Бросив бумеранг, не поворачивайтесь к нему спиной (австралийская народная мудрость).
Я не очень хотел туда ехать, будь-то, предчувствовал беду, но слишком велик был соблазн – вернуться в места своего, счастливого детства и юности. Вспомнить всё. От этого становилось радостно и тревожно на душе. Годы занятий йогой научили меня спокойно и стойко принимать обстоятельства, людей и события. Жизнь быстро несется вперед, затуманивая воспоминания о прошлом. Многие не понимают, какое это счастье – забвение. Забываешь события, потом людей, потом время и место действия. Всё было ничего, до появления доступной для всех фотографии и видеосъемки. Несешься по жизни вперед, пока не получишь по затылку вернувшимся бумерангом. Тут, как говорится, и сказочке конец.
Разглядывая свои фото, я порой не мог вспомнить, многих людей, тем более их имена, причину их появления на моих фотографиях. Пелену забвения сдёрнула клиническая смерть, проявив ярко и в деталях ушедшие события и сопутствующие им обстоятельства. Возникли люди - участники событий, всплыли отдельные имена. Однако многие фрагменты остались, затенены, не хватало искомых пазлов в картине прошлого. Появилось настойчивое желание вернуться в свою юность и детство, чтобы восстановить недостающие файлы памяти – переместиться во времени и пространстве. Всего-то дел - купи билет на поезд и вперёд, в смысле назад, так я тогда рассуждал. Я купил этот билет. Не дай Бог вам купить такой билет.
Первый бросок бумеранга во ЛЬВОВ
Поезд Ленинград – Львов плавно вкатился под стеклянные своды львовского вокзала, проскочив по маршруту Латвию, Литву и Белоруссию. Я приехал в свой родной город через №№ лет после моего переезда в Ленинград. Меня никто не собирался встречать, это доставляло потаённую радость – прибытие инкогнито. Что может быть романтичнее? Романтика таинственности развеялась, когда я услышал голос своего друга детства и одноклассника.
- Привет, Вовик!
- Миша, я и сам бы прекрасно добрался до тебя.
- Ну, ну, Вовик, там нас ждёт машина, сейчас и поедем.
В машине меня ждал ещё один одноклассник, друг детства, Юра, с женой. Всё закончилось замечательной пьянкой и воспоминаниями детства.
… Прекрасная, тёплая Львовская весна опутала город молодой листвой, длинноногими девушками в коротких юбках и запахом чудесного кофе из бесчисленных
львовских кавъярень. Мы с бывшим одноклассником, Мишей, идём по Львову. Прекрасное настроение несло меня на своих крыльях, смущало только одно - город не то, чтобы сильно изменился, но стал для меня каким-то чужим, отстранённым. Я никак не мог найти своих старых знакомых и друзей юности. Воспоминания детства так и не нахлынули, хотя их зрительные образы были на каждом шагу. Мы бесцельно бродили по городу, неуклонно приближаясь к площади Франко, за которой начиналась улица моего детства, на которой я прожил 27 лет. Неожиданно, вокруг глаз засветилась какая-то мерцающая рамка, обрамляя окружающую картинку бытия, как при высоком давлении. В сознании зазвенел тревожный сигнал.
- Миша, давай туда не пойдём. Такое ощущение, что проходим через ворота, в параллельную реальность.
- Да брось, Вовик, какая там, другая реальность. Сейчас посмотришь на свой дом, что-нибудь выпьем и поедем обедать. Мама обещала сделать настоящий венгерский гуляш.
Мы пошли дальше, мерцающая рамка неожиданно пропала. Что-то неуловимо изменилось в окружающем пейзаже. Я вдруг почувствовал, что я приехал в город своей памяти. Миша тоже как-то притих. Навстречу, по улице шел друг детства и юности – Пунк. Он с раннего детства сильно заикался и любые предложения ему давались с трудом. Мы узнали друг-друга мгновенно:
- Аа-а, при-и-и-вет, Вольдемар, ты ка-а-а-к здесь очу-у-у-тился?
- Приехал на поезде.
Потекли обширные воспоминания детства и юности. Файлы памяти быстро восстанавливались, впитывая забытую информацию. Пунк спросил, как у меня с деньгами и начал совать мне в карманы трёшки, червонцы и двадцати пяти рублёвки.
- Откуда такое богатство, Пунк? Я думал, что ты уехал в свои любимые Штаты.
- Да-а-а-а мы с Костиком, печатаем шелкографией книжечки с биографией Бандеры и его портреты. Рогули раскупают на ура за любые бабки.
Надо сказать, что время на дворе стояло ещё советское, хоть и поздне-перестроечное и такое бесстрашие даже меня немного удивило. Однако зная наши с Пунком, антисоветские выходки, это вполне умещалось в привычные рамки.
- По-о-о-ошли со мной к Костику. Ты его знаешь, он учился в твоём институте, на курс старше. Он живет на твоей улице и майстерня у него там же, в подвале. Мы взяли несколько пузырей и отправились к Косте. Мастерская была ухоженной. Отремонтированный двух комнатный подвал с белыми стенами, профессиональным освещением и оборудованием для шелкографии и верстки готовой продукции. Вторая комната предназначалась для отдыха. В ней был диван стол и два кресла. Вы потом поймёте, почему я так подробно описываю этот, непритязательный быт. Костя меня сразу узнал, как и я его. Мы накрыли на стол, и пошли воспоминания моей юности, успешно заполняя пустоты в памяти. Вечером, на автопилоте мы, с Мишей, добрались домой. А Пунка Костя увел ночевать к себе в квартиру. Утро было омрачено тяжким похмельем. После домашнего вина стало легче. Мы решили прогуляться и посмотреть где Пунк и Костя торгуют своей продукцией. В названной точке их не было. Мы с Мишей решили не тусоваться, а ехать к Косте в мастерскую. В подвале было темно, мы нащупали выключатель. Загорелась одинокая лампочка, висящая на проводе. Было холодно и сыро, на полу валялись заплесневевшие журналы. Видимо тут они пролежали не один год. Стены были грязно серые, в разводах, никакого оборудования и мебели не было. Дверей в мастерскую, которые закрывались, тоже не было. Мы выскочили на воздух. Похмелье слетело в мгновение ока.
- Может это не тот дом, Вовик, с надеждой спросил Миша.
- Тот, Миша, тот, он один такой роскошный модерн на этой улице. Давай поднимемся в Костину квартиру. Мы долго и безуспешно звонили в его дверь – никто не открыл. Молча, мы вернулись домой, к Мише, выпили домашнего вина. Я сказал, что хочу домой, в Питер и попросил Мишу никому не рассказывать о случившемся. Миша сказал, что не хочет выглядеть дураком и рассказывать не будет даже своей маме.
Как, оказалось, выбраться из этого мира гораздо сложнее, чем попасть в него. Как только я отправлялся за билетом, меня встречали старые знакомые, художники, меломаны и наркоманы, сотрудники отца и дальние родственники. Они клялись, что билет я возьму завтра, а сегодня меня ждут в гости. Так продолжалось изо дня в день. Миша мне тоже регулярно наливал и предлагал совместные походы по местам «боевой» славы. Однажды мне удалось претвориться пьяным и когда все ушли, я помчался на вокзал. Билетов на Ленинград не было, ни на сегодня, ни на через месяц. В Киеве у меня живёт родная сестра. Билеты на Киев были. Билет я взял. Это было моё первое, умное решение в том мире. Я вернулся к Мише, собрал свою сумку, попрощался с ним и его мамой и поехал на такси на вокзал.
Утром я оказался в Киеве, где беспрепятственно взял билет до Ленинграда и удобно расположился в зале ожидания. Сумку в камеру хранения я сдавать не стал, глядя на стоявшую в неё очередь – это было моё второе, умное решение. К сестре я решил не заезжать – это было последнее умное решение в этом мире. Как потом выяснилось из телефонного звонка Мише, сестра меня ждала и хотела задержать до конца лета. Объявили посадку на мой скорый поезд, Киев – Ленинград. Когда я проходил мимо камеры хранения, то увидел, что она закрыта на висячий замок. Я спросил у проходившего мимо грузчика, почему закрыли камеру хранения ручной клади. Грузчик странно посмотрел на меня и сказал, что камеру хранения закрыли навсегда, ещё в прошлом году.
- Теперь остались только автоматические ячейки в подвале.
При слове подвал мне стало совсем худо, и я поторопился сесть в свой вагон. Поезд тронулся и прогрохотал по мосту через Днепр. Пейзаж опять подёрнулся мерцающей рамкой. Я решительно лёг спать, проигнорировав даже туалет. Утром, через 23 часа, я был дома.
Бумеранг вернулся.
САНКТ-ПЕТЕРБУРГ
Дорого мне обошлись мои детско-юношеские воспоминания. Я смотрел на своих родителей, слушал их разговоры. Всё как будь-то было по-прежнему, как будь-то. Прошли десятилетия, но меня до сих пор не покидает ощущение, что здесь что-то не так. Однако тот мир, из которого я отправился за воспоминаниями, бесследно исчез. Более того в этом мире я потерял отца. Он уехал в Киев и там погиб при странных обстоятельствах. Тяжело заболела мать, квартиру пришлось продать, перевозя мать в Крым. Она там прожила недолго и, через год умерла. Возвращение было тяжелым, практически на улицу.
Я думал, что история похода за собственными воспоминаниями закончилась, хоть и трагично, но обрела свой финал. Как бы ни так! Прошло более 20-ти лет и она, обрела «второе дыхание». Раздался звонок, звонок из прошлого. На мобильнике высветился совершенно не знакомый номер с кодом США. Голос был его, но он не заикался, Пунк! Едва уловимые сбои в артикуляции смог уловить только я. Мы разговаривали больше часа! Вообще, теперь мы постоянно в контакте, шлём друг другу фотографии и разные, смешные приколы. Я его расспросил, чем закончились бандеровские издания. Пунк рассказал, что им всё-таки заинтересовалось КГБ. Но ему удалось улизнуть в Польшу, а оттуда в Америку. Долгое время он мыкался из штата в штат, но подоспела революция Фотошоп. Пунк рассказал, что закончил специализированные курсы, и устроился дизайнером в крупную фирму Сан-Франциско. Он женился на японке и сейчас живёт на своей вилле под Лос-Анджелесом. Продолжает работать на фирму, но вахтовым методом. Вначале едет на машине до L-A, а оттуда на частном самолёте до Фриско.
- А как же Костя?, спросил я.
- Какой Костя?, удивился Пунк и подозрительно замолчал.
- Ну, тот Костя, в мастерской которого вы клепали вашу бандеровскую муть и потом торговали.
- Аа-а, Саша, заикнулся Пунк. Его звали не Костя, а Саша! А ты разве с ним знаком! Он и теперь живёт во Львове. Ну, хотя вы же учились вместе, вспомнил Пунк.
В моей голове глухо зазвучал набат. Шерсть на теле встала дыбом.
- Пунк, а ты как меня вообще нашёл, тем более узнал номер моего мобильника?
- Я позвонил Мише, а потом Юре, твоим одноклассникам. Поговорил с Юрой, и пожалел, что Вольдемар умер. Он очень удивился и сказал, что вчера разговаривал с тобой по телефону. Он и дал твой номер в Санкт-Петербурге.
- ??? Пунк, а когда и от чего я умер?
- Ну, во Львове говорили, что в конце 80-х, толи тебя убили, толи от передозировки наркотиков.
- Получается, что моя смерть наступила в тот год, когда я приезжал во Львов? Пунк надолго замолчал. Ты припоминай, припоминай, Пунк. От кого конкретно слышал о моей смерти.
- Ну, в кафе, на «Армянке» так говорили.
В ходе короткого расследования удалось установить, что говорили люди, с которыми я общался во время своей поездки за воспоминаниями.
Пунк настойчиво зовет меня в гости в Штаты. Готов оплатить мне всю поездку, включая авиа-перелет. Тревожный сигнал в голове продолжает звенеть. Неожиданно я понял – лететь в США нельзя. Нельзя ни при каких обстоятельствах, это ловушка! Это будет последняя моя поездка, оттуда мне точно не вернуться живым, слишком велики стали расхождения в реальности. Необъяснимая, необъявленная охота за мной продолжается. Пунка, я от души благодарю, и обещаю непременно приехать. Я, в каждом телефонном разговоре, обещаю ему приехать, но ссылаюсь на плохое здоровье и это правда.
Кто-то старательно заметает мои следы в этом мире, стараясь лишить воспоминаний. Я теперь знаю кто – её зовут судьба. Одно дело - это воспоминания. Совсем другое - реальная попытка вернутся места своей молодости, встретить там людей из прошлого. Такая попытка возврата в прошлое - это путь бумеранга. Бумеранг летит обратно. Если тебя никто из прошлого не кинет в настоящее, то ты там и останешься, канешь навсегда. Правда за точность броска никто не отвечает. Куда кинули, туда и полетишь, голубь. Я теперь уверенно чувствую себя только в солнечный день. Мгла, туман, сумерки и ночь, генерируют ощущение опасности, только слышен свист летящего бумеранга.