Мы вышли из маршрутки. Железная надпись "посёлок Солнцево" качалась от ветра, немного поскрипывая. Песочная дорожка такая знакомая тянулись вперёд вглубь горизонта. Я подняла зелёный лист, он приятно зашуршал между пальцами. Ах, этот запах лета! Справа от дороги тонкие полосатые красавицы берёзки, манили любителей природы, детей и соковых контрабандистов. Мы пошли по песочной дорожке мимо разноцветных деревянных и каменных домов. Вот дом с красной крышей. Тут живёт Тётя Зина. Вот дом с множеством грядок клубники во дворе - это территория Ивана Ивановича и его большого семейства. А вот и его дети бегают с водными пистолетами, брызги во все стороны. Прикройся, то и сам будешь мокрый. Хулиганье. А слева недостроенная хибара - это дом толи местных лентяев, прокрастинаторов, толи бизнесмена, который только как землю этот участок для перепродажи взял. Тут немного подальше дом подружки бабушкиной тёти Глаши. Это вот тот, что с башенкой, ну вот видишь? Он весь виноградными лозами обвит, а на участке множество кустов красной смородины. Да, это он. А вот и наш родной - справа. Да, деревянный дом с чёрным ветвистым железным забором в виде ажурных листьев, множеством кустов крыжовника, клумбами красных и розовых роз. А на заднем дворе такие любимые старые качели. Сколько уеденных мгновений было здесь проведено за чтением Бальмонта, Булгакова, Фроста, Геймана, Шекспира. Тут же качаясь, поднимая голову вверх, сквозь листву я смотрела на голубое небо и мечтала. Также эти качели повидали веселье бурных компаний. Раскачиваясь на них, мы играли в карты, крокодила, а самые бесстрашные и безголовые во время движения кидали дротики в круг дартса на стене. Как же захотелось, как в детстве на них покататься. Вдохни всей грудью этот запах лета. Ягод, цветов и зелени! Чувствуешь?
******
Мы постучали железной цепочкой по калитке. В доме открылась дверь: "Ой, кто приехал!", - с радостной улыбкой сказала она. В тоже мгновение я почувствовала аромат такого знакомого парфюма Москва и запах жареной картошки. Объятия были долгие, нежные как зефир. "Как вы? Долго ехали из Москвы? Я вас ждала ещё утром", - сердито, но с улыбкой сказала Татьяна Талимовна. Мы переглянулись и засмеялись. "Ладно, дорогие, пойдёмте в дом". Мама пошла дальше в сторону участка, уже преодолев калитку. Я стояла не подвижно, словно чего-то ждала или кого-то. Вдруг раздалось громкое тяфканье. Шерри, моя маленькая Шерри. Милая Спаниэлька. Она бежала ко мне. Ушки Шерри развивались как два крыла. Она словно ими махала. Казалось, что вот-вот взлетит. Шершавый язык коснулся моей руки.
– Сидеть девочка моя, дай лапу!, – строго сказала я.
Она вся тряслась от радости, не возможно было не погладить её.
– Лена, ты где?, – раздался голос матери.
– Уже иду, – выкрикнула я и в папахах закрыла калитку.
Шерри побежала вперёд, только и виден был её рыжий хвост. Уже через пару секунд он исчез в доме. Я бежала по каменной дорожке за ней. Шаг, ещё один шаг, ступенька, ещё одна ступенька и я на крыльце.
******
– Сплошные горшки с цветами, – возмущенно подумала я, – не пройти.
Повернувшись боком, сердито протиснулась в дверной косяк.
– Как Шерри их не разбила? Это просто чудо, – воскликнула я вслух.
– Что ты говоришь, Дорогая?, – прокричала мама.
– Нужно убрать растения с крыльца, – уточнила я.
– Сегодня ещё Жан приедет, – прокричал голос бабушки из глубин дома.
– Здорово, давно его не видела, – ответила я.
– Поменялось ли тут что-то?, – решила окинуть взглядом дом.
Казалось, за столько лет ничего не изменилось. Кухня с большим дубовым столом с резной клеенкой и стареньким высоким сервантом, белым холодильником Брест. По левую руку вглубь дома - спальня в большим персикового цвета диваном, двумя кроватями, стареньким телевизором и огромным цветочным ковром. И вот местечко у двери, где я стаю - лестница. Соединение между первым и вторым этажом - моё любимое место. Двухмаршевая Г— образная лестница с промежуточной площадкой и поворотом на 90;. Как много времени мы с братом проводили здесь. Мы читали, беседовали, играли. Далее второй этаж-обитель облаков. Ахха, нет, конечно. Это же Нью-Йорк с его небоскребами, это просто старый дачный дом, но в нём есть свой славянский колорит. Вернёмся же в дому. Всё самое интересное в нём всегда происходило там - на втором этаже. Но о нём позже.
– Лена, ты где? Нужно разобрать вещи и тебе Жан звонил, – крикнула тревожно мама.
– Он сказал, когда приедет?, – ответила я.
– Ну, ты его знаешь плюс-минус к его словам часа два. Сейчас его отец пробки сконструирует – добавила мама.
– Или фантазия Жана это сделает, – решила я пошутить.
– Ахха, да он может, они оба, – с взглядом знатока произнесла мама.
–Я давно не видела своего брата, – пролетела мысль в голове.
Вдруг увидела образ: огромные голубые глаза, светлые волосы, покатый подбородок. Помню, свет отражался в его глазах как зеркалах, да и сам он был похож на солнечного зайчика, такой энергичный в лучшие моменты. Затем всплыл другой образ его лица, он поймал меня врасплох. Жан весь дрожит и своей маленькой ручонкой стирает капли со щёк, кажется, ему было лет 5. Он прятался за мной и что-то выкрикивал Татьяне Тамиловне. Помню тот день, они оба кричали на него. Ребёнок всего лишь взял вторую подушку. Ведь с ребенком поговорить спокойно можно и наедине, объяснить, почему нельзя и что да как. Но орать, ещё и вдвоём. Это было ужасно. Не удивительно, в ответ на оскорбления малыш кидался подушками. Разве ребёнок станет монстром от того, что защищается от двух взрослых? Я видела, что его словно накрыло волной, он так испугался. Да, конечно, он был хулиган, но я не могла не защищать его. Я считала и считаю это правильным, что можно говорить с ребёнком, да и с любым человеком по-другому.
Из воспоминаний и моралистических размышлений вернул запах свежих булочек. Снова в реальности, тут. Ноги буквально потянули в сторону кухни. Мы сели за стол. Пир на весь мир как любят у нас в Минске.
– У них в Минске, – поправила я саму себя.
За разговорами пролетели часы. Жан с отцом так и не приехали. Бабушка и мама начал разбирать вещи, ожидая их.
– Слушай, по-моему, что-то случилось, их нет уже четыре часа. Я начинаю волноваться, – сказала мама.
– Да... Ты поедешь их встретить. Мало ли чего? Может бензин закончился или ещё что-то, – сверкнула глазами Татьяна Тамиловна, поправляя амулет.
– Хорошо, постараюсь их привести.
– Не постарайся, а привези. Не расстраивай меня, – опять сверкнула глазами бабушка.
– Ты такая смешная, можно подумать, что это от меня зависит.
Они обе вышли из дома. Посмотрев в окно, я увидела, что мама пошла к машине. А бабушка начала разбирать вещи в беседке. Это возможность. Я наконец-то могу посмотреть, что на втором чердаке. Помню как мы с Мансуром Литфуловичем (дедом) вместе разбирали вещи на верхнем этаже первом чердаке у окна. Нашли старый кулон, что теперь носит бабушка, сундук с сафьянными сапогами и льняными рубашками. Но дед говорил, что где-то тут он оставил для меня книгу, а для мамы документы. Но где, он не помнит. Мы так и не смогли их найти.
******
Я поднялась на лестницу. Ступенька за ступенькой. И вот он второй этаж. Половицы скрипели. Но я уже не обращала на них внимание. Оно всё было сконцентрировано на потолке. Я старалась рассмотреть каждый сантиметр.
– Где же люк?, – тревожно подумала я.
– Документы, я не знаю, куда она спрятала документы, – в голове пролетел голос мамы из другого старого воспоминания.
Я вытащила из кармана толстовки всё, что в ней лежало: Xiomi, ключи с брелком в стиле DC с Бэтменом, жвачку Dirol, карту Тройка, жетончики для Минского метрополитена, какие-то чеки, и вот посреди этого всего маленький синий фонарик HJ. Свет фонарика сканировал потолок раз за разом. Вначале с правого угла, затем с левого. Но люка было не видно.
– Я что-то пропустила, – пронеслась грустная автоматическая мысль.
Раздался лай, сзади подбежала рыжая бестия Шерри. Она виляла хвостом и лаяла, направляя мордочку куда-то вверх. Луч фонаря направился в сторону, которую указывал нос собаки. Вот он люк.
– Хорошая моя, чтобы без тебя я делала!, – восторженно прошептала я и погладила рыжую помощницу.
Я взяла стул и попробовала дотянуться до люка чердака. Бес толку.
– Боже, это как очередной уровень. Ну что, ж, дорогая, level up, справишься – подбадривала себя я. – Нужно что-то другое. Просто рукой не получится, – осмотрелась, увидела и взяла кресло. Тянусь, но не дотягиваюсь снова.
– Не сдаёмся, не ной, держись, – говорила я себе. Рядом Шерри терпеливо виляла хвостом, сидя в углу.
– Так, нужно что-то поставить сверху на кресло, но даже этого будет мало. Хм - недовольно размышляла я. Шерри принесла в зубах книгу.
– Да, точно, хорошая моя, книги!, – я поставила одну книгу - оказалось мало, три - вот то, что нужно.
– Чёрт, не достаю, – воскликнула я недовольно, недотягиваясь рукой до люка.
Начала судорожно искать что-то, чем можно подцепить замок. Нужна какая-то палка.
– О, инсайд! Есть же ракетки!, – с восторгом подумала я. В голове пролетел эксперимент гештальт психолога Вольфганга Кёлера с человекообразными обезьянами. Я тихо посмеялась над собой и, изображая обезьянку, помахала Шерри ракеткой от бадминтона.
– Кажись у хозяйки кукушка поехала. Эй, сейчас не время дурачиться! Тебя могут поймать!, – прогавкала что-то Шерри.
– Что ты хочешь от меня, рыжуля? Не отвлекай! Видишь, хозяйка занята!, – прошептала я собаке.
– Фрррргрррбррррр, – недовольно пробурчала собака.
Пошарив несколько минут в тумбочке чёрного комода, я нашла скотч, нет, это не скотч, это клейкая лента для комаров.
– И так сойдёт, – убедила себя я.
Вот две ракетки перемотаны, и рука тянется к задвижке люка. Раз, два, три - затвор щёлкнул и отъехал.
– Что тут? Ничего не видно, – начала я светить фонарём вглубь чердака.
– Коробка, – у меня замерло сердце, то, что я искала наконец-то было передо мной.
– Может это документы маминого отца, она пыталась их найти в разных архивах. Ездила за ними в Хельсинки, Севастополь. А они тут целехонькие. Как бабушка могла их прятать столько лет? – я попыталась вытащить коробку.
Чёрно-белая фотография вылетела из коробки.
– Кажется на ней изображён мужчина, военный, – получилось схватить фото левой рукой и начать осматривать. Фотокарточка была потёртой чёрно-белой. С неё уверенно смотрели большие темные глаза прямо на меня, обращали внимание на себя высокие скулы и ямочки на щеках. Овальное лицо переходило в мускулистую шею, а она в широкие большие плечи.
– Красавец! Интересно это мамин отец или бабушкин? Кто из них ?, – только и успела подумать я, как картинка предательски полетела не вниз не под ноги, а в сторону лестницы, под неё - на первый этаж. В доме гулял ветер. Пряди волос полетели в лицо. Поправляя их, я заметила, как что-то красное блеснуло в глубине темноты чердака. Я потянулась вверх, чтобы рассмотреть. Деревянный люк скрипнул, и на мгновение показалось, что чья-то чёрная рука прячет блестящий красный предмет.
– Аааааааа, что это??????, – от ужаса я чуть не упала с кресла. По телу побежали мурашки. Шерри начала яростно лаять, словно прогоняя кого-то.
– Что ты там делаешь?, – раздался громкий голос. Было тяжело понять голос напуганный и обозлённый. Возможно и то, и то. Раздался топот шагов. Татьяна Тамиловна поднялась по лестнице. Она взглянула на потолок, и, увидев люк, тут же отвернула лицо.
– Закрой его, немедленно закрой! Слышишь, закрой, – потребовала она, касаясь кулона.
Шерри, громко лая побежала вниз по лестнице.
– Что это было? Мне привиделось?, – подумала я.
– Очнись! Закрой быстрее люк!, – не унимался строгий голос Татьяны Тамиловны.
Я поставила коробку. Закрыла затвор замка люка, чердак был закрыт, как и раньше.
– Не открывай его никогда. Ты поняла никогда, – загадочно и требовательно прошептала бабушка.
– Но почему? Что там такого?, – с дрожью в голосе ответила я.
– Ну, просто мусор, дорогая моя, – пытаясь натянуть улыбку, сказала она, – просто мусор и всё.
– Посмотри на меня, там был просто мусор!, – Татьяна Тамиловна снова поправляла цепочку с амулетом.
Только сейчас я рассмотрела, в каком месте она трёт. На кулоне изображена печать и цветы, именно да неё она касалась во время разговора.
– Так почему бы его не выбросить, потянулась я обратно к задвижке. Раз там столько хлама?
– Нет, не надо. Как-нибудь потом. Не сейчас. Слезай немедленно, – требовала Татьяна Тамиловна.
– Нашёл дед, где оставить вещи, – возмущенно подумала Татьяна Тамиловна. В голове у пожилой женщины пролетело видение - образ чёрной руки, женщина вздрогнула и спрятала лицо.
– Я не понимаю, что происходит, нужно разобраться! Что она скрывает?, – подумала я.
Вниз по лестнице мы спустились молча. С улицы раздались голоса.
******
– О, дядя приехал с братом, мама всё же их нашла, – радостно, но с какой-то опаской подумала я. Объятия, поцелуи. Но всё уже как-то не так. Я не могла забыть ту коробку, ужасную чёрную руку и блеск чего-то красного. Было тяжело переключится, выкинуть это из своих мыслей.
В свою очередь часы тикали и вот наступило время ужина. 7 часов. Все собрались у кухонного стола.
– Как у вас дела? Как ты Оленька? А как успехи Леночки?, – раздавался над столом баритон дяди.
–Тс, – шепнул мне брат и начал говорить на ушко.
–Что ты такая грустная? Не рада видеть чтоль? Я что-то сделал не так? Мы опоздали, потому что дорогу там ремонтируют, пришлось в обход, да и колесо лопнуло. Кажется, кто-то на дороге камни острые раскидал, – тараторил Жан.
– Нет, дело не в тебе, ты с отцом тут не при чём, – отмахнулась я.
–А что же?, – не унимался Жан.
– Я коробку нашла на чердаке, – так не хотелось рассказывать.
– Вдруг он из-за меня попадёт в неприятности, вдруг это ему навредит?, – в сознании крутились разные тревожные мысли.
– У нас есть чердак? Тот где мыши сидят?, – продолжал допрос Жан.
– Нет, второй, что прямо рядом с лестницей.
–И что там?
– Я думаю, что это возможно документы военные, может что-то с опекунством, фотографии старые. Успела внимательно рассмотреть только одну, она вылетела из коробки.
– Про чёрную руку, охраняющую что-то красное и лай Шерри на потолок я решила пока не говорить, чтобы не пугать брата, да и его реакция могла привлечь слишком много внимания к нам за столом.
– Ты успела прочесть? Что-то?, – шёпотом проговорил Жан.
– Нет, только фотографию. Там какой-то мужчина, он в военной форме, кареглазый.
–Нужно внимательнее изучить коробку! А там было что-то ещё?, – с любопытством спросил брат. Он тщательно следил за моей мимикой на лице, и я поняла, что врать бессмысленно.
– Да, там было кое-что ещё или кое-кто, – быстро проговорила я.
– Что же?
– Не знаю!
– Может ночью откроем люк и проверим?
– Да, давай. Чтобы Мигера Мигеровна не увидела и не услышала. Представляешь, она сказала, что там мусор, но я чую тут что-то неладное.
– Странно как-то, сестрёнка. Раз она так делает, там явно, что-то важное.
– И я так считаю.
– Тогда договорились.
Ужин прошёл удачно, все были довольными и сытыми. Дядя Ваня громко танцевал и смеялся, бабушка кружилась с ним в танце.
–Мам, я нашла коробку, представляешь, – в голос произнесла я.
– Какая коробка?, – с недоумением посмотрела мама.
– Что с документами может твоего папы или отца.
Бабушка услышала разговор и подошла к нам. Её глаза загорелись недовольством.
–Кто сказал слово чердак?, – воскликнула Тататьяна Тамиловна.
–Ничего там нет. Это пустое. Хватит об этом говорить, – пыталась спокойно она говорить, но пальцы опять перебирали кулон, будто он обладает какой-то силой.
–Что за чердак, – смеясь, сказала Иван.
–Пф, маман, что вы так нервничаете? Подумаешь любопытство - это нормально. Ну, чердак и чердак. Всем хочется чего-то загадочного. Ну, дала бы им полазить в этой пыли, но почихали бы и успокоились. Ну, пыли немного наглотались и что такого?, – попытался успокоить дядя Ваня Татьяну Тамиловну.
–Вань, ты чего? Я сказала, нет, значит, нет. Дом мой, в конце концов, и все вещи тут мои значит и это не обсуждается, – сверкнула пожилая женщина холодными голубыми глазами. Они были похожи на два ледяных кристалла, казалось, рост дамы стал выше раза в полтора, а может и два.
– Я вам еду вкусную готовлю? Готовлю! Блинчики для того что ли, чтобы вы на десерт их пылью закусывали?, – попыталась отшутиться Татьяна Тамиловна.
– Ладно, тема закрыта. Давайте лучше в карты играть. Не ссориться, – произнёс с неловкой улыбкой дядя Ваня.
– Мама мне надо с вами поговорить наедине. Так сказать требую аудиенцию, – сказала спокойным и уверенным в своей правоте тоном мама. Бабушка пошла за ней в зал. Они ушли и закрыли дверь.
******
– Как ты могла прятать? Что ты творишь? Что там?, – только и раздавался из-за двери мамин голос, ответы бабушки были не слышны.
Мы втроём притихли. Не на один вопрос не было ответа.
– Может нужно внимательнее слушать?, – подумала я.
– А что она ей отвечает?, – спросил Жан отца.
–Так, рябятки пойдёмте играть в карты, – съехал с темы дядя Ваня
Мы собрались и пошли в сторону двери. Жан слегка указал мне головой в сторону лестницы, под ней среди множества пар пёстрой обуви лежала фотография. Та самая чёрно-белая с военным на ней.
– Мне нужно переодеть обувь.
– Мне тоже, – вторил мне Жан.
– Я жду вас в беседке, не задерживайтесь. Пожалуйста, мои дорогие., – попросил Ваня.
Мы с Жаном отодвинули пары обуви по бокам от фотографии. Со стороны могло показаться, что фотография находится в круге из обуви, словно туфли и башмаки - это лучи. А старая фотография - это сердце солнца. Мы подняли её. С неё на нас смотрел мужчина.
– Военный, брюнет. Год стёрт. В званиях не разбираюсь, но вроде какой-то серьёзный, раз так пафасно он подбородок поднял, - повертев фотокарточку, сказал Жан.
–Нужно у кого-то уточнить. Нам нужен специалист, желательно историк, – поддержала я брата.
–Давай сделаем это на днях. Сегодня не будем будить лихо, пока оно утихомирилось, – пошутил Жан.
******
Мы легли спать. Подушки были мягкие, одеяла тёплые, за окном стрекотали цикады. Ветер тихо гудел в окно, качая ветки деревьев. Где-то далеко слышалось радио: «долгими ночами время кажется пустым, долгими ночами превращаю время в пыль», «полетела душа через край на пролет». Всех жителей дома № 3 клонило ко сну, разморило. Они разошлись по своим комнатам. Дом уснул и затих. И стали слышны только звуки легкого сопения собаки и человеческие похрапывания.
******
Утром вся семья проснулась и в забытьи и смятении. Казалось, ночью прилетел ангел и коснулся их своим пером. А может это был и не ангел, я не знаю. Никто не мог вспомнить, о чём были разговоры, почему ссорились и тем более никто не знал, что где-то на чердаке лежит коробка. Прошли часы, дни, недели, месяца. Так и стоит там, в посёлке Солнцево не разобранная коробка, которую охраняет чья-то чёрная рука и что-то красное блестит в глубине чердака. А в Кунцевском районе Москвы в квартире номер 157 на зеркальном столике смотрит на жильцов чёрно-белый красавиц военный. Откуда эта фотография никто не знает, но кажется, что она здесь всегда была.
******
Ночь 31 декабря по 1 января три женщины, три поколения: бабушка, мама и дочь. Все они уже легли спать. Празднование прошло на ура. Тарелка из-под оливье уже была пуста, разобран пакет с мандаринами, выпито шампанское. На кухне аромат корицы и имбиря. Белое перо упало на нос девушки, и она чихнула, открыла глаза и воскликнула: «Коробка, я вспомнила, коробка на чердаке!»
– В этом году всё получится, – послышался нежный, звонкий голос откуда-то с улицы.