Такой жары не помнили даже старики: с самого начала июня температура не опускалась ниже тридцати градусов, а в июле иной раз термометр показывал сорок три градуса.
Мы все только и делали, что поливали огород. Два раза в день, утром и вечером. Все равно к полудню земля на грядках превращалась в серую пыль.
К середине июля мы вычерпали колодцы. Лишь на самом дне оставалось немного ржавой воды, ее приходилось процеживать через фильтры, чтобы приготовить еду или заварить чай.
Все так устали и измучались, что взрослые с радостью приняли приглашение армейского друга дяди Пети приехать в Тарусу и погостить там недельку. Компания подобралась просто отличная: дядя Петя, тетя Марина, Иван и Светка; Наташа и ее родители; моя мама со мной.
- Петя, ты только скажи честно: удобно явиться такой толпой, да еще с детьми? – беспокоилась моя мама.
- Женщина, обижаешь! Когда я тебе что-то неприличное предлагал? – отшутился дядя Петя.
И мама решилась.
*** *** ***
Конечно, взрослые готовили подарки гостеприимным хозяевам. Дядя Петя вез своему другу импортные, жутко дорогие рыболовные крючки, отец Наташки – дефицитные саморезы. Женская часть общества не отставала: хозяйке дома везли чудесный кофейный сервиз из ГДР, новый вместительный термос, красивую польскую клеенку-скатерть.
Наши папы решили взять с собой палатки и хотя бы одни сутки порыбачить по-человечески, мамы готовили снедь для пикника, потому что сколько же можно сидеть в огороде, на самом деле!
- Боюсь только, говядина протухнет, если ее замариновать в кефире, - беспокоилась мама, - Придется делать в уксусе, а это не слишком полезно?
- Может быть, купим прямо там, на месте?
- Ты уверен, что там будет все это, пусть и на рынке? – обдавали хозяйки советчика презрением.
Наташкина мама испекла в дорогу пирожки с капустой и яблоками, тетя Марина – песочное печенье, моя мама отварила яйца. Устав от постоянных хлопот, дядя Петя молча отправился на рынок и купил там несколько килограммов абрикосов и персиков.
- Небось по три рубля? – ахнула семья.
- Одного живем, - невозмутимо ответил дядя Петя.
- Ты все же спроси, может быть, что-то нужно хозяевам? – уточнили женщины.
Дядя Петя отправился на деревенскую почту и дал другу короткую, всего в два слова, телеграмму:
- Ждешь к столу. Вп. Зн.
Ответ не заставил себя ждать и также поражал краткостью:
- Пломбир. Эскимо.
- И только-то? – удивилась тетя Марина, - Хорошо, что вас не приняли за шпионов и не арестовали. Вполне могли принять телеграммы за секретные шифровки.
- Ты отстала от жизни, женщина! – отшучивался дядя Петя. – Это раньше пэпси-колу можно было попробовать только за границей. А сейчас никого не удивишь ни мороженым, ни – ура! – фантой! Как выросло благосостояние советского человека!
И торжественно поставил ящик «Фанты» на стол.
*** *** ***
Выезжали мы очень рано, в шесть утра, настоящим караваном: впереди шел дядя Петя, в его машину взяли мою маму. За ним следовал дядя Слава, на своих жигулях. Переднее сиденье занимала его жена, а заднее- мы с Наташкой.
- Главное – успеть до самой жары, - причитала тетя Марина. И мы быстро поняла, как она оказалась права.
Утром на шоссе свежий ветер бьет в лицо, растрепывает косы, щедро делится запахом росы и полевых трав. Машин еще не так много, и мы летим как на крыльях, успевая лишь замечать мелькающие перелески, автобусные остановки, деревеньки и сельские магазинчики – похожие друг на друга и все же неуловимо разные.
И все же первой попросила пощады маленькая Светочка – ей захотелось пить и писать. Мы остановились у дороги, и тетя Марина повела девочку в лес.
- Если у кого проблемы – давайте тоже, - кивнули нам взрослые.
Мы выпрыгнули из машин на деревянных ногах и спешно бросились врассыпную.
- Не подглядывай! – предупредили мы Ивана.
- Больно надо! – усмехнулся он, - Я не девчонка.
Наташка завернула за дерево и нацепляла на подол платья, карманы и даже на волосы густой репейник. Пришлось бежать за расческой и долго выбирать кусачие шарики из волос. Когда же нам это удалось, взрослым пришло в голову перекусить на дорожку, ведь взрослые то и дело хотят есть.
Мы сидели прямо в траве у дороги, у открытой машины, ели пирожки и яйца, запивали их фантой. Светочка получила вкусное печенье и пока не капризничала.
- Лишь бы ей голову не напекло! – беспокоилась тетя Марина.
Иван с ужасом посмотрел на меня:
- Твоя панамка!
К счастью, она никуда не исчезла, так и белела среди лопухов. Чтобы снова не набраться репейника, пришлось искать длинную жердь и с ее помощью подцепить панаму.
- Скоро вы там? – сердились взрослые.
- Сейчас – сейчас! – торопились мы, пока не поймали панаму с пятой или шестой попытки.
Теперь солнце стояло уже высоко, и в машины раскалились, как сотейник в духовке! Мы изнемогали от жары и солнца, пытались прикрыться сумками и полотенцами. Ничего не помогало! Пот лил с нас рекой.
Мы еле дотерпели до Калуги, где, остановившись, купили сразу двадцать пачек пломбира, эскимо и «Бородинского» круглого мороженого в фольге. Дядя Петя положил его в багажник, рядом с шашлыком, а сверху насыпал выпрошенный у продавщицы лед.
- Может, по порции? – заныли мы.
- Если каждый съест по порции, в Тарусу мы привезем пустую сумку, - шикнули на нас мамы.
Сошлись на компромиссе: вскоре мы остановились у деревенского колодца, вволю напились холодной воды, облились и переодели промокшие от пота платья на шорты и футболки. И именно в таком виде мы и заявились в гости.
*** *** ***
Дядя Стас, тетя Лина и их дети, Костик и Зина, жили в большом частном доме, стоящим за глухим забором, на окраине Тарусы, в нескольких сотнях метров от большого Старого Кладбища.
Пока взрослые суетились с вещами, поцелуями и рукопожатиями, все дети собрались под большой тенистой яблоней.
Костик несколько свысока смотрел на Ивана.
- Будем знакомы, конечно, но предупреждаю сразу – с мелкими я не дружу и не люблю, когда они путаются под ногами.
- А тебе сколько лет? – уточнил Ванька.
- Семь.
- А мне восемь.
Повисла неловкая тишина.
- А ты в какой класс пойдешь?
- Во второй.
- Ну и я во второй.
Шестилетняя Зина рассматривала наших немецких кукол, осторожно гладила их по белокурым волосам, кормила из соски Наташкину дочку Светочку, а затем потащила нас в свою комнату и показала настоящий кукольный домик, двухэтажный, с окошками, дверцами, снимающейся крышей, лестницами… Там жила целая кукольная семья – мама и ее дочки. Мы с Наташкой ахнули:
- Где тебе это достали?
- Нигде. Это мой папа сделал для меня сам. Он вообще мастерит игрушки для людей, которые не умеют делать их сами, - важно ответила Зинка.
Мир и дружба между нами был установлен раз и навсегда.
*** *** ***
Поздно вечером мы все – гости и хозяева, дети и взрослые, - жарили шашлыки, запивали их домашним квасом и заедали тем самым пломбиром, который, конечно, растаял в машине. Но тетя Лина придумала, что с ним делать: она засыпала в мороженое свежие ягоды смородины и малины, да так и поставила мороженое на ледник. Получилось очень вкусное блюдо, гораздо вкуснее, чем обычный брикет из киоска!
Мы все, гости, конечно, уже сходили в баню с дороги, отдохнули днем и переоделись во все свежее. Никто не торопится уйти спать, и все с радостным предвкушением строят планы на завтра.
Тетя Лина – искусствовед, она работает в местной картинной галерее и обещает завтра для всех нас самую интересную экскурсию.
- У нас есть на что посмотреть. Ведь Таруса – это русский Барбизон! Тут столько художников жило! Поленов, Леман, Борисов-Мусатов…
- Тут и моя мама живет. Она тоже картины рисует, - перебила Зинка.
- Сколько раз я тебе говорила, что картины пишут, - одернула ее мать, - А после посетим дом Паустовского и его могилу. Знаете такого писателя?
Конечно, Паустовского мы знали – не раз проходили его на чтении.
- Он жил здесь много лет, здесь умер и похоронен…
- Что – прямо в доме? – испугалась я.
- Почему в доме? На кладбище.
- А вы в Москве в Мавзолее Ленина были? – спросил Костик.
Я растерялась. В Мавзолее Ленина мы все были в первом классе. Нас привели туда вскоре после приема в октябрята, в гости к дедушке Ленину. Мы долго стояли в очереди, и я ожидала, что дедушка Ленин – он же как дедушка Мороз, такой же веселый и добрый, только без бороды и без подарков. Наверное, он тоже попросит, чтобы ему спели песенку или прочитали стихотворение.
И вот нас провели внутрь, мы спустились по длинной темной лестнице… В саркофаге под стеклом лежала желтая сморщенная мумия. Несколько секунд я ошарашенно смотрела на нее, пока до меня не дошло, что она – точнее, он, Ленин, - мертвый…
- Аааа! Уууу! – взвыла я от ужаса, заливаясь слезами. Старшая пионервожатая на руках вынесла мена на свет Божий и быстро отвезла домой.
- Вот придумали еще! Детей к мертвым таскать! – шепотом, чтобы не услышали соседи, возмущалась моя мама.
- Мы были в Московском зоопарке, в Детском музыкальном театре, в Новом цирке, - пришел мне на помощь дядя Петя, - И вы обязательно туда пойдете, когда зимой приедете в гости в Москву.
А завтра все сложилось так, как и было задумано. Мы рассматривали картины в галерее, осмотрели уютный деревянный дом Паустовского, а затем, уже ближе к вечеру, гуляли по набережной Оки.
Нам купили яркие воздушные мельницы – трещетки, а еще мы перекусили вкусной кулебякой и фруктовым льдом на палочке, который продается только здесь, в Тарусе, это местное лакомство.
- Это и есть Барбизон? – спросил Иван.
- Почему Барбизон? – удивилась тетя Лика.
- Вы сказали, что в Тарусе есть свой Барбизон. Это он и есть? – уточнил мальчик.
Тетя Лика расхохоталась.
- Нет, Барбизон – это маленький город художников во Франции, в окрестностях Парижа.
Но художники нас уже не интересовали. Мы так устали, что глаза закрывались сами собой.
*** *** ***
Второй день в гостях прошел еще интереснее, чем первый. С раннего утра взрослые отправились в магазин – покупать посуду, которую делают прямо тут, в городе, из очень качественной голубой глины.
В одноэтажном полутемном магазине наши мамы наконец-то дорвались до красивых вещей, которые можно было купить без очереди! Женщины потеряли голову. За час они набрали столько красивых расписных кувшинов, больших и маленьких горшков для мяса, салатниц и утятниц, тарелок и кружек, что все покупки еле уместились в багажнике машины.
- И вот это возьмем еще тете Юле, а это - Люське. И посмотри, как красиво все будет смотреться на полках, не хуже, чем хрусталь!
Нам, детям, тоже досталось каждому по большой глиняной копилке в форме зверушки и по русскому народному свистку, как уверяла продавщица – точно такому же, в какие когда-то играли дети крепостных крестьян.
- Вот это да! – присвистнул от восхищения Ванька и тут же огласил окрестности заливистой трелью.
- Только не в помещении! – прикрикнул на него отец, - Вот на пляже свистите!
И мы поехали на городской пляж, на пологий песочный берег Оки, где часть акватории огорожена буйками и канатами, а на берегу, казалось, собрался весь город от мала до велика. Мы с трудом нашли свободное место, чуть дальше от воды – чуть ближе к лесу, расстелили несколько пледов. После первого купания взрослые женщины, обмазав кожу специальным кремом, легли загорать, мужчины отправились под сосенки для перекура. Мы же все строили замки из песка, и нас лишь предупредили, что мы сами должны попросить еду, когда проголодаемся, и строго-настрого запретили самовольно лезть в воду.
Ока – речка мелкая, но коварная и шустрая. Течение у нее очень резкое и быстрое, то и дело случаются омуты и водовороты. Нередко бывает, что сильные взрослые мужчины сдавались и позволяли озорному потоку воды нести себя ниже и ниже, несколько километров, пока не удавалось попасть в более спокойное русло. И уж конечно, Ока каждый год собирала с самоуверенных ротозеев страшную дань – человеческими жизнями. Вот почему спасители то и дело обходили пляж, громко призывая отдыхающих к осторожности и напоминая, что заплывать за буйки запрещено.
А чтобы у отдыхающих от избытка свободного времени не возникало глупых и дурных идей, на пляже в выходные дни работали массовики – затейники для детей и взрослых. Они то приглашали мужчин перетягивать канат, то пытались проводить гимнастику для женщин. Трудящиеся, к сожалению, заботу о своем досуге не ценили и реагировали вяло. Наверное, по этой причине массовики – затейники решили провести соревнования для детей.
Мы уже построили на песке целый город. Два раза поели – бутерброды с колбасой и яблочный пирог. Собрали целые карманы разноцветный камушек и раковин. И нам стало откровенно скучно.
- Приглашаем на соревнования по спортивному плаванию детей младшего школьного возраста! Те, кто хочет участвовать и кому уже исполнилось семь лет, но еще не стукнуло одиннадцать – все сюда! Не упустите свой шанс! Победителей ждет приз! – раздавалось на весь пляж по громкой связи.
Мы переглянулись и побежали.
В воде протянули канатные дорожки, несколько десятков мальчишек и девчонок оказались по грудь в воде.
- На старт! Внимание! Марш!
Мы все рванули. Я сильно оттолкнулась ногами, перевернулась на спину и едва успела сделать несколько долгих гребков, как раздался свисток организаторов. Меня обняли за плечи.
- Девочка! Как тебя зовут? Катя! Первое место в соревнованиях по плаванию в группе младшего школьного возраста заняла Катя Семенова! Пожалуйста – приз!
Мне вручили приз – такую же глиняную свистульку, как мы только что купили. И тут я увидела, что ко мне со всех ног бежит моя мама.
- Это ты? Ты?
- Я! – выпятила я грудь от гордости.
- Я же не велела тебе купаться одной!
- А я и не одна.
И все же мама была довольна моей победой. А вот на Ивана иногда находит странный, глупый кураж. Особенно в тех случаях, когда в центре всеобщего внимания оказываются девочки.
Выждав время, когда взрослые отвлеклись, Иван доплыл до самого буйка и забрался на него верхом. Он с довольным видом посылал нашей компании воздушные поцелуи, ожидая восхищения и аплодисментов.
- Эй ты, болван на буйке! Ты что, не знаешь, что так себя вести запрещено! Живо слезай, кому говорят! Оставь канаты в покое! – раздался на весь пляж голос спасателя.
Иван тут же ушел под воду. Выбирался на берег он красный как рак, под хохот всего пляжа. До самого вечера мальчик был тише воды и ниже травы.
*** *** ***
Мужчины решили, что последний день в гостях мы проведем дома, а вечером поедем на ночную рыбалку – и уже оттуда москвичи отправятся домой.
- Там вода спокойная, и порыбачим, и уху сварим, и поспим на свежем воздухе.
- Если только рыба заранее в воде не сварилась. Сам понимаешь – улов не гарантирую, она, зараза, жару тоже не любит, в тину уйти норовит, - вздохнул хозяин.
День для нас тянулся бесконечно, потому что мы, дети, никогда еще не жили в палатке на берегу с папами и мамами, пусть и всего один день. Мы сгорали от любопытства.
Вечером вода в Оке кажется розовой – в ней отражается закат. Дядя Стас рассказал нам, что для настоящей взрослой рыбалки нужны длинные, от шести до девяти метров. Именно такое мужчины и закинули.
- Запомните – ловить рыбу в наших местах лучше на мотыля.
Темнело. Вода постепенно становилась черной, чайки отправились на покой, и в наступившей тишине был отчетливо слышен каждый шорох в таинственных темно-синих кустах.
- Готово! – воскликнул дядя Петя, - Лещ, и довольно крупный!
- Хотя бы один – и то хорошо… Дети, вам не пора спать? – забеспокоилась мама Наташки.
Мы не успели ей ответить, потому что в этот момент раздался сильный раскат грома. У нас мурашки побежали по коже, но через минуту второй гром поддержал первый, в чернильном куполе неба полыхнули зарницы, и вот с силой ударила первая молния!
- Быстро в палатку! – скомандовал дядя Стас.
Упала гробовая тишина, лишь было слышно, как вдалеке, за горизонтом трещат разряды небесного электричества. И снова покатился по небосводу Илья Пророк на своей колеснице, зашумел лес, потревоженный резким порывом ветра. И хлынул настоящий проливной дождь!
Мы не смогли усидеть в палатке. Мы выскочили на влажную землю, на чистый песок и подставляли упругим прохладным струям лица, руки, спину…Мы с радостью наблюдали, как забурлила Ока, как вскакивали на воде пузыри…
Летняя гроза закончилась так же внезапно, как и началась. Но именно она положила конец засухе.
*** *** ***
Дома все шло своим чередом. Как будто мы никуда и не уезжали – нас ожидали привычные дела и игры, люди и обстоятельства. Разве что несколько дней подряд приходили соседки, любовались посудой и выясняли, можно ли достать такую же и для них. Дядя Петя охотно соглашался быть посредником.
Мы трое искали место для цветных камушков и ракушек, разумеется, секретное, о котором никто из неверных не узнает. И заметили четырехлетнюю Нинку, внучку Марии Максимовны, которая спряталась в лопухах.
- Вылезай, мы тебя видим! – поздоровались мы с Наташкой.
Нинка не отвечала. Они сидела, худенькая и босая, спрятав голову у коленях и ладонях. Плечи девочки слегка вздрагивали.
- Ты плакала? – забеспокоилась Наташка, - Тебя обидели?
Нинка подняла заплаканное лицо.
- Меня бабушка убьет… Я босоножки потеряла.
- Налупят?
- Еще как! – снова чуть не заревела Нинка.
- Да как ты умудрилась?
- Я утопила… А… В том маленьком прудике, в конце улицы… А мне туда ходить не разрешают…
Нинка все же разревелась еще раз.
- Пойдем! – решительно поднялся Иван, - Покажешь, где утопила.
Нинку пришлось вести за руку, но, к счастью, место она помнила.
Ивану пришлось нырять несколько раз, пока он нашел левую сандалию. Правую удалось зацепить гораздо быстрее.
Сандалии промокли, пропитались черной грязью и запутались в тине. Мы долго полоскали из в бочке, но отмыть до конца так и не смогли.
- Бабушка отмоет, - решила Нинка, - Будет ругаться, но все же не так.
Девочка с благодарностью посмотрела на Ваньку, а затем обняла его и прижалась лицом к футболке.
- Я тебя провожу, - решил Иван.
Бабушка, конечно, ругалась. И Мария Максимовна, и тетя Марина.
- Герой, - возмущалась она, - Не мог за малышкой посмотреть.
И только маленькая Нина считала Ваньку героем. Но об этом никто так и не узнал.