Донецкая степь протянулась от меловых гор на севере до Азовского моря на юг. Пейзаж скупой, не броский. Летом, когда царит зной, она выглядит безжизненной и скучной. Пахнет ковыльной травой и чабрецом. Доносится сладковатый запах тлеющей породы с терриконов и слышится пересвистывание степных грызунов - байбаков, вставших на задние лапы в наблюдательной позе. Где-то высоко парит степной орёл, высматривая свою жертву.
Но если подняться на высокий курган, то глазу открывается пространство в глубину до 20 километров. И тогда степь предстаёт по другому, с перелесками и оврагами, тополиными аллеями и возделанными полями. Терриконы похожи на чёрные туши китов, выбросившихся на сушу. Вдали шевелятся нагретые слои воздуха, создавая марево.
Эту, захватывающую глубину воздушной перспективы, и пытался отобразить Старик- Реалист. Он никогда не писал этюдов. Пейзаж он начинал и заканчивал на природе, уходя на натуру, с большим холстом на подрамнике. Располагаясь с этюдником на высоком месте, писал по несколько часов в день, пока не менялось освещение. Он приходил на это место снова, пока не добивался нужного эффекта, стремясь передать пространство огромного аквариума, наполненного нагретым воздухом и светом. И это удавалось живописцу. Он использовал слегка разбелённые, неяркие цвета от которых зелень вдали становилась серебристой, растворяясь на горизонте с розоватой кромкой неба. Пейзаж начинал оживать, увлекая зрителя в глубину. Создавалось впечатление, что травы и кроны деревьев слегка шевелятся, качаются колосья пшеницы и звучит незатейливая песня жаворонка.
Старик-Реалист был родом из казацкой станицы и жил в Луганске, большом индустриальном городе на Донбассе. Памятников здесь целые парки и скверы. На постаментах, как хищники перед прыжком застыли трофейные британские танки, отбитые у армии Врангеля. Скульпторы ваяли шахтёров с отбойными молотками и за комбайнами. Здоровые мускулистые в патетических позах, они напоминают библейских Самсонов. Картины и скульптуры, запечатлевшие шахтёров и металлургов, заполняли залы музеев и выставок. К этому привыкли и не удивлялись, их труд почитали. К запаху заводов тоже привыкли, ведь многие из них были в центре города.
Названия улиц были бесхитростны и банальны. Улица Советская, Карла Маркса, Ленина. Луганск рос при Советской власти и другой истории у него быть не могло.
Старика-Реалиста редко можно было застать в мастерской. Эскизов он почти не рисовал. Портреты писал редко, но делал их грамотно и живописно. Его пейзажи охотно приобретали для санаториев, больниц и клубов. Их можно было увидеть в городском Художественном музее.
Звания у него не было. Когда ему исполнилось 60 лет, коллеги по живописной секции говорили:
-Тебя уже давно могли выдвинуть на звание Заслуженного художника . Ты же знаешь, что советское искусство должно быть национальным по форме и социалистическим по содержанию. Ну можешь ты в пейзажах на первом плане изобразить идущих на смену, задорно улыбающихся шахтёров в сорочках-вышиванках? Или под раскидистым дубом старика, играющего на бандуре. Девушек загорелых, идущих на покос в ярких веночках с лентами?
-Не стану я разводить художественную самодеятельность. Народ наш надевает это всё на праздниках, свадьбах и на День шахтёра — резко отвечал он.
К шахтёрам в Луганске всегда относились с большим почтением. Праздновали День шахтёра с большим размахом. Зрители заполняли целый стадион. Начинал концерт певец Юрий Богатиков. Своим мощным раскатистым голосом пел знаменитую песню «Спят курганы тёмные, солнцем опалённые...», которую знала вся страна, но здесь она стала гимном шахтёров.
- Посмотри, как пишут картины художники на западе Украины. У них экспрессия цвета и декоративность. Как патетически пронзают небо гуцулы своими трембитами — говорили живописцы
- Там другая природа, она нарядная. Я не понимаю, почему эти пастухи выгоняют овец в праздничной одежде и красных штанах. А гуцулы сплавляют плоты в шляпах с цветами. Они же на работе.
- Ну, ведь это символика. Не воспринимай всё так прозаично, повседневно.
- У нас народ скромный, не выделяющийся. - настаивал Старик-Реалист - Я высвечиваю нашу жизнь в повседневности.
- Каждый художник Луганщины должен хоть один раз спуститься в шахту - бросил клич один из партийных руководителей - Пусть увидят тяжёлый труд шахтёров.
И спускались... На глубину более одного километра, с трудом преодолевая леденящий страх перед замкнутым пространством.
По установленному правилу художникам выдавали новенькую, выданную со склада робу, каску, сапоги и, обязательно, новое накрахмаленное бельё. И видимо, неспроста. Там на глубине в забое, особенно ощущалось, что эта работа не для всех. Тяготило ощущение огромного пласта земли над головой. Было одно желание - побыстрее выбраться наверх.
Шахтёров часто изображали в героических позах с лицами, перепачканными угольной пылью с белозубыми улыбками.
Старый мастер писал их в повседневности. Однажды пришлось ему рисовать портрет молодого парня, только что удостоенного Орденом шахтёрской славы. Он чувствовал себя скованно, стесняясь направленного взгляда художника.
- Да, что такого во мне нашли? Я такой, как все. Ничего героического во мне нет.
- Ты же выбрал шахту, что не каждому дано.
- Не мы выбираем шахту, а она выбирает нас. — ответил шахтёр — Она живой организм и больше чувствует, кто ей нужен. Ты принимаешь её, а она тебя. Сколько людей работает наверху? - Процентов 80. Нас, забойщиков мало. Внизу мы должны быть монолитом. Один за всех и все за одного. От точных движений каждого иногда зависит жизнь. Мы шахту слышим и чувствуем. Разговариваем с ней. И едим мы по очереди, чтобы не нарушать ритм.
Оттого и называется наша еда, принесённая с собой «тормозок» - тормозить работу.
Шахтёров можно отличить по особому признаку. Угольная пыль на лицах долго не смывается у основания ресниц. Глаза у них выглядят порой, словно подведённые косметическим карандашом. Это как-то не совместимо с обликом работяг, лишённых всякого кокетства.
Старик-Реалист разъезжал по всему Донбассу. Он садился в трамвай, на котором добирался до автовокзала по улице Оборонной. Название улицы было не случайным. Здесь в 1919 году по ней, выстроившись живой цепью длиной в 9 километров, рабочие Патронного завода передавали из рук в руки ящики с патронами и гранатами. Была распутица. Защитники удерживали город от наступавших войск генерала Деникина. Художнику и в страшном сне не могло привидеться, что здесь, в 2014 году придется защищать город от наступающей армии Украины.
Перестройку встретили с надеждой, растерянностью и страхом.
Кипели страсти и на съездах Союза художников республики. Делегации с западных областей требовали отделения Львовской организации в федерацию или конфедерацию. Этих тонкостей не понимали порой даже юристы. Западники усердно стучали ногами с выкриками: Позор. Долой председателя!
Работы у графиков и живописцев не было. Скульпторы переключились на надгробия. На них заказы посыпались. Блатные авторитеты гибли в перестрелках.
Настало время ловкачей, в основном бездарей. Стали наведываться дельцы из английского города-побратима Кардиффа. Они скупали картины по цене обеда в кафе. Пришлось и Старику-Реалисту поступиться своей гордостью и расставаться с картинами. Он толкался в Москве на Старом Арбате или в Измайловском парке, где изобиловало искусство на продажу.
Приезжали в Луганск и заочные любители Украины из Канады. Для них стали писать псевдонациональные картинки с элементами фольклора. Увозили натюрморты с куманцами и горилкой на, украшенных вышивкой скатертях. Портреты Великого Кобзаря, увитых рушниками.
- Ну, когда это идёт от сердца, я понимаю. - говорил Старик— Но носить вышитую сорочку, чтобы доказывать, что ты украинец — смешно.
У нас переняли французы русские сапожки. В них щеголяют женщины во всём мире. И никто не спрашивает, какой они национальности. А одевать вышиванку под пиджак — это хуторянский стиль.
Творческая жизнь стремительно менялась. Резали слух, ранее не знакомые слова: концепция , инсталляция, перфоманс. Старики насторожились. Новые выражения пугали их.
- Мы кондовые реалисты. Нас другому не учили. Теперь у нас, как на западе. Любой может назвать себя художником. И если водятся деньги, может устроить свою выставку — роптали они.
- А как же ремесло, школа наконец. Где цензура, где художественный совет? — возмущался Старик-Реалист.
- Жизнь всё расставит на свои места. - утверждали другие — Всё усядется. Дайте только время. Будут модернисты и о нас, реалистах не забудут. Художников станет много, но будут они все разными. И конкуренция исчезнет.
- Хороши были времена при коммунистах. Государство поддерживало искусство. Поспешил Горбачёв, упразднив Компартию. Разве плохо нам было при Советской власти? Как гордо звучало: член Союза художников СССР. Этого нужно было заслужить. Слабаков туда не принимали. - говорил Старик-Реалист - Правда, зажимали мы молодых. Не допускали их к кормушке. Всё боялись, что отнимут они у нас дорогостоящие заказы. Водился грешок за нами. Помните, что говорил нам, ушедший в мир иной, директор художественной школы:
- Хлопцы, принимайте в Союз молодых. Придёт время, и некому будет вас хоронить.
Искусство должно быть профессиональным.Что в своё время советовал глава коммунистов ГДР Хоннекер.
- Художник может заниматься творчеством, а деньги зарабатывать вечерами официантом или посудомойщиком в ресторане. И куда теперь у них подевалась настоящая школа?
Когда Луганская и Донецкая области после референдума объявили себя независимыми республиками, никто не стал с ними разговаривать. На них направили всё, что могло ездить и стрелять.
После Оранжевой революции и государственного переворота Украина двинулась на Запад в и так ей хотелось понравиться Европейскому союзу, что начала открещиваться от своей истории и стала писать новую биографию.
- А, что здесь удивительного, бедняки всегда шли записываться в богатый колхоз, надеясь что-нибудь ухватить — обосновал это Старик-Реалист.
Декоммунизация! Слава Украине! Украина превыше всего! С этими выкриками молодые люди с нехорошим блеском в глазах набрасывали петли на памятники советской эпохи и скультуры Ленина, вымещая свою злобу за своё не очень завидное существование.
- Ну этот «ленинопад» мы уже проходили в 90-е годы. Чем же им Ленин не угодил? Это же при Советах создали Украину и в придачу отдали ей промышленные области России. Это, что же, если мы отдадим им Донбасс, будут валить всех подряд и нашего Ворошилова? Улицу Оборонную назовут проспектом Шухевича, а улицу Ленина и сквер Молодой Гвардии именем Степана Бандеры?! Не бывать этому. От рук этих ублюдков погиб мой отец. - возмущался Старик-Реалист — А наш Владимир Даль Толковый словарь Великорусского языка 53 года писал. Его скульптуру тоже будут валить с гиканьем: « Москаляку на гиляку?!»Приди и возьми. Хрен получите! И говорить мы будем на том языке, который нам родной.
В городе есть два памятника землякам. Маршалу, не выигравшего ни одного сражения Клименту Ворошилову, именем которого назывался ранее город. Как и положено конной статуе, он величественно сидит в седле в длиннополой шинели. И конь под ним высокий беговой. Другой изображает красивого старца сидящего в кресле с книгой на коленях. Владимир Даль — этнограф и писатель, скромно подписывающий свои труды - «Казак луганский»
О Луганске или тогда Ворошиловграде узнала вся страна, когда местная команда « Заря» выиграла кубок на первенстве СССР по футболу. Футболисты здесь жили как боги на Олимпе и ездили на Волгах. Город снабжался продуктами по первой категории и даже лучше столицы. Сухого вина было в избытке. Художники часто обедали в сквере с бутылкой Рислинга, прихватив полметра «Одесской» колбасы. Шипели чебуреки в павильоне, запотевшие бутылки с Жигулёвским украшали столики.
- Не ударить ли нам по стакану кисленького. - бросал клич пожилой скульптор, председатель правления Союза художников, размахивая рублём. И долго сидели у него в мастерской в дискуссиях о путях изобразительного искусства. Здесь говорили на «суржике»,на литературном русском и украинском языках. Частенько сюда захаживали актёры Русского и Украинского Театров драмы.
Дикие гуси летят на юг через Луганск из города с романтическим названием Счастье. Там, вокруг тёплого водоёма из отработанной воды мощной ТЭЦ, строили дома садоводы. И было большим счастьем получить там участок. В водоёме плескались ленивые карпы. Пойманные рыболовами, они выглядели полу сваренными.
Старик-Релист с друзьями часто ездил порыбачить в Северском Донце, на берегу, которого расположен этот город. Стоило больших трудов выловить осторожного и хитроумного жереха. Чтобы поймать эту рыбу, приходилось часами стоять с удилищем по горло в воде.
Белые пески и сосновые леса, богатые грибами окружают город Счастье.
Осколки былого «счастья» прилетали в Луганск летом 2014 года в виде снарядов и мин крупного калибра, которые ложились в центре города. Били по нём части ВСУ и нацбатальоны, засевшие в городе Счастье.
Мощная взрывная волна содрогнула сквер в центре города. Штурмовик Украинских ВВС нанёс ракетный удар по зданию Областной администрации. 8 человек оказавшихся рядом были убиты, 30 ранены осколкам. Старик-Реалист был неподалёку от сквера, откуда валил густой чёрный дым и раздавались крики о помощи. Художник увидел женщину, пытавшуюся удержаться о ствол дерева. Она медленно сползала вниз. Из её ног, перебитых осколками, стекала кровь. Он бросился на помощь раненной. Лицо её было бледным от болевого шока.
- За что они нас? - бормотала она, теряя сознание.
В этот день для Луганска кончилась Украина, как и для Украины кончился Луганск.
- Армия стреляет в свой народ только один раз. - вспомнил живописец , сказанную кем-то фразу -Во второй раз - это уже не её народ.
Старик-Реалист отмечал своё девяностолетие. Друзья собрались в его мастерской. Художник распахнул окно и раздвинул занавеску. В мастерскую подуло свежим ветерком и запахло сиренью с улицы. Луч солнца упал на стоящую на мольберте, еще не дописанную картину. И вся мастерская как-будто залилась светом, идущим из её глубины. Это была весна, пришедшая на Донбасс. На переднем плане цвели яблони, а в голубой дымке возвышался древний курган Саур-Могила с руинами мемориала освободителям Донбасса, павшим в 1943 году.
С кургана с высоты 278 метров над ровной, как стол равниной в ясную погоду видно Азовское море. За эту высоту бились в 1943 году, освобождая Донбасс от фашистов.
Здесь и построили Мемориал в традиционном реалистическом ключе.
Старик- Реалист был приглашён в комиссию по приёму мемориального комплекса. Место было выбрано очень удачно. Высокий обелиск с фигурой солдата просматривался с любой точки. Четыре пилона с тематическими рельефами у подножья гармонично дополняли его.
Летом 2014 здесь произошло не менее жестокое сражение между ополчением Донбасса и армией Украины. Высота переходила из рук в руки. По ней били из танков, миномётов и систем залпового огня. От смертельного вихря смешивались кости советских солдат и тела убитых при обороне кургана. Высоту отбили ополченцы.
- Вторая мировая война длилась почти четыре года, а нас поливают огнём ВСУ и нацбатальоны уже 5 лет. Придёт конечно мир на нашу землю. Не знаю, будем ли мы федерацией или конфедерацией , но с нынешней Украиной нам не по пути. - сказал Старик Реалист — Мы построим новый монумент. Денег найдём. Он будет другим. На нём появится ещё одна фигура с автоматом Калашникова - защитника Донбасса. Не перевелись ещё талантливые скульпторы и архитекторы на земле Донецкой.
Берлин. 2020.