О том, что Дирекция инженерных сетей подала иск к Татику «О восстановлении балкона в проектное положение», Анна узнала из письма, поступившего из суда. Судья просила Максимовых обеспечить специалистам дирекции вход в квартиру, для того чтобы убедиться в нарушении ее прав. И просила предъявить доказательства. При этом заявление дирекции к письму не приложила.
«Странное какое-то письмо, что тут еще можно сказать, — подумала Анна. — Заявление, как пишет судья, поступило от хозяйствующего субъекта, на балансе которого находится лоджия. Следовательно, заявитель правонарушения о порче внешнего вида дома надлежащий. Но что судья хочет искать в моей квартире? Первая уставная обязанность обслуживающей организации — не допустить порчу дома и его частей. Профессионал знает, что в данном вопросе нужны только определенные законом доказательства, и предоставляют их субъект, права, в ведении которого находится поврежденный объект. Главным субъектом в вопросах переустройства по закону является управа, оформляющая право устанавливающие документы. Что же тогда побудило судью ставить передо мной вопрос о доказательствах по заявлению от организации?»
Она задумалась. ..
Лоджии не находятся у граждан в частной собственности. Отчуждать доли городской недвижимости собственники квартир и управляющие домом не вправе. Спора о праве здесь нет. А что есть? Есть факт порчи дома. Есть нарушение закона о содержании городской недвижимости. Должностные лица соучаствовали в реконструкции лоджии Татиком. Они неоднократно по вызову Анны бывали в его квартире, осматривали лоджию изнутри и со стороны ее квартиры и знают, что тот изменил строительную концепцию оформления внешней стены дома и частично перекрыл соседям естественный свет. Но закрыли на это глаза и два года на жалобы Анны не реагировали, объясняя это «распоряжением сверху». Вероятно, поведение судьи тоже объясняется указанием «сверху», ибо нарушение жилищных прав Анны от переустройства ограждающей конструкции лоджии Татика и так хорошо известно чиновникам управы. А желание побывать еще раз в ее квартире, скорее всего, часть интриги юриста Паиньки. Однако окончательно понять смысл ею задуманного не получится, пока Анна не увидит заявление в суд и документы к нему.
Она позвонила в районное отделение жилищной инспекции и спросила, что им известно по поводу иска дирекции к Татику по лоджии.
— Об иске знаем. Он подан третьего февраля сего года. Девятого октября дирекция прислала нам на подпись акт обследования лоджии в квартире Татика. Поскольку мы в курсе строительных нарушений по данному объекту, наш специалист акт подписал.
— А почему разрешение административно-уголовного дела из своей компетенции вы передали районному суду?
— На этот вопрос ответить не могу. Его решает главный жилищный инспектор города.
— На суд пригласили ваших специалистов?
— Нет.
— Чем можете это объяснить?
— Решением управы. У нас свои меры воздействия на правонарушителей.
— Копию заявления в суд и акта можете выдать?
— Приезжайте.
Так, через третьи руки, Анна получила заявление в суд «О восстановлении балкона в проектное положение», которое готовила юрист Паинька, и единственное приложение к нему — акт о реконструкции ограждения лоджии. Разночтение в названии строительного объекта — «балкон — лоджия» — сразу бросилось в глаза. — И такой запутанный акт составил и подписал главный специалист окружной жилищной инспекции? — удивилась она. — Какая же у него квалификация? Для главного специалиста — очень сомнительная.
Что касается Паиньки, то она большой мастер интриг и проводник воли главы управы. Не исключено, что направление заявления в районный суд с неопределенным предметом правоотношений вместо рассмотрения дела на Межведомственной Комиссии — продуманный способ реализации очередной ее интриги. И что это может быть на сей раз? -- Изменение категории дела можно объяснить только одним обстоятельством. Порча дома и его инженерных коммуникаций относится к административно-уголовному праву. Следовательно, умысел заявления в суд может быть только в сокрытии коррупционных отношений между Татиком и должностными лицами муниципальной власти, позволившими ему проведение переустройства капитальных частей дома с нарушением законного порядка оформления и проведения работ и отчуждением поврежденных долей общего имущества.
И что же суд? Вместо того чтобы разобраться с неисполнением федерального законодательства и перенаправить заявление в уголовное производство, судья переводит его в категорию гражданского спора между жильцами!
Такие вот мысли вертелись в голове Анны, пока она ехала домой. Но это были предварительные выводы, и их следовало проверить серьезным анализом документов.
На следующий день Анна занялась изучением заявления ДЕЗ к Татику. Ни одной ссылки на порчу дома в нем не было. Заявление не официальное, без титульного листа, подписи руководителя, печати. Отсутствовал Протокол о правонарушении и заключение службы главного инженера дирекции, отвечающей за состояние строительных конструкций при их проектном изменении. В заявлении Паиньки не было всего того, что определяет административный характер дела. Еще бы! Такие дела ведет жилищная инспекция. А она, как показывали обстоятельства, «отпрыгнула» в сторону.
В заявлении не была указана цена ущерба дому. И это более чем странно. Балконы и лоджии отсутствуют в плане экспликации на квартиру, поскольку это недвижимость городского хозяйства. И она повреждена. Ущерб городу должен быть показан!
Все признаки указывали на то, что иск притворный и принят с нарушением требований закона. Анне уже не надо было объяснять, что принятие Н-ским судом неофициальных документов от Паиньки — условный знак имитации иска. Участия субъекта права в судебном процессе не будет. Суд возложит обязанности юридического лица и предоставления доказательств по делу на третьих лиц. Такая вот хитроумная схема для отчуждения коммунальной недвижимости.
— А почему бы и нет? — "слышит" она голос главы управы. — Жилищные права третьих лиц нарушены?
— Безусловно.
— "Ставим этот фактор на первое место, как заботу о людях. — Чиновник потирает руки. — У меня есть доказательство. Я лично написал вам три письма о том, что «у вас спор с Татиком». Это меняет правовые отношения между нами и третьими лицами. Теперь они и будут в суде в качестве «первого лица», и суд «вправе» потребовать от них предъявления доказательств о нарушении жилищных прав." — Чиновник растягивает мокрые губы в улыбке и довольно хихикает. —" А переустройство, незаконный порядок его проведения, соучастие наших людей в отчуждении недвижимости — «похороним», никто и не заметит, где и как. И никакой ответственности. Дело поручим Паиньке. У нее есть опыт в таких делах".
Голос чиновника пропал. Анна осталась одна среди судебных бумаг, над которыми потрудилась юрист Паинька по заданию из управы.
Она придвинула к себе мнимый иск. Каждый более или менее смышленый человек понимает, что определение категории дела зависит от соблюдения процессуальных требований к оформлению и приему заявлений в суд. А здесь у Паиньки непорядок: нет нужных нормативно-технических документов. Да и у суда тоже много нарушений в приеме заявления! Вынесение решения невозможно без заключения специалистов по изменению проектных характеристик объекта. Его готовит и подает главный инженер дирекции или специалист строительного надзора. Суд запрашивает их в установленном порядке. Причем здесь семья Анны? Обязывать Максимовых делать то, что возложено законом на юридических субъектов права в сфере ЖКХ, — абсурд! Своими действиями судья показала, что предмет, заявленный на рассмотрение, она не знает и дело находится в ненадлежащем суде.
Закончив с заявлением в суд, Анна стала читать акт по лоджии, составленный при участии жилищной инспекции. - Стоп! Да это какой-то гибрид! Указана цель акта — измерение размеров лоджии, и затем восемь позиций, нарушающих проект. А далее все записи идут по балкону: «Сделали замеры параметров балкона; балкон остеклен. Установлены пластиковые окна».
Для чего сведения, не относящиеся к реконструкции лоджии, внесены в акт? Лоджия и балкон расположены на разных сторонах дома и имеют разные функции: лоджия затеняет помещение, а балкон принимает свет. Ограждающие конструкции — недвижимость города, а остекление и окна — частная территория... - Ответ может быть только один — чтобы запутать суд, дать судье возможность интерпретировать содержание акта и иска. С этим актом заявление Паиньки приобретает иное звучание: - " Попросили, мол, нас Максимовы разобраться с соседом, который «балкон остеклил» и за проектную черту вынес. Постройка им якобы мешает - «стекло балкона свет в глаза отражает». Недостойны такие претензии административного иска. В частном порядке просим суд разобраться".
Акт, который Паинька подложила к своему заявлению, имеет скрытый смысл: он объясняет отсутствие цены ущерба дому! Она нашла-таки способ путем соединения разных объектов изменить форму собственности поврежденной конструкции. Теперь, даже Татики могут быть спокойны: - Максимовы «зря» их оговаривают. Вот «умелица»!
Акт, подготовленный с нарушением закона, не годится для суда. Куда смотрел главный специалист жилищной инспекции, подписавший акт! И заметит ли это обстоятельство судья? Измерения лоджии были неполными и вместе с тем достаточными для того, чтобы понимать: городская недвижимость повреждена! Однако заключение инженерной службы по этому поводу отсутствовало. Это обстоятельство действительно позволяло с учетом частного иска Паиньки интерпретировать и переосмысливать содержание акта, вторая часть которого не имела к нему отношения. В деле не было жалоб от Максимовых по остеклению лоджии и включение в акт пластиковых окон свидетельствовало о злых намерениях. Как молоко разбавляют водой, так сведения в акте по личному имуществу Татика искажали проектную реальность ограждающих конструкций и меняли правовые основания их содержания и эксплуатации! - Акт нес вред. Сомнений в этом не было.
Для каких целей комиссия соединила в одном акте поврежденную общую недвижимость дома и личное имущество Татиков? Ответ мог быть только один: для переквалификации дела и создания искусственного спора в суде, задуманного юристом Паинькой. Анна вынесла на свою лоджию складную лесенку и с нее на месте сопряжения двух бетонных плит, расположенных под тупым углом, замерила треугольную пристройку к плите лоджии соседа. Сторона встроенного треугольника составила девяносто сантиметров. В акте эта позиция, влияющая на увеличение площади, не значились. Добраться до остальных «козырьков» конструкции можно было только из квартиры Татика — но кто же ее пустит?
Выход нашелся. Очень кстати двумя этажами выше зависла люлька с рабочим, который замазывал трещины дома. Анна попросила его опустить люльку пониже и впустить ее.
— Что вы! Как можно? А если выпадете? Придется отвечать.
Анна поставила на поднос кофе и бутерброды и предложила верхолазу перейти на ее лоджию, чтобы сделать перерыв. А сама взяла у него пояс, закрепила на себе и влезла в люльку.
— Не переживай. Ты же работаешь в таких условиях. И со мной ничего плохого не случится.
Пока рабочий пил кофе, Анна быстро измерила угол наклона ограждения нависающей лоджии Татика и ширину козырьков для установки пластиковых рам. Дополнительные десять сантиметров вылезли из под плиты выше расположенного этажа. Их тоже не было в акте.
Анна поблагодарила рабочего. Полученных ею замеров было достаточно, чтобы рассчитать углы, площадь встроенного треугольника, вынос лоджии за проектную линию ограждения и новый объем внутреннего помещения лоджии Татика, который он увеличил на треть. Эти важные факты, свидетельствующие о порче многоквартирного дома и нарушение прав третьих лиц, в акте отсутствовали, что объясняло и отсутствие технического заключения специалистов по акту.
Анне бросился в глаза еще один факт, который судья-профессионал тоже не может не заметить. Иск был составлен на восемь месяцев раньше акта, и в нем давалась информация, которую нельзя установить с улицы для закрытого помещения. Отсюда следовало два вывода. Первый: акт подгоняли под исковое заявление. Второй: судья лукавила, что ей нужна информация от Максимовых. Она просто не владела предметом, который взялась рассматривать. И здесь Максимовы правосудию ничем помочь не могут.
Почему маловразумительный иск и акт появились в ненадлежащем суде? «Этот вопрос следует направить управе, жилищной инспекции и администрации суда, — взяла на заметку Анна. — Но простому человеку не получить ответ на этот вопрос». У Татика покровители незаконной реконструкции лоджии сидят в управе. Видимо, они и позаботились о том, чтобы запутать дело и пустить правосудие по ложному следу. Предъявление требований к Татику без надлежащих документов — обманка для замены ответственного субъекта права в суде. Осталось только затащить Анну в суд, и зонтик безопасности у должностных лиц и Татика в руках. Паинька снова проявила себя как замечательный конструктор противоправных схем отчуждения общего имущества многоквартирного дома.
Закончив анализ документов Паиньки для суда, Анна села за компьютер.
«Уважаемая госпожа, — писала она судье. — Ваша просьба впустить в квартиру работников дирекции не обоснована законом и реальными обстоятельствами дела по заявлению, поступившему якобы из Дирекции инженерных сетей. Сделать технические замеры лоджии Татика из моей квартиры невозможно. Работники дирекции много раз бывали у меня и сами могли в этом убедиться. Полную картину пространственных изменений лоджии Татиков можно получить только из его собственной квартиры или с помощью специальных приспособлений и замеров с внешней стены дома и сравнить их с проектными. Эти вопросы в компетенции государственного унитарного предприятия, обслуживающего дом на праве хозяйственной деятельности, и жилищной инспекции.
Изменения проектной концепции оформления фасада дома от реконструкции лоджии Татиков видны с улицы. Законом такие изменения не допускаются. Участие Максимовых в технических замерах лоджии Татиков для вынесения законного решения суда не требуется».
Анна поставила дату, запечатала конверт и отнесла на почту.
Продолжение следует https://e-shirokova.ru/