Alack, what poverty my Muse brings forth,
That, having such a scope to show her pride,
The argument all bare is of more worth
Than when it hath my added praise beside.
O blame me not if I no more can write!
Look in your glass, and there appears a face
That overgoes my blunt invention quite,
Dulling my lines, and doing me disgrace.
Were it not sinful then, striving to mend,
To mar the subject that before was well?
For to no other pass my verses tend
Than of your graces and your gifts to tell;
And more, much more than in my verse can sit,
Your own glass shows you, when you look in it.
Увы, какое убожество рождает моя Муза,
имеющая такие широкие возможности блеснуть,
при том что сама [голая] тема является более ценной,
чем тогда, когда к ней добавляется моя хвала!
О не вини меня, если я больше не могу писать!
Посмотри в зеркало -- там возникнет лицо,
которое превосходит полностью мое тупое воображение,
делая мои строки скучными и позоря меня.
Не грешно ли было бы тогда, пытаясь улучшить,
искажать предмет, который до того был хорош?
Ведь мои стихи не стремятся к иной цели,
как рассказывать о твоих прелестях и дарованиях,
а больше, гораздо больше, чем может вместиться в мой стих,
твое собственное зеркало показывает тебе, когда ты смотришь в него.
Мой стих убог, а мог бы быть другим,
Блеснуть красой - и шансы не малы,
При том, что тема, выбранная им,
Ценней гораздо без моей хвалы...
Но все ж я нем, прости, любезный друг,
И в зеркало любое посмотрись,
Твой милый лик и без моих потуг
Прекрасней строк - взгляни и убедись.
Так не грешно ль стремленье улучшать,
Внося изъян по собственной вине?
Натура идеально хороша,
А цель стиха лишь рассказать о ней.
Намного больше, чем стиха вранье,
Тебе расскажет зеркало твое...