За окном двадцать девятое декабря. Снега не было вечность.
Что-то внутри заставляет меня выйти наружу. Здесь слишком шумно, в общем-то, как всегда. У меня остается выбор – либо я схожу здесь с ума, либо возвращаюсь к сформированному годами стилю разбросанной жизни. В глубине души знаю, что ничего не меняется.
- Ты куда?
Не ответив ни слова, я натягиваю потертую парку и с шапкой в руке выхожу в прохладный подъезд. Дышать стало легче. Пропуская мимо ушей гудение занятого лифта, я спускаюсь по темным лестничным пролетам на улицу. Никто меня встретить не должен. На улице сумерки. Я знаю, что шарик закатного солнца уже не увидишь, но его призрак алой кромкой на натяжном потолке иссиня-чёрного неба еще дает о себе знать. Сейчас я покажу тебе самое красивое место своего некрасивого города.
Я выдыхаю, и полоска пара растворяется перед носом. Люблю так делать. Летом ведь так не получится. Отныне я тень, незнакомо мелькающая в холодном и темном бетонном пространстве.
У меня нет маршрута, ведь у нас даже нет гарантии, что завтра мы будем дышать. Лабиринтами, тропами, артериями замызганной до смерти взглядом улицы я дохожу до магазина и на негусто шелестящую мелочь в кармане беру себе банку холодного чая.
Рука в кармане, пальцы другой онемели от ветра. Еще чуть-чуть и они наверное прилипнут к жестяной банке. Ты знаешь, что это неправда и поэтому, глотая холодно-кислое что-то, направляешься мимо автобусной остановки. Уже так темно, свет фонарей выглядит теплым, но он не греет. Ты знаешь, что в этом секторе находишься под наблюдением камер, но это тебя не волнует. Твоя тень проскальзывает к последнему подъезду шестнадцатиэтажного дома, и тебе даже не нужно силой срывать железную дверь со старого магнита. Смотри внимательно, в детстве это могло показаться чудом, но сейчас это даже не магия. Магнитный брелок на моих ключах подходит ко всем домофонам района и даже не моего.
Апатично бросив взгляд на еще одну камеру, ты заходишь в лифт. Глаза человека в зеркале лифта – твои глаза. Двери открываются, чтобы вновь сомкнуться за твоей спиной. Твои тихие шаги пересекают лестничную клетку, и миновав две деревянные двери, ты уже здесь. Чистилище для заблудших душ. Я ведь обещал, так смотри. Перед тобой открывается выстуженное ветром пространство за кирпично-металлической гранью балкона. Отсюда открывается самый красивый вид твоего не самого красивого города. Посмотри вверх. Представишь внизу, что у этой темной пелены сверху бывает конец? Здесь она рваными кусками распластана по небосводу, темно-оранжевая полоска которого дарует тебе надежду грядущего дня. Город гудит, но здесь тише. Гораздо тише. Черные трубы заводов, словно красками застыли вместе с дымом на фоне холодного неба. Смотришь на все это, и даже не думаешь. Ни о чем. Потому что здесь - есть здесь, ты - есть ты, и ты здесь. Когда-нибудь ты точно бросишь писать, но не сейчас. Не для того, чтобы рассказать им, как ты жил. Но для того, чтобы показать им своими глазами. Этот цвет я называю: «цвет глаз Маширон». Его не существует, я придумал его, и его не опишешь. Но сейчас он перед тобой, вобравший в себя все краски застывшего вечера. Когда твои глаза отпускает все это, ты спускаешься обратно.
Темная улица, захлебнувшаяся смесью пустоты и шума. Удивительно, да? Впрочем, ничего удивительного здесь и не было. Совершенно ничего в этом нет. Ты доплетешься до дома, и тебя обдаст жарким , душным и жирным теплом, обжигающим руки.