Пролог
Солнечный луч робко проник сквозь оконное стекло внутрь дома, на миг задержавшись на лице спящего ребёнка. Этого мига хватило, чтобы мальчик проснулся. С трудом он раскрыл слипшиеся ото сна ресницы и тут же зажмурился от солнечного света. А солнечный луч уже смело перескакивал с места на место, играя солнечным зайчиком на бревенчатой стене дома.
С улицы раздалось мычание коровы, а следом за ним мальчик услышал лёгкое поскрипывание ведра в руках матери, идущей доить Зорьку. Потянувшись, ребёнок соскочил с кровати и направился к висящему на стене рукомойнику. Осторожно потрогав пальцев воду и убедившись в том, что она не очень студёная, он стал умываться.
Завершив это занятие, мальчик вернулся к кровати и аккуратно заправил её. Привычку всё делать старательно и аккуратно он перенял от отца. Тот к любому делу относился ответственно и не любил беспорядка. Наскоро нацепив штаны и рубаху, мальчик поспешил на улицу, ведь там, в сарае мама доит Зорьку, а для него нет ничего вкуснее, чем кружка парного молока с куском ржаного хлеба.
Он зашёл в сарай и замер с кружкой в руках, зачарованно глядя на мать, которая ловкими движениями направляла тугие молочные струи в жестяное ведро.
Заметив сына, женщина улыбнулась:
- А, Ванюшка, проснулся, наконец. Вот и хорошо, сейчас свеженьким молочком тебя угощу.
Мальчик улыбнулся ей в ответ и радостно протянул кружку…
Тогда ему было шесть лет. Вместе с семьёй он жил на окраине небольшого промышленного города в собственном доме, выстроенном руками его деда Архипа. Сам дед к тому времени уже умер, а память о нём осталась.
Отец Ванюшки работал автослесарем на автобазе, мать была домохозяйкой. В городе действовал механический завод, на котором выпускали детали для тракторов, комбайнов и другой сельскохозяйственной техники.
Когда Ване исполнилось семь лет, в семье появился ещё один человек – младший братишка Алёшка. Мальчик очень гордился тем, что стал старшим братом и всегда старался хоть чем-то помочь матери.
Чтобы иметь больший доход для содержания семьи отец Ванюшки, Николай Архипович Образцов, был вынужден перейти на более оплачиваемую работу в районный центр. Вместе с деньгами прибавилось и работы. Николай Архипович допоздна пропадал на работе. А если учесть, что до райцентра было почти два часа езды, то дома теперь он появлялся только по выходным, проводя редкие часы отдыха в заводском общежитии. Ежедневно помогать по хозяйству отец больше не мог.
Ваня вспомнил, как прощаясь с ним, отец произнёс:
- Ты уже немаленький, сынок. Мамку и брата береги, во всём помочь старайся. Ты – мужик, а, значит, с тебя и спрос. Сначала дело сделай, а затем и отдохнуть да погулять сможешь.
Он действительно не позволял себе даже минутной слабости, пока не переделает все домашние дела. Мать часто всплёскивала руками, увидев сына, с трудом несущего полное ведро воды от колодца или с усердием вычищающего сарай за коровой:
- Отдохнул бы, Ванюшка. Я и сама справлюсь. Вот только Алёшку уложу и за дела примусь. Сходил бы лучше с ребятами побегал.
Ваня вытирал ладонью пот, устало улыбался и всегда отвечал одинаково:
- Сначала дело сделаю, потом и позабавиться можно. Я мужик, с меня и спрос.
А ещё через полгода Ванюшка впервые пошёл в школу. Всё в ней было ново, необычно и ужасно интересно. Учёба очень понравилась мальчику, и он с охотой проводил время за учебниками и тетрадями.
Шло время. Мальчик подрос, закончил третий класс. В школе его хвалили, дома относились с уважением и любовью. Казалось бы, живи да радуйся, но пришла большая беда…
*****
Войну Ванюшка встретил в возрасте двенадцати лет. Как и многие тогда, услышал он по радио выступление министра иностранных дел СССР В.М. Молотова, сообщившего о вероломном нападении фашистской Германии.
Город сразу же как-то помрачнел. Неслышно стало детского смеха, гулкого гомона мужиков, столпившихся после трудовой недели у пивного ларька, шушуканья женщин, обсуждающих семейные проблемы.
С осени 1941 года город оказался в прифронтовой полосе. Радио сообщало сводки о ведущихся на их направлении ожесточённых боях. Мать Вани очень переживала за мужа, ежедневно прося Бога сохранить его живым и вернуть домой.
Господь услышал её молитвы и через неделю отец вместе с двумя его товарищами вернулся домой. Он был изрядно уставший, сильно похудевший. Его глаза, отличающиеся особенной голубизной и каким-то внутренним свечением, теперь посуровели. Казалось, что они стали серыми и совершенно мрачными.
Отец коротко поведал о том, что районный центр оккупирован врагом, многие горожане погибли от немецких бомб, пуль и снарядов. Ему с товарищами удалось покинуть оккупированный город и добраться до своих семей. Теперь у него одна цель: попасть на фронт, чтобы очистить нашу землю от фашистской нечисти.
В военкомате отцу отказали, сославшись на то, что специалисты подобного уровня нужны здесь для организации работ по ремонту военной техники. Николай Архипович вынужден был согласиться с этими доводами.
Вскоре закрыли школу, и теперь Ваня вместе с друзьями часто пропадал в мастерской у отца, стараясь хоть чем-то помочь механикам.
Ожидая нападения противника, жители города начали работы по строительству оборонительных укреплений. Дети вместе с взрослыми вырыли два длинных противотанковых рва. Ванюшка с друзьями принимал непосредственное участие в этих работах.
К началу ноября 1941 года в окрестностях города шли ожесточенные бои советских дивизий Южного фронта с войсками противника, в ходе которых немцам удалось отбросить наши войска от подступов к городу более чем на тридцать километров.
Все предприятия города перешли на выпуск продукции, необходимой для фронта. На заводе изготовляли гранаты, противотанковые мины, корпуса снарядов, в автомастерских ремонтировали танки и другую технику.
В скором времени был объявлен приказ о мобилизации. Один за другим стали уходить на фронт мужчины. То тут, то там слышался женский и детский плач провожающих на войну мужа и отца.
Вскоре и отец Ванюшки, Николай Архипович Образцов, добился своего и тоже в числе добровольцев ушёл на фронт. Сначала его отправили на переподготовку в Одессу, а затем, определили в полк морской пехоты, которым командовал адмирал Ф.С. Октябрьский. Потянулись долгие месяцы ожиданий, страданий и боли…
Каждый раз, когда на улице появлялся почтальон, люди в домах замирали. Какую весть принёс он сегодня? В какую дверь постучится? Быть может, порадует кого-то вестью, что жив-здоров их муж и отец, геройски бьёт врага и верит в победу. А, может быть, склонив голову и потупив взгляд, нервно трясущейся рукой протянет «похоронку» и ещё долго не смолкнет затем женский и детский плач.
Ванюшка тоже всегда боялся встречи с почтальоном. Заметив его в окно, мальчик убегал в комнату, плотно прикрывал дверь и замирал, твердя по материнскому наущению: «Господи помоги! Господи спаси и помилуй!».
Сначала Ваня даже осудил мать за совет молиться об отце, семье и всей стране. Какие ещё молитвы?! Ведь он же - советский школьник, которому чётко и ясно объяснили, что никакого Бога не существует и всё это поповские сказки. А тут ему в открытую советуют молиться, да не кто- нибудь, а родная мама. Но, когда мать пояснила ему силу молитвы, мальчик задумался, а затем невольно стал повторять: «Господи помоги! Господи спаси и помилуй отца нашего, всю семью и страну нашу!».
И ведь действительно помогало. Ещё ни разу почтальон не принёс им печальных вестей. Отец писал, что жив-здоров, оборонял Одессу, а затем был переведён в Севастополь. Ванюшка по нескольку раз с гордостью перечитывал эти письма.
Хотя военные действия велись в непосредственной близости от города, поначалу военная жизнь не казалась такой страшной и трудной. Немцев в городе ещё не было. Магазины хотя и с перебоями, но работали, и в них ещё можно было купить что-нибудь съестное. Но время шло, и день ото дня становилось всё напряжённее.
Вскоре, возвращаясь домой от приятеля, Ванюшка услышал над головой гул моторов. Он всмотрелся в небо, но ничего не заметил. Однако гул всё нарастал и вот уже Ваня увидел показавшиеся из-за облака самолёты. Они шли низко, не таясь. На их крыльях устрашающе чернели кресты. Задрав голову, мальчик испуганно рассматривал лицо врага, ухмыляющегося через стекло кабины. Внезапно немецкий лётчик дал очередь из пулемёта. Пули просвистели в нескольких метрах от Ванюшки. От страха он упал на землю, прикрыв голову руками. Увидев это, фашист нагло засмеялся. Его ухмыляющееся лицо ещё долго стояло перед глазами Вани.
С этого времени начались бомбардировки города. То там, то здесь звучали взрывы. Городскими властями было принято решение о закрытии школы.
Появились первые жертвы вражеских авианалётов. От осколков сброшенной бомбы погиб одноклассник Ванюшки Толя Липилин и его мама.
А через пару дней жители города стали свидетелями события, произведшего на них неизгладимое впечатление. Перед их взорами предстала группа советских солдат, в спешке отступающие от этих мест. Их путь пролегал через окраину города. Здесь их и увидели горожане, среди которых находился Ваня и его друзья. Перед ними предстали испуганные, неопрятные люди, плохо вооружённые и, судя
по всему, голодные. Не обращая ни на кого внимания, они спешили удалиться как
можно дальше от этих мест.
А вслед за ними улицы города довольно скоро заполнили фашисты: холёные, в чистой военной форме, высоких сапогах, хорошо вооружённые. С этого момента начался период оккупации. Жить стало очень тяжело. Не хватало продуктов питания и топлива.
В первый же день появления в городе немцев, семью Вани постигло большое горе. К их дому подъехал вражеский мотоцикл, на котором вальяжно восседало трое фашистов. Ввалившись во двор, один из них закричал, обращаясь к матери мальчика:
- Матка, бистро, бистро… Млеко, яйки, ам-ам…
Огромной ручищей он показывал на свой рот, поясняя, что хочет есть. Если бы не висящий на его груди автомат, Ванюшка рассмеялся бы ему в лицо, так комично он говорил.
Почуяв чужих, в сарае испуганно замычала корова.
- О, гут, гут! – снова завопил фашист, направляясь к сараю. Двое его приятелей последовали за ним.
Поняв, что может произойти, мать Вани бросилась к двери сарая, пытаясь загородить собою вход.
Один из фашистов с силой оттолкнул её в сторону и, наставив на неё дуло автомата, вдруг крикнул с угрожающим видом:
- Матка, пух-пух…
Его приятели нагло засмеялись. Затем один из них вошёл в сарай и через несколько минут вывел оттуда мычавшую Зорьку.
- Корову-то оставьте, - жалобно застонала женщина, - ребёнок ведь у меня, малой совсем. Люди вы или нет?
Фашисты её не слушали. Выйдя со двора, они привязали корову к люльке мотоцикла и медленно покатили восвояси.
*****
Когда оккупанты вступили в город, то сразу же перевели стрелки часов на берлинское время. Был объявлен комендантский час. За соблюдением порядка в городе следили патрули.
В бывшем здании горсовета была оборудована комендатура. Дом состоял из двух половин: административной и жилой. В административном крыле здания и расположилась немецкая комендатура, а жилую часть отдали под казарму для немецких солдат. Жителей дома насильно выгоняли из своих квартир, несогласных расстреливали на месте.
Возле входа в комендатуру стояли часовые. Справа и слева вход обрамляли два огромных знамени со свастикой. Комендатура выдавала солдатам и офицерам документы на проживание в квартирах и домах горожан. Понятно, что их согласия никто не спрашивал.
Кроме немцев, в городе появились румыны и итальянцы. Им тоже были выданы документы на заселение.
Местные мальчишки с интересом глазели на диковинных солдат, одетых в необычную форму и говорящих на незнакомом языке.
Если немецкий ещё до войны преподавали в школе, то румынский и итальянский
был для ребят в диковинку.
Ваня с друзьями тоже бегал посмотреть на этих вояк. В глазах местных мальчишек итальянцы выглядели веселыми разгильдяями. Они ходили по городу в своей необычной форме, пели какие-то весёлые песни, пытались шутить и, встречая ребятишек, угощали их сахаром или шоколадом. Румыны же ассоциировались только с грубостью и жестокостью. Они были нелюдимы, что-то грубо выкрикивали на незнакомом языке, всегда пытались что-нибудь стащить и вместо угощения, «раздавали» ребятам тумаки да подзатыльники.
Поэтому, когда местная пацанва, ошивающаяся вблизи комендатуры, видела выходящих оттуда итальянцев, сжимающих в кулаке документ на заселение, то тот час же оказывалась поблизости, предлагая донести вещи. Итальянцы с улыбкой кивали головой, дарили счастливым ребятам какое-нибудь угощение, и те сопровождали их до указанного адреса.
Немцы мальчишек не трогали, считая их добровольными помощниками нового режима.
Чтобы не обслуживать румын, ребята выставляли дозорный пикет. Приближение нежелательного клиента сопровождалось свистом. Когда румынский вояка, груженный вещами, подходил к месту сбора пацанов, там никого не было. Приходилось ему разыскивать квартиру самостоятельно.
Образцовым повезло, в их дом не был заселён ни один солдат неприятеля…
А через неделю на улицах города появилась нестройная колонна советских военнопленных. Их было немного, человек двадцать-тридцать, но от их вида стало жутко и страшно. По сравнению с их конвоирами, уверенно шагавшими в кованых сапогах по нашей земле, все они казались призраками. Настолько истощёнными, подавленными и разбитыми они выглядели. Глядя на них, ни у кого не могло возникнуть ощущение, что эти воины способны дать отпор напавшему врагу.
Пленников провели в сторону главной площади. С левого его края располагались складские помещения, в которых в былое время хранились всевозможные товары для городского рынка. Теперь склады стояли пустые, да и от рынка остались одни воспоминания. Мало того, пространство вокруг было обнесено столбами с намотанной между ними колючей проволокой. Сюда и согнали пленных красноармейцев.
Ванюшка с приятелями видел советских солдат, голодными глазами взирающих на своих охранников.
Решение у мальчика пришло мгновенно. Он должен помочь нашим солдатам, накормить хоть кого-то из них.
Подговорив друзей, Ваня решил провести дерзкую операцию. Он знал, что часть здания, используемого фашистами под комендатуру, занимает немецкая казарма. В расположенной поблизости бывшей рабочей столовой теперь находилась столовая для немецких солдат. Пробегая мимо, мальчишки не раз улавливали забытый запах наваристой пищи. Именно сюда и решили совершить свой налёт Ванюшка с друзьями.
Завершив привычную работу по дому, он поспешил к условленному месту встречи. Ребята уже ждали его. В руках у каждого подростка было пустое ведро.
- Идём к колодцу, - произнёс Ваня. – Набираем воды и за мной. Главное, ничего
не бойтесь. Я сам буду с фрицами общаться, а вы сигнала моего ждите. Как подам,
хватаем всё, что унести сможем и уходим.
Ребята молча кивнули. Было ужасно страшно, но, взглянув на своего предводителя, они тоже приободрились. Его уверенный вид вселял надежду на успех.
Наполнив вёдра водой, мальчишки медленно двинулись к немецкой столовой. У самого входа стоял упитанный фриц с автоматом на груди. Увидев ребят, он направил на них дуло автомата:
- Warte! Zur;ck! (1)
Мальчики остановились, на их лицах застыло испуганное выражение. И тут Ваня, поставив на землю ведро с водой, ответил:
- Wasser! Das ist f;r dich. (2)
Да, не зря он, несмотря на укоры одноклассников, упорно учил в школе немецкий язык. «Немка» души в нём не чаяла: во всём помогала, объясняя трудные моменты. Ваня каждый день ходил на дополнительные занятия. Это дало свои результаты. Из всего класса «отлично» по немецкому языку было только у него. Теперь эти знания очень пригодились. Немец понял его, опустил дуло автомата и с улыбкой закивал головой:
- Gut! Gut! Folge mir. (3)
Ваня улыбнулся в ответ, взял ведро и, кивнув ребятам, пошёл следом за фрицем. Тот привел их на кухню и, указав на большой чугунный котёл, сказал:
- Gie;en Sie es hier. (4)
Идущий впереди мальчик кивнул головой и, подойдя к котлу, вылил в него своё ведро. Товарищи повторили его действия.
- Gut! – снова произнёс немец и, указывая рукой на ведро с овощными отходами, добавил:
- Nimm es weg. (5)
Взглянув на ведро, Ванюшка улыбнулся. Такого успеха он и не ожидал. Ведро было полно картофельных очисток, сквозь которые просматривались подгнившие картофелины, капустные листья и мелкая морковь. Для вечно голодного организма это целое богатство.
Он подхватил ведро, кивнул ребятам и пошёл к выходу. Ребята потянулись за ним.
Их остановил голос фрица:
- Warte! (6)
Мальчики замерли, ожидая выстрела в спину. Ваня медленно развернулся и посмотрел на немца. Тот подошел к кухонному шкафу, открыл дверцу и извлёк из него буханку хлеба. Он протянул её Ванюшке и произнёс:
- Brot! (7)
Не веря своему счастью, мальчик схватил буханку и прижал её к груди. Немец
улыбнулся, засунул ладонь в карман шинели и достал плитку шоколада:
- Nimm, es lecker! (8)
На дрожащих ногах Ваня подошёл к фрицу и взял из его рук плитку шоколада. Засунув её в карман, он поклонился и ответил:
- Danke! D;rfen wir wiederkommen? (9)
Немец улыбнулся в ответ:
- Komm morgen. (10)
Ребята поспешили к выходу, унося с собой «драгоценные дары». Сегодня они добыли хлеб, шоколад и овощные отходы, а завтра, глядишь, удастся раздобыть
овощей для передачи военнопленным…
Всю добычу Ваня разделил поровну. Ребята с наслаждением рассасывали маленькие кусочки шоколада, ощущая во рту давно забытый горьковато-сладкий привкус. Хлеб и овощные отходы каждый отнёс домой. Из всего этого можно было соорудить настоящее «лакомство». Ванюшка оставил для мамы и брата кусочки шоколада. Попробовать эту «волшебную сладость» хотелось до умопомрачения, но он упорно отгонял от себя эту мысль, помня наказ отца:
- Мамку и брата береги, во всём помочь старайся. Ты – мужик, а, значит, с тебя и спрос.
*****
На следующий день ребята встретились в условленном месте. Как и прежде, каждый держал в руках пустое ведро.
Вместе с друзьями Ваня направился к колодцу. Набрав воды, ребята двинулись к немецкой столовой. На их счастье вокруг не было видно ни одной знакомой души. Горожане старались не попадаться на глаза оккупантам, боясь попасть в немилость и, возможно, даже погибнуть от вражеской пули.
Дойдя до столовой, мальчишки остановились. Знакомого немца видно не было.
- Что делать? Зайти внутрь самим? А вдруг фрицы разозлятся и начнут стрелять по ним, - такие мысли роем пронеслись в голове Ванюшки.
Он подал знак друзьям и медленно пошёл к входу в столовую. Ребята потянулись за ним. Вдруг навстречу им вышел «старый знакомый».
Увидев его, Ваня облегчённо вздохнул и, натянув на лицо улыбку, приветливо произнёс:
- Guten Tag! Das sind wir wieder! (11)
Фриц улыбнулся ему в ответ и довольным видом ответил:
- Guten Tag, mein kleiner Freund! Bist du wieder gekommen, um einem gro;artigen Deutschland zu helfen? (12)
Довольный внешний вид, а особенно вопрос немца привели Ванюшку в ярость. Он с трудом сдержался, чтобы не крикнуть ему в лицо, что вместо этого ведра воды с удовольствием бросил бы в эту столовую гранату, чтобы разом уничтожить всех фашистов.
Чтобы немец не понял его мыслей, Ваня сделал вид, что ему что-то попало в глаз.
Он начал тереть глаз рукой, но через миг, решительно произнёс:
- Wir wollen helfen, uns einen Job geben. (13)
Фриц снова улыбнулся и, указывая рукой, чтобы ребята следовали за ним, произнёс:
- Folge mir. Sie werden das Gem;se reinigen. (14)
Такой удачи трудно было ожидать. Ваня радостно улыбнулся, подмигнул друзьям и пошёл следом за немцем. Ребята поспешили за ним.
Фашист привёл их на кухню, где не менее упитанный немец возился возле плиты.
- Hier, nimm es, Willy! Sie helfen beim Sch;len von Gem;se. (15)
Тот, кого назвали Вилли, расплылся в улыбке и, указывая ребятам на стоящие рядом с плитой мешки с овощами, сказал:
- Gut! Mach dich an die Arbeit. (16)
Ваня снова подмигнул ребятам. Следом за ним они вылили ведра в большой котёл, а затем приступили к чистке овощей.
Поняв, что выполнил свою миссию, «старый знакомый» ребят удалился с кухни.
Ребята, обрадованные таким успехом, дружно взялись за работу. В первом мешке оказалась картошка, а во втором морковь. Сначала они наполнили вёдра овощами, затем, промыв их под водой, взялись за чистку. Немец-повар возился с кочанами капусты. Он ловко разрубал их напополам огромным ножом, извлекал кочерыжки и бросал их в помойное ведро. Рядом на столе громоздились банки с тушёнкой.
Увидев, как пропадает еда, Ванюшка робко подошёл к немцу и, подняв одну из кочерыжек, спросил:
- Darf ich das nehmen? (17)
От неожиданности немец вздрогнул, посмотрел на мальчика и вдруг улыбнувшись, протянул ему банку тушёнки:
- Nimm, es lecker! (18)
Такой щедрости Ваня не ожидал. Он схватил банку, прижал её к груди и тихо ответил:
- Danke! (19)
В этот день успех сопровождал их повсюду. Во время чистки овощей каждый из ребят успел набить карманы картошкой и морковью. Ване разрешили забрать все
кочерыжки, которые он аккуратно сложил в своё ведро. А ещё на прощание немецкий повар с благодарностью протянул его друзьям кочан капусты.
Домой ребята неслись как на крыльях. По совету Вани всю добычу решили делить у него дома.
Когда мальчишки вывалили на стол продукты, мать Ванюшки, Татьяна Ивановна
Образцова, на миг потеряла дар речи. Такого богатства она не видела уже несколько месяцев. Решено было сварить мясные щи и разделить их между всеми. Также были разделены остальные овощи и кочерыжки.
Татьяна Ивановна взялась за дело, и по-прошествии определённого количества времени по дому распространился давно забытый запах мясных щей. Этот аромат вывел из соседней комнаты маленького Алёшку. От вкусного запаха закружилась голова, рот непроизвольно наполнился слюной.
Женщина налила каждому из ребят по тарелке горячей пищи. Затем немножко плеснула и себе.
После обеда она наполнила остатками щей два чугунка. Прикрыв их сверху крышкой, женщина бережно укутала чугунки в полинявшие от времени рушники и протянула их друзьям старшего сына:
- Несите домой, пока горячие. Пусть и вашем доме сегодня будет праздник.
Уговаривать мальчишек не пришлось. Схватив чугунки, они наскоро оделись и поспешили домой.
В этот же вечер Ваня решил попробовать подкормить пленных советских солдат.
Дождавшись, когда мать станет укладывать братишку, он подошёл к ней и тихонько попросил:
- Разреши мне немного подышать свежим воздухом перед сном. Сегодня столько всего пережить пришлось, что я сразу всё равно не засну.
Татьяна Ивановна понимающе кивнула:
- Только недолго и от дома далеко не отходи. Не дай Бог на какого-нибудь фрица наткнёшься.
Ваня с благодарностью чмокнул мать в щёку и пошёл собираться на улицу. Увидев, что мать зашла в комнату к брату, он шмыгнул на кухню и засунул в карманы несколько кочерыжек и морковин. Нацепив ботинки, пальто и шапку, Ванюшка выбежал на улицу.
Он спешил к дому своего лучшего друга Петьки Кондратюка, мечтая, что вместе они зайдут за другим другом, Колькой Лукьяновым, и все вместе отправятся к лагерю военнопленных, чтобы передать им еду.
Наконец, Ваня добрался до дома Петьки и постучал в дверь. На стук из двери показалась мать Петьки. Увидев Ваню, она вдруг начала отмахиваться от него, словно увидела «нечистого духа»:
- Уходи, уходи отсюда. Христом Богом тебя прошу. За еду тобою переданную спасибо тебе. Только не позволю я Петеньке к фрицам ходить. Ишь чего удумали: ворогам нашим за еду служить. Да я лучше голодать стану, чем подачки их принимать. Не пущу сына, так и знай. Не хватало ещё, чтобы из-за кочерыжки несчастной он жизни лишился.
Её слова обрушились на Ванюшку, словно ушат холодной воды. Он низко опустил голову и тихонько промямлил:
- Простите меня, тётя Зина, я как лучше хотел.
Не дослушав ответ Петькиной матери, он развернулся и побежал к дому Кольки.
Тот жил на соседней улице. Подбежав к дому друга, мальчик осторожно постучал в
дверь, на всякий случай, приготовившись к тому, что и здесь получит осуждение.
Но дверь открыл сам Колька. Увидев друга, он улыбнулся и сказал:
- Как хорошо, что ты пришёл. Мамка моя тебе так благодарна за переданную еду. Голодно у нас дома очень, а у меня ведь ещё две сестрёнки. Мамка, когда еду увидела, то чуть сознания не лишилась. Такого богатства себе и представить не могла. Целый час потом за тебя Богу молилась. Пойдём в дом, мама рада будет.
- Спасибо на добром слове, - ответил ему Ваня. – Только давай я к вам в другой раз
зайду, а сейчас лучше пойдём к нашим пленным. Я с собой кой-какой еды прихватил, так что сможем их хоть чуть подкормить.
- Хорошо, - услышал он в ответ голос Кольки. – Я сейчас, я быстро. Только оденусь и пойдём.
Колька скрылся за дверью, а Ванюшка остался его ждать. Вскоре друг действительно вышел, пряча что-то под пальто.
- Мать картох наварила, так я пяток в тряпицу завернул да за пазуху сунул. Мало конечно, но я думаю, пленные и этому будут рады, - объяснил Колька.
Друзья поспешили к лагерю военнопленных. На улице было уже довольно темно. На протяжении всего маршрута ребята оглядывались по сторонам, боясь привлечь внимание фашистских патрулей.
К их счастью, по пути они не встретили никаких опасностей, да и у лагеря военнопленных особого оживления не наблюдалось. Советских войск вблизи города уже не было, горожане были напуганы и попыток освободить пленников не предпринимали. Сами военнопленные были согнаны в помещение бывших складов и закрыты на замок, поэтому охрана лагеря была чисто символичной. По периметру ограждения лениво прохаживались трое фрицев, одетых в длинные серые шинели. Ещё двое должны были располагаться неподалёку в сооружённом из мешков с песком укреплении, из которого грозно торчало дуло пулемёта. Рядом с укреплением горел костёр, у которого и грелись пулемётчики. Один из них наигрывал какую-то весёлую мелодию на губной гармошке. В дальнем углу городской площади чернело здание комендатуры, с расположенной здесь же казармой для немецких солдат. У её стен стояло несколько грузовиков и броневиков противника.
Дождавшись, когда ходящие по периметру охранники отойдут подальше, мальчишки, пригибаясь, приблизились к проволочному заграждению. Пленников было не видно, видимо всех их заперли в помещении бывших складов.
Друзья подползли под проволокой и быстро шмыгнули за угол бывшего склада. Охрана их действий не заметила. Более того, ходящие по периметру немцы отклонились от маршрута и теперь тоже стояли у костра, изредка бросая взгляд на лагерь пленников.
На небе огромным жёлтым блином сияла луна. В её свете хорошо просматривались стены бывших складских помещений.
Подождав несколько минут, Ваня решился, наконец, попытаться передать военнопленным продукты. Собрав всё, что они принесли, он попросил Кольку внимательно следить за охраной, а сам, пригибаясь, стал пробираться вдоль складской стены. Было очень страшно. Мальчик медленно двигался вперёд в надежде обнаружить хоть маленькое окошко, через которое можно будет передать продукты. Наконец, ему повезло: он заметил маленькое окошко, забитое изнутри куском фанеры. Скорее всего, оно использовалось для проветривания помещения.
Ваня на миг растерялся:
- Ничего не получится. Если начну стучать, то привлеку внимание немцев и погублю и себя, и Кольку.
Однако, всё же, бросив беглый взгляд в сторону охранников, Ванюшка попытался осторожно оторвать фанеру.
Колька нервно кусал ногти, боясь упустить момент, когда немецкая охрана вновь
возвратиться на маршрут. Но, казалось бы, мальчишкам кто-то помогает. Немцы расселись у костра, и возвращаться на свои позиции не спешили.
Ванюшка тихонько постучал по фанере и тут же упал на землю, замерев в ожидании выстрелов. Видимо, фашисты его не услышали. Полежав пару минут, мальчик вновь приподнялся и кинул беглый взгляд на окошко. К его великой радости оно было открыто. За те минуты, что он лежал на земле, пленники успели оторвать фанеру.
Рывком вытащив из-за пазухи свёрток с продуктами, Ваня быстро пропихнул его в окно. В ответ оттуда донеслось тихое:
- Спасибо!
Боясь быть замеченным, Ванюшка поспешил к другу. Скрываясь за углом склада, он на миг остановился, чтобы перевести дыхание. Сердце бешено колотилось. Отдышавшись, друзья поспешно покинули лагерь военнопленных.
До дома мальчишки неслись не жалея ног. В головах каждого тихой радостью пульсировала мысль о том, что они смогли быть полезными пусть пленным и безоружным, но всё-таки нашим, советским солдатам.
- Слава Богу, получилось, - прошептал Ваня, прощаясь с Колькой, и перекрестился.
Он сам не знал, почему рука вдруг совершила крестное знамение. Просто ясно ощутил необходимость этого, тем более, что мама ежедневно молилась, перекрещивая себя и его с братом. Она всегда говорила, что святой крест да вера православная от любого лиха защитят.
Мальчик ещё раз осенил себя крестным знамением и вошёл в дом. Мать не спала. Увидев сына, она зарыдала, бросилась к нему и, прижав к груди, произнесла:
- Живой! Слава Тебе, Боже Наш, Слава Тебе!
*****
В последующие дни ребята ещё трижды совершали рейды к лагерю военнопленных, прежде этого побывав в немецкой столовой и пополнив запасы съестного. Но вскоре ходить сюда стало не за чем. Приближались морозы, поэтому
всех оставшихся в живых военнопленных собрали в колонну и погнали в направлении ближайшей железнодорожной станции для отправки в концентрационный лагерь.
Мальчишки с тоской в глазах провожали это печальное шествие. Хоть как-то помочь нашим солдатам они не могли…
Дальше потянулись бесконечные военные будни. Изредка Ваня вместе с Колькой бегал в немецкую столовую, чтобы раздобыть продукты, необходимые для их семей. Но и эти вылазки вскоре завершились.
В городе по-прежнему хозяйничали фашисты и их союзники. С ними активно сотрудничали полицаи, подозревавшие всех и вся и готовые вынести смертный приговор любому, кто хоть чем-то их не устраивал.
В один из последующих дней город облетела страшная весть: по доносу предателя
полицаи схватили семью председателя горсовета и собираются публично казнить её на городской площади. Ванюшка прекрасно знал и самого Кондрата Степановича, и его жену, Евдокию Кузьминичну, и их детей – Володю, Фёдора и Веру. Старший сын Володя служил сейчас в советской армии и даже не догадывался о страшной участи, уготованной для его семьи.
В день казни горожан насильно согнали на площадь, где возле бывшего лагеря военнопленных были воздвигнуты виселицы. Возле них печально стояла семья Кондрата Степановича в окружении полицаев. Все они были без верхней одежды, да и та, что находилась на них, была изодрана и запачкана кровью.
Ваню поразило то, что рядом с местом казни он не видит немцев. Чуть в стороне одиноко стоял тощий фриц с фотоаппаратом на груди. И всё! Вокруг больше не было ни одного фашиста.
По команде старшего, полицаи надели приговорённым к казни таблички с надписью «Так будет с каждым коммунистом!». Затем каждого подвели вплотную к виселице и накинули на шеи петли.
Ванюшка от страха прикрыл глаза, но мама толкнула его в бок и тихо прошептала:
- Смотри сынок, как убивают честных, порядочных людей. Убивают не чужаки, не немцы, а такие же русские или украинцы, как и многие стоящие здесь. От этого всё происходящее становится ещё страшней. Но мы должны это видеть, видеть и помнить, чтобы ненависть к этим гадам не давала нам покоя до тех пор, пока последний из них не сдохнет, как собака.
Мальчик открыл глаза. Перед его взором на короткий миг застыли Кондрат Степанович, его жена, Евдокия Кузьминична, пятнадцатилетний Фёдор и тринадцатилетняя Вера.
Из толпы горожан вдруг раздался истошный женский крик:
- Что же вы делаете, изверги. Детей-то хоть пожалейте. Люди вы или нет?
Старший полицай вскинул винтовку и выстрелил в толпу. В ней кто-то вскрикнул, люди расступились, освободив место, на котором, лицом вниз лежала женщина. Вокруг неё растекалось кровавое пятно.
- Гады! – взревела толпа, медленно приближаясь к виселице.
- Назад! – в панике заорали полицаи, срывая с плечей винтовки.
Старший полицай подскочил к приговорённым к казни и кованым сапогом выбил из-под их ног скамью. Толпа в ужасе замерла. Стреляя в воздух, полицаи стали разгонять людей.
*****
Снять казнённых удалось только ночью. Ваня точно не знал, кто это сделал, но
мысленно благодарил этих людей. Перед глазами до сих пор стояли лица Кондрата Степановича и его семьи.
Узнав о том, что тела погибших сняты и тайно преданы земле, мать Ванюшки перекрестилась и произнесла:
- Упокой Господи души убиенных рабов Твоих Кондрата, Евдокии, Фёдора и Веры. Прости им все согрешения вольные же и невольные и даруй им Царствие Небесное…
А ещё через день кто-то напал на вражеский патруль и убил троих полицаев. Сре-
ди убитых оказался тот, кто руководил казнью семьи Кондрата Степановича. На тела убитых были надеты таблички с надписью: «Собакам – собачья смерть!». Вскоре выяснилось, что к числу убитых прибавился и горожанин, выдавший полицаям семью Кондрата Степановича.
После этого в городе начались облавы. Полицаи при поддержке немцев прочёсывали дома в поисках виновных. Ими было схвачено и тут же расстреляно 73 человека, большую часть которых составляли молодые люди, которым ещё не исполнилось восемнадцати лет. Но этого палачам было мало. Они продолжили свои бесчинства, грабя дома горожан и отправляя многих из них на принудительные работы в Германию.
Заявились они и в дом Вани. Полицаи тут же принялись за обыск, с яростью выворачивая ящики шкафов и разбрасывая по полу вещи. Алёшка тесно прижался к матери, испуганно взирая на происходящее.
- Что вы ищите? – осмелилась спросить полицаев Татьяна Ивановна. – У нас нет ничего запрещённого.
Один из полицаев тот час подскочил к ней:
- Заткнись, дура, а то пристрелю.
Он грубо оттолкнул женщину. Та пошатнулась, но устояла на ногах. Алёшка заплакал.
- Уйми мальца, - грубо рявкнул полицай, возвращаясь к разбою.
Внезапно сзади на него накинулся Ванюшка, осыпая спину врага ударами кулаков и истошно крича:
- Не смейте обижать мою маму!
Полицай резко развернулся, перехватил руку мальчика и рывком притянул его к себе.
- Ты на кого руку поднял, змеёныш? – дохнул он перегаром в лицо Ванюшки.
Ваня с силой рванулся из его рук и на короткий миг обрёл свободу. Но в следующее мгновение он получил удар прикладом винтовки в спину, от которого без чувств свалился на пол.
Татьяна Ивановна с криками бросилась на полицаев. Тот, что ударил Ваню, хотел выстрелить в неё, но рядом внезапно оказался немецкий солдат, который отвёл в сторону дуло винтовки.
- Nicht schie;en! (20)
Немец склонился над Ванюшкой и легонько пошлёпал его ладонями по щекам, пытаясь привести в чувство. Его действия имели успех: мальчик застонал и приоткрыл глаза. Мутным взглядом он разглядел склонившееся над ним лицо фашиста. Он вздрогнул, но тот час попытался подняться. Попытка не удалась, и он застонал от боли. На его плечи легла рука немца:
- Leg dich hin! Du musst nicht aufstehen. (21)
Ваня всмотрелся в лицо немецкого солдата и с удивлением понял, что перед ним стоит фриц, который когда-то привёл его вместе с друзьями на немецкую кухню.
Немец улыбнулся ему, встал и, расстегнув шинель, достал из кармана фотографию. Он протянул её полицаю с винтовкой и сказал:
- Meine Frau und Kinder. (22)
Он заслонил собой Татьяну Ивановну и плачущего Алёшку и добавил:
- Du kannst nicht schie;en! (23)
Полицай нехотя опустил винтовку, с досадой плюнув на пол.
Вскоре все они ушли, оставив напуганную женщину с её детьми. Алёшка продолжал реветь, а Ваня тихо стонал от боли…
Облава полицаев продолжалась до позднего вечера. В результате было схвачено большое количество горожан, которых выстроили в колонну и погнали на ближайшую станцию для дальнейшей отправки на принудительные работы в Германию.
Об этом Ванюшка узнал только на следующий день, когда к нему зашёл Колька Лукьянов и рассказал о случившемся.
*****
После удара полицая Ваня восстанавливался пять суток. Во всю спину расплылся огромный синяк, а сама спина сильно болела.
Мать мазала её какой-то вонючей мазью и это дало свои результаты. Вскоре ему, наконец, разрешили встать и выйти на улицу. Мальчик поспешил встретиться с друзьями.
Гулять на улице стало опасно. Жители города постоянно ожидали, что их схватят и так же, как прежних горожан, отправят в Германию.
Опасаясь полицаев, мальчишки немного погуляли около дома Петьки Кондратюка, но, заметив вдалеке патруль полицаев, разбежались по домам.
В этот раз патруль прошёл мимо, не заходя в дома местных жителей.
А вечером, когда семья Вани уже готовилась ко сну, в дверь их дома негромко постучали. Татьяна Ивановна, дрожа от страха, подошла к ней и спросила:
- Кто там?
За дверью что-то стукнуло, а затем уставший мужской голос ответил:
- Свои! Откройте, мамаша.
Женщина открыла дверь и увидела двух советских солдат с автоматами в руках. Оказалось, что это наши разведчики, которых направили в город для выяснения обстановки. Солдаты были совсем молодые, не старше двадцати пяти лет. Один из них обратился к Татьяне Ивановне с просьбой:
- Помощь нам Ваша нужна, мамаша. У нас тут неподалёку за огородом товарищ раненый остался. Будьте добры, примите его до поры, до времени, а мы скоро наступать начнём, тогда и заберём его.
Мать Вани всплеснула руками:
- Ох, милые, да как же так-то? Рискованно ведь это очень, немцы-то совсем рядом, да и полицаи постоянно шастают. Даже и не знаю, что вам ответить, ведь дети у меня. А за такое всем нам расстрел будет.
Разведчики тяжело вздохнули, и, поправив автомат, развернулись к выходу:
- Извините, мамаша, дети они, конечно, важнее.
Они шагнули в уличную темноту.
- Стойте! – остановил их окрик женщины. – Мы поможем, показывайте, куда нужно идти.
Разведчики обернулись, на их усталых лицах сияли улыбки:
- Спасибо Вам, мамаша. Мы сейчас мигом его сами доставим.
Мать Вани вышла за порог и осмотрелась по сторонам. Было как-то тревожно.
- Нет уж, родненькие. Вы идите к своим, не ровен час на патруль полицаев нарвётесь. Мы с сыном товарища вашего сами доставим, а вы уж поскорей возвращайтесь, да от нечисти этой землю нашу избавьте.
Она погрозила кулаком в ту сторону, где располагалась казарма немецких солдат.
Один из разведчиков подбежал к Татьяне Ивановне, крепко обнял её и сказал:
- Товарищ наш там, за огородом.
Он показал рукой в сторону и добавил:
- Низкий поклон Вам, мамаша. А мы вернёмся, обязательно вернёмся. И всю фашистскую гадину с нашей земли сметём, так что не сомневайтесь.
Разведчики поклонились женщине и вскоре скрылись в темноте. Мать Вани зашла в дом и, наскоро одевшись, вместе со старшим сыном вышла во двор.
- Захвати санки, - сказала она сыну.
Вдвоём они медленно двинулись в указанном разведчиками направлении и вскоре обнаружили раненого бойца. Он был без сознания. С трудом погрузив его на санки, мать с сыном отправились в обратный путь.
Слава Богу, по пути им никто не встретился. Занеся бойца в дом, они положили его в дальней комнате. Татьяна Ивановна оказала раненому первую помощь. Всю его окровавленную одежду сняли, часть её спрятали в погреб, остальное сожгли в печи.
Узнать имя бойца удалось лишь утром. Он проснулся и застонал. К нему подбежал Ванюшка:
- Дядя, Вам очень больно?
Солдат посмотрел на мальчика и попытался улыбнуться.
- Ничего, терпимо, - ответил он хриплым голосом. - Тебя как звать-то?
- Ваня, - услышал он в ответ голос мальчика, - а маму – Татьяна Ивановна. Мы вас вчера сюда принесли, ваши товарищи попросили. Они скоро вернуться обещали.
Раненый боец снова улыбнулся и произнёс:
- Выходит тёзки мы с тобой. Я ведь тоже Иван, а по фамилии Сиротин. Я и вправду сирота. Так что имя и фамилию мне в детдоме дали. Своих-то родителей я и не знал никогда. Воспитатель наш, Алевтина Сергеевна, мне вместо матери была. Добрейшей души человек!..
Под страхом смерти Татьяна Ивановна прятала раненого солдата. Прошло уже почти шесть суток, как он попал в их дом. На счастье за этот период ни разу не появились патрули полицаев. Может быть, сказалось то, что в городе началась эпидемия тифа. Многие горожане слегли от этой страшной болезни. Да и немцам приходилось несладко. Продовольствия в городе давно не было. Топливо тоже трудно было достать. Из холёных некогда солдат рейха они превратились в завшивленных, грязных людей, трое из которых завалились под вечер в дом Татьяны Ивановны.
- Матка, ам-ам, - закричал один из них, направляясь к печи.
Он начал расстёгивать шинель, его товарищи последовали его примеру. Следом за шинелью были сняты кителя. Один из фрицев подошёл к печи и начал вытряхивать свой китель над подом. Раздалось шипение, сопровождаемое тихими хлопками. Это лопались вши, вытряхиваемые из немецкого кителя.
Меж тем другие два немца начали шарить по дому в поисках съестного. Один из них заглянул в комнату, где лежал раненый советский солдат. Увидев лежащего на
кровати мужчину, немец закричал:
- Wer ist das? Warum liegt er hier? (24)
Татьяна Ивановна растерянно смотрела на кричащего немца, прижимая к себе Алёшку. От страха она не могла вымолвить ни слова. И тут к фашисту подскочил Ваня и, указывая рукой на лежащего, произнёс:
- Typhus! (25)
Фриц обернулся, его лица исказила гримаса ужаса. Он поспешно выскочил из комнаты, натягивая на себя китель.
- Lieber gehen! Typhus im Haus! (26)
Немцы поспешно покинули их дом. Трясущимися от волнения руками мать прижала к себе Ванюшку и, гладя его по голове, произнесла:
- Спаситель ты наш. Я уж думала, что всё, конец нам всем пришёл…
*****
Вскоре действительно была предпринята попытка освободить город. В одном из его районов завязался бой. Однако попытка не увенчалась успехом. Из-за немногочисленности советские солдаты вынуждены были отступить.
Разведчики действительно сдержали своё слово и вернулись за Иваном Сиротиным. Ваня стал уговаривать маму отпустить его вместе с ними:
- Я уже большой, хочу бить фашистов, как мой отец.
Татьяна Ивановна всплеснула руками:
- Да как же так? А о нас с Алёшкой ты подумал? Как нам жить тогда? Ведь ты единственный мужчина в доме, или забыл отцов наказ заботиться о нас.
Ванюшка потупил взор и тихо ответил:
- Я об этом никогда не забуду.
Забрав раненого, разведчики ушли.
В городе по-прежнему оставались немцы, хотя в ходе недавнего боя среди них имелись существенные потери. При отходе советские солдаты заминировали дорогу, ведущую из города к железнодорожной станции.
Обозлившись, фашисты снова устроили облаву, в ходе которой были схвачены и расстреляны десять человек, более ста человек было собрано для отправки в Германию.
Среди этих людей был Петька Кондратюк вместе со своей семьёй. Погрузив всех на машины, немцы поспешили на станцию. Но внезапно раздался взрыв. Первую машину подбросило, и через мгновение она была объята пламенем. Вторая машина, потеряв управление, свалилась в кювет и перевернулась. Оставшиеся в живых люди, в панике разбегались в разные стороны.
Петьке Кондратюку не повезло. Вместе с матерью и двумя сестрёнками он безжизненно остался лежать под взорванным грузовиком.
Узнав о гибели лучшего друга, Ваня долго плакал, не стесняясь своих слёз. Рядом ревел Алёшка, да и Татьяна Ивановна смахивала слёзы.
- Ты поплачь, сынок, поплачь. Глядишь, легче станет. А потом мы с тобой вместе помолимся за упокой душ убиенных рабов Божьих Зинаиды, Петра, Натальи
и Варвары.
Услышав имена друга и его семьи, Ванюшка зарыдал ещё громче. Вскоре силы его оставили, и он провалился в забытье. Такое состояние продолжалось у мальчика в течение трёх последующих суток.
Вечером к Ване забежал Колька. Отдышавшись, он сообщил потрясающую новость: в городе действует подпольная организация, члены которой распространяют листовки, совершают диверсионные акты и препятствуют отправке молодежи в Германию. Подпольщиками был уничтожен патруль полицаев, выведены из строя два грузовика противника, предпринята (хотя и неудачная) попытка поджога немецкой казармы. Фрицы вовремя обнаружили возгорание и успели потушить пожар. Вчера на железнодорожной станции подпольщики отбили от немцев группу людей, подготовленную к отправке в Германию. Но, что самое главное, немцы не смогли схватить ни одного подпольщика.
Теперь они в бешенстве, охрану города усилена. Повсюду выставлены посты. В городе комендантский час. Всех, кто вызывает даже малейшее подозрение, хватают и расстреливают. Не жалеют ни стариков, ни женщин, ни детей. Самому Кольке с трудом удалось проскочить мимо патрулей.
- Что же творишь? – осуждающе спросила его Татьяна Ивановна. – Ты о матери своей подумал? Каково ей будет, если ты, не дай Бог, погибнешь?
Колька виновато опустил голову и тихо произнёс:
- Я попрощаться пришёл. Мы со всей семьёй хотим отсюда подальше перебраться. У мамки брат в деревне живёт, вот туда и отправимся. Может, хоть там не так опасно да голодно.
- Помогай вам Бог, - перекрестила его Татьяна Ивановна. – Опасно это очень. Город-то теперь постоянно под немецкой охраной. Как вы мимо неё пробираться будете?
- Как-нибудь пройдём, - ответил Колька. – Мы на рассвете уходим, в это время фрицы бдительность теряют. За ночь умаются, и на постах своих почти не бывают. Я это сам проверял. Так что, мы на рассвете и уйдём…
- Помогай вам Бог, - снова повторила Татьяна Ивановна.
*****
Семье Кольки Лукьянова действительно удалось благополучно покинуть город.
До конца оккупации Ваня его больше не видел. Оставшись без своих верных друзей, он загрустил, стараясь всё время находиться рядом с матерью и младшим братом.
Татьяне Ивановне это было на руку. Теперь ей особенно не хотелось упускать из виду старшего сына, и его решение было как нельзя кстати.
После ухода семьи Лукьяновых прошло три дня. Всё это время Ваня практически не бывал на улице, выходя на двор только для того, чтобы набрать снега, который топили и получали воду. Ходить к колодцу было небезопасно, в любой момент мож
но было попасть в лапы вражеских патрулей.
А ещё через два дня к дому Образцовых подъехал немецкий грузовик. Из кабины выскочил упитанный фриц, который через мгновение бесцеремонно ввалился в комнату, таща за собой увесистый чемодан с пожитками. Поставив его на пол, он улыбнулся Татьяне Ивановне и её детям, после чего на ломанном русском языке произнёс:
- Я есть Ганс Кох. Я тут есть жить.
Мать Вани попыталась улыбнуться в ответ, а затем, поняв, что заселение неизбежно, поспешила освободить для постояльца одну из комнат.
Немец довольно быстро обустроился и вскоре вышел из комнаты, неся в руках какой-то свёрток. Он положил его на стол и сказал:
- Это ам-ам.
Кох показал рукой на рот и задвигал челюстями.
Видя, что никто из хозяев дома не предпринимает попыток посмотреть, что находится внутри свёртка, немец сам развернул его. Внутри оказалось две банки тушёнки, кулёк крупы и пачки с гороховым концентратом. Он подошёл к Татьяне Ивановне и, подведя её к столу, сунул ей в руки банку тушёнки и пачку горохового концентрата.
- Das ist lecker. Kochen Sie das Abendessen und ern;hren Sie sich und die Kinder. Alles was bleibt bin ich, - проговорил он, подводя женщину к печи и указывая рукой на кастрюлю.
Мать Вани испуганно смотрела на немца:
- Я не понимаю Ваших слов, - произнесла она дрожащим от волнения голосом.
- Он говорит, что это вкусно и хочет, чтобы ты приготовила обед и накормила себя и нас, а всё, что останется, отдала ему, - неожиданно перевёл Ваня слова фашиста.
Мать кивнула головой и приступила к готовке.
Увидев, что его, наконец-то поняли, Кох подошёл к старшему мальчику и спросил:
- Du sprichst Deutsch? (27)
- Ja, - ответил ему подросток. (28)
- Gro;artig, also werde ich jetzt alles durch dich erkl;ren, - услышал Ваня в ответ на свои слова.(29)
Ганс Кох оказался хорошим квартирантом. Он вёл себя учтиво, не старался украсть что-нибудь из дома, а, наоборот, ежедневно снабжал семью Образцовых новыми продуктами.
Как это было ни странно, но Ваня не испытывал к нему ненависти. Да, он, конечно, понимал, что перед ним враг, но не мог представить себе Коха, убивающего мирных людей.
Вскоре Ганс куда-то уехал, и его не было три дня. Образцовы поймали себя на мысли, что переживают за этого немца.
На исходе третьего дня тот вернулся. Немец находился в приподнятом настроении.
Подозвав к себе Ваню, он шепнул ему на ухо:
- Ich habe viele Produkte mitgebracht. Es gibt Eintopf im R;cken, Konzentrate, Kekse und Schokolade, aber vor allem Rum. Sie werden ihn Offizieren geben, aber wir, gew;hnliche Soldaten, werden keinen Tropfen bekommen. Das ist nicht fair! Du musst mir helfen. (30)
- Was muss ich tun? – спросил Ванюшка. (31)
- Ich wurde beauftragt, das Auto bis zum Morgen zu bewachen. Aber niemand au;er mir wei; die genaue Menge von allem, was sich im Hintergrund befindet. Wir k;nnen ein paar Kisten herausnehmen. Verstehst du mich? – ответил Ганс. (32)
Мальчик кивнул головой. Кох улыбнулся и одобрительно похлопал его по плечу. Они сговорились провернуть свое дело тогда, когда Татьяна Ивановна и Алёшка заснут.
Дождавшись условленного сигнала, Ваня быстро оделся и выскользнул за дверь. У машины его ждал Ганс. Он подсадил подростка в кузов и вскоре уже принимал от него ящики с провизией. Кузов был почти полностью забит коробками. Они взяли по коробке тушёнки и концентратов, несколько пачек галет, примерно десяток плиток шоколада и коробку с ромом. На содержание кузова это заметно не повлияло.
Перед тем, как его покинуть, Ваня переставил несколько коробок, чтобы создалось ощущение, что вся провизия на месте.
Вместе с Кохом они перенесли всё украденное в его комнату.
- Danke! – поблагодарил мальчика немец.(33)
Ванюшка лёг спать. Утром он обнаружил, что Ганса нет дома. Выглянув в окно, мальчик увидел, что машина Коха тоже отсутствует.
- Наверно, поехал разгружаться, - подумал Ваня.
Вскоре Ганс действительно вернулся. Он прошёл к себе в комнату, одарив Ваню ослепительной улыбкой.
До обеда всё было спокойно, но лишь только мать успела убрать со стола и вымыть посуду, как во дворе раздались громкие голоса. Татьяна Ивановна выглянула в окно. Возле машины Ганса стоял офицер с двумя автоматчиками. Он размахивал руками и что-то кричал. Кох с бледным лицом выскочил из комнаты и через мгновение уже стоял навытяжку перед офицером. Тот принялся его отчитывать, а затем приказал автоматчикам осмотреть кузов машины.
Ваня выглянул в окно и, оценив обстановку, бросился в комнату Коха. Мать с недоумением смотрела на действия сына. В считанные минуты он извлёк из-под кровати немца коробки с продуктами и перепрятал их в подпол.
Всё это было сделано вовремя, потому что офицер вместе с автоматчиками, ведущими впереди себя Ганса. У него было бледное, испуганное лицо.
Офицер приказал солдатам приступить к обыску. Кох обречённо смотрел на них, мысленно прощаясь с жизнью. Но когда солдаты ничего не нашли под кроватью, глаза его стали круглыми, как блюдце. Он ничего не мог понять: куда все девалось.
За украденные коробки его могли расстрелять. Офицер с солдатами ходили по дому, пытаясь обнаружить пропажу, но всё безрезультатно.
Минут через 20 они вышли из дома, уводя с собой Ганса. Ваня выглянул в окно. Немцы пошли в соседний дом.
Вскоре постоялец вернулся и со слезами кинулся к Ванюшке. Обнимая его, он бормотал:
- Du hast mein Leben gerettet! (34)
Мальчик вернул спрятанные коробки. Благодарный немец отдал всё Образцовым, оставив себе только запас рома.
В голове у Вани роились мысли:
- Я не мог ему не помочь. Ведь он такой же соучастник кражи, как и я. Он меня не выдал, а, значит, и я не имел права поступить иначе. Это же дело чести.(35)
Через неделю Кох съехал, объяснив свой отъезд тем, что его переводят на новое место службы и в городе ему больше делать нечего. Вместе с Гансом город покинули итальянцы.
Образцовы снова стали жить одни. В начале февраля Ваня услышал по радио ошеломляющую весть: советские войска погнали немцев от Сталинграда. Это была, пожалуй, самая приятная новость за последнее время. По такому случаю, Татьяна Ивановна даже устроила праздничный ужин, использовав продукты из запаса Ганса Коха.
Советские войска предприняли попытку освободить город, но потерпели неудачу и вынуждены были отойти на безопасное расстояние.
Немцы согнали горожан и заставили их на подходах к городу рыть окопы и обустраивать укрепления для пулемётов. В число этих горожан попал и Ваня Образцов.
Всех их привели на окраину города и, выдав лопаты и кирки, заставили работать. Следить за тем, чтобы никто не убежал, поставили румын, которым помогали полицаи.
Улучив минуту, когда внимание охранников ослабло, Ванюшка шмыгнул в кусты и, полежав немного в снегу, ползком стал пробираться в сторону дома. Ему удалось добраться до своей улицы, когда за спиной он услышал громкий окрик:
- Стой!
Мальчик обернулся. В шагах десяти от него стояли два полицая. Он замер, враги подошли к нему вплотную.
- Почему не на работах? – задал ему вопрос один из них.
- Приболел я, - робко ответил Ваня. – Меня домой отпустили.
- А вот мы сейчас это проверим, - со злостью процедил сквозь зубы один из полицаев.
Он схватил мальчика за воротник и, повернув его в сторону ведущихся работ, и
добавил:
- Шагай! И не вздумай бежать, пристрелю.
Ваня медленно побрёл вперёд, понимая, что пощады ему не будет. Он уже был свидетелем того, как немцы расстреляли двух молодых девушек, отказавшихся рыть окопы. Такая же участь теперь ждала и его.
На пути до места работ был овраг, почти до самых краёв занесённый снегом. У Ванюшки мелькнула дерзкая мысль:
- А что, если с силой прыгнуть в него? Снег должен укрыть с головой, авось повезёт и полицаи меня не поймают.
Он пошёл ещё медленнее. Полицаи его не подгоняли. Более того, закинув винтовки за спину, они собирались закурить. Это было на руку Ване. Дойдя до края оврага, он обернулся и, заметив, что внимание конвоиров ослабло, оттолкнулся и прыгнул в овраг. Как он и предполагал, снег укрыл его с головой. Ванюшка начал активно работать руками, пытаясь прокопать ход в сторону. Через мгновение рядом с ним с шипением вонзились вражеские пули. Мальчик быстрее заработал руками, удаляясь от места падения. Пули ещё несколько раз прошипели поблизости. К счастью, ни одна из них не достигла цели.
Видимо, полицаи не решились лезть в овраг и проверять, жив ли убежавший пацан или нет. Посидев ещё немного в сугробе, Ваня решил выбираться на свободу. Работая руками и ногами, он утрамбовывал снег, сооружая ступени. Руки закоченели от холода. С трудом ему удалось выбраться из оврага. Полицаев не было. Скорее всего, они решили, что пристрелили строптивого мальчишку и отправились по своим делам.
Хотя Ванюшка и сильно замёрз, идти домой он побоялся. Не ровен час опять наткнётся на полицаев, тогда уж верная смерть. Он растёр руки снегом, нацепил заледеневшие рукавицы и бегом помчался к находящимся неподалёку развалинам церкви. Ещё в мирное время вместе с друзьями Ванюшка часто приходил сюда. Здесь они устраивали свои мальчишеские игры. Во время одной из них Петька Кондратюк обнаружил под одной из стен присыпанную землёй дверь. Мальчишки отрыли её и обнаружили за ней довольно просторное квадратное помещение. Осветив его, ребята увидели, что стены покрыты фресками, а потолок похож на купол церкви. Помещение было завалено всяким хламом, разобрав который друзья стали владельцами уютной комнаты, оборудованной ими для совместного времяпрепровождения. В этой комнате ребята даже установили самодельную печь - «буржуйку», выведя её трубу на улицу через небольшую отдушину в стене.
Ваня вспомнил, как он с друзьями долго уговаривал отца помочь им в изготовлении печи, уверяя, что будут соблюдать все меры безопасности, чтобы избежать пожара. Хотя, честно сказать, гореть там было и нечему. В помещении стояли две лавки, между ними на полу лежали пустые ящики, которые ребята использовали вместо стола, в нише возле входа лежала жестяная банка со спичками и свечами. В конце концов, отец согласился и даже помог доставить самодельную печь - «буржуйку», изготовленную из бочки от машинного масла. Как же давно это было!
Теперь именно сюда стремился Ванюшка, мечтая поскорее добраться до убежища и, по возможности, хоть немного согреться. Пригибаясь, он вскоре достиг цели и, открыв заветную дверь, оказался внутри небольшого помещения. От быстрого бега Ваня немного согрелся. Прикрыв за собой дверь, он по привычке прошёл немного вперёд и нащупал руками печь - «буржуйку». Повернувшись налево, Ваня выставил вперёд руки, пытаясь в стене нащупать нишу, в которой они хранили спички и запас свечей. Пальцы наткнулись на жестяную коробку. Мальчик схватил её и вскоре извлёк оттуда коробок спичек. Он зажёг одну и в свете пламени рассмотрел лежащие в коробке свечи. Через мгновение убежище осветилось их дрожащим пламенем. Возле печки лежала охапка дров. Ванюшка вспомнил, что их сюда притащил его друзья Петька и Колька. Часть дров они сожгли в последний совместный визит сюда.
Мальчик тяжело вздохнул. По щекам покатились слёзы. Он вспомнил погибшего Петьку и невысокого, но шустрого Кольку. Как бы ему хотелось, чтобы они сейчас были рядом с ним.
Он растопил печку и в скором времени задремал, разомлев от разливающегося вокруг тепла…
*****
Домой Ваня вернулся поздно вечером. Мать была сильно взволнованна. Соседка рассказала ей о казни девушек, отказавшихся рыть окопы. Увидев сына, она прижала его к своей груди и беззвучно заплакала.
С каждым днём оставаться в городе становилось всё опаснее. Татьяна Ивановна принимает решение оставить родной дом и перебраться в деревню, где проживала её сестра. Из сводок, сообщаемых по радио, Образцовы знали, что местность, где проживает сестра Татьяны Ивановны, месяц назад освобождена от фашистов. Вот почему, наскоро собрав необходимые пожитки, на рассвете семья Образцовых покинула город.
Им удалось добраться до деревни, в которой проживала сестра матери. Та встретила их безрадостно. Она сама с трудом могла прокормить себя и троих детей, а тут ещё как снег на голову свалилась сестра с двумя детьми. Помогло то, что неподалёку оказался пустой дом. Хозяева покинули его незадолго до войны, перебравшись в город. Теперь этот дом стал пристанищем для семьи Образцовых.
Дом был старый и промороженный насквозь. Но всё равно это было лучше, чем жить под постоянным страхом смерти.
Жизнь в деревне была нелегче, чем в городе. Хотя оккупантов здесь уже не было, ощущалась нехватка продуктов питания. Ещё осенью председатель местного колхоза большую часть урожая переправил в районный центр, для дальнейшей отправки его на нужды фронта. Сюда же с фермы перекочевало значительное количество скотины.
Ещё до войны город жил за счёт деревни, в войну это стало ощущаться с удвоенной силой. Вплоть до начала зимы в деревне часто появлялись бригады из райцентра, которые требовали новых поставок продовольствия. Деревенские жители старались сберечь хоть какие-нибудь припасы.
Оставленных тёткой запасов едва хватало, чтобы прокормить её семью, сестре выделялась незначительная их часть. Татьяна Ивановна вместе Ваней устроилась на ферму, где уцелели всего пять коров, да и те были настолько истощёнными, что давали мизерные удои.
С трудом дотянули до весны, а уж когда снег полностью растаял, и появилась первая трава, Ваня придумал ежедневно ходить на берег близлежащей реки и собирать там ракушки. Набрав их побольше, он бежал домой, не забывая по дороге нарвать свежей травы.
Придя домой, Ванюшка тщательно перебирал принесённый «урожай» ракушек. Промывал водой, он их закладывал в котёл. Туда же он мелко крошил траву, заливал всё это водой и ставил на огонь. Получалась настоящая похлёбка. Вскоре к этому рациону добавились листья крапивы и молодого щавеля.
Здесь Образцовы прожили до лета 1943 года, когда началось наступление советских войск. Отступающие через деревню фашисты хотели сжечь все дома вместе с их жителями. Каким-то чудом удалось узнать об этом, и многие жители спрятались в поле среди высокого бурьяна. Это их и спасло.
Многие деревенские дома были сожжены, среди населения имелись жертвы.
Вскоре в деревне появился отряд советских разведчиков, а следом за ним пришли наступающие советские войска. Ване очень хотелось уйти вместе с нашими солдатами, но мама снова его отговорила.
Узнав о том, что часть их родного города освобождена от немцев, было принято решение о возвращении домой. Преодолев долгий путь, семья Образцовых добралась до своего жилья. Родной дом был в жалком состоянии, вокруг всё заросло бурьяном. Ваня с Алёшкой принялись за расчистку территории. Вскоре случилось приятное событие: принесли письмо от отца. Он писал, что доблестно воюет, жив-здоров, имеет награды за проведённые боевые операции. К письму была приложена небольшая фотокарточка, на которой стоял улыбающийся отец, сжимающий в руках ППШ. На его груди чётко просматривались боевые награды. Восторгу Вани и Алёшки не было придела.
Обустроившись, мать послала Ванюшку на почту, отправить письмо отцу. В городе он встретил советского офицера, который после расспросов предложил помогать советским воинам в поиске и уничтожении полицаев. Ваня с радостью согласился. Наконец-то, сбылась его мечта – стать бойцом советской армии.
На следующий день он явился в расположение советских войск, где ему была выдана трофейная итальянская военная форма, пилотка со звездой и карабин. Так началась служба в истребительном батальоне.
Немцы и полицаи всё ещё находились в городе. Правда, все они перебазировались в тот район города, где когда-то вместе с другими горожанами Ваня вынужден был копать окопы и стоить укрепления для пулемётов. Теперь всё это было на руку фашистам. Закрепившись на оборудованных позициях, они организовали плотную оборону. Попытки выбить врага из этого района заканчивались неудачей.
Фашисты предпринимали попытки диверсий, подсылая в город переодетых полицаев для сбора информации и закладки мин. От этих диверсий серьёзно пострадало здание школы, в котором расположились советские бойцы, а также на вражеских минах подорвались два грузовика, доставляющие в город необходимое продовольствие.
Советское командование не осталось в долгу. Благодаря помощи Вани была осуществлена удачная вылазка в расположение противника, в ходе которой была выведена из строя пулемётная точка противника, а также уничтожено несколько немецких солдат.
В последующие дни Ванюшка помог разоблачить трёх диверсантов, готовивших
подрыв автомастерских, в которых сейчас ремонтировалась советская военная техника. Завязалась перестрелка, в ходе которой один из диверсантов был убит, а остальные взяты в плен. Пленников под конвоем привели в расположение советских войск, где после допроса, заключили под стражу.
Ваня напросился охранять арестованных и вместе с молодым солдатом Кузьмой Игнатовым осуществлял дозор…
Два месяца он помогал советским воинам в борьбе с полицаями. Лично участвовал в рейдах по задержанию, несколько раз даже применял оружие.
Завершив очистку прифронтовой полосы, советские воины решили следовать дальше, позвав с собою и своего молодого помощника. Очень хотелось пойти вместе с ними, но мать вновь смогла отговорить Ваню. К тому же, она лично побеседовала с командованием, объяснив, что он является, по сути, единственным кормильцем семьи. Ванюшке объявили благодарность и оставили дома.
А через сутки началась операция по освобождению города. Немцы были зажаты словно в клещи. С тыла на них неожиданно обрушились советские войска, идущие на помощь нашим солдатам, находящимся в городе. Бой был жарким. Противник не хотел оставлять своих позиций.
Несколько раз Ваня порывался выскочить на улицу и побежать на помощь нашим бойцам, но был остановлен матерью.
- Куда собрался, пострелёнок? – спросила она с укором. – Или хочешь нас Алёшкой одних оставить? А если убьют тебя, как мы тогда жить станем?
- Не убьют, - обиженно выкрикнул старший сын, - другие воюют и ничего, а ты с меня готова пылинки сдувать.
- И сдувала бы, да поважнее дела найдутся, - спокойно ответила ему Татьяна Ивановна. – Ведь ты с Алёшкой самое дорогое, что есть в моей жизни.
От её слов Ваня на миг опешил, а затем тихо спросил:
- А папа?
- И папа, конечно, - улыбнулась мама. – Все вы – моя жизнь, а потому мне нельзя никого из вас потерять.
Ванюшке стало стыдно. Он подошёл к матери и нежно обнял её:
- Я тебя очень люблю!
- Я тоже тебя люблю! – услышал Ваня голос матери.
Этот голос наполнял всё вокруг такой нежностью, теплом и заботой, что Ванюшка уткнулся лицом в грудь матери и заплакал. Татьяна Ивановна нежно погладила его по голове:
- Ну вот, разрыдался вояка наш. Поплачь, поплачь, сынок, коли душа этого требует…
К вечеру город был полностью освобождён. А с самого утра следующего дня в дома горожан вернулась забытая радость. На улице слышались радостные голоса, звучание гармони, песни. Город праздновал долгожданную победу над врагом.
А через неделю Ваню ждало ещё одно счастливое событие: вернулся Колька Лукьянов со своей семьёй. Друзья встретились. Радости обоих не было конца…
Эпилог
Буквально сразу же после освобождения города начались работы по восстановлению школы. На время оккупации учёба была прервана, и теперь нужно было навёрстывать упущенное. Ваня вместе с Колькой и другими ребятами помогал ремонтировать повреждённые классы. К концу августа работы были закончены. Незадолго до нового учебного года друзья отправились на местное кладбище, чтобы навестить могилы Петьки Кондратюка, его семьи и других горожан, погибших от рук фашистов. У могилы друга ребята дали клятву, что они будут хорошо учиться, успешно окончат школу, а затем посвятят свою жизнь делу защиты и развития своей родины.
А потом вновь начались школьные будни. Ребята сдержали свою клятву. Помогая друг другу во всём, они хорошо учились. Пошёл в школу и младший брат Вани Алёшка.
Минуло почти два года, и наступил долгожданный победный май 1945 года. Вскоре вместе с другими фронтовиками возвратился домой Николай Архипович Образцов.
Жизнь продолжалась. Отец возвратился на работу в автомастерскую. Мать устроилась на почту. Через несколько лет Ваня и Коля успешно окончили школу. По выданной им рекомендации оба поступили районный автомеханический техникум, где через два с половиной года получили профессию механика. По распределению оба были направлены в свой родной город. Друзья и здесь проявили себя с лучшей стороны и уже вскоре числились в рядах передовиков.
Обоим предстояла служба в армии. Молодые люди с нетерпением ожидали этого момента, ведь это тоже было частью их клятвы.
Прибыв в назначенное время в военкомат, и, пройдя медицинскую комиссию, неожиданно им поступает предложение поступить в военное училище. Друзья с радостью принимают его. По направлению военкомата оба были направлены в Киев, где они успешно сдают экзамены в танкотехническое училище.
Спустя четыре года молодые специалисты получили лейтенантские погоны и были направлены в танковые части Советской Армии. Впереди каждого ждал долгий жизненный путь, наполненный суровыми военными испытаниями и радостными моментами. Но это уже совсем другая история…
ПРИМЕЧАНИЯ:
1. (Нем.) Стой! Назад!
2. (Нем.) Вода! Это вам.
3. (Нем.) Хорошо! Хорошо! Иди за мной.
4. (Нем.) Лей сюда.
5. (Нем.) Убери это.
6. (Нем.) Стой!
7. (Нем.) Хлеб!
8. (Нем) Возьми, это вкусно!
9. (Нем.) Спасибо! Можно мы ещё придём?
10.(Нем.) Завтра приходите.
11.(Нем.) Добрый день! Это опять мы!
12.(Нем.) Добрый день, мой маленький друг! Ты опять пришёл помочь великой Германии?
13. (Нем.) Мы хотим помочь, дайте нам работу.
14. (Нем.) Идите за мной. Будете чистить овощи.
15. (Нем) Вот, принимай, Вилли! Они помогут чистить овощи.
16. (Нем.) Хорошо! Приступайте к работе.
17. (Нем.) Можно я это возьму?
18. (Нем.) Возьми, это вкусно!
19. (Нем.) Спасибо!
20. (Нем.) Не стрелять!
21. (Нем.) Лежи! Тебе не нужно вставать.
22. (Нем.) Моя жена и дети.
23. (Нем.) Стрелять нельзя!
24. (Нем.) Кто это? Почему он здесь лежит?
25. (Нем.) Тиф!
26. (Нем.) Скорее уходим! В доме тиф!
27. (Нем.) Ты говоришь по-немецки?
28. (Нем.) Да.
29. (Нем.) Отлично, значит, буду теперь объяснять всё через тебя
30. (Нем.) Я привёз много продуктов. В кузове есть тушёнка, концентраты, галеты и шоколад. Но, самое главное, там есть ром. Его будут выдавать офицерам, а нам, простым воякам, не дадут ни капли. Это не справедливо! Ты должен мне помочь.
31. (Нем.) Что нужно делать?
32. (Нем.) Мне поручили до утра охранять машину. Но никто, кроме меня не знает точное количество всего, что находится в кузове. Мы можем изъять несколько коробок. Ты меня понимаешь?
33. (Нем.) Спасибо!
34.(Нем.) Ты спас мне жизнь!
35. За основу взяты воспоминания В.Т. Хайлова/ В.П. Стёпкин «Оккупация Донецка в 1941-1943 годах»// «Донецк: история, события, факты» - 2004 ; С. 117-137.
Декабрь 2019 года. п. Молодёжный Московской области.