Была поздняя осень. Близился конец восьмидесятого года. Приехал я со службы домой…. Стою в прихожей в пальто. Даже шапку свою из ондатры ещё с головы на полку вешалки не перекинул.
Звонит телефон... Снимаю трубку. Звонит мой друг и сосед этажом выше.
- Привет, Сань, зайди к нам с Маринкой.
- Слав, приехал с работы, только вошёл, даже шапку ещё не снял…
- Вот и хорошо… Так и иди, это очень срочно и важно.
Делать нечего. Друг просит - надо идти. Поднялся. Дверь уже настежь, меня ждут. Вхожу. Какой-то, одетый в пальто и шапку, мужик переминается с ноги на ногу.
- Сань, выручай. Это водитель вон того, что «в отключке».
Вижу в открытую дверь гостиной на персидском ковре (между прочим подарок самого Иранского Шаха) тело какого-то мужика в генеральских штанах.
- Я тебе сейчас всё в лифте, пока вниз будем ехать, расскажу.
- Ты хоть к Нине зайди и скажи, куда я отправился, а то волноваться будет.
Едем в лифте. Славка мне рассказывает:
- Тот тип на ковре – один из заместителей министра по «спецвопросам». Но сам видел, он какой…. Водитель говорит, что у него сегодня целый день по приёмам, сам понимаешь не на сухую. К нам приехал вроде нормальный, а рюмку выпил, и в осадок. Ему надо сегодня обязательно проводить в Ленинград роту вьетнамских офицеров пограничников. А то скандал будет международный. Я бы без тебя справился. Они всё равно его никогда не видели, но, увы, сам далеко не в той кондиции. А ты как свежий огурец. Так что, езжай и выручай. Остальное тебе Коля (водитель) расскажет…
Выскочили из подъезда. Прыг в «Волгу» - номер с окантовкой и спецсигналы. Водитель сразу ещё во дворе всё врубил. С мигалками и сиреной мы из двора поперёк половины проспекта (Кутузовский) и сразу в туннель. Пошли на бешеной скорости по резервной до Садового. Здесь повернули и по кольцу до Красных ворот. Милиция нам трассу освобождает. Повернули - вот и Трехвокзальная площадь…
По дороге Коля мне и говорит:
- Вы не волнуйтесь, вьетнамцы ЕГО ни разу не видели. Мой босс – мужик отличный, но сегодня столько выпить пришлось, а отказаться нельзя, вот и сломался. Так что выручайте. Для Родины он – человек очень нужный! Не пьяница и не шантрапа какая-то. Просто случай...
Про себя думаю: «Да, как-то и у меня так было (еле домой добрался). А что делать, если без выпивки у нас серьёзные дела не делаются».
А Коля продолжает:
- Вам там речь придётся сказать. Но ничего конкретного. Думаю, справитесь… Главное, громко и чётко. У вьетнамцев переводчик есть. Вы не в форме, так что для приветствия чуть руку к шапке поднесёте, и достаточно. Вроде всё сказал…
Я про себя тихонечко готовлюсь к приветственной речи без особого содержания. Влетаем на площадь со стороны Казанского, и сразу поперёк специальный въезд прямо внутрь Ленинградского вокзала, а там и перрон.
Огромной змеёй вытянулся поезд «Москва - Ленинград». Около него издалека вижу идеальный строй вьетнамских пограничников и стоящего чуть в стороне командира с переводчиком.
Выскакиваю из «Волги» как ковбой из джипа и с разбега останавливаюсь прямо около полковника. А он мне чуть выше пояса, и честь отдаёт. Поднял я руку в «брежневском» приветствии и слушаю, как он мне что-то в живот по- своему рапортует. А рядом переводчик такого же роста, но в отличие от полковника (это моя догадка) из всего его рапорта (довольно длинного) переводит только, что он, мол, рад меня приветствовать. Ну, я руку опустил, а он мне свою протягивает – ручка как у ребенка, но крепкая. Но ничего, пожал, и говорю:
- Рад приветствовать вас на советской земле!
Переводчик ему что-то пробормотал, по-моему, раза в два длиннее того, что я сказал. А потом мне и говорит:
- А теперь приветствие для всех. Повернулся я к вьетнамскому строю и, щёлкнув каблуками, говорю:
- Здравствуйте, товарищи вьетнамские офицеры!
Переводчик прокричал мои слова на вьетнамском.
Они мне в ответ по-своему:
- Фуав! Фуав! Фуав!
После этого я им следующее:
- Очень рад видеть вас в столице нашей Родины – Москве. Надеюсь, что мои коллеги вам показали всё: от спецобъектов до достопримечательностей. А теперь, дорогие вьетнамские товарищи, вас ждет вторая столица нашей Родины - Ленинград со своими красотами и достопримечательностями. Счастливой дороги! До свидания!
Чувствовалось, что переводчик старался и говорил значительно дольше, чем Ваш покорный слуга, и видимо что-то обещал, так как лица вьетнамских офицеров, хотя выправка осталась столь же безукоризненной, слегка потеплели.
Опять поднял руку в брежневском приветствии.
Строй мне в ответ:
- Фуав! Фуав! Фуав!
Поворачиваюсь к полковнику, жму руку и краем глаза вижу, как рота распределяется по вагонам. Гляжу на часы: успел… Мигнул, а уж и нет никого. Как не было. Пустой перрон. А вот и «Волга» уже катится. Запрыгиваю сходу. Мы лихо с Николаем разворачиваемся на перроне, и пошли сквозь вокзал.
Про обратную дорогу на Кутузовский можно и не рассказывать. Для ясности только скажу, что ехали уже тихо без спецсигналов… на уважении к номерам с окантовкой.
Приехал. Поднимаюсь к Славке с Маринкой, высокий чин по-прежнему «в отключке». Хорошо, что к Славке ещё и Федька (братец Эмиля Кио) за время нашей езды пришёл. Вот он, я, Славка да всё тот же шофер Коля, - составили комиссию по выносу тела. Еле вниз упитанного чина спустили. Только загрузили его в «Волгу», как она со свистом ушла из двора.
Славка мне и говорит:
- Ну, как всё прошло?
- Да пришлось выступать с приветственной речью перед вьетнамскими товарищами от лица всего советского народа. Коля (водитель) сказал, что его босс никогда таких длинных обращений не толкал... Буркнет что-то типа - «здрасьте», а потом - «до свиданьица». Вот и вся дипломатическая служба. По его наблюдениям вьетнамцам моя речь весьма понравилась. А, может быть, переводчик так содержательно для своих переводил.
Тут Федя говорит:
- Пошли, вот и повод возник поднять бокал за дядюшку Хо!