западной части села. Оттуда он 29-го пошёл маршем на Казимежу, где был встречен новый 1915 год. 
В качестве действительно радостных новогодних подарков полк наконец получил первые пулемёты. Это событие для храбрых ополченцев и печальные цифры состава 3-го и 4-го батальонов неизбежно влекли реорганизацию. Их номера, до сих пор дольше всех продержавшиеся в полку, были стёрты с доски и превращены в 1-й и 2-й. Перенумерованные так батальоны теперь сформировали затем по три роты и по одной пулемётной команде. Были сформированы:
Из 9, 10, 11-й рот 1, 2, 3-я роты, из 12-й – 4-я, из 13-й и 16-й – 5-я, из 14-й и 15-й – 6-я.
Длившаяся до 5 января передышка в Мале Казимеже, когда ожидали подарков с родины, была лишь однажды нарушена пожаром в двух хозяйственных постройках подворья. При этом погибло 5 лошадей и сгорело всё снаряжение людей и лошадей.
6 января последовал марш в Моравяны, где полк оставался до 1 февраля включительно и ежедневно с 8 часов утра до наступления темноты использовался на строительстве оборонительных сооружений на высотах северней Лавы-Моравянки.
Хотя там и надо было прилежно работать, однако нервотрёпка боёв вышла из памяти и ополченцы были в бодром настроении. Также прибывшая 24 января маршевая рота из 5 офицеров и 220 солдат принесла в ряды полка домашний воздух.
В эту идиллию как огромный сюрприз ударил приказ: 2 февраля полк должен перейти Вислу по временному мосту и проделать марш до ж/д станции Слотвина в 30 километрах северней Бжеско для погрузки в эшелоны.
1-й батальон был отправлен ещё 2 февраля. Поезд шёл через Краков – Одерберг [Богумин] – Яблунков – Жилину – Игло – Абош – Прешов в Мадьярославицу, один из подступов к большому карпатскому фронту.

*
Главные события мировой войны в 1914 году можно резюмировать так, что силы на французском ТВД и на Балканах пришли в относительное равновесие. Русские продвижения всюду были остановлены, только в Карпатах они смогли захватить землю.

Раздел 2
4 февраля 1915 года – 5 ноября 1916 года
Россия

Бои в Карпатах

Снежинки кружились, гонимые ледяным ветром, и ложились становящимся всё толще саваном на карпатский мир зимы 1914-15 годов, когда 1-я бригада ландштурма прибыла в  Мадьярославицу 4 и 5 февраля.
Теперь в районе Ортуто [Ортутова], Рона [Ровне], Молнарвагаша [Млынаровце], Кишхейи [Местиско], Фелшёракоч [Раковчик], Шошфюред [Шаришский Стявник], Керекрет [Окрухле], Иштванд [Штефуров], Вайквагаша [Валковце], Матевагаша [Матовце] почти непрерывные, чрезвычайно кровопролитные, для полка ландштурма в значительной мере славные позиционные бои, которые длились до 6 мая 1915 года.
На этот промежуток времени выпала сдача крепости Пшемысль 22 марта, чем находит объяснение особенный натиск русских на карпатском фронте.
1-й батальон, выгруженный из эшелонов 4 февраля в 11 часов 30 минут утра, прибыл в Маргонью (4-го), оттуда в Тёлдьед [Дубинне] (5-го) и 6-го занял позицию в 2000 шагов северней Ортуто. 
Полковой штаб и 2-й батальон через Куриму (5-го) прибыли в Ортуто (6-го).
Там оба батальона ежедневно сменялись на указанной боевой позиции. 9 февраля 2-й батальон занял расположение тревожного подразделения в Тапойилипо [Липова] и 10-го вместе с 1-м из Роны проведённым в глубоком снегу храбрым штурмом взял лежавшую северней него обороняемую сибирскими стрелками вершину 601.
22 дня без смены полк ландштурма верно нёс вахту, по возможности укрепляя и делая уютной предписанную позицию от выс. 601 до выс. 433, 11-го и 13-го февраля отразил предпринятую русскими атаку на высоте 601, нанеся врагу большие потери и захватив в одном бою на высоте 606 одного офицера и 91 солдата. 14 февраля началась оттепель с сильными дождями и мощными бурями, русла рек быстро вздулись, очень затруднив снабжение, число больных опасно возросло. Противник проявлял себя весьма энергично, особенно его артиллерия хорошо наблюдала и обкладывала мощным огнём каждое изменение на нашей позиции.
4 марта последовала смена полка.
Тогда как 1-й батальон ещё 4 марта принял позиции 9-го драгунского северо-восточней Молнарвагаши, 2-й батальон после ночёвки в названном месте 5-го прибыл через Шошфюред в Фелшёракоч. С наступлением темноты были заняты позиции по обе стороны дороги на Кишхейи, промежуток между батальонами занят частями 15-го и 58-го пехотных полков и приступлено к улучшению позиции и прокладке путей сообщения к соседям. 20 марта, в 1:45 ночи, была с большой кровью отбита атака русских со стороны Кишхейи.
21 марта в 12 часов 45 минут, тёмной ночью и под мощный шум наводнения в ручье Кишхейи вновь удалось блестяще отбить русский удар, проводимый с большим численным превосходством. Много убитых русских лежали на рассвете перед нашими заграждениями.
Все эти успехи обязаны внимательности храбрых дозоров и секретов нашего местного ополчения.
Значение боёв 20 и 21 марта было оценено командующим армией генералом пехоты Бороевичем как приведено ниже: «Обоим храбрым, отважным полкам ландштурма №№ 1 и 2 и 1-му батальону 22-го полка ландштурма, которые с заслуживающей восхищения стойкостью всегда славно выдерживали более 100 дней боёв и в последних битвах тоже блестяще проявили себя, я выражаю полную признательность и благодарность. Я шлю вам искренний солдатский привет».
Так как натиск русских и в других местах с частичным успехом продолжался с возрастающей силой, главным образом в ночные часы, 22 марта по распоряжению свыше группу при 2-м батальоне должны были отвести на позицию южнее Фелшёракоч – Грах. 24 марта этот участок был усилен батальоном 9-го пехотного полка ландвера. Атаки, предпринятые 25 марта в 1 час 40 минут ночи на участке 1-го батальона и его соседей, 9-го ландверного и 13-го уланского, были отбиты с большими потерями. В ту же ночь, в 2 часа 30 минут, от 50 до 100 русских без винтовок и с поднятыми руками приблизились к заграждениям  на участке 1-го батальона. К счастью, у них своевременно заметили кусачки для проволоки и военная хитрость была расстроена весьма действенным огнём.
26 марта опять последовал перенос оборонительной позиции назад, на подготовленную позицию между высотой 501, дорогой на Фелшёракоч, т.к. русским удалось прорваться у группы 1-го батальона и 9-го ландверного,. К сожалению, при этом отводе 5-я рота ландштурма была не по своей вине отрезана; 4 офицера и 109 нижних чинов попали в плен. Только 6 человек смогли пробиться. Также были потеряны 2 пулемёта. В 9 часов вечера на подмогу пришёл 2-й батальон 95-го пехотного.
29 марта в 1 час 15 минут ночи дал о себе знать оживлённый ружейный огонь на всём фронте от Бенедеквагаши до позиции по обе стороны дороги на Фелшёракоч. В 6:50 утра последовал прорыв русских у западного соседа, 13-го полка ландвера, вследствие чего позиция на этом участке была оттянута южнее Бенедеквагаши. С 30 марта по 4 апреля имели место лишь перестрелки дозоров. Русские закрепились в сплошном окопе в 400 шагах перед нашей позицией и днём поддерживали деятельность вражеской артиллерии.
5 апреля в 1:25 ночи у 1-го и 2-го батальонов вспыхнул оживлённый ружейный огонь, длившийся 15 минут, сразу после него у 9-го ландвера. В 2 часа ночи 1-й батальон был сильно обстрелян вражеской артиллерией, затем последовала мощная атака русских на 2-й батальон, однако её отбили. В 4 часа утра на подкрепление прибыли три роты 58-го пехотного полка, в 4 часа 45 минут позицию пришлось сдать из-за прорыва русских у 9-го ландвера. Полк ландштурма по приказу бригады прибыл после пребывания на тыловых позициях у Радомы и чуть северней Керекрета вечером в подготовленную вторую главную позицию южнее Керекрета.
С 6 по 20 апреля линцское ополчение вместе с 3-м батальоном 58-го полка вело активнейшую деятельность. Улучшение позиций, восстановление причинённого сильными ливнями ущерба, паводок в долине и затопленные окопы звали «всех наверх». Для преодоления этих трудностей на позиции были отправлены также сапёры, рабочие отряды и все силы, которые были лишними в обозе.
Хотя русские с 6 апреля в этом месте прекратили свой упорный натиск, наступившая в этой части Карпат весна вынуждала к активной деятельности в наспех сооружённых линиях сопротивления.
19 апреля вечером полк был сменён 88-м пехотным и утром 20-го пошёл маршем через Вайкавагашу в Матевагашу, где до 25 апреля работал над сооружением оборонительной линии.
26 апреля полк занял позицию у Иштванда и оставался там до 4 мая.
В этот 10-дневный промежуток времени у Иштванда совершилась победоносная череда успехов давно и хорошо подготовленных наших командованием мероприятий под Горлице-Тарнувом. Прорыв русских фаланг удался! Поэтому русские и здесь приостановились. Их последняя кажущаяся активность служила лишь для вуалирования произведённого тут отступления.
Богатый событиями, полный сверхчеловеческими показателями храбрости, выдержки и ужасными лишениями период вахты в Карпатах нашёл счастливый конец – Родина спасена!

От командования 17-го корпуса, 24 марта:
«1-я пех. бр. ополч. и вчера поздно вечером подошедший головной батальон 9-го пех. полка ландвера сегодня на Грах врх и северо-восточней Молнарвагаши с большими потерями для наступающих отразили несколько произведённых с ожесточённой энергией вновь прибывшими войсками противника атак.
Героизм этих отважных войск сделал возможным преодолеть критический момент, за что я выражаю им безоговорочную похвалу и благодарность.
Зачитать это всем войскам»
Кржитек, р.п., ген. пех.

От командования армии, 28 марта
«Пех. полк ландвера № 9 и пех. полк ландштурма № 2 в тяжёлом бою 26 марта 1915 года вынуждены были отступить перед непреодолимым превосходством противника. В героической борьбе эти храбрые войска нанесли врагу тяжёлые потери и большей частью пожертвовали свои жизни отечеству. Тем самым для остальной части 1-й пех. бр. ландшт. стало возможным соорудить новую позицию для нового сопротивления. С благодарностью чтя память храбрых павших, я поздравляю командиров столь храбрых войск и приказываю выразить им мою признательность. Твёрдость этих войск для меня гарантия, что они и впредь будут противопоставлять натиску превосходящего противника ожесточённое сопротивление».
Эрцгерцог Фридрих, р.п., ФМ

Приказ командования армии
Войскам 1-й пех. бриг. ополч., особенно 1-му батальону 22-го пех. полка ландшт., 2-му полку ландшт., 9-му пех. полку ландвера за их героическое, неустрашимое и жертвенное поведение в тяжёлом бою с врагом 26 марта 1915 года выражаю благодарность и полную признательность.
Образцовое мужество этих отважных войск, которые с достойной восхищения стойкостью смело дали отпор вражескому превосходству и нанесли противнику тяжёлые потери нужно тут же огласить во всём районе 3-й армии и озвучить нижним чинам на их родном языке.
Я сообщу об этом подвиге храбрых войск ландвера и ополчения Его Величеству и ожидаю особое принятие во внимание упомянутых храбрых батальонов путём немедленной подачи соответствующих представлений к наградам».
Эрцгерцог Фридрих, р.п., ФМ

От командования 3-й армии
«Имп.-кор. 1-я пех. бр. ландшт. выходит из состава армии. В тяжёлых зимних боях в Карпатах, а также в боях последнего периода она вполне оправдала превосходную славу, идущую впереди неё, и своим чрезвычайно храбрым поведением в атаке и в обороне давала всем частям армии блестящий пример верности и исполнения долга».
Пухалло, р.п., ФЦМ

От командования 17-го корпуса
1-я пех. бр. ландшт., которая уже была в декабре 1914 года и через четыре месяца после этого снова в составе 17-го корпуса опять покидает наши ряды.
Лишь с искренним сожалением я расстаюсь с испытанными войсками, пронизанные староавстрийской верностью кайзеру и долгу, которая в тяжелейших и серьёзнейших условиях не ударили в грязь лицом, на которую командиры и начальники всегда могли положится, неохотно я провожаю пожилых людей, которые состязаются в храбрости и боевом духе со своими находящимися на фронте сыновьями и образцово показывают им дорогу к успехам и стойкости.
1-я пех. бр. ландшт. обеспечила себе прекрасный лист воспоминаний в истории деяний 17-го корпуса. Командирам и солдатам я именем высшей службы выражаю свою благодарность и полную признательность.
Все боевые товарищи 17-го корпуса кричат нашему отважному ландштурму слова прощания с пожеланием, чтобы и впредь военная удача сопровождала храбрую 1-ю пех. бригаду ополчения».
Кржитек, м.п., ген. пех.

В заключение этой главы надо ещё упомянуть общие потери, понесённые полком в период времени между 4 февраля и 4 мая 1915 года.
Из имеющимся в распоряжении источников вытекает следующее число потерь:
226 убитых, 109 раненых и 211 пропавших без вести.
Итог: 546 человек боевых потерь.
Сюда ещё относятся выбывшие по болезни люди – обморожения, заболевания органов дыхания и т.д.,  их спокойно можно принять круглым счётом за 300 человек.
На упомянутый выше период времени общее число потерь получается около 850 человек.

Наступление на Пшемысль
Высланные 30 апреля и 5 мая к хребту Ставенец разведывательные отряды установили заметное ослабление вражеского фронта.
В действительности в это время главным образом слово вставляла лишь артиллерия с обеих сторон. Это и постоянно поступающие благоприятные новости о нашем успехе у Горлице-Тарнува побуждало участок фронта в карпатских лесистых горах к наступлению. Так 1-я бр. ополч. в 12 часов дня 5 мая выступила маршем в боевом построении на Бенедеквагашу – Грах врх. Там она нашла логово русских пустым. Местные жители сообщили, что враг ушёл между 2 и 3 часами ночи.
6 мая продолжение марша вело через знакомые поля боёв у Фелшёракоч, Кишхейи в Фелшёвизкоз [Свидник] (6-го).
В этих сёлах было укрыто много военного имущества, высланный уже от Иштванда отряд захватил 58 пленных.
Результат дневного марша составил 18 км.
7 мая шли дальше через Алшокомарнок [Нижний Комарник], где покинули ведущую через перевал Дукла дорогу, чтобы через Липовице, Яслиску 7 мая достичь Воли Нижной (26 км).
На Дукельском перевале нам встречались многочисленные колонны пленных русских и создавали благотворное ободрение в чувстве: «Всюду идём вперёд!».
8 мая: марш-преследование через Поляны Суровичны на Даров (9 км). Здесь слышен шум боя со стороны высот у Буковицы. 9 мая бригада – резерв корпуса у высоты 601, северо-восточней Даров (3 км). На упомянутых высотах всё ещё идут бои.
10 мая: сосредоточение бригады у высоты 778 для отражения предполагаемого контрудара русских, с частичным использованием обнаруженных русских позиций. Здесь было спасено много вражеских раненых, мёртвые погребены сапёрами и собрано 1500 русских винтовок. Был слышен шум боя со стороны Сековой Воли.
11 мая полк через Пулавы, Секову Волю прибыл в Победно (26 км), 12 мая занял бивак у Струже Мале (9 км), 13 мая ночевал в Посаде Ольховской (3 км), 14 мая по временному мосту перешёл Сан – знакомый по 1914 году – и через Турову Сольну прибыл в Кречов (22 км), где занял палаточный лагерь.
15 мая в 10:30 вечера полк продвигался через Кузмину, Лещаву, Ломну, Тройчу, Посаду к Рыботыче (30 км), откуда начались длившиеся с 16 мая до 3 июня бои за освобождение Пшемысля.
16 мая бригада шла маршем из Рыботыче в Конюшу. Там она образовала резерв для войск, ведущих на северных высотах бои против русских защитников Пшемысля. Полк стоял лагерем на выжидательной позиции.
17 мая в 10 часов утра полк был отправлен через Аксманиче к церкви Клоковице, где он стоял наготове развёрнутой цепью вдоль ручья, фронтом на север. В 6 часов вечера полк поучил приказ сменить пехотный полк № 95 на позиции у Заблотце. 
В этом районе полк оставался до 2 июня включительно.
Действия пехоты здесь с обеих сторон были почти исключены; наряду с патрулированием они ограничивались обустройством и сооружением новых позиций, поскольку днём допускалась высокая активность русской артиллерии, в т. ч. больших калибров.
Особенно 18, 19, 20, 23, 24 и 26 мая были днями больших артиллерийских боёв, в которых сильно пострадали не только оборонительная линия у Заблотце, но и Низанковице. Так, 26 мая с 8 часов утра и до позднего вечера оба упомянутых села были особо тщательно и мощно обстреляны русской тяжёлой артиллерией, причём загорелись несколько домов на южном выезде из Низанковице. Одна полевая кухня была сильно повреждена. Сапёры участвовали в локализации пожара – двое были ранены. В общем обстрел принёс 28 убитых, среди них четверо штатских, и несколько раненых.
25 мая около 6 часов вечера врагом был открыт сильный огонь гранатами по Низанковице. Вскоре после этого перед позицией 2-го баона, придя с ветки из Пшемысля, появился бронепоезд русских, который бил и плевал снарядами на позиции по обе стороны ветки, хотя и без успеха, а затем быстро оставил поле боя.
30 мая в 10 часов вечера одна рота 2-го полка ландштурма была выдвинута к Германовице, но 1 июня под прикрытием одного взвода снова заняла позицию. По воле случая этот взвод 3 июня принадлежал к первым войскам, которые смогли вновь вступить в крепость Пшемысль с юга.
3 июня в 4 часа утра 1-я бр. ополч. утра сперва продвинулась по обе стороны ж/д ветки до Германовице и часовни восточней этого села. Оттуда свернули на восток и в 4 часа после полудни полк стоял боевым порядком на высоте 280 восточней Розубовице, готовый к дальнейшему продвижению.
С этого пункта началась бои с преследованием до Гродека.
С наступлением темноты выдвинулись до высоты 209 западней Поповице и заночевали на месте, 4 июня в 6 часов утра продвинулись через высоты юго-восточней Плешовице, Буков к восточной околице Чехыне, где был занят палаточный лагерь.
5 июня в 12:50 дня под сильным огнём вражеской артиллерии наступление продолжилось через фольварк Йозефувка, вдоль ж/д линии Пшемысль – Гродек до высоты 253; оно стоило жизни 17 чел. Здесь 6 июня развернулись упорные бои против вражеской позиции на высоте 245, мызы Бучки. Йозефувка, южнее Бучки, в которой полк, разделённый на разные боевые группы, попал в очень запутанное положение и понёс большие потери. 7 июня на рассвете было приказано сосредоточение полка в лесу у Выгоды, вследствие чего произведён был отход 1-й бригады от усадьбы, западней Выгоды, в Балице, южнее высоты 292, Яначов.
8 июня перевозка дальше через Новосёлки, постоялый двор Плешовице [Плешевичи], Бойовице [Боевичи] Гусаков, постоялый двор Злотковице [Золотковичи], Болановице [Боляновичи] в Райтаровице – 21 км. Здесь бр. ополч. была подчинена командованию 18-го корпуса.
9 июня принесло продолжение марша до Корнице. В течение этого дня полк получил уже давно необходимое увеличение численности: прибыло 8 офицеров и 743 солдата, за долгое время наконец снова кусочек родины!
10 июня полк оставался в резерве корпуса в Корнице; он командировал по одной роте в качестве резерва участка вдоль дороги на Бурчице и на восточный выезд из Корнице.
11 июня в 2:30 ночи была поднята «тревога», но использование полка на боевом рубеже корпуса не состоялось.
12 июня армии удалось прорвать русский фронт у Мостиски, а также достигли успехов на Днестре. По этой причине русские в ночь с 13 на 14 июня очистили позиции перед 18-м корпусом. В эти дни полк (побатальонно) использовался частью как резерв корпуса, частью как резерв 9-й пехотной дивизии, у Судковице (13 июня) и Лашки Завязане (14 июня).
15 июня в районе боевых действий 9-й пех. див. разгорелся ожесточённый бой за овладение русской позицией высота 321 северо-восточней Мокжаны. Полк участвовал в этом решающим образом. Высота была взята ночью, противник отступил, тут же было начато преследование. 16 июня полк через Конюшки, часовню 253, южнее Садовой Вишни, Долгомосцико прибыл в Бар.
По донесению о том, что холмы на линии высота 307 северо-восточней Радатыче и высота 307 юго-восточней  Волчухи заняты, полк в 4:45 вечера выдвинулся на Волчухи. В 7:15 вечера новый приказ принёс отмену выдвижения и сосредоточение у ж/д станции северо-западней Волчухи, где наконец стали лагерем. Полк в этот день  прошагал 28 км, в основном по полям.
17 июня в 4 часа утра 2-й баон занял позицию у перекрёстка южнее вокзала Гродека, 2-й баон в резерве за ним. Командование полка на ж/д насыпи северней высоты 202.
18 июня полк был в резерве дивизии в Братковице. Венское ополчение приняло позиции линцского. 19 июня в 4:30 утра полк был снова использован для усиления линии огня. В 7 часов утра разразилась атака и до 10 часов утра удалось захватить главную площадь и западный берег пруда, почти северней и южней села. Восточный берег пруда и восточная часть города до 12 часов дня оставались в руках русских, которые ожесточённо защищались, особенно артиллерийским и пулемётным огнём, который продолжался до наступления темноты и вызвал значительные потери. Оба батальона ландштурма только до 10 часов утра сообщили о 24 убитых и 39 раненых.
Только перед полуночью 19-го русское облако огня измельчало, чтобы 20-го до рассвета полностью рассеяться. Боевые патрули могли в это время доложить об очищении восточной части Гродека, на что тут же было начато преследование. Полк собрался у развилки восточней Гродека и с 6 часов утра продолжил преследование через Морги, Бартатов до Оброшина. В Оброшине он занял квартиры тревожного подразделения, после отправки двух рот на дорогу против Кальтвассера [Зымна Вода] для охранения к северо-востоку.
Командование армии огласило:
«Храбрым отважным войскам 9-й пех. див. и 1-й бр. ополч., которые так превосходно сражались в уличных боях за Гродек, выражается моя особая благодарность и полная признательность»
Эрцгерцог Фридрих, м.п., ФМ

Бои южнее Лемберга
20 июня утром армия Брусилова всюду отступала. 18-й корпус в этот день достиг 9-й пех. дивизией и 1-й бр. ополч. линии Пустомыты – Навария – Сокольники, в верхнем течении ручья Щерек [Щирка]. 21 июня русские снова заняли позиции на высотах восточней названной линии; они оказывали сильное сопротивление, которое всё ещё не позволяло 18-му корпусу свернуть к Лембергу, чтобы с юга содействовать взятию этого города. Нужно было сперва продвинуться дальше на восток, но атака не делала особых успехов, особенно из-за сильного, частью даже фланкирующего орудийного огня с пояса фортов Лемберга в районе Навария – Глинна.
21 июня в 11 часов утра полк стоял частично на линии огня у ж/д станции. В 9:30 вечера он получил приказ к атаке на мызу южнее Наварии. Сперва произведена перегруппировка в лощине близ ж/д станции Глинна для атаки в две линии. За полком выдвигался 22-й ополч. с задачей смять русские позиции ударом с обеих сторон после удачного вклинения. Наша артиллерия подготовила атаку, но, к сожалению, её огонь почти не нанёс ущерба русским позициям, т.к. русские лежали до 300 шагов перед зданиями, а огонь артиллерии главным образом был направлен на дома. В 11:30 ночи атака была начата. С 12:30 до часа ночи 22 июня наша артиллерия обстреливала врага. Русские отвечали сильным ружейно-пулемётным огнём и обстреливали атакующих сильным фланкирующим огнём со стороны Лемберга. Из-за этого и из-за ночной темноты соединения пришли в беспорядок, линия огня не двигалась вперёд, наконец она закрепилась примерно в 500 шагах перед русской позицией. Две ночные контратаки русских были успешно отбиты несмотря на запутанное положение.
Тут в течение утра 22 июня северней и непосредственно  к западу от Лемберга наступили большие, хотя и с тяжёлыми потерями достигнутые успехи наших войск. Русские были вынуждены очистить не только сам Лемберг, но и поле боя по обе стороны от города и отойти дальше на восток. Тем самым противник исчез перед храбрыми войсками 18-го корпуса, которые в то же время начали преследование дальше на восток.
Пехотный полк ландштурма в 7:30 вечера достиг дер. Нагожаны, где был разбит лагерь.
Потери, понесённые полком в этих боях, были значительны: офицеры – 5 убиты, 2 ранены; нижние чины – 102 убито, 218 ранено.

Бои на Гнилой и Злотой Липе
23 июня выступили из Нагожан. Продолжение марша через Волков, Милятыче до высот в 2000 шагов западней Будкова, где была прикрытая остановка. В 10:15 вечера 1-й баон и одна рота 2-го баона вышли на Будков, где они были подчинены 18-й пехотной бригаде.
24 июня в 2:30 дня полковой штаб, сапёрный отряд и остаток 2-го баона были готовы к маршу. В 10:30 вечера и этот баон был подчинён 18-й пехотной бригаде; он выдвинулся против высоты 356 восточней Будкова. Командование полка и сапёрный отряд попали в само село Будков. 25 июня в 15:45 полковой штаб, сапёрный и телефонный отряды прибыли с 18-й бригадой по дороге Старесёло – Водники, на угол леса в 1 км восточней мызы Старесёло. Здесь всё имеющееся в наличии было приведено в готовность к атаке на Водники. В 9 часов вечера начался штурм, приведший к взятию Водников. Потери составили: 1 офицер убит, 2 ранены; потери нижних чинов: 83 убито и ранено.
26 июня полковой штаб, сапёрный и телефонный отряды были у кладбища западней Водников. Бой прекратился на всём фронте. В течение дня оба баона, которые вели атаку вместе с 11-м пехотным полком, прибыли в Водники. 1-й баон занял позицию в 1000 шагов слева от 22-го полка ландштурма, северней дороги Водники – Коцуров, 2-й стоял в готовности на восточном выезде из Водников.
27 июня в 8:30 утра полковой штаб и 2-й баон выдвинулись на дороге к Коцурову. В 4:30 дня прочёсывание леса Подвиха, высоты 398, в 23:20 бивак у Ханачова. В ту же ночь 1-й баон вернулся к полку.
28 июня в 7:30 утра – сосредоточение полка на восточном краю Ханачова, в 8:30 утра 1-й баон вышел к Зацемне, там он был введён на опушке леса между 73-м и 11-м пехотными полками.
29 июня в 5 утра 2-й баон был подчинён 17-й бригаде. Сперва он прибыл на высоту 401 восточней Ханачова. Полковое командование и сапёрный отряд оставались в Ханачове. Телефонный отряд был разделён на отдельные команды.
30 июня и 1 июля оба батальона превосходно участвовали в ожесточённых боях за выс.  Цемна, выс. 419, южнее Лаходов; 2 и 3 июля им пришлось разобщённо вести гастроли в отдельных фронтовых группах.
4 июля штаб полка и 2-й баон через Млыновице в 8 часов вечера прибыл в Липовице на Гнилой Липе, тогда как 1-й баон был отправлен на высоту 404 западней Гологуры на Злотой Липе. Проливной дождь сделал дороги полностью непроходимыми.
5 июля: выступление из Липовице через охотничий дом Рубане, Словиту, Митулин в Новосёлки, куда также прибыл 1-й баон. Оба батальона заняли позицию в 21:30 на опушке леса восточней Новосёлки. С севера примыкание к венскому ополчению, на юге – к 9-й дивизии.
Время с 6 по 12 июля было использовано для быстрого сооружения и расширения линии обороны с помощью рабочих отрядов и местных жителей. Были изготовлены проволочные заграждения, испанские всадники. Также для этой позиции поступил 22-см миномёт. Село было эвакуировано кроме монастыря.
13 июля в полк вновь прибыли три маршевые роты числом в 2 офицера, 12 унтер-офицеров, 733 солдата и 13 лошадей; они временно остались в Митулине. Поздним вечером полк был сменён (по одному батальону 19-го и 26-го полков), собран в Новосёлках и после ужина в 23:45 отправлен маршем в Митулин. После включения маршевых рот в состав ночной поход продолжился через Словиту в Туркоцин, который был достигнут 14-го в 5:45 утра. Село было подожжено снарядами; по этой причине полк большей частью разместился под открытым небом. Касаемо выбранного направления марша царило большое удивление, однако основание не заставило себя ждать!

Бои на Буге, Добротвор
Снятие 18-го корпуса, 9-й пех. див., пех. бр. ополч. и других частей 2-й армии с фронта в верхнем течении Злотой Липы и переброска их на северный фланг произведены по той причине, что командующий армией решил присоединиться к наступлению соседа слева на Буге (1-я армия). Уже 15 июля в 7 утра поехали железной дорогой через Выжняны, Полоничи, Задворье в Хренов, 24 км, то есть в строго северном направлении, может быть, маленькое разочарование для некоторых ополченцев.
Дальше, дальше – 16 июля через Золтанце, Дзибулки в Золтанецку Волю, 29 км, где 17 июля был сделан день отдыха. 18 июля: ночной марш через Батятыче в Грушку (12 км). Там пех. бр. ополч. была подчинена корпусу Цибульки; она осталась в готовности. 19 июля в 7:30 полк был переброшен в Зубов Мост, где были заняты квартиры тревожной части.
20 июля начались бои за западный плацдарм русских у Добротвора. Полк был поднят по тревоге в 2 часа ночи, затем через группу домов западней Подрудне прошёл маршем в Химки, 10 км, и остался там в резерве 31-й дивизии. В 10:45 полк был подчинён 62-й пех. бриг.; как резерв он пришёл за ж/д насыпь у мызы Рокеты. В 14:30 последовал приказ на группирование для атаки, а именно: 1-й баон линия огня, 2-й баон в резерве уступом слева, общее направление – колокольня Добротвора.
Назначенная теперь атака в тот день не прошла вперёд. Между 10 и 11 часами вечера был отбит сильный русский контрудар. При этом 1-й баон потерял 1 убитым и 11 ранеными. 21 июля высланная против Долины рота была отведена в Рокеты. Атака могла продолжаться лишь с трудом, пошагово. 1 убитый, 12 раненых.
23 июля в 1:15 ночи сильный ружейный огонь. Русские наступали, пытались окопаться, однако были отбиты действительным огнём с нашей стороны и отошли на свою главную позицию. В час дня наша артиллерия начала мощно действовать, в 15:45 1-й баон пошёл вперёд и ему удалось до 6:30 вечера продвинуться на 300 шагов перед русскими заграждениями. 1 офицер был тяжело ранен, 44 убитых, 23 раненых.
24 июля после пошагового продвижения вперёд в 12:30 утра перешли к штурму, в 13:30 взяли вражескую позицию и отбросили противника на правый берег Буга.
2-й баон по достижении левого берега Буга был отправлен к высоте 212 близ южного края Добротвора и занял позицию восточней Долины.
В этот день потери составили: 2 офицера и 19 солдат убиты, 67 человек ранены.
На упомянутой позиции на левом берегу Бугу полк оставался с 24 по 28 июля включительно. Шла беспрестанная работа по изготовлению заграждений, стрелковых окопов, зачистке посёлка и погребению найденных тел.
Днём обычно проявлялась лёгкая перестрелка через Буг и действия артиллерии лёгкими и тяжёлыми калибрами. Батальоны ежедневно сменяли друг друга по вечерам.
Потери за это время: 1 капитан убит, 5 солдат ранено.
29-го вечером позиция была принята 44-м пехотным полком. 30 июля полк занял лагерь у Подрунича, где снова собралась вся 1-я пех. бр. ландшт. Однако 31 июля она из-за нехватки воды была переброшена в лежащую в 7 километрах Рожанку.
Короткий взгляд на период с 13 по 28 июля включительно показывает, что с начала за 7 маршевых дней (с 13-го по 19-е), за вычетом одного дня отдыха, были преодолены круглым счётом 100 км, подчас при плохих дорожных условиях. С 20-го после полудни до вечера 28 июля бригада непрерывно вела тяжёлые бои с упорным защитником. Что эти бои протекали не так просто, показывают общие потери, которые понёс один 2-й полк ландштурма, причём надо принять во внимание слабые составы - всего два батальона по три роты и пулемётный отряд. Они были:
Убито 3 офицера, 65 солдат
Ранено 3 офицера, 180 солдат

Бои на Буге – Пархач
Время с 1 по 5 августа было желанным отдыхом ополчения у Рожанки.
Но уже 6 августа последовала дальнейшая переброска бригады на север; она шла через Стремень, Реклинец, Боровое в Селец. 2-й баон после ориентировки в вечерние часы занял позицию на левом берегу Буга восточней северного выезда из Сельца на ж/д ветке, 2-й баон в резерве бригады у выс. 202. Командир 2-го полка ландштурма был одновременно начальником участка 2-го и 22-го ландштурма, расположение: охотничий дом Пархач.
Принятые позиции были в хорошем состоянии и образцово оборудованы.
В Пархаче и Сельце царила холера, Рата была заражена, всё это требовало комплексных защитных мер.
Время между 7 и 9 августа прошло тихо, у русских наблюдались переброски, но с их стороны против нашего участка не последовало никаких операций.
Зато имела место сильная атака русских на плацдарм 1-й армии, расположенный на восточном берегу Буга у Кристинополя, но она была отбита.
С 10 по 14 августа прилежно трудились над сооружением позиций. При этом одной ночью случилось, что русские, обратив на себя внимание забиванием кольев заграждения на левом берегу Буга, на своём берегу для лучшего освещения этой работы разожгли костёр из соломы, что, конечно, вызвало соответствующий фурор!
15 августа две роты отошли в группу домов южнее Пархача, потом одна рота 2-го баона в охотничий дом Пархач в резерв.
16 августа обе роты были из упомянутой группы домов двинуты в Пархач; в течение дня они сменили 22-й ландштурма. Сменённые роты 22-го полка остались резервом в Пархаче.
18 августа в 5 часов утра был дан салют по поводу дня рождения нашего верховного главнокомандующего императора Франца Йозефа, в Пархаче отслужили мессу.
20 августа ночью в Сельце прибыли три маршевые роты и пулемётный отряд, которые в течение дня дошли до Пархача. Распределение последовало 25 августа. Каждый баон получил 320 человек, так что отныне оба батальона снова имели по 4 роты. Затем 156 итальянцев было передано в 1-й полк ландштурма, 80 итальянцев - в 22-й полк. В ночь с 20-го на 21-е стоявший на левом берегу Буга для наблюдения за рекой вражеский патруль силой в 5 человек был застигнут врасплох и взят в плен. Та же судьба в полдень того же дня постигла патруль силой в 10 человек. Поэтому непосредственное наблюдение отныне велось полуротой.
На следующий день на участке была тишина, 24-го в 5 часов вечера Пархач и его окрестности были обстреляны вражеской артиллерией.
На участке было чувство, что у русских готовится маленький сюрприз.
Однако прежде чем перейти к обсуждению хода дальнейших боёв на Буге, нужно ещё привести несколько похвальных грамот, которые относятся к боевому пути от Лебмерга через Гнилую и Злоту Липу до Буга.

Командование армии:
 «Храбрым войскам и их командирам, которые сегодня взяли штурмом высоту Цемна, особенно 102-му пехотному полку и пехотным полкам ландштурма №№ 1 и 2 выражается и доводится до сведения армии моя особая признательность».
Эрцгерцог Фридрих р.п, ФМ
9-я пехотная дивизия:
«Имп.-кор. пехотный полк ландштурма № 2 за всё время, что он сражался в составе 9-й пехотной дивизии, выдающимся образом участвовал в боях дивизии и своим храбрым поведением существенно способствовал прекрасным успехам под Гродеком, Водниками и на Цемне у Лаходов.
Я горжусь тем, что полк в составе 9-й пехотной дивизии дважды получил благодарность Его и. и к. Высочества командующего армией. Я благодарю прекрасный полк за его отличную службу и с сожалением отдаю его из-под моего непосредственного руководства.
Все товарищи 9-й пехотной дивизии верно хранят память об и.к. пехотном полке ландштурма № 2 и желают ему новой славы на его далёких путях»
Шенк р.п., ФМЛ

1-я пехотная бригада ландштурма (бои у Добротвора):
«Командование имп. и кор. 62-й пехотной бригады в донесении о ситуации выражает благодарность храброму и стойкому сопротивлению пех. полка ландшт. № 2, благодаря которому было отражены несколько вражеских атак. 1-я пехотная бригада ландштурма сердечно поздравляет полк с этими прекрасными успехами»
Браунер р.п., полковник

Корпус Цибулька:
«Всем смелым войскам, которые после упорного сопротивления врага взяли укреплённый плацдарм у Добротвора, я выражаю благодарность и признательность.
Сейчас задача состоит в том, чтобы расширить позиции на западном берегу Буга и отбросить назад ещё стоящего у Стрыханки и Завоне врага».

Командование 2-й армии:
«В ожесточённый боях у Добротвора 23 и 24 июля, особенно при штурме этого села, славно отличились пехотные полки №№ 32, 44, 69 и боснийско-герцеговинский пех. полк № 3, все из 31-й дивизии, затем пехотные полки ландштурма №№ 1 и 2 из 1-й пех. бриг. ополч.
Я выражаю этим храбрым войскам и их энергичным целеустремлённым вождям благодарность и полную признательность от имени высшей службы»
Бём-Эрмоли, ген. кав.

Продвижение до Плашевки
28 августа в 5 часов утра пришло известие, что противник отходит перед фронтом 25-й дивизии в районе Кристинополя. Поэтому фронтовые группы «Пархач» получили приказ тотчас же продвинуться по всей линии за Буг с временной целью на Волсвин. – Сперва за Буг были высланы патрули; они обнаружили на русских позициях лишь отдельные казачьи патрули, которые быстро отошли. Тогда от каждого находящегося на позиции батальона выдвинули по роте и после того как они достигли вражеской позиции, Буг наконец перешёл весь полк. Так и пех. полк ландшт. № 2 к 13:30 достиг восточной опушки леса северней Волсвина. Дальнейшее продвижение и преследование противника были произведены в соответствующем порядке в общем через Поздымир, лесной массив восточней от него, до Розжалова, который был достигнут к 12 часам ночи. 22 километра.
Если этот день был весьма трудным, то без потерь прошли вперёд на хорошее расстояние, обстоятельство, которое превосходно повлияло на настроение войск.
29 августа в 8 часов утра главный отряд, состоящий из пехотного полка № 32, 2-го и 22-го полков ландштурма и семи батарей, прорвался от часовни восточней Розжалова к Забаве. Высланные кавалерийские патрули обнаружили противника на высотах у Сабиновки – Романовки. После прохождения в Забаве в 9:30 был принят следующий порядок для атаки: ПП № 32 - первая линия, ландшт. 2 уступом справа - вторая линия, 22-й в резерве за ландштурмом, направление левого фланга 32-го полка – южный край Стоянова. Артиллерия южнее Генрихсдорфа. – Атака была задержана с учётом продвижения северных и южных соседей.
Также был расформирован корпус Цибульки; 1-я пех. бр. ополч. отныне подчиняется 17-му корпусу.
30 августа половина 2-го батальона пришла в Генрихсдорф как резерв. Атака местами удалась до расстояния броска. Огонь вражеской артиллерии был иногда очень силён.
В течение ночи на 31 августа противник очистил весь фронт; преследование было начато на рассвете 31 августа и полк пришёл в Радехов (16 км). За оба дня он потерял 6 убитыми и 35 ранеными.
1 сентября полк через Хмельно и Кустын прибыл в Завидче (26 км), где занял бивак под открытым небом. 2 сентября он перешёл Стырь по временному мосту близ Щуровице, затем в 16:30 - границу империи у Мытницы и близ Редкова снова стал биваком. 3 сентября в 3:30 поднят по тревоге, шёл маршем через Хотин, Гоноратку в Иващуки и в 9 часов утра сгруппировался для атаки на превосходно оборудованную, особенно сильно занятую русскую позицию возле дороги на Старыки, выс. 247.
В примыкании слева была гусарская бригада ополчения, в распоряжение которой были даны 3-я и 8-я роты полка ландштурма № 2; справа примыкал 69-й пех. полк.
В течение второй половины дня гусарская бригада ополчения была снята с фронта и переброшена в район Сукманы – Фольварек. Тем самым возникла брешь шириной около 2000 шагов, кое-как заполненная 3, 4 и 7-й ротами. В резерве остались лишь 1-я и 2-я роты и пулемётный отряд. Этот проведённый после полудня манёвр отвода и подтягивания на участок наступления вызвал, к сожалению, довольно высокие потери, главным образом от вражеской артиллерии.
4 сентября 2-е пулемётное отделение полка было также введено в бой. 3-я и 8-я роты вернулись из гусарской бригады ландштурма.
5 сентября положение (1500 шагов от русских позиций) давало следующую картину: слева направо 22-й полк ландштурма, 2-й полк ландштурма, 1-й баон, половина 2-го баона, два пулемётных отряда, ПП № 69 - линия огня. Резерв: половина 2-го баона за 2-м полком ландшт.
Атака была продолжена 6 сентября в 2 часа после полудни. В 5 часов дня батальоны продвинулись вперёд ещё на 800 шагов и к 8 часам вечера линия огня местами вклинилась во вражеский окоп. Сильный дождь, бушующий ветер и тёмная ночь создавали обрамление этого тяжёлого боя. И здесь русские очистили позиции в ночь на 7 сентября. Преследование начато в 5 часов утра. Бригада ополчения в 11:50 собралась на линии Рудня – Иване Пусте, где разместилась на постой. В четыре часа дня половина 1-го баона, пулемётный отряд 2-го ландшт. и 1 эскадрон гусар ополчения были высланы к Гробле для преследования русских.
Ещё 6 сентября полк имел 12 убитыми и 32 ранеными.

На Икве
(8 сентября 1915 года – 15 июня 1916 года)

Со вступления в Онишковцы 8 сентября, где разместились на постой, достигнут район Иквы, где с 14 сентября 1915 года по 15 июня 1916 года храбрые ополченцы Линца часто в ожесточённых схватках смогли увенчать себя новыми лаврами.
За исключением маленького кровопролитного экскурса к боям у Дунаюва на Икве между 14 и 20 сентября полк с 8 октября 1915 года по 15 июня 1916 года почти непрерывно был на участке позиций на Икве в районе Хотовка – Сапанов – Березы.
Манёвренная война прекратилась и теперь на Икве позиционные бои начали показывать свои первые формы: скучная, но в высшей мере выматывающая нервы и по временам кровопролитная борьба.
Первую позицию полк занял на западном берегу Иквы у Мале-Березцы, где днём и ночью работали над оборудованием позиций. 7 октября полк был переброшен на участок близ Хотовки, где 8-го занял позиции. Вражеские позиции здесь были отделены Иквой, только напротив левофланговой роты, которая стояла под Сапановым, русские выдвинули на левый берег Иквы плацдармообразную позицию. Эта позиция почти стала оборонительной позицией полка.
Болотистая местность вынуждала к беспрестанному неустанному сооружению позиций. С трудом возведённый сегодня бруствер из дернины мог завтра глубоко осесть. Он теперь был установлен на деревянном ростверке и сохраняет уровень. Лужи и вымоины засыпались принесённым из тыла песком и в течение месяца удалось наконец создать сухую, во всех отношениях безупречную позицию. Это могло быть достигнуто лишь потому, что боевая деятельность почти отсутствовала. Днём несколько выстрелов артиллерии с обеих сторон, ночью лёгкая перестрелка секретов и время от времени очередь из русских пулемётов – вот и всё. Нужно заметить, что наши роты ландштурма только здесь были снабжены телефонами и в течение весны 1916 года получили больше пулемётов.
Рождество 1915 года было справлено по окопному обычаю, а 1916 год встретили с новыми надеждами.
На это время пришлись визиты высоких лиц с родины.
Но то, что эта мнимая идиллия требовала относительно высоких жертв, могут доказать нижеследующие данные:
В ноябре 1915 года убито 17, ранено 39, больны 50.
В декабре 1915 года убито 69, ранено 120, больны 40.
В январе 1916 года убито 40, ранено 130, больны 133 (дизентерия, холера).
В феврале 1916 года убито 70, ранено 60, больны 220 (112 умерло).
Обобщая, о 1915 годе можно сообщить, что Италия в мае объявила нам войну и что на итальянском фронте тогда находились лишь слабые части, усиленные немецким альпийским корпусом. Итальянские атаки были отбиты почти всюду. На Балканах в октябре войска Центральных держав с севера и востока вторглись в Сербию; они изгнали храброго противника в северную Албанию.
Возбуждённые событиями под Луцком, русские оживились и у Сапанова. Левый фланг нашей позиции в конце мая 1916 года днём и ночью обрабатывался артиллерией и миномётами. Однако благодаря хорошо оборудованным позициям потери были низкими. 4 июня русским удалось вклиниться на соседнем участке у Сапанова и закрепиться там. В контратаках, не приведших, однако, к успешному результату, также выдающимся образом принял участие резервный батальон. Русские стояли непосредственно на левом фланге нашей позиции. Резервная рота флангового батальона прикрыла оборонительной отсечкой. В ночь на 11 июня пришёл приказ очистить позицию. Полностью незаметно для врага позиция в тишине и порядке была оставлена и была занята уже подготовленная «жёлтая линия» восточней Хотовки. Уже утром 12-го русские почуяли и днём они начали особенно сильно атаковать лежавшую в лесу у Хотовки часть позиции. До 15 июня следовали многочисленные атаки, часто подготавливаемые ураганным огнём, все они были с величайшей храбростью отбиты и нанесли противнику большие потери. Снова ландштурм удержался и снова русские прорвались на северном соседнем участке. Светлым днём в 4 часа пришёл приказ на отступление. В этот раз его пришлось выполнять на виду врага. Из-за этого начатое огневое преследование нанесло тяжёлый урон; две роты, которые не смогли своевременно покинуть позицию, попали в плен. Около полутора километров за очищенной позицией наши войска окопались западней Петрыки частью в лесу, частью в чистом поле, ожидая дальнейших приказов. Отступление армии стало общим. Не замеченный врагом, полк согласно приказу ночью выступил на марш в Радзивилов. Марш длиной более 25 километров смогли провести без вражеского воздействия. Полк достиг мызы Дороцин. Там отряды были приведены в порядок. Вечером 17 июня полк пошёл маршем в Броды, заночевал в тамошней казарме, чтобы уже 18-го снова выдвинуться в леса между Бродами и Радзивиловым. Теперь полк побатальонно направлялся то туда, то сюда, чтобы наконец занять слабо оборудованную песчаную позицию по обе стороны ж/д ветки Броды – Радзивилов у Левятина. Здесь позицию постоянно обрабатывали миномёты. 24 июня полк сменили и как резерв снова отвели в лес. Уже 26-го русские штурмом взяли его старую позицию у Левятина, полк двумя батальонами занял подготовленную позицию на границе империи, на восточной опушке леса, у Бродов между ж/д и шоссе, тогда как один батальон был отправлен в Клекотов.

Битва под Бродами
17 июня – 2 сентября 1916 года
Тем самым битва шла полным ходом. Все атаки русских были отбиты, вклинившийся в некоторых местах противник был выбит в рукопашной и позиция снова была полностью удержана. Но на флангах противник в течение дня пробился далеко в тыл, когда наконец к вечеру пришёл приказ на отступление.  Густой лес, растянутая позиция и перемешанность войск были причиной того, что отход мог производиться лишь поотделенно, группами. Так возникло впечатление, будто полк был совсем рассеян. Но в ночь на 27 июня то, что осталось от полка после тяжёлых боёв, было вновь собрано на дороге Броды – Радзивилов восточней Бродов. Ещё до полуночи у мызы Выдра восточней Бродов была занята промежуточная позиция, обозначенная ровиком глубиной по колено. Численность полка была такова, что на 30-40 шагов приходился лишь один человек! В ночь на 28 июня последовало новое перемещение, чуть к югу на дорогу Броды – Лешнёв. Русские не напирали, а удовлетворились взятием Бродов, которые они заняли 28-го. 29-го была занята настоящая позиция, «позиция Болдурка» у Барчина, западней Бродов, где 4 августа полку были приданы внеочередные пополнения числом 7 офицеров и 412 нижних чинов и тем самым снова могли сформировать два батальона. Бои стихли.
Русская разведка боем была отбита 18 августа, предполье зачищено и некоторое количество атакующих русских взято в плен. До 28 августа полк попеременно был то на позиции у Барчина, то резервом у Мидно, без особых происшествий. 28 августа позицию у Барчина принял прусский гусарский полк.
Полк был переброшен чуть севернее и одним батальоном прибыл на позицию у Берлина, вторым – в резерв в Новоставце. Т.к. здесь противники отделены болотом, стояли очень далеко друг от друга, всё время царил полный покой. Здесь полк оставался до 2 ноября, работая на сооружении позиций или находя иное применение. За это время численность снова была восполнена до трёх батальонов, имущество и запасы пополнены и приведены в порядок.
3 ноября 1916 года поступил приказ, который командировал полк и 1-ю бригаду ополчения на итальянский ТВД.
Теперь нужно привести те благодарности, которые воздают дань достижениям полка за время с июня 1915 года до ноября 1916 года:

От командования 2-й армии:
«С начала июня 1915 года в составе 2-й армии, покидает наши ряды 1-я бр. ополч. со 2-м и 22-м пех. полками ландштурма. С сожалением я прощаюсь с этими храбрыми боеспособными войсками, которые отличились в столь многих боях и завоевали моё особое доверие. Наши сердечные пожелания провожают командование 1-й бр. ополч., полки ландшт. № 2 и 22 на их новое место службы. Пусть солдатская удача сопутствует каждому».
Бём-Эрмоли р.п.

В обработке командования 1-й бр. ополч. № 149, 11 июня 1916 года
«Но и те в боях под Сапановым и дальнейших арьергардных боях у Радзивилов-Броды, частью для поддержки часто находившегося в крайне затруднительном положении ополч. 1 и других войсковых частей введённые в бой подразделения пех. полка ландшт. № 2 не только стойко обороняли свои окопы и позиции полка-побратима против бешеных атак русских, но и постоянно отражали противника с большими для него потерями.
Мне приносит мне особую радость выразить всем принимавшим участие в этих боях частям бригады за их храброе образцовое поведение мою безоговорочную признательность и благодарность от имени высочайшей службы. Я ожидаю представления к наградам».
Бандиан р.п., ФМЛ

Сообщение прессы от 24 июня 1916 года
«При позавчерашних атаках северней Бродов 1-я бригада ополчения снова выдержала испытание своих способностей».


Раздел 3
8 ноября 1916 года – 14 ноября 1918 года
Италия

4 ноября линцский и венский ландштурм пошёл маршем на ж/д станцию Заблоце. Из этого места несколькими эшелонами последовала поездка через Лемберг, Пшемысль, Краков, Вену, Ляйбах в Дуттоуле [Дутовле] на Красте. Сразу после высадки из вагонов двинулись маршем в пункты расквартирования Велики-Дол и Тубле в Крайне, где были размещены два батальона, тогда как третий пошёл в Прапрот у Набрезины. Уже в середине мая 1916 года между Эчем и Брентой в Южном Тироле итальянские позиции были прорваны австро-венгерскими войсками, они продвинулись через Асиаго, Арсьеро, однако в августе 1916 года потеряли Гёрц. В Прапроте полк задержался как резерв армии, чтобы пройти основательное обучение войне в районе карста. На это время, в которое войска страдали от постоянных дождей, приходится смотр командующим армией, печальная новость о кончине императора Франца Йозефа (21 ноября), а также смотр полка теперешним главнокомандующим императором Карлом. С 22 ноября батальоны попеременно выдвигались вперёд и использовались на сооружении 2-й и 3-й линии западней Войшчицы. При этих работах они очень страдали от постоянного огня артиллерии. 23 декабря полк занял печально известную позицию у Села в «мешке Худилога», возникшего во время 9-й битвы на Изонцо. Под постоянным артиллерийско-миномётным огнём в тыл и фланг прилежно работали над оборудованием позиции, 28 декабря даже уничтожили храброй атакой выдвинутую вражескую сапу и взяли в плен её гарнизон. 9 января 1917 года последовала смена и после 2-дневного марша была достигнута станция отдыха Велике-Жабле, где после прибытия откомандированного ранее 3-го батальона снова объединился весь полк. Новый маршевый баон восполнил понесённые потери.
25 января застало полк на позиции у Вертойбы восточней Гёрца, один баон в окопе, два других уступом в резерве. Позиция была частично одета деревом, обстоятельство, которое весьма повышало действие осколков. Большие потери наносили итальянские тяжёлые миномёты, которые особенно рьяно действовали по ночам и которым наши войска не могли ничего противопоставить. Но старый боевой дух линчан остался несломленным и 29 января они по своей инициативе штурмовали вражескую сапу и помимо её гарнизона взяли два пулемёта, не понеся при этом потерь. Противник отомстил тем, что удвоил артиллерийско-миномётные обстрелы. За эту успешную операцию сверху поступила следующая благодарность:
K.I.S. II., 29 января 1917 года:
«Патрулям пех. полка ландшт. № 2 за храбрую вылазку сегодня ночью моя полная признательность»
ф. Бороевич, ГО
В ночь на 25 февраля итальянцам удалось из выдвинутой сапы внезапно ворваться на нашу позицию на участке шириной примерно с фронт взвода и оттеснить одну роту на подготовленную отсечку. Но резерв храбро прорвался сквозь открытый тем временем итальянцами заградительный огонь, выбил вторгшихся с позиции и преследовал их глубоко в их окопы, приведя назад пленных. 27 февраля полк был сменён; он частью пошёл на позицию полевых караулов у Биглии на Виппахе, частью резерв дивизии у Буковицы и Првачины, где начавшийся 28 февраля обстрел тяжёлыми калибрами нанёс большой урон.
10 марта принесло новую смену и полк пошёл на отдых в Жабле. Новые маршевые формирования, большей частью славянской национальности, пополнили ряды.
27 марта последовало выступление на участок Пановиц восточней Гёрца. Два батальона пошли на позицию, тогда как один баон (резерв) нашёл убежище в ущелье Байта. Там опять разыгрались ведущиеся артиллерией и, главным образом, миномётами кровопролитные позиционные бои. После того как отдельные баоны были выдвинуты в различные сектора участка, полк после смены 24 апреля снова пошёл на отдых в Жабле. Здесь ещё два маршевых батальона присоединились к полку. До сих пор, за исключением местных вылазок пехоты, позиционные бои велись артиллерией и миномётами, но 10-я битва на Изонцо уже отбрасывала свою тень. Бесчисленные новые вражеские батареи начали медленно пристреливаться. Число перебежчиков очень увеличилось и их показания говорили, что начало наступления не заставит себя ждать.
9 мая полк был поднят по тревоге. Уже в апреле снятый с гёрцского фронта из-за ненадёжности, но потом снова выдвинутый стрелковый полк № 37, который стоял на краеугольном камне фронта, горе Сан Габриэле, ввиду ожидаемой 10-й битвы на Изонцо вызывал так мало доверия, что его смена 2-м полком ландштурма признавалась необходимой. Линчане тем самым входили в состав руководимой ФМЛ Эрвином фон Цайдлером 58-й пехотной дивизии, которой был отведён собственно гёрцский участок (южный склон Габриэле до треугольника ж/д Санкт-Петер, юго-восточней Гёрца), соответственно в районе 4-й горной бригады (ГМ Адальберт Дани фон Дьёрмата). 3-й баон пошёл маршем через Оссельано [Озелян] мимо расстрелянного замка Кронберг на бастионообразную, особенно на левом фланге оборудованную наподобие бронированного оборонительного сооружения позицию Света-Катарина и занял стрелковый окоп до т.н. ущелья Солкано. 11 мая также был подтянут 1-й баон, который сперва остался в Оссельано, в котором 2-й баон тоже был брошен на восточный склон горы Сан Габриэле и сменил там 2-й пех. баон. 48-го.
Утро 12 мая – это был великолепный весенний день – наконец принесло начало 10-й битвы на Изонцо: в 4:30 утра 2200 пушек и 1000 миномётов противника открыли огонь от Тольмина до Адриатики, который направлен был не только против позиций, но и на пути подхода и командные пункты. Первую линию скоро стало не видно. Пыль и дым покрыли всё. Габриэль походил на вулкан. Тяжёлые гранаты и мины укутывали меловую гору чёрно-серым дымом. Уже к полудню почти все пулемётные гнёзда были разрушены. Ураган огня продолжался всю ночь и 13-го заметно вырос. Несмотря на это погонщикам вьючных животных ночью удалось из лагерей в районе перевала Шёр-Оссельяно по засыпаемой железным градом дороге привести своих неутомимых животных с продовольствием и питьевой водой к командному пункту батальона (Света-Катарина).
И 14 мая утром огонь продолжался. На рассвете он усилился до настоящей адской музыки: боевой окоп и ходы сообщения были расстреляны и часто сровнены с землёй, связь оборвана, часовые убиты; в кавернах в душном, отработанном воздухе, с покрытым потом телом, терзаемые голодом и нестерпимой жаждой, солдаты и офицеры томились по моменту, который снова выведет их из бездеятельного ожидания под постоянной угрозой, из-под дрожащего в миномётном огне скального потолка под открытое небо для расправы над противником.
С рассвета напряжение росло всё больше. Ураганного огня такой продолжительности ещё никто не переживал. Раз в полчаса младшие командиры броском из обращённых к неприятелю выходов из каверны оценивали ситуацию своими глазами. Ожидавшаяся утром атака пехоты запаздывала.
После 54-часовой подготовки, которая имитировала итальянские штурмовые колонны, они после этих ударов молота их оружия дальнего действия едва ли могли встретить серьёзное сопротивление, началась атака. Превосходящий враг нанёс удар как у Плавы и Загоры, так и против горы Санто и прилегающей к ней горы Сан Габриэле. Бастион на Света-Катарине был атакован бригадой Йонио. Против 3-го баона 2-го полка – проволочные заграждения были как будто разглажены утюгом – атаковали части итальянского 222-го пехотного полка. Против средней вершины (высота 333) производимая атака была на середине склона так быстро остановлена ручными гранатами и огнём тяжёлых пулемётов, что ни один солдат не дошёл до окопа. Однако слева от него, в трудном для обороны районе против солдатского дома (как называли прекрасно оборудованный фланг позиции Св. Катарины с большой каверной) атакующим удалось без единого выстрела проникнуть в передовой окоп. Они застали врасплох гарнизоны двух каверн, взяли их в плен и по одному из ведущих в тыл ходов сообщений продвинулись так далеко, что окружили с юга позицию на высоте 333 и могли бросать гранаты в тыловые выходы из каверн. Отрезанный от связи с тылом гарнизон вершины был в затруднительном положении, в виду того что большая каверна была забита взятыми в плен незадолго до того солдатами 222-го полка вместе с капитаном и едва давала обороняющимся свободу передвижений. Тогда как в полдень – между тем итальянцами снова был открыт ответный огонь – окружённый гарнизон взялся за то, чтобы выгнать противника из тыловых входов в каверны, батальонный резерв (3-я рота) произвёл контрудар с использованием ножей и ручных гранат, который совершенно удался. Тем самым во второй половине дня вся позиция была прочно в руках обороняющихся. Попытки противника проникнуть в ущелье Солкано также были сорваны.
Во время всей 10-й битвы на Изонцо, которая шла до 5 июня и с особой силой велась в районе Водице – Монте Санто, а также на Карсте, роты линцского ландштурма стояли на своём посту в округе горы Сан Габриэле. Частью они также были временно использованы у подножия Габриэля, близ Дамбера. Потери были значительными, особенно от тяжёлых мин, чья взрывная сила была так велика, что даже внизу в долине у Гразиньаны тушила карбидные лампы в убежищах.
Генерал-майор Дани фон Дьёрмата, командир 4-й горной бригады, получил за оборонительные бои его войск во время 10-й битвы на Изонцо орден Марии-Терезии. При этом его незыблемым правым флангом был пех. полк ландшт. «Линц» № 2.
Верховный главнокомандующий кайзер Карл 18 мая при посещении Велике Жабле поздравил офицеров полка с успехами на Сан-Габриеле.
От бригадира генерал-майора фон Соретича уже 15 мая [sic!] после первого дня битвы поступила следующая благодарность:

Командование 1-й бр. ополч., 15 июня 1917 года:
«Я горд тем, а также убеждён, что мои храбрые, проверенные в дни тяжёлых боёв полки снова сражались отважно и образцово. Каждому из этих героев выражается моя особая благодарность. 10-я битва на Изонцо будет ещё одной славной страницей истории 1-й бр. ополч.»
Соретич, ГМ

Приказ по полку, 21 июня 1917 года:
«По поводу моего служебного донесения Его Превосходительству господину командиру корпуса Его Превосходительство удостоило поведение полка во время 10-й битвы на Изонцо словами высшей похвалы и подчеркнуло, что полк выдающимся образом поучаствовал в успехе 16-го корпуса».
Тьерри, полк.

15 июня чета герцога фон Парма-Бурбон посетила позицию Света-Катарина, 22-го - эрцгерцогиня Мария Терезия. Последние дни июня наконец принесли полку заслуженную смену 22-м и 23-м стрелковыми и отдых в районе Устье и Плаце.

*
Следующим полем боя для полка снова стал лес Пановиц, тянущаяся на восток от монастыря Кастаньевица, покрытая густым лесом, в основном дубняком, гряда холмов. На горе Сан Габриеле бойцы часто лежали на почти голых карстовых камнях, в Пановицком лесу они стояли на красно-бурой земле. Укрытия вместо каверн были в большинстве случаев лисьи норы, слабо обшитые досками, частично с лестничным спуском. Деревья уже были искромсаны и изуродованы орудийным огнём. Лёгкая артиллерия противника отлично пристрелялась по путям подхода, особенно вечерами беспокоящий огонь очень часто проявлялся попаданиями в расположение колонн вьючных животных.
Уже 4 июля полковое командование ландшт. 2 приняло командование группой в ущелье Байта. Роты могли – в последние дни июля в гёрцской котловине было относительно тихо – вполне ознакомиться с местностью и улучшить боевые позиции.
В августе число итальянских перебежчиков всюду возросло. Это опять был признак предстоящей большой операции, от которой многие пытались спастись.

11-я битва на Изонцо
17 августа, в прекрасный летний день, многочисленные новые тяжёлые батареи итальянцев пристреливались, а бомбардировщики «Капрони» разыскивали цели в тыловых районах (вроде Идрии). Сомнения в ожидаемой уже столько дней битве больше не могли сохраняться. Ведь лихорадочно шёл также подвоз боеприпасов и запасов из тыла к позициям.
18 августа итальянская артиллерия на всём фронте от Мрзли врх до моря начала огонь на поражение, который длился весь день и всю ночь. 19 августа вскоре после восхода солнца – почти непросматриваемый, едкий чад лежал над полем боя – итальянская пехота перешла в наступление. На участке линцского ландштурма стремления противника были направлены главным образом против высоты 174 в лесу Пановиц, против далеко выдвинутой вперёд позиции и северней неё против вершины Вайнберга (выс. 126) у Гразиньи, на которой 1-му ландшт. также были приданы четыре пулемёта. Позиция с песчаными мешками на болотистой местности между лесом Пановиц и вершиной Вайнберг была почти обнажена и подвержена наибольшей опасности прорыва. Противник был всюду, где он смог прорваться, тут же отброшен контрударами и оставил в руках обороняющихся многочисленных пленных. Бои тянулись, вновь и вновь прерываемые ответным огнём итальянцев, днями напролёт, они вспыхивали то тут, то там. 20 августа противника на южном участке Пановиц надо было выбить контрударом, который был кровопролитным и ожесточённым. 21 августа на гёрцском фронте наступила относительная тишина. Противник тем временем задействовал главные массы своих штурмовых колонн на плато Байнзицца-Хайлигенгайст, где ему удался прорыв, так что для тамошних войск возник кризис; однако он мог быть предотвращён после сдачи части сурового карстового плоскогорья.
И гора Санто попала в руки итальянцев, из-за чего правый фланг горы Сан Габриэле, на котором линцское ополчение в мае так храбро противостояло противнику, стал очень угрожаемым. 31 августа штурмовая рота ландшт. 2 провела удачную акцию; были взяты в плен 5 офицеров и 147 нижних чинов. 3 сентября подготовленная вылазка удалась лишь наполовину, т.к. не состоялось занятие очищенной части позиции. На высоте 174 ситуация была такова, что стоящий на часах ополченец был отделён от итальянского лишь усиленной стеной из мешков с песком; они стояли лицом к лицу на расстоянии метра друг от друга и имели общую амбразуру. В этих условиях нельзя было больше думать о боевых действиях, напротив, наступило перемирие, которое привело даже к обменам вещами между обеими сторонами, но затем было пресечено штурмовым патрулём.
В последующие дни, с 4 по 12 сентября, на глазах у линцского ополчения разыгрывалась эпичная битва за гору Сан Габриэле, которую спасли гессенцы (14-й пехотный полк) своей атакой в 12-м часу, прежде чем она вся попала в руки врага. Этим 11-я битва на Изонцо нашла свой конец.
За проявленную во время 11-й битвы на Изонцо храбрость пришла следующая благодарность:
K.I.S. II., 22 августа 1917 года:
«Войскам 1-й бриг. ополч., продолжавшим при огромных потерях героически сражаться в 11-й битве на Изонцо, на расстрелянной позиции, часто полностью отрезанной от своих, несмотря на предложенную смену,  я выражаю свою особую признательность».
Бороевич, ГО

*
После отдыха полк 17 октября прибыл на боевой участок Сан-Марко, высоту северо-восточней треугольника ж/д гёрцского предместья Санкт-Петер [ныне Шемпетер при Горици], за которую долго велись бои. Там роты во время затяжных осенних дождей на болотистой позиции с убогими укрытиями особенно страдали от огня миномётов. Под постоянными ливнями позиции грозили рухнуть, красно-коричневая земля была сплошь кашей и, казалось, поглощает всё, кроме того ужасно расплодились крысы.

Двенадцатая битва на Изонцо
Избавление пришло с 12-й битвой на Изонцо, тем мощным ударом, произведённым в верховьях Изонцо между Фличем [Бовец] и Тольмайном [Толмин], который завёл сражавшиеся плечом к плечу имперско-немецкие и австро-венгерские войска армии фон Белова глубоко в венецианскую низменность. Линцскому ополчению в составе Изонцо-армии была приготовлена задача, которая ввиду её успешного решения представляет знаменательный подвиг. В ночь с 28 на 29 октября – противник оторвался от нас и в гёрцской котловине – из Сан-Марко по приказу выступил отряд преследования, состоявший из 9-й и 12-й роты, штурмового взвода и двух взводов пулемётной роты 3-го баона 2-го полка, чтобы спасти для перехода гёрцских войск единственный ещё имеющийся за Гёрцем мост на Изонцо – как таковой лётчиками был установлен Штрациг.
Отряд шёл по болотистой, изрытой воронками местности и заграждениям в треугольнике железных дорог Санкт-Петер, вначале мало беспокоимый противником, который отступал, а затем спешным шагом устремился к своей цели по тёмному, частью забаррикадированному городу Гёрц, на чьих окраинах был слышен шум боя, поднятый атакующими штурмовыми группами. Ещё в ночной темноте отряд достиг деревянного моста. В зареве пожара одного из подожжённых противником укрытий на том берегу было видно, что средняя часть моста уже подготовлена к разрушению и оснащена подрывными зарядами вдоль парапетов. Отряд, весь в поту, в 4:30 стоял перед мостом, с городом за спиной. Шум боя в городе означал, что там ещё находятся итальянские арьергарды, для которых, видимо, пока удерживают переправу через мост. При этом на противоположном берегу не было заметно движения, но предположение о засаде сначала было определяющим для решений офицеров отряда. Через продолжительное время с севера к мосту маршем подошла длинная колонна. Только на расстоянии 5 шагов обнаружилось, что это итальянцы. Перед дулами пулемётов они поняли, что путь к отступлению отрезан, бросили оружие и сдались. Лило как из ведра. Рассвет вынуждал к удару по размещённым в надёжных убежищах защитникам моста. Поэтому командир отряда посовещался на мосту с офицерами и затем велел выдвинуть на тот берег половину штурмового взвода. В тот же миг хорошо замаскированные пулемёты врага открыли убийственный перекрёстный огонь по середине моста и подходам. При этом в группе офицеров упал тяжело раненый лейтенант; потом он, терзаемый выстрелами и дождём, отдал душу, лёжа на мосту. Его товарищи с трудом спаслись, убежав на гёрцский берег, который лежал под неописуемым градом пуль.
Всю первую половину дня бушевал бой, в котором позже атаковал и 16-й штурмовой батальон. С пехотными пушками и восемью пулемётами попытались выгнать противника из его укрытий, но он держался с беспримерным упорством и удивительной храбростью и ухитрялся препятствовать всякой попытке перехода. Достичь правого берега Изонцо удалось лишь после полудня; хорошо размещённые вражеские стрелки при этом держали мост под точечным огнём. Дивизии Цайдлера, однако, была отрыта дорога во Фриули.
Кроме того бои за мост, спасённый только быстрым ударом отряда, выделенного полком линцского ландштурма, сопровождались музыкой военных оркестров, которые непрерывно играли в упоении победой  входящих в город войск. К мелодиям примешивались крики о помощи со стороны тяжело раненых. Выдвинутые для их спасения санитары были обстреляны противником.
29 октября должно было стать для полка большим историческим торжеством. Уже на рассвете полк собрался в ущелье Байта. Верховный главнокомандующий кайзер Карл произвёл его смотр и, едучи во главе своих верных ополченцев, торжественно вступил в освобождённый город Гёрц. Это была особая награда для героев 1-й бригады ополчения – мочь во главе с кайзером войти в город, за который два с половиной года велись столь кровопролитные бои.
По поводу выхода нашей бригады из состава 58-й дивизии издали нижеследующий приказ:
58-я пехотная дивизия, 11 ноября 1917 года:
«1-я бр. ополч. выходит из состава 58-й ПД после почти полугодовой принадлежности. За это время храбрая испытанная бригада приняла самое похвальное участие в 10-й и 11-й битвах на Изонцо. Несчётные славные подвиги она вписала в обеих последних больших и ожесточённых оборонительных боях. Задействованная почти на всех частях фронта дивизии, в 10-й битве на Изонцо стойко удерживали позиции, особенно при обороне Светы-Катарины, высоты 171, которые были ключевыми пунктами фронта дивизии, в 11-й - косвенно восточней Гёрца, у Гразиньи [Грчна] и Пановица дали блестящее свидетельство настоящей воинской доблести. Где стояли старые храбрые линчане, там не было колебаний. Так этот отряд завоевал себе высокую честь, которой был удостоен в последние дни, вступить в освобождённый город Гёрц под музыку, с Его Величеством во главе, когда наступление и 12-я битва на Изонцо были перенесены из старых окопов, за которые шли тяжёлые бои, на итальянскую землю».
Цайдлер, ФМЛ
В следующие дни Гёрц был поражён опустошительными пожарами, при чьём тушении активно действовал полк. 2 ноября отряд выступил в Мариано, где время до 10 ноября было проведено в спасении многочисленных трофеев. 10 ноября он был переброшен в итальянскую крепость Пальманова, в которую при наступлении первым вошёл отряд преследования 2-го ополч. Здесь полку кроме продолжения спасательных работ досталась охрана тыловой дороги в Кодройпо.
19 ноября пошли в Удине. Полк частью разместился в этом городе, наполовину занятом немецкими войсками, частью в непосредственно соседних деревнях – Кампоформидо, Прадомано. Строгая караульная служба, предотвращение грабежей, дальнейшее обучение, особенно в стрельбе по мишеням на чрезвычайно практично оборудованном итальянском стрельбище, составляли там времяпрепровождение. На это время пришёлся также визит главы правительства Верхней Австрии, прелата Йохана Непомука Хаузера. Несмотря на богатую добычу, продовольствие людей и лошадей начало становиться скудным. Рождество и Новый год наконец смогли снова отпраздновать в населённом пункте, без помех со стороны врага, скромным и достойным образом, свободные от заносчивости.
18 января 1918 года полк погрузился в эшелоны в Удине. Через Пальманову и Латизану ехали в Портогруаро. Там он принадлежал к армейскому резерву и его ряды были пополнены прибывшими маршевыми формациями. Новые солдаты, отобранные из польской, русинской и чешской национальности, всё же состояли большей частью из людей, прошедших лишь четырёхнедельное обучение. Многие никогда не держали в руках гранаты.
2 февраля последовало выдвижение из Портогруаро в дельту Пьяве на Адриатике. Марш через Стино ди Ливенца, Торре ди Мосто в Кризолеру. После ночёвок в различных сёлах на пути подхода 5 февраля произведена была смена полевых караулов в устье Пьяве у Реведоли, Кортелаццо и Кавазухерины. Вся местность была затоплена, а именно через  искусственно вызванный итальянцами прорыв дамбы, так что позиции полевых караулов часто приходилось менять в зависимости от того, спадала или поднималась вода. Главные посты Тринчет, Россо и пр. стояли на дамбе правого берега Пьяве. Только крайний левый фланг у Реведоли находился на левом берегу. Относительная тишина, которая царила в первые дни в районе устья Пьяве, была использована для оборудования полевых караулов и главных постов. Но скоро начало оживать. Частые огневые налёты были в распорядке дня, миномёты и тяжёлые орудия метали своё железо, особенно на главные посты, и приходилось отбивать многочисленные прощупывающие итальянские вылазки. Но потери не были значительны. К сожалению, продовольствие оставляло желать много лучшего: люди для утоления голода ели даже обнаруженный на полях маис, и это точно свидетельствует о духе войск, что они всё это так терпеливо переносили. Прекрасная погода благо-приятствовала и активности авиации. Между тем усердно работали над обучением старых и молодых ополченцев; в Бокка Фосса для этих целей находился бригадный курс штурмовиков и пулемётчиков. Непрерывно велись перестрелки между нашими и вражескими полевыми караулами и главными постами, на самой реке Пьяве и вдоль всей основной позиции от Кризолеры до Адриатики. Ежедневные огневые налёты и вражеские воздушные эскадры, которые рыскали по окрестностям и бросали бомбы, становились причиной жертв. 1-я бриг. ополч. получила с этого момента номер 201. Физическое состояние войск и увеличение числа больных на всех медпунктах уже внушало опасения; мундиры давно были истрёпаны ветром и погодой.
7 мая полк был сменён в дельте Пьяве венским ландштурмом; под проливным дождём он пошёл ночью через Прато Левада в Пра ди Поцо на отдых. 19 мая принесло приказ на марш; полк через Цехени, Прадолино, Визинале, Прато прибыл в Висну и Вацолу, откуда была занята позиция между мостом Сусегана и островом Пападополи на средней Пьяве. Боевая активность в общем была низкая. Время от времени оживлённая артиллерийская дуэль, причём итальянцы стреляли и газом. Пулемётные очереди и перестрелка между караулами и патрулями были ежедневными происшествиями. В течение дня почти вся работа стояла, т.к. итальянские аэростаты могли всё наблюдать.

Битва на Пьяве
Её начало, назначенное на 11 июня, пришлось перенести на 15-е. Полк оставался на своих позициях и в случае провала должен был непременно их удержать. Ответный вражеский огонь, который был с большой силой направлен и против занятого полком района, наносил чувствительные потери его рядам. Пулемётам линцского ополчения удалось сбить итальянский самолёт «капрони» и взять в плен экипаж. Из-за стихийных сил, особенно паводка, 21 июня вынуждены были прекратить наступление и очистить Монтелло; армия отошла на прежние позиции на восточном берегу Пьяве.
Противник начал прощупывать патрулями; они часто пытались перейти Пьяве, вероятно, чтобы установить возможность форсирования реки, но всегда были отбиты.
Полк был измотан месяцем позиционных боёв, а число больных пугающе возросло;  он был сменён 11 июля и стоял резервом бригады в Марено ди Пьяве. Там линчанам предоставили немного отдыха, покой лишь время от времени нарушали авиабомбы и снаряды дальнобойных орудий. Техническая рота 2-го ландшт. в июле навела проезжий мост через ручей Монтикано, пригодный также для артиллерии, который парой месяцев позже, при марш-отходе, доказал своё значение. Т. к. приходилось считаться с итальянской атакой, полк, который был тогда в резерве, снова был обучен проведению контратак.

Развал фронта
Тогда как день ото дня снабжение продовольствием ухудшалось и подвоз военного имущества сократился, появлялось всё больше и больше признаков наступления на австрийские позиции. Пока активность нашей авиации сильно уменьшилась, итальянские и английские машины полностью завоевали господством в воздухе вплоть до наших глубоких тылов. Население занятых нами областей за Пьяве, которое поддерживало связь с вражеской стороной через многочисленных шпионов, часто молчаливо высказывало своё мнение о том, что предстоит «освобождение». Пехотный полк ландштурма № 2  много раз бывал поднят по тревоге, имели место переброски его батальонов. 24 октября началось наступление итальянцев, которые для этого выслали вперёд 24-й английский корпус. После опустошительного ураганного огня по дамбе на реке Пьяве англичане захватили остров Пападополи и оттуда расширили своё вклинение на несколько километров в наш тыл. Несмотря на это линцский ландштурм храбро держался на позициях в районе Каса Анцилотто южнее взорванного ж/д моста через Пьяве на участке Тревизо – Конельяно, хотя бойцам уже угрожали с тыла. 27 октября он по приказу отошёл за ручей Монтикано, при этом однако не преследуемый противником. На соседних участках между тем ненемецкие войска уже отказывались повиноваться. Этим было дано начало печального конца. Когда полк отдыхал в Чиметте, англичане сумели рассеять задействованные для сопротивления на ручье Монтикано войска. ППЛ № 2 был выдвинут для контрудара и смог отбросить англичан за ручей, но противник не спасовал и снова атаковал с применением сильного огня. Подразделения полка были при этом разбросаны и смогли снова объединиться лишь в Копо ди меццо. Большой контрудар, намеченный фельдмаршалом Бороевичем, не мог быть произведён, т.к. тем временем бунтовала чешская стрелковая дивизия. Командование 201-й бригады отправило полк Линц 2 в Сан Кассиано ди Ливенца за Ливенцу, на чьём восточном берегу он стоял лагерем с 29 по 30 октября.
Итальянцы между тем так расширили и развили свой удар, что части армии Бороевича отошли за реку Тальяменто. Полк линцского ландштурма сильно обескровлен боями последних дней и стал небоеспособным от голода – дни напролёт не было никакого снабжения – и от совсем бессонных ночей. 31 октября он маршем шёл в Фиуме северо-восточней Аццано, при продолжении марша потерял боевой обоз, ставший негодным к движению из-за авианалёта и 1 ноября, после того как перешёл ночным маршем мост через Тальяменто, занял форпосты западней Кодройпо.
В ночь на 3 ноября пришли приказы на дальнейшее отступление, которые касались не боёв, а были предусмотрительно изданы для мало-мальски организованного марша-отхода. 4 ноября большая часть полка прибыла в Кампоформидо близ Удине. Разногласие насчёт заключённого перемирия было причиной того, что при убытии из Кампоформидо первый батальон полка, поскольку он якобы не пересёк вовремя демаркационную линию, попал в плен. Без продовольствия, даже без хлеба 5 ноября пошли дальше в Басаделлу и после очень трудного ночного марша достигли места ночёвки Боргьяно. Войско тем самым снова ступило на староавстрийскую землю!
6 ноября был продолжен марш на Солкано у Гёрца. В то время как гражданское население было обеспечено продуктами питания, наш храбрый ландштурм не получил ничего. Пришлось забить лошадей, чтобы хоть как-то накормить солдат. Марш продолжался через лес Тарнован, Чиаповано, Трибусу, из которой часть чехов дезертировала в Сан-Люсию, Кирххайм, в Бишофлак, куда прибыли 11-го. Там ночью наконец погрузились в эшелоны сплошь из грязных товарных вагонов. Продовольствие хотя и было обещано, но не запасено для этого ни на одной из ж/д станций.
В Брук-ан-дер-Мур транспорт был разделён; поляки, чехи, русины и немецкий контингент из Вены были отправлены через Земмеринг, тогда как зальцбуржцам и верхнеавстрийцам был указан маршрут через Зельцталь. Разрешение каждому человеку сходить с поезда на ближайшей к своему родному городу станции, было, конечно, основательно использовано.
Рано утром 15-го ноября на вокзал Линца прибыл разбитый, усталый остаток полка ландштурма № 2, некогда в полном восторге убывшего отсюда на фронт в августе 1914 года - в составе 16 офицеров, 615 солдат, с 29 лошадьми и 7 полевыми кухнями. Здесь было сдано носимое с честью оружие и каждый поспешил к своим. 
Разъехавшись кто куда, истощённые и не отблагодарённые за героическую защиту своей родины, даже буквально презираемые, так снова увидели родину бедные, верные долгу люди, им не было даровано ни единого привета или «спасибо».


С. Командиры пехотного полка ландштурма № 2

Полковник Антон Левандовский с 15 августа 1914 года с перерывами до 28 июня 1915 года.
Полковник Антон Мёстль, эдлер фон Альпенхорт, с 1 декабря 1914 года  по 10 января 1915 года и с 7 марта по 13 апреля 1915 года.
Капитан Роберт Корфф с 28 июня по 9 июля 1915 года.
Полковник Франц Тьерри с 9 июля 1915 года по 26 сентября 1918 года.
Подполковник Артур Халлада с 26 сентября 1918 года до расформирования полка в ноябре 1918 года.

Командиры округа ландштурма № 2 в Линце во время мировой войны:
Подполковник Хекен, майор Юлиан фон Штефенелли, подполковник Антон Дерффлингер; при экспозитуре ландштурма в Зальцбурге: майор Прегертбауэр.

D. Награждения в пехотном полку ландштурма № 2
(настолько это определимо по официальным источникам)

А. Для офицеров
1. Орден Леопольда с военным украшением и мечами (1): Франц Тьерри
2. Орден Короны 3-го класса (14): Франц Бахи, Эдуард фон Годлевски, Артур Халлада, Эрнст Хюбнер, Лео Копыстянски, Роберт Корфф, Карл Козлик, Рудольф Крише, Антон фон Мёстль, Рихард Сарло, Вильгельм Шперр, Франц Тьерри, Антон Ворачек, Фердинанд Вайлер.
3. Золотая медаль за храбрость (1): Кассиан Ленц
4. Крест военных заслуг 3-го класса с военным украшением и мечами (86): Альберт Айхингер, Басиль Бачински, Антон Баумгартнер (дважды), Винценц Беран, Йозеф Бергер, Эдуард Бляха, Йозеф Бруггер, Макс Бруммель, доктор Альфред Бруннер, Франц Дичер, Роберт Дёрфлер, Франц Дртина, Фердинанд Айхлинер, Вальдемар Айзенбауэр, Йохан Фейрер, Йохан Фляйшманн, Фридрих Франк, Йозеф Фринд, Пауль Гепперт, Генрих Герстхофер, Фердинанд Гильхофер, Йохан Гштёттмайр, доктор Бруно Гюнтер, Клавдиус Хеммерле, Артур Халлада, Оттокар Ханслик, Рудольф Хасленер, Йохан Хег, Карл Хайбль, Франц Хилле, Карл Хёллер, Штефан Хёльцль, Карл Хольтер, Эрнст Хюбнер, доктор Фердинанд Каригль, Йохан Кастнер, Франц Киндлер, Альфред Кирхмайр, доктор Эммерих Кон, Курт Коллер, Роберт Корфф (дважды), Ярослав Коринек, Карл Козлик, Йозеф Крачик, доктор Алоиз Крафт, Рудольф Крише, доктор Герман фон Ланзер, Готфрид Леннгауэр, Франц Леопольдсбергер, Матиас Леопольдсбергер, Йозеф Лимозер, Франц Линднер, Отто Мадленер, Отмар Маковски, Карл Мацялек, Антон фон Мёстль, Франц Оллерер (дважды), Франц Панушка, Карл Пиллер, Франц Полак, Роберт Прайзекер, Йохан Приллингер, Антон Райссиг, Герман Ринке, Рихард Сарло, Фридрих Шмид, Хуго Шмоцер, Отто Шютте, Хайнц Шварцгрубер, Эдуард Шварцмюллер, Роберт Зайдеманн, Вильгельм Шперр, Оскар Шпрингер, доктор Юлиус Штадльбауэр, Роберт Штёцер, Йохан Штудент, Рудольф Тайндль-Чех, Макс Чабичер, Игнац Вагнер, Фердинанд Вайлер, Франц Вениш, Йозеф Вюрер, Карл Цаппе, Рудольф Цайнингер.
5. Орден Франца-Йозефа с военным украшением и мечами (4): доктор Оскар Дирнбергер, фельдкурат Карл Каутский, фельдкурат Карл Шюц, доктор Максимилиан Чапка.
6. Серебряная медаль военных заслуг с военным украшением и мечами (41): Антон Баумгартнер, Йозеф Чаньи (дважды), Людвиг Франк, Артур Халлада, Лео Хеллер, Штефан Хёльцль (дважды), Ярослав Хорак, Эрнст Хюбнер, д-р Фердинанд Каригль, д-р Михаель Каспар, Роберт Корфф, Антон Космелы, Людвиг Кройтнер, Франц Ланне, Кассиан Ленц, Давид Лилле, Йозеф Лимозер, Франц Линднер, Отмар Маковски, Отто Николет, Франц Оллерер, д-р Йохан Петерка, Оскар Польхаммер (дважды), Карл Приллер, д-р Йохан Приллингер, Герман Ринке, Рихард Сарло, Макс Заксингер, Йохан Шремс, Вильгельм Шперр, Вильгельм Штайнер, Роберт Штёцер, Франц Тьерри, Антон Воганка, Антон Ворачек, Франц Цах, Карл Цаппе, Рудольф Цайнингер
7. Бронзовая медаль военных заслуг (121)
8. Крест духовных заслуг 2-го класса (1)
9. Золотой крест заслуг с короной (8)

Б. Для нижних чинов
10. Золотая медаль за храбрость: Йохан Диндорфер, Йохан Хамбергер, Гюнтер Гофман, Мартин Хубманн, Густав Кёглер, Карл Конопишский, Йозеф Марзонер, Йохан Преннштайнер, Матиас Виммер
11. Серебряная медаль за храбрость 1-го класса (265): Йохан Айгнер, Йохан Альбертини (дважды), Отто Артбауэр, Франц Азамер, Антон Бартль, Альберт Бауэр, Александер Бауэр, Йозеф Байер, Карл Бехини, Мартин Байганц (дважды), Майнхард Бергер, Леопольд Бертольд, Винценц Биндль, Йозеф Бёттингер, Алоиз Брандштеттер (дважды), Карл Брайтлер, Йозеф Бруггер, Карл Бруннер, Франц Бухнер, Йохан Бурда, Игнац Цезар, Франц Клетек, Рудольф Добрански, Роберт Дёрфлер, Антон Дорфнер, Йохан Эбнер, Фердинанд Экманн, Йохан Эльбертини, Антон Элленридер, Якоб Этцер, Франц Файрер, Франц Фельтль, Генрих Фенглер, Георг Финк (дважды), Йохан Франц (дважды), Матиас Фрёк, Михаэль Фрёшль, Кристиан Фронер, Георг Фукслюгер, Йохан Футера, Йозеф Гелльнер (дважды), Фердинанд Гильхофер, Алоиз Гимплингер, Матиас Гольд, Георг Гранэггер, Карл Гризмайер, Алоиз Грубер, Йохан Гумпингер, Оскар Хаберфельнер, Йохан Хадерляйн, Франц Хефеле, Йохан Хайек, Йохан Хамбергер, Йохан Хаметнер, Йозеф Ханнес, Йохан Хакеле, Роберт Хергерт, Рудольф Херинг, Франц Херндльбауэр, Бернхард Хессинг, Франц Хоххаузер, Петер Хоф, Фердинанд Хофер, Йохан Хофингер (дважды), Франц Хорачек, Ян Хорин, Мартин Хубманн, Карл Хуфнагель, Томас Иррнбергер, Вильхельм Кахлер, Антон Кагайна, Карл Казбергер, Макс Казербауэр, Алоиз Кастнер, Кандидус Кемптнер, Йохан Кепплингер (дважды), Франц Кикингер, Йохан Клаузнер, Карл Кнапп, Густав Кёглер (дважды), Фридрих Кон, Леопольд Койзльгрубер, Антон Колашек (дважды), Франц Коллер, Йохан Корнтайль (дважды), Рудольф Кошерак, Йозеф Крацик, Антон Кранингер, Франц Кратки, Рудольф Крейци, Генрих Кройцбауэр, Томас Кригер, Адольф Крумм (дважды), Карл Китир, Антон Ляхер, Флориан Ляхмайер, Алоиз Ланчнер, Михаэль Лехнер, Эрнст Ленер, Петер Ляйтнер, Йозеф Ленценвегер, Фердинанд Линхарт, Йозеф Локай, Йозеф Майер, Венцель Марек I, Венцель Марек II, Оскар Мацек, Эммануэль Майрхофер, Йохан Майрхофер, Йохан Мозер, Йохан Мостбёк, Энрико Моттер, Генрих Мюльнер, Игнац Нахтнебель, Фердинанд Наглер, Франц Нойнкирхнер, Йозеф Ниноль, Бенедикт Оберхофер, Якоб Опакал, Франц Паздерник, Штефан Пелино, Георг Пеннингер, Карл Пец (дважды), Фридрих Пейэрль, Йохан Пфистермюллер, Йохан Пихлер, Ханс Пильц (дважды), Михаэль Пиркер, Георг Пойнтекер, Генрих Поллак, Алоиз Поппель, Франц Райхманн, Георг Реттенбахер, Антон Рёссль, Фридрих Ротхансль, Йохан Зальфингер, Густав Шиндльбауэр, Венцель Шиндер, Вильхельм Шмидт, Георг Шёнебергер, Йохеф Шуллер, Антон Зевальд, Йохеф Зеффль, Михаэль Зейр, Йохан Зиттенталер, Венцель Сокальски, Антон Зоппер, Карл Зотолар, Йозеф Шперер, Йохан Шписбергер, Йозеф Штауфер, Венцель Стеска, Йохан Штайнер, Йозеф Штайншауер, Рудольф Штёффль, Йохан Суханек, Фердинанд Свобода, Йозеф Синек, Леопольд Тайницер, Мартин Тишлер, Франц Тремль, Макс Тренка, Карл Трозер, Йохан Троян (дважды), Йохан Файтшегер, Венцель Вейдевски, Йозеф Вакольбингер, Йохан Вайсс, Йохан Веннингер, Карл Вильнауэр, Йохан Виммер, Леопольд Вольфсбергер, Фердинанд Вопаленски, Франц Цах, Феликс Цахаркон, Йохан Цехмайстер, Херманн Целлер, Йохан Целлесник, Франц Цопф

12. Серебряная медаль 2-го класса за храбрость (1088)
13. Серебряный крест заслуг с короной (38)
14. Бронзовая медаль за храбрость (4127)
15. Железный крест заслуг с короной и без неё (325)
16. Почётный знак Красного креста (20)
17. Железный крест 2-го класса (1)
18. Немецкая военная медаль (3)

Всего 6153 награждения.


Е. Отдельные батальоны окружного командования пополнения ландштурма № 2

Из имп.-кор. округа ландштурма № 2 «Линц» и его экспозитуры в Зальцбурге помимо пехотного полка ландштурма № 2, согласно имеющимся официальным источникам и прочим записям вышли нижеследующие отдельные полевые батальоны:
маршевые батальоны ландштурма №№ 9, 24, IV/2;
полевые батальоны ландштурма №№ 96, 97, 98, 99, 100, 160, 161, 167; они принадлежали к территориальной бригаде ополчения № 12, чей штаб был сформирован при округе ландштурма Линц.

Пехотный баон ландштурма № 9
Был сформирован в 1914 году (по одной роте линцского и зальцбургского ландштурма, а также две роты из Хоэнмаута).
Состав: 22 офицера, 1076 нижних чинов, 17 лошадей
В Меране (пункте сбора) батальон получил военное снаряжение и отправился в долину Фляйма-Фассы для охраны границы. 15 октября баон был погружен в эшелоны в Ноймаркт-Трамин и двумя эшелонами отправлен в Сараево.
Там же было пополнено горное снаряжение и придан пулемётный отряд. Батальон назначен в 15-ю горную бригаду.

Путь батальона из Сараева
(бои обозначены +)
Мокро – Грумиле – Кованье – Рогатица+
Песурице – Вишеград + назад в Рогатицу
Хан Стыеница – Соколац – Мекалье
Хан Пьесяк – Струмица+, Власяница – Зоклопаце, Хан Бегуц – Хан Солоцусия, переход Дрины+, Хан Подгорац, высота Кутлич – Дога+, Люблювия, седловина Прослоп – Пецка+, Баднине (2 дня в 16-й горной бригаде), Комилавка – Ставе+, Крс, высота 723 – Равны+, ущелье Градац – Осеценица, Брезгье+, высота 594 (придан 3-й горной бригаде), Мху Цугулы+ (прикрытие орудий дивизии Хина), высота 881 – Райац+, Горни Бранетеци, Баняни – Маглижис – Дубова.
Приказ на отступление: 6-го декабря 1914 года.
Грашац, высота 829, Брезгье – Валево, Котесица – Коцелева – Шабац через понтонный мост. Кленац – Рума. В середине декабря эпидемия тифа и холеры. В начале января 1915 года остаток баона (5 офицеров и около 200 солдат) в Илинци с тремя остальными батальонами сведён в 28-й батальон.

Маршевый батальон ландштурма № 24
Был сформирован и снаряжён в 1914 году в Линце (по одной роте линцского и зальцбургского ландштурма плюс две роты тирольского ополчения), 6 сентября 1914 года отправлен в Тироль. В декабре 1914 года сражался в Галиции под Лимановой, в 1915 году – на Дунайце, в Горлицком прорыве и принял участие в последовавшем за ним наступлении с возвращением Пшемысля и Лемберга.
В октябре 1915 года баон прибыл в Вельсберг, перенумерован в IV/2, получил пополнения из Зальцбурга, затем отправлен в долину Картича, а позже в крепость Рива, где оставался до конца войны.

Пехотный батальон ландштурма № IV/2
В 1914 году прибыл в крепость Триент, был там распределён по округам обороны и в феврале 1916 году из солдат всех округов обороны снова сведён в Виголо Ваттаро в батальон ландштурма № IV/2.
В том же месяце баон попал на участок Мори – Монте Фэ – Монте Нагиа. В мае 1916 года принял участие в занятии Мори – Лоппио, оставался там, наверно, до конца войны.
Одинаковость номера с перенумерованным позже 24-м баоном ландштурма, пожалуй, говорит об ошибке штабов и, вероятно, 24-й батальон должен быть перенумерован в IV без двойки, т.к. он наполовину состоял из тирольских ополченцев, которые одни имели подразделения ландштурма с римскими цифрами.

Пехотные батальоны ландштурма № 96, 97, 98
Мобилизованы в 1914 году в Линце, 8 октября убыли в Будапешт для охраны. Здесь они с баонами № 99 и 100 (Зальцбург), 30, 31 и 32 (Санкт-Пёльтен) образовывали бригаду. Она ещё зимой 1914-15 годов попала на Карпатский фронт, где погиб её командир. Применение баонов территориально разобщённое, для заполнения брешей во фронте.
Баон ополч. № 97 сперва оставался в Будапеште, но потом тоже был отправлен в неизвестное место Карпатского фронта. Дальнейшая судьба этих баонов неизвестна.

Полевые батальоны ландштурма № 99, 100
В 1914 году мобилизованы в Зальцбурге, 22 октября убыл в  Будапешт. Остальное как у ранее описанных баонов №№ 96-98.

Батальон ландштурма № 160
Маршевый баон ландштурма № 160, таково было изначальное обозначение баона, был сформирован в середине октября 1914 года из верхне-австрийских отрядов железнодорожной охраны при управлении округа ландштурма № 2 в Линце.
После того как отряды железнодорожной охраны уже в сентябре 1914 года отдали самых молодых и физически боеспособных людей, в распоряжении баона остались главным образом солдаты второй очереди ландштурма, то бишь в возрасте от 37 до 45 лет, а некоторые даже ещё старше. Но это почти сплошь были отслужившие люди всех верхне-австрийских войсковых частей, 14-го, 59-го, 2-го ландверного, 4-го драгунского, сапёры и артиллеристы, а поэтому ценный солдатский материал. Офицеры, зачастую почти сорокалетние, без исключения прошли полное обучение в мирное время.
Баон состоял из 4-х рот и 22 октября 1914 года получил приказ на марш. 23-го баон под музыку двинулся на линцский вокзал, где погрузился в эшелоны. Под звуки марша Радецкого выехали к Триенту, и, наверное, каждый чин баона имел твёрдое намерение сделать для родины всё, что в его силах.
В 3 часа ночи 25 октября баон прибыл в Триент и пошёл маршем в казарму Мадруццо, где также был расквартирован баон 37-го пех. полка.
Баон вошёл в состав бригады ополчения Йонак, к которой также принадлежали 161, 162, 163 и 164-й баоны. 
Последовал период интенсивного обучения. Дважды баон был с головы до пят заново снаряжён, однажды он даже стоял готовый к погрузке – вероятно, в Сербию, но оба раза новые мундиры приходилось сдать и баон оставался в Триенте, однозначно потому, что в начале декабря поведение итальянского союзника уже казалось сомнительным. Зато баон выделил полуроту, которая убыла в Карпаты, равно как в декабре от каждой роты в Санкт-Гертрауд в районе Ортлера убыл патруль для обучения ходьбе на лыжах. Баону был придан пулемётный отряд (два ствола). 16 января 1915 года баон был переброшен в укрепрайон Триента, а именно: 1-я рота в район обороны I (Матарелло), вторая в район обороны II (Мальга Маранца), третья в район обороны III (седловина Роконьо), а четвёртая в район обороны IV (Монте Калисио).
Для пополнения баона ему помимо нескольких годичных добровольцев призыва 1914 года из 59-го полка (кандидаты в офицеры) было придано также около 200 рекрутов, сплошь верхне-австрийцы, чьё обучение производилось сперва в ротах, затем вместе в Триенте. Наконец для распределения по ротам батальону было придано внушительное число нижних чинов, выздоровевшие больные и раненые, которые уже были на фронте, так что они были доведены до полной численности по штатам военного времени.
Так наступил май 1915 года; Италия объявила нам войну.
14 августа 1915 года пришёл приказ на марш. Роты собрались, оставив ограниченно годных солдат в районах обороны Триента (сапёрные казармы). Там была распределена первая маршевая полурота. В ночь с 21 на 22 августа баон был поднят по тревоге и рано утром 22-го по ж/д двинулся в Перджине, где вошёл в состав пограничного участка № 6. 24 августа баон маршем пошёл через Орсолу в Палаи, а потом дальше на позиции (седловина Зенн, Лаго ди Эрце). Выдвинутая на Чима Чиста 1-я рота вместе в пулемётным отрядом имела там бой. Один фенрих убит, насколько человек ранено.
В конце августа и начале сентября роты были на разных позициях указанного участка (седловина Шимлер и т.д.) до 8 сентября, когда их сменили тирольские земельные (императорские) стрелки. Тогда баон через Палаи вернулся в Перджине. На следующий день 2-я рота пошла через Бреннсталь на седловину Вайд, оттуда на Фонтанеллу и Фраворт, 1-я рота пошла на седловину Зее.
В это время в баон прибыла маршевая полурота, принеся первые ненемецкие пополнения (чехов).
Сменённый 23 сентября полком имп. стрелков № II, баон был отозван в Перджине, там 25-го погружен в эшелоны и через Триент доставлен в Каллиано. Под ливнем вагоны были покинуты и после 7-часового марша, всё под сильным дождём, баон достиг Фильгеройта (Фольгарии) в 11:30 ночи. 26-го день отдыха, использованный офицерами и солдатами для просушки. 27-го выступление в долину между Соммо альто (1650 м) и Плаутом (1702 м), где занят палаточный лагерь и тотчас было начато строительство резервного лагеря Каменоломня.
29 сентября 2-я роты была направлена для смены одного подразделения 10-го маршевого баона 14-го пех. полка на позиции Бокка д’Орсара (склон Плаута и Пиовемы). 3-я рота также приняла от 14-го позицию на седловине Коэ, тогда как 1-я рота осталась резервом в Каменоломне и продолжила работу по оборудованию этого лагеря.
2 октября 2-я рота по приказу командования полка произвела одним взводом разведку, которая стоила троих убитых и несколько раненых. Весь день продолжался сильный артиллерийский огонь. В ночь со 2 на 3 октября 2-я рота была сменена ротой стрелков ополчения «Ройттер» и ушла в резерв бригады. Место расположения и медпункт в долине Орсары. На рассвете 3 октября снова начался тяжёлый артиллерийский огонь, порой усиливаясь до ураганного и предвещая вражескую атаку. В 8 часов утра 1-я рота и пулемётный отряд были выдвинуты на усиление стрелков на позиции Бокка ди Орсара и уже на марше туда понесли значительные потери из-за усиливавшегося непрерывного огня. Под его защитой враг (2-й полк берсальеров) после полудни проник в одну часть позиции на склоне Плаута (пост артиллерийского наблюдателя) и позиции на Восточном Плауте (2-й полк имп. стрелков) и засел там. Поступали путаные донесения об этих вражеских успехах и в 5:30 дня 2-я рота, ставшая тем временем резервом баона, получила приказ наступать одной полуротой на хребет Плаут, а другой – в долине Орсары, остановить вражеское продвижение и вернуть потерянные позиции.
Приказ был тотчас выполнен уже в полутьме и под тяжелейшим артиллерийским огнём. В Бокка ди Орсара одна полурота наткнулась на ранее введённый в бой взвод 14-го и преградила склон Плаута стрелковой цепью. При её продвижении было захвачено два берсальера. Главный удар с целью возвращения утраченной части позиции должен был, естественно, последовать наверху и был произведён там 14-м и имп. стрелками, к которым примкнула вторая полурота. Очень тёмная ночь, расположение только строящихся позиций, частью лежащих в лесу, которые состояли лишь из отдельных, не связанных друг с другом, изолированных опорных пунктов, также с тыла обнесённых заграждениями, влекли за собой, что бой длился всю ночь и наши войска лишь под утро снова овладели позициями. Ясно, что итальянцы под нашим заградительным огнём не могли подтянуть резервы и это, вероятно, в конечном счёте было причиной их поражения. 2-я рота и пулемётный отряд остались на поз. Бокка ди Орсара, 1-я оттянута в тыл как резерв. Эти бои стоили тяжёлых потерь. Командир 1-й роты погиб, командир пулемётного отряда и один офицер 2-й роты тяжело ранены; во 2-й роте более 60 убитых и раненых, в 1-й не намного меньше. 3-я рота на позиции Коэ понесла лишь малые потери от артиллерийского огня.
2-я рота сменилась ротой 29-го пех. полка и заняла позицию на Восточном Плауте, тогда как 1-я рота приняла склон Пиовема. Сменённые на Восточном Плауте имп. стрелками, 1-я и 2-я роты отныне менялись на склоне Пиовема. В дальнейшем тяжёлый артиллерийский огонь и атаки итальянцев (2-й и 4-й полки берсальеров) нанесли потери. В одной из этих атак (7-8 октября) итальянцам удалось, на сей раз слева от батальона, проникнуть на позицию Дурер I; однако после тяжёлого боя они были выбиты 10-м маршевым баоном 14-го. Один взвод 2-й роты участвовал в этом. В другой атаке был застрелен итальянский майор и его тело захвачено. Найденные при нём бумаги дали важные сведения.
В середине октября снова маршевая полурота разделена по ротам баона. Это подкрепление было необходимо, 2-я рота, например, имела в составе всего лишь 70 человек. Командир этой маршевой полуроты, назначенный во 2-ю, несколько дней спустя был тяжело ранен.
С 22 октября вражеская активность существенно снизилась. Только теперь могло быть по-настоящему начато оборудование позиций. Опорные пункты были связаны, установлены приличные заграждения и приумножены совсем недостаточные убежища.
22 ноября баон был отведён на короткий отдых в Фольгарию, где также последовали первые награждения.
25 ноября баон принял позицию Дурер I, сменив имп. стрелков. Там прибыло ещё подкрепление для пулемётного отряда, так что отныне оно насчитывало 4 ствола. 17 декабря пошли в Безенелло на отдых. Но он длился не долго. Уже 20-го 1-я рота была отозвана на строительство фуникулёра в Меццомонте, 24-го 3-я рота поднята по тревоге и задействована на Монте Фае, а 25-го выступила 2-я рота, чтобы сменить роту 37-го пех. полка на поз. Марсили (у Роверето). 
6 января 1916 года баон снова был объединён в Безенело для продолжения отдыха, 8-го престолонаследником эрцгерцогом Карлом был произведён смотр, 18-го – переброска в Триент. 2 февраля последовала погрузка для отправки в Каллиано и снова поднялись на плоскогорье Фольгария, чтобы сменить 168-й баон ландштурма на его позициях от Дурер I через Мальга секондо посто до долины Астико. Баон занял позиции в указанном выше порядке 1-й ротой и пулемётными отделениями 2 и 3.
Также там по прибытии 6-й маршевой полуроты была сформирована 4-я рота. Прибывшие за это время подкрепления и почти «бескровные» зимние месяцы позволили эту меру.
18 февраля баон был сменён имп. стрелками и выдвинулся через Фильгеройт в Безенелло, 20-го в Каллиано был погружен в два эшелона и отправлен в Брунек.
Он был придан 96-й пех. бригаде.
Утром 22-го выступление через долину Гадер, трёхдневный марш через Корвару в седловину Инциза. Оттуда 2-я и 3-я роты с пул. отрядом ушли для смены 2-го полка имп. егерей на поз. Ласта и плато Черц вдоль дороги Доломиты, тогда как 4-я пошла для смены III баона ландштурма на седловине Сьеф, за ней пару дней спустя последовала 1-я. Она сменила другую роту упомянутого баона в южной части седловины Сьеф (склон горы Сьеф). Прежде всего велись утомительнейшие работы со снегом, чтобы мало-мальски сохранить позиции пригодными для обороны. Вновь прибыла маршевая полурота и почти полностью влита в 4-ю. Также гарнизон седловины Сьеф усилил собственный пулемётный взвод. С началом таяния снега опять началась и обоюдная активность и на это время (начало апреля) пришлось славное, полностью удавшееся дело одного офицерского патруля (12 чел.) 4-й роты, который после тяжёлого боя с ручными гранатами ворвался в опорный пункт, занятый 35 итальянцами, выбил гарнизон и без потерь вернулся назад с семью пленными. В то время как роты 2 и 3 меньше страдали под вражеским действием, роты 1 и 4 на седловине Сьеф несли значительные потери под постоянными сильными обстрелами, но итальянцы готовили подрыв Коль ди Ланы и поэтому плотно обрабатывали примыкающие позиции артиллерийским огнём. Операции пехоты тоже предпринимались. Так, например, 1-й и 4-й ротами после очень беспокойной ночи на утро были захвачены 20 ящиков экразита с американскими этикетками, а ряд других ящиков, лежавших почти на итальянской позиции, подорваны путём обстрела. После совещания офицеров при командовании подучастка седловина Сьеф, которое ежедневно касалось ожидавшегося подрыва Коль ди Ланы с атакой на примыкающие позиции, офицеры как раз собирались вместе отобедать, когда итальянская граната ударила в собрание. Результатом были четверо убитых и несколько раненых офицеров, среди первых один офицер 1-й роты, среди вторых один офицер 4-й роты. 17 апреля по седловине весь день вёлся мощнейший артиллерийский огонь с фронта, с фланга и даже в тыл со стороны батарей на Орнелле, снова нанеся значительные потери обеим ротам, когда в 11:20 часов ночи произошёл подрыв вершины Коль ди Ланы. Начавшаяся на седловине Сьеф атака имела лишь отвлекающее намерение и легко была отбита, но подрыв вершины удался и она попала в руки врага. Попытка вернуть её, в которой принимали участие чины баона, провалилась, итальянцы установили на Коль ди Лана орудия и пулемёты, которыми фланкировали открыто лежащие ниже позиции на седловине Сьеф.
4 мая ночью роты 1 и 4 были сменены боснийцами и отошли в Корвару, куда в тот же день прибыли сменённые 2-я и 3-я роты. В приказе по участку баон хвалили и добавляли, что он идёт на заслуженный отдых.
Но вышло иначе. В Корвару приехали машины для отправки баона в Санкт-Лоренцен и в тот же вечер он был там.
6 мая погрузка в эшелоны в Брунеке и поездка в Триент. Там прибытие и ночёвка в цементной фабрике на правом берегу Эча. Как раз когда баон приступил к посадке в машины, произошёл итальянский авианалёт.
Несколько бомб упали вблизи баона, но не причинили никакого ущерба.
Машины доставили 1, 2 и 4-ю роты вместе с пулемётным отрядом через всю долину Сарки в Пинцоло, тогда как 3-я отделилась в Тионе и была задействована на позиции Досс деи морти.
8 мая: день отдыха. Батальону, т.е. вышеназванной 3-й роте и пулемётчикам, командование пограничного участка Адамелло сообщило, что он предназначен для смены остатков 10-го маршевого баона 14-го и 59-го полков на перевалах Фаргорида и Топете, почти 3000 метров высотой, и сменит поротно.
9-го 2-я рота с пулемётным отрядом начала марш через Рагаду в Малга Фаргорида, заночевала там и с наступлением темноты выступила на позицию.
10-го последовала 4-я рота, марш в Рагаду, в 12 часов ночи была там поднята по тревоге и ещё ночью взошла на Малга Фаргорида, часто задерживаемая на опасной узкой дороге спускающимися чинами 14-го и 59-го полков. 1-я рота последовала через день, но уже не в долину Фаргорида, а из-за падения Пассо ди диаволо в ночь с 10 на 11 мая была отправлена для поддержки на рубеж высот между долинами Ларес и Сенициаго.
Из-за потери Пассо ди диаволо – он был слева южнее от принимаемых позиций – они стали непригодными для обороны. Новость об этом событии пришла аккурат во время смены 2-й роты и поэтому по телефону поступил приказ об отводе позиции на край глетчера (артиллерийская позиция), примерно 2500 метров над уровнем моря.
Потеря Пассо ди диаволо была причиной тревоги 4-й роты в Рагаде и её более раннего выступления оттуда. Это было также причиной того, что осуществилась давно запланированная операция, а именно очистка всей области Мандрон и отвод линии обороны на граничных высотах долины Сенициаго. Для рот 2 и 4 это значило держаться, пока это очищение будет полностью произведено.
Гарнизон снежной позиции на краю глетчера, т.е. 2-я и половина 4-й роты, а также пулемётная рота, прикрытые на левом фланге командированными взводами, видел, что итальянцы всё ещё обстреливают артиллерией старую позицию на перевале и поэтому на следующую ночь выслал туда офицерский патруль, который обнаружил позицию незанятой и спас ценное имущество.
15 мая 2-я рота была снята с фронта и отведена на уровень запланированной линии обороны, 16-го за ней последовала пулемётная рота, так что для прикрытия долины Сенициаго на краю глетчера осталась лишь 4-я рота. Она могла удерживать линию длиной 4 километра только полевыми караулами и постами, тем более что в ней было всего три взвода. Зияли широкие бреши и когда утром 17 мая итальянцы, прикрытые туманом, после короткой сильной артподготовки атаковали превосходящими силами, им удалось отрезать три правофланговых караула. Хотя они отчаянно оборонялись, 21 человек попал в плен. Теперь удерживать эту линию стало совершенно невозможно и поэтому рота, обстреливаемая с обоих флангов, отошла в сужение долины, почти под Малга Фаргорида, где она держалась до прихода приказа на отступление вечером 17-го. Т.к. гарнизон соседней справа долины отошёл ещё раньше, то это был случай и ошибка итальянцев, что рота без дальнейших потерь вышла из долины Фаргориды. Было захвачено двое пленных из 5-го баона альпини.
Утром 18 мая 4-я рота сменила 2-ю на выдвинутой перед новым рубежом обороны у Буона Фонтана, тогда как та через долину Сенициаго ушла наверх на новую позицию. Через два дня сменена одной ротой 161-го баона ополч., 4-я рота тоже покинула главную долину и последовала наверх за двумя другими в долину Сенициаго, тогда как пулемётная рота осталась в долине Сенова. Группировка трёх рот батальона производилась теперь таким образом, что вторая в примыкании к 161-му приняла правый фланг (Ставель, 2000 м), сменив там 1-ю, тогда как она приняла вслед за этим гребень высот через высоту 2406 метров и Монте Оспедале. На левый фланг от Монте Оспедале до Ротека (2800 м) пошла 4-я рота. Слева от баона стоял баон ландшт. № 166.
Теперь батальон имел линию обороны, но ничего больше, как убежище можно было рассматривать разве что стоявшую в самом глубоком пункте участка Кампо трентино маленькую повреждённую хижину пастуха. Там разместилось командование баона (одновременно – подучастка). Роты обитали в снежных пещерах и палатках. Только через несколько недель освободились от снега две другие ветхие хижины. Деловитое оживление началось теперь в долине Сениаго. Роты таскали балки и доски из долины Сенова (1000 м) на высоту 2800 м. Помогала рота русских, а позже баону был придан сапёрный взвод. Тем не менее прошло шесть недель, пока полевые караулы и резервы рот получили убежища. Только у 2-й роты позже были настоящие позиции с проволочными заграждениями, 1-й и 4-й ротам пришлось ограничиться полевыми караулами. Расположения их резервов назывались хижина Эрцгерцог Ойген и Оберхаус.
Пулемётной роте был придан взвод (2 ствола), так что отныне она насчитывала 6 стволов. Также снова пришла и была распределена маршевая полурота, что помогло компенсировать большую убыль из-за болезней. Когда необходимое было сделано, летом приступили даже к строительству бани и лесопилки. Постоянно улучшали и украшали. Командование баона было картинкой, медпункт был превращён батальонным врачом - особо рьяным строителем - в достопримечательность. Боевая деятельность ограничивалась несколькими патрулями в ничейной земле, долине Ларес.
В конце июля начато было сооружение канатной дороги. В начале октября рота была снята с левого фланга и отправилась на смену одной роты 161-го баона на позиции от долины Сенова до Роккола, став таким образом правым соседом 2-й роты.
Незадолго до этого к баону присоединилась откомандированная 3-я рота и заняла позицию на северном склоне долины Сенова до пункта на полпути к Чима дель Тамале, примкнув тем самым справа к 4-й роте. Теперь баон спустя почти пять месяцев снова был в сборе.
Пришла зима, массами валил снег, и он был для баона много опасней, чем враг. С грохотом сходили лавины, лишь высшая осмотрительность могла предотвратить потери. 13 декабря 1916 года белая смерть всё же одолела баон. Этот день катастроф, который стоил австрийскому войску столь многих тысяч жизней, вызвал в батальоне округлённо 40 жертв. Сильней всего затронуло 1-ю роту, которая потеряла почти 30 человек. Вновь прибыла и была распределена маршевая полурота. Ещё не раз на участке баона сходили мощные лавины, но они не нанесли потерь кроме нескольких раненых.
25 января 1917 года баон был сменён 22-м эгерландским егерским батальоном и отошёл в Пинцоло.
26 и 27 января он несколькими эшелонами шёл трёхдневным маршем в Триент, захватив с собой 12-ю маршевую полуроту.
Была сформирована 5-я рота, однако временно отделена от баона. В Триенте началось восстановление, но скоро баон был переброшен в Санкт-Лоренцен и снова вошёл в состав дивизии Пустерталь, тем самым – 20-го корпуса. Ещё в конце февраля баон был передислоцирован в Вельсберг-Нидерндорф в 56-ю горную бригаду и тотчас поротно использован для смены боснийского баона на позиции Руфредо (впереди ручья Шлюдер). 1-я рота вместе с пулемётной ротой на правом фланге, 3-я примыкает, дальше 5-я, а на левом фланге, самой плохой части позиции, сменялись 2-я и 4-я роты.
Этот левый фланг был ни чем иным как снежной позицией, т.к. поздней осенью итальянцы захватили там первоначальную позицию и зимой для оборудования фланга почти ничего не могло быть сделано. Местами там стояли едва ли более чем в 30 шагах и ручные гранаты ежедневно с шумом падали на позицию. Позиции были проходимы лишь ночью, а в течение дня любое движение в окопах было невозможно, ведь они фланкировались с итальянского правого фланга. Ежедневно были кровавые потери и вдобавок много обморожений. В ночи с 6 по 9 апреля (Страстная неделя) каждая из рот была сменена теми же бошняками и баон собрался в Нидерндорфе. Уже на следующий день поле прихода последней роты (4) баон был снова передан 96-й пех. бригаде и снова шёл маршем в долину Гадер. В Цвишенвассере 2-я и 4-я роты свернули, чтобы после ночёвки в Санкт-Вигиле и продолжения марша через перевал Лимо (2200 м) занять завершающие долины Фанес и Травенанцес позиции. 2-я рота пошла на позицию Пройгойтес, 4-я – на поз. Травенанцес, сменив там роту эгерландского 73-го полка.
Обе позиции были разделены глубокой долиной ручья Травенанцес, через которую вёл лишь один маленький мост. Своеобразной была поз. Травенанцес, имевшая три фронта и над которой на Лорто (отрог Тофаны) сидели итальянцы. Правофланговый полевой караул был отдалён от врага лишь расстоянием броска камня и всё же – от эгерландцев была принята почти мирная обстановка и временно не находили повода её прекращать, тем более что враг был в лучшем положении.
1-я и 3-я роты и пулемётная рота шли маршем дальше по главной долине, а затем в Санкт-Кассиан, где остались в резерве. Помимо прочего они были заняты на переноске наверх подрывных средств для подрыва Лагазой, который как раз готовился. 5-я рота снова была командирована и ушла на участок Корвара.
На позиции Фанес-Травенанцес кроме двух рот и пулемётной роты 160-го баона ещё стояли одна рота батальона стрелков ополчения Брегенц и рота стрелков ополчения Раттенберг.
Полурота баона стояла на кряже, идущем с левой стороны долины Травенанцес (Монте Кастелло с Казале, Монте Кавало и Валлон Бьянко).
Интенсивное оборудование позиций и создание каверн в скалах, то и дело прерываемые вражеской артиллерией, среди прочего «упрямцами» с Тофаны, полностью занимало гарнизон.
В конце июня 1917 года в баон снова прибыла маршевая полурота (15/160).
Время от времени роты сменялись на позиции. Каждая из стоящих в Санкт-Кассиане рот «восстанавливалась», между тем она среди прочего заготавливала дерево для отопления, т.е. валила деревья.
Более оживлённая деятельность развилась на части фронта в конце августа 1917 года вследствие приказной дивизией Пустерталь вылазки на лежащий против нашего крайнего правого фланга итальянский полевой караул.
Офицеры и солдаты одного отряда горных проводников, развёрнутых для этой операции для поддержки гарнизона, спустились на 20 метров на канатах с края утёса выше его выступа, который вёл в сторону итальянского полевого караула, на названный выступ и вышли врагу в тыл.
Храброе деяние, если учесть что совсем рядом над краем утёса вершина Лорто была сильно занята противником.
Один офицер и 20 солдат (гарнизон вражеского полевого караула) попали в плен. К сожалению, потери баона и других участвовавших отрядов из-за мощного итальянского огня и запоздавшего ответного огня были довольно высоки, если принимать во внимание второстепенное значение падения вражеского полевого караула.
Во второй половине октября противник снова стал весьма активен на участке Коль ди Лана – Сьеф. Предстояли энергичные попытки прорыва и большие подрывы со стороны противника. Наличные резервы под нашим руководством были выделены угрожаемой части фронта; из 160-го баона 1-я рота ушла в Альпенрозе в состав 4-го баона 73-го полка. Скоро последовала 2-я, которая как раз восстанавливалась в Айзенофенальпе и эта рота после однодневного пребывания в Альпенрозе двинулась через Коль ди Роде на поз. Ласта, на которой рота уже стояла в 1916 году, и сменила там имп. егерей. Командование баона и 4-я рота прибыли на Коль ди Роде.
Пребывание здесь не было долгим для баона. Прорыв союзных армий под Фличем уже в первые дни ноября привёл к успешно развивавшемуся ослаблению фронта в Доломитах на запад и в ночь с 5 на 6 ноября противник покинул свои позиции и на этих участках. Вся долина Кордеволе была полна клубов дыма, которые имели причиной подожжённые отступающим противником склады.
Оставшиеся на поз. Фанес – Травенанцес рота и пулемёты баона преследовали при отходе противника на его позиции. К сожалению, не было «преследования по пятам». Стрелки-ополченцы сменили отдельные роты и б-н по ж/д убыл в Корвару.
Намерение командования дивизии задействовать батальон у перевала Ролле больше не нужно было реализовывать, поскольку и там противник уже отошёл. Тогда баон пошёл маршем по хорошо знакомой дороге в Брунек. Здесь несколько дней отдыха и пополнение снаряжения.
12 ноября баон погрузился в эшелоны и был отправлен в Мартарелло в долине Эча. Говорили, что баон с помощью фуникулёра должен быть доставлен на позиции у Арсьеро-Асиаго, но и с этой запланированной весёлой поездкой ничего  не вышло. В Мартарелло смотр баона командиром дивизии.
Наконец пришли точные новости. Вся дивизия будет переброшена в Юдикарию; баон сперва в районе Понте ди Архе – Стенико. 14 ноября пешим маршем он в прекрасную погоду выступил через Триент – Веццано – Алле Зархе в Санкт-Кроче. Здесь был расквартирован штаб, роты – в соседних сёлах, а пулемётная рота – в Крет у Каварасто. Время проходило в малых учениях.
Примерно через неделю баон был сосредоточен в Стенико. И здесь ежедневные учения, прерванные 23 ноября смотром командования корпуса и 9 декабря - армии. В баон прибыло пополнение офицерами и нижними чинами.
12 декабря баон вновь получил приказ на марш, выступил из Стенико и 17-го прибыл на позиции, которые приял от баона ландштурма № 166. Снежные и ледяные поля куда ни глянь.
Позиции лежали на идущих от Каре Альто (3465 м) на юг и север гребнях и шли далее по глетчеру Ларес до Фоллетто к востоку и на нижнем краю глетчера к северу. 2-я рота стояла в резерве на Поццони (2900 м).
Все полевые караулы и опорные пункты были размещены в снегу и льду, равно как и подходы туда (часто 10 метров ниже поверхности), среди прочих главный туннель к Кавенто 11 километров длиной. На позиции кроме баона стояла ещё 29-я высокогорная рота, полурота сапёров и батарея. Под Фоллетто стояли имп. стрелки.
Главный лагерь и командование находились в рифуджио Каре альто. Фуникулёр доставлял из долины Рендены через Коль ди Пелуго необходимые для гарнизона стройматериалы и продукты питания в рифуджио Каре альто. Здесь происходило распределение и ещё по одной канатной дороге вело отсюда на Пассо Альтари к юго-западному краю глетчера Ларес и на вершину Каре альто.
При нарушениях в работе боснийские роты носильщиков доставляли топливо и продовольствие, но часто свободным от службы солдатам приходилось спускаться в долину, чтобы принести нужное наверх.
Под влиянием погодных условий нижние чины много страдали; большая часть лежавших во льду укрытий была холодной и сырой и обморожения конечностей происходили регулярно. Примерно до середины февраля 1918 года условия снабжения продовольствием были ещё довольно хорошими, прежде всего потому, что баон имел усиленное «высокогорное питание» и это возмещало солдатам особые трудности. Но когда потом и высокогорных войск коснулись радикальные меры экономии и рационы питания были урезаны, это, конечно, тяжело воздействовало на дух войск. Настроение среди нижних чинов было весьма подавленным. Недовольство часто проявлялось без боязни. Сокращённое продовольствие также имело последствием то, что солдат при обустройстве позиции надлежало очень щадить.
Достойных упоминания боевых действий не происходило. Вражеское действие главным образом чувствовалось тогда, когда наши люди появлялись по пути на снежных полях, чего было не избежать, особенно при шанцевых работах. Так в связи с раскапыванием вентиляционной шахты к главной штольне вражеской гранатой был убит один человек и тяжело ранены двое. Ночами в предполье зачастую наши и вражеские патрули. 16 марта 1918 года батальон был сменён батальном ландштурма № III и стрелками-ополченцами Кавалезе и через Пелуго, Тионе пошёл в Падерньоне, где пребывал дольше. Затем марш в Триент. Здесь погрузка в  эшелоны и поездка через Франценсфесте – Брунек – Филлах – Ляйбах – Дивичу в Пулу.
Батальон был рад покинуть льды и оказаться на солнечном берегу моря.
За исключением 4-й роты, которая стала гарнизоном острова Бриони, баон был придан VII участку обороны, который простирался к Ровиньо; штаб был в Барбариге, почти напротив северной оконечности Бриони у северного выхода из пролива Фасаны.
Ключевым пунктом линии обороны был форт Форно. Кроме повторяющегося обкладывания авиабомбами, которые главным образом предназначались этому форту и батареям участка, но ни им, ни людям не наносивших урона, для баона больше не было боевых действий. Время проходило в учениях, дорожных и иных работах, тушении пожаров боско (древовидных кустарников). В течение августа с волнением наблюдали за выходом флота в море, который собрался к проливе Фасана и с болью восприняли новость о неблагоприятном из-за измены ходе операции (потеря «Сент-Иштвана»). Лето принесло и кроме того иные разочарования. Непривычно сильная жара, многочисленные случаи малярии! Продовольствие для нижних чинов становилось всё скуднее, если не сказать недостаточным.
А теперь к последней и самой печальной части истории баона.
Дело шло к падению!
И манифест императора Карла к его народам уже не мог остановить распад империи. Каждый народ, чьи сыны в последнее время сплотились уже явно теснее, настаивали на том, чтобы их отправили на малую родину. Ещё бурней стало это требование, особенно когда прошёл слух, будто войска Антанты уже заняли расположенные на севере узловые ж/д станции.
4 ноября 1918 года вечером наконец и для баона пробил час погрузки. 4-й роте, к сожалению, не удалось своевременно покинуть Бриони и она попала в плен.
Нужно подчеркнуть, что несмотря на все неблагоприятные условия в самом баоне дисциплина оставалась прочной.
Сама погрузка в эшелон, конечно, прошла не без трений, т.к. венгры и триестцы хотели использовать предназначенный для баона поезд и частью действительно поехали с нами.
Наконец в полночь поезд возвращающихся на родину тронулся. Это была памятная, незабываемая для участников поездка. Три дня и три ночи шёл поезд в Вену.
Самый радостный миг поездки домой был когда поезд у Шпильфельда прибыл на родную землю.
С того момента на многих станциях сердечные сцены прощания, пока наконец все товарищи вернулись домой и к своим родным.

Пехотный батальон ландштурма № 161
Был сформирован в Зальцбурге в 1914 году, сперва отправлен в Роверето, затем в Триент, летом 1915 года (до марта 1916 г.) на Лавароне - Коста альта, Лузерн. Затем район Адамелло. Дальнейшие сведения отсутствуют.

О пехотных батальонах ландштурма №№ 163, 166, 411 нет каких-либо данных.

Пехотный батальон ландштурма № 167
Он был сформирован в конце февраля 1915 года из охраны мостов Линца, Штайрэгга и Маутхаузена и в марте отправился на фронт. При начале войны с Италией он был размещён на близлежащих позициях на Кройцберге в Тироле как охрана границы и оставался на этом участке до конца июля, после чего был сменён. В начале августа баон занял позицию на участке Ампеццо. В середине октября он был сменён и отправлен в Перджине. Дневной переход – и он на хребте Бреннталь и Панаротти, где занял новую позицию. В середине марта 1916 года он отправился на позиции на участке Тофана: среди прочих Лагузойальпе, седловина Фанис, Коль де Боис. Здесь ещё была суровая высокогорная зима. Высокий снег затруднял тут любые боевые действия, но люди очень страдали от холода, снежных бурь и лавин, так что баон нёс значительные потери больными и обмороженными. Только после таяния снега в конце мая проснулась боевая активность, которая на выдвинутых позициях вела и к мелким стычкам. Была отбита попытка прорыва. Снова пришла осень со своими снежными бурями и укутала весь участок слоем снега от 1 до 3 метров толщиной, тем самым погасив любое боевое действие. Солдаты могли поддерживать связь от убежища к убежищу и к постам частью лишь тем, что прокапывали в снегу длинные штольни. Открытые проходимые места были обвехованы длинными жердями, чтобы не утонуть в снегу. К концу года баон был снят с позиции.
В начале 1917 года он снова занял позиции на Кройцберге, Бургшталь до Ротванда. Здесь царили такие же снега как в районе Тонале. И здесь частично были вырыты в снегу длинные штольни, чтобы сделать возможным сообщение солдат друг с другом. Боевые действия и тут замерли. В конце февраля баон был сменён и в начале марта занял позиции на Лагузойальпе, среди прочего Гросс-Фанес. Здесь баон оставался до тех пор, пока после битвы у Капоретто противник не очистил беспорядочно свои позиции. Баон был сосредоточен и на следующий день маршем пошёл в Картино д’Ампеццо. Там он заночевал и назавтра с весёлым пением перешёл границу Италии. В Беллуно баон имел 8 дней отдыха. Затем мимо Монте Граппа он пошёл в долину Суганы. Поезд доставил его в Кальдонаццо, откуда он посредством фуникулёра был доставлен на плоскогорье Монте Ровер. Оттуда он ночным маршем двинулся в Семь Общин, где занял бывшую вражескую позицию на склоне ущелья Асса. Здесь он, казалось, был в мышеловке. Перед ним хорошо окопавшийся враг, за ним крутое ущелье. Враг, который, конечно, хорошо знал свою прежнюю позицию, не давал баону покоя. Он осыпал его артиллерийским огнём, часто длившимся часами, за которым следовали мелкие бои. При большей атаке со стороны врага, которая полностью была отбита, баон помимо известного числа больших и малых серебряных медалей за храбрость благодаря отважному деянию одного капрала получил и одну золотую. Весной 1918 года баон был отведён оттуда и отправился в Пулу для охраны побережья. Здесь он имел исключительно позицию для отдыха. Он оставался там же до краха в ноябре 1918 года. Незадолго до занятия Пулы итальянцами чины баона были разоружены югославами и затем судном переправлены в Фиуме, откуда поездом была предпринята поездка домой.
Благодарю Станислава Кельнера за неоценимую помощь!