Ракеты. жизнь. судьба

В Интернете обнаружился интереснейший  для любого технаря материал:
Я. Е. Айзенберг
РАКЕТЫ. ЖИЗНЬ. СУДЬБА        64 страницы
Воспоминания
                Вот что известно об авторе:
Яков Ейнович Айзенберг (1934 —2004) — украинский советский учёный,
главный теоретик четырёх поколений систем управления ракетно-космической техники.
Заслуженный деятель науки и техники Украины. Доктор технических наук, профессор, академик
Родился 13 июня 1934 года в городе Харьков.
В 1956 году окончил Харьковский политехнический институт, радиотехнический факультет.
С 1956 года работал инженером в специальном конструкторском бюро ОКБ-692 ( совершенно секретное а/я 67),
впоследствии переимеиованом в «Хартрон».
(Я предполагаю, что название состоит из 2  горделивых слов «Харьков и Трон», что отражает значимость организации для Харькова.
Само слово ТРОН, возможно,  расшифровывается как «Теория Ракет Особого Назначения)
С 1990 года Генеральный конструктор, с 1995 года Генеральный директор объединения «Хартрон».
Среди наиболее известных проектов, разработанных под руководством Якова Айзенберга –
старты самой совершенной в мире стратегической ракеты SS-18 «Сатана»,
сверхтяжелой ракеты-носителя «Энергия», создание и запуск грузового блока «Заря»,
положившие начало строительству новой Международной космической станции.
В январе 2002 года подал в отставку и уехал в Израиль, где жили его дети.
Умер Яков Ейнович Айзенберг 3 июля 2004, похоронен в городе Раанана, в 15 км от Тель-Авива.

Всё, описанное Айзенбергом оказалось мне очень близким:
- Ракетная техника
- Программирование для электронных вычислительных машин (ЭВМ)
- Личности советских ракетных конструкторов
- Обстановка  тех лет в Харькове и на Украине
- Антисемитезм с украинской спецификой
- Работа крупной проектно-технической организации
- Тепловые и  атомные электростанции (ТЭС и АЭС)
- Репатриация в Израиль

Также, как и он, я харьковчанин, еврей, имею отношение к ракетной технике (окончил ХАИ по специальности «Двигатели»  в том числе и ракетные),
ракетные конструкторы мне известны, я  много лет занимался программированием  для ЭВМ, работая в крупной проектной организации,
обстановку тех лет в Харькове и на Украине знаю хорошо, антисемитезм с украинской спецификой мне знаком не по-наслышке, я тоже репатриировался в Израиль.

Поэтому читать мемуары Якова Ейновича мне было безумно интересно, но я поймал себя на такой мысли:
«Как это звучит для читателя, не имеющего такой подготовки?»
Воспоминания изобилуют подробностями, важными для автора и специалиста, но уводящими обычного, даже технически грамотного читателя, далеко в сторону.
Да и у кого хватит терпения прочесть с экрана 64 страницы текста?

Поэтому я взялся за неблагодарную задачу – сократить текст до приемлемых размеров, сохранив всю фактологию и связность повествования.
Удалось сократить  64 страницы текста до 10, что, конечно, тоже много, но  съедобно.
Используя компьютерные возможности, я отформатировал текст, чтобы сделать его более читаемым с экрана.
Дотошные могут обратиться к оргигиналу:                 = = В.Давидович, Изрмиль, Январь 2020 = =

Я. Е. Айзенберг
РАКЕТЫ. ЖИЗНЬ. СУДЬБА 64 страницы
Воспоминания
 ЧАСТЬ 1
 Вместо введения
Знаете ли Вы, мой возможный читатель, что такое межконтинентальная баллистическая ракета (МБР), которую в США «ласково» называют SATANA?
Одна (!!!) такая ракета может нести 10 водородных бомб, каждая из которых по мощности, в 10 раз превышает сброшенные на Хиросиму и Нагасаки.
И она в состоянии доставить каждую бомбу в назначенную цель, т.е. 10 больших городов исчезнут с лица Земли .
Так вот, много десятилетий я разрабатывал системы управления (СУ) таких ракет.
Я начинал с молодого специалиста и закончил как Генеральный конструктор СУ (так и писалось — с заглавной буквы).
Кроме того, наша фирма (она теперь называется «Хартрон») создала СУ 8 ракет-носителей космических аппаратов, в том числе, для самой большой в мире ракеты «Энергия», и многих космических аппаратов.
Семья. Детство. Учеба
Благодаря бабушке мы спаслись, уехав  в начале войны из Харькова в 1941 г. иначе нас всех ждал Дробицкий Яр — место массового расстрела евреев…
Начальную школу я кончал в эвакуации с неизменными похвальными грамотами. Вернувшись в Харьков, я поступил в обычную мужскую среднюю школу, которую закончил с золотой медалью.
Уверенно я направился в приемную комиссию физического факультета Харьковского университета, так как обладатели золотых медалей имели  право поступать в институт без экзаменов.
 Но, как говорится в хорошем советском анекдоте, «право ты имеешь, но не можешь». Документов у меня не приняли.
Так я впервые столкнулся во весь рост с государственным антисемитизмом. Это была практически открытая государственная политика.
Тогда  я поступил на радиотехнический факультет Харьковского политехнического института, В тот год (1951) евреев еще, хоть и с трудом, туда брали. Потом началось «дело врачей» — и брать перестали.
С дипломом с отличием я подошел к распределению молодых специалистов.
Украинский физико-технический институт (УФТИ) попросил направить меня , как лучшего в выпуске, в этот институт.
Но, не тут-то было, — на этой комиссии начальник отдела кадров УФТИ открыто заявил, что такие сотрудники ему не нужны.
Я получил назначение на один из харьковских радиозаводов, п/я 201, конструкторскому бюро которого суждено было в дальнейшем стать крупнейшей научно–исследовательской организацией
в области создания СУ  для МБР, ракет–носителей космических аппаратов и самих этих аппаратов.

Слово «межконтинентальная» характеризует дальность полета ракеты, которая должна достичь  территории США со стартовой установки в любом месте СССР.
Это несколько тысяч километров, начиная с 4000 и до 12 тысяч.
Слово «баллистическая» означает следующее. Траектория МБР состоит из двух частей.
На первой, называемой «активным участком», ракета разгоняется двигателем, проходит плотные слои атмосферы и выходит в безвоздушное пространство.
Далее она летит  на цель как обычный снаряд по баллистической траектории.

Первая боевая ракета V-2 создана в Германии под руководством штурмбанфюрера СС Вернера фон Брауна и была предназначенных для стрельбы по Лондону.
Планировалось и создание ракетного оружия, способного достичь США.
В СССР и США  быстро оценили сильные стороны этого оружия, особенно, после изобретения ядерной и водородной бомб
Из главного немецого  ракетного  центра, расположенрого в советской зоне оккупации, было вывезено в СССР буквально всё, включая и документацию, и образцы, и сотрудников центра.
Не лучше поступили и американцы, и в  США был вывезен и фон Браун, назначенный руководителем американских ракетно-космических программ.
 
Еще в 1933 г. в СССР был создан Реактивный Научно-Исследовательский Институт (РНИИ),  руководимый основоположником ракетного двигателестроения В. П. Глушко
и московская Группа Изучения Реактивного Движения (ГИРД),
Работами по крылатым машинам в РНИИ руководил С. П. Королёв. Там  были созданы и боевые машины реактивной артиллерии (народное название — «Катюша».
Но в конце 30-х годов многих посадили, в том числе, и Глушко, и Королёва.
Глушко сидел в «шарашке», где продолжал заниматься жидкостными двигателями,  а Королёва послали копать золото лопатой на Колыму.
Но в конце войны их выпустили, и они оба попали в советскую экспедицию по поиску в оккупированной Германии ракетной документации немцев.
Так что «огонь и воду» два всемирно известных конструктора прошли вместе и вместе создали знаменитую Р-7, на которой был запущен и первый искусственный спутник Земли, и выведен в космос Гагарин.

Тогдашний «вождь» Н. С. Хрущев твердо понял, что единственным оружием, способным поразить США, являются ракеты, а не самолеты.
Тогда же начали создавать собственно ракетную промышленность.
От одного из самых больших институтов оборонной промышленности НИИ-88 отделился коллектив С. П. Королёва, который стал называться ОКБ-1. Именно там сейчас расположен ЦУП - Центр Управления Полетами.
Двигательное ОКБ №456, руководимое В. П. Глушко, было создано в Химках, под Москвой.
В Москве был создан институт по системам управления НИИ-885 для разработки как автономных (Пилюгин), так и радиосистем управления (Рязанский),
и главный центр ракетного гироприборостроения НИИ-944 под руководством Кузнецова, инженер-вице–адмирала флота.
Непременно нужно добавить и ОКБ Бармина, создававшее стартовые комплексы.
Единственной причиной столь бурного развития  ракетно-космической техники (РКТ) было  желание иметь оружие, способное поразить США водородными бомбами.
МБР и тогда, и сейчас — единственное средство для этого. У СССР не было самолетов, как нет сейчас и у России, способных долететь до США, сбросить бомбу и вернуться назад.

Итак, ОКБ-1 приступило к созданию первой советской МБР, названной Р-7. Она  успешно летает и доныне. Потрясающее долголетие для такой техники!!!
Но нужны были и МБР, которые могли стоять на дежурстве с полными баками очень долго.
И Михаил Кузьмич Янгель, выдающийся советский ракетостроитель, взялся за настоящую МБР, получившую название 8К64.
Он переехал в Днепропетровск, где завод сельскохозяйственной техники был переведен на производство ракет.
Этот завод существует и сейчас под названием Южный Машиностроительный Завод. На той же территории Янгель создал в 1954 г. ОКБ-586 для разработки ракет.

И, наконец, мы подошли вплотную к созданию нашей организации.
У Р-7 точность была настолько низкая, что ни о какой прицельной стрельбе и речи быть не могло.
Но к концу 50-х годов  точность стала пригодной для боевого применения под управлением радиосистемы СУ.
В 1959 году постановлением ЦК КПСС и Совета Министров СССР был создан в Харькове разработчик СУ — ОКБ-692 (предприятие а/я 67).
Основой послужили конструкторские бюро (СКБ) двух харьковских заводов, один из которых был завод п/я 201, на который я получил назначение.
Начальником и главным конструктором ОКБ-692 был назначен москвич, доктор технических наук,  Борис Михайлович Коноплев.
 С 1959 года вплоть до развала СССР наша организация была одной из ведущих по созданию СУ  для МБР, ракет-носителей и космических аппаратов .
Позже  она стала называться  «Хартрон», и это наименование стало достаточно известным не только в бывшем СССР.
В ней  было  и  наше выросшее во много раз ОКБ-692, и наш опытный завод, и инженерные, лабораторные, стендовые и производственные корпуса.
Первые разработки ОКБ-692
 Итак, коллектив, сложенный из двух заводских конструкторских бюро, без всякого опыта разработок СУ начал работу по созданию автономно управляемой МБР (Р-16).
Но здесь в очередной (увы, далеко не последний раз) сработал «национальный» признак.
Заменить меня на посту руководителя работ было просто некому, а назначить человека с такой фамилией начальником лаборатории рука не поднималась.
Я получил должность руководителя группы, но в названии моей должности слово «начальник» отсутствовало, так что и работа была обеспечена, и работники обкома и нашей службы кадров были довольны.
К этому моменту я уже хорошо почувствовал на себе советский, социалистический, с добавкой украинской специфики, антисемитизм.
ОКБ-692 создали в 1959 г., а  уже в 1961 г. изготовленная и отработанная на наших стендах СУ прошла полный цикл испытаний и в составе ракеты поставлена на полигон в Байконур.

Военные, наконец, поняли, что ракетам нечего делать в составе Сухопутных войск  и СССР был единственной страной, создавшей в 1959 г. отдельный вид Вооруженных сил,
получивший наименование Ракетных Войск Стратегического Назначения (РВСН), хотя истинно стратегической ракеты  еще не было и в помине.
Главнокомандующим был назначен Главный маршал артиллерии Митрофан Иванович Неделин.
Трагедия на Байконуре
 М. И. Неделин был сразу назначен и Председателем Государственной комиссии по проведению испытаний ракет, так что его местом пребывания стал Байконур.
Итак, первая советская МБР вывозится на стартовую позицию, и ее готовят к пуску. Обе её ступени полностью заправлены сотнями тонн топлива.
В нормальном случае запуск двигателя второй ступени начинается после  выключения отработавшего двигателя первой ступени и ее отделения.
Далее все прошло очень быстро и очень плохо. Из-за нарушения регламента включился на старте двигатель второй ступени, все вспыхнуло, и все находившиеся возле ракеты заживо сгорели.
Их было много, хотя по нормам советской секретности было объявлено только о гибели Маршала Неделина, и то в авиакатастрофе.
Но трагедия не повлияла на необходимость продолжения работ и создания МБР 8К64.
Первая задача состояла в назначении руководителя ОКБ-692 вместо погибшего Коноплева.
Был выбран начальник  одной из лабораторий Владимир Григорьевич Сергеев, предыдущая работа которого никак не была связана с новой.
Москвич, из рабочих, участник войны не только с Германией, но и с Японией, кандидат технических наук. Что еще нужно, чтобы быть руководителем вновь созданного гигантского ОКБ?                               
Сергеев с семьей приехали в Харьков, и приступил к работе, проявив огромную работоспособность.

Следующая ракета была готова, наша аппаратура проверена  и еще раз установлено, что причиной аварии были не ее дефекты, а нарушение технологии работ.
Сергеев, прихватив меня, отправился на Байконур, и мы начали готовить к пуску вторую ракету.
На второй ракете хорошо отработала первая ступень, а со второй что-то случилось, и на Камчатку ракета  не пришла.
Единственный способ узнать, что происходит на борту ракеты в полете, это разобраться в телеметрической информации.
На наше «счастье», при пуске отказала и эта система, так что мы остались без всякой информации ..
Мы пришли к единственному возможному выводу — надо повторить пуск.
Если первый раз был случайный дефект, мы так и не узнаем его причины (ну и черт с ними), а если что-то неслучайное, оно повторится, и мы поймем, в чем дело.

Пуск повторили, полет второй ступени снова оказался неудачным, но теперь была возможность разобраться.
Дело было в хорошо известном эффекте влияния колебаний свободной поверхности топлива в баках ракеты в полете.
Есть аналогия,  -  хозяйка несет полные ведра с водой на коромысле.
Она подбирает ритм ходьбы (борьба с первым тоном колебаний) и кладет сверху деревянные крестовины, чтобы ограничить подвижность поверхности жидкости (борьба со вторым тоном колебаний).
Это, конечно, очень грубая аналогия, но суть дела она отражает.
А теперь представим себе, что требования по обеспечению устойчивости противоположны для двух баков, т.е., если  колебания в одном баке устойчивы, то колебания во втором баке — неустойчивы.
Иными словами, нельзя подобрать такие параметры СУ  ракеты в целом, чтобы обеспечить устойчивость колебаний в обоих баках. Ракета устойчиво лететь не может.
Переделка могла быть достаточно простой — нужно только установить по центру баков крестообразную перегородку, и колебания свободных поверхностей (теперь уже четырех в баке) радикально изменятся.
Оставалось убедить в этом разработчиков ракеты. Меня отправили прямиком в кабинет М. К. Янгеля, который с нами и согласился.
 После этого все проблемы устойчивости ракеты были решены, при последующих пусках она летала «как по ниточке» и была принята на вооружение .
Оружие, способное доставить до США ядерную бомбу, стало на вооружение Советской армии.
На разработчиков пролился «дождь» высших правительственных наград, включая звания Героев социалистического труда, орденов, денежных премий и т.д.
Особо отличившимся присвоили звание лауреатов Ленинской премии. От этого «дождя» меня «заботливо» спасли руководители нашей службы кадров и обкома партии.
Всё произошло по известной формуле:
1) суматоха, 2) неразбериха, 3) поиск виновных, 4) наказание невиновных, 5) награждение непричастных.
Итоги 30 лет
 Неким промежуточным итогом моей работы и жизни я считаю 1964 г., когда мне исполнилось 30 лет.
Самое главное, что у меня родилось двое детей: в 1958 г. — сын Евгений и дочь Татьяна в 1964 г.
Мы впервые стали жить в изолированной трехкомнатной квартире, называемой в Союзе — «хрущёба».
Я защитил диссертацию и стал кандидатом технических наук.
Теперь о моей работе в это время.
После удачных полетов 8К64 в нас поверили и поручили создание еще двух СУ для ракет–носителей сравнительно небольших ИСЗ (Искусственные Спутники Земли).
Обе работы были успешно выполнены и  в последствии с помощью нашей СУ были запущены сотни советских спутников серии «Космос».
Мой бессменный начальник Анатолий Иванович Гудименко получил новое назначение, став Главным инженером всего ОКБ-692,  и  возник вопрос о начальнике теор-отделения.
Все считали (и я в том числе), что на это место назначат А. С. Гончара, обладавшего передо мной неоспоримым «национальным» преимуществом.
Но совершенно неожиданно Сергеев захотел, чтобы назначили меня. Ему пришлось преодолеть сопротивления службы кадров и  харьковского обкома партии и он назначил меня главным теоретиком всей фирмы.
Итак, 1964-й год. Мне 30 лет, я работаю уже 8 лет и вырос от рядового инженера до начальника теоркомплекса, стал кандидатом наук, у меня прекрасная семья и убогая, но изолированная квартира.
Вмешательство партии
Партийные вожди (кроме Сталина, который был «корифей всех наук» и вмешивался во все) не занимались конкретными делами ракетно-космической техники.
Все они хотели если не напасть на США ракетами то, по крайней мере, угрожать.
Н. С. Хрущев понял, что авиация в случае термоядерного конфликта со США никаких стратегических задач решить не сможет, и вся надежда на МБР.
И он  объявил развитие МБР главной задачей.
Первым понял новую реальность Генеральный конструктор авиационного ОКБ-52 Владимир Николаевич Челомей, человек талантливый и незаурядный во многих отношениях.
Он уговорил перейти к нему на работу сына Н. С. Хрущева — Сергея, что помогало «пробивать» бюрократические препоны и способствовало ускорению дел.
В. Н. Челомей предложил всеобъемлющую программу развития РКТ (Ракетно-Космической Техники), многие фрагменты которой и доныне служат базой теперь уже российской РКТ.
Начнем с ракеты-носителя УР-500К, как следующий шаг после Королёвской Р-7. Она предлагалась как способная доставить водородную бомбу с тротиловым эквивалентом в 20 и даже 50 мегатонн.

Как ракета-носитель под названием «Протон»  она широко используется и по сей день.
В области собственно космических аппаратов Челомей взамен небольших «Союзов» и «Прогрессов» предложил пилотируемый комплекс «Алмаз», состоящий из орбитального блока,
тяжелых транспортных кораблей снабжения (ТКС), из которых потом были сделаны все блоки станции «Мир» и возвращаемого аппарата (ВА), для доставки на орбиту и спуска с нее космонавтов.
Системы управления всех этих блоков создала наша фирма.
60-е годы
 Годы с 1964 по 1970-й  были одним из наиболее спокойных периодов разработок.
 Начали мы после 8К64 с ракеты с жидкостным реактивным двигателем 8К66. Затем наступила очередь 8К67 (Р-36).
 Она была мощнее  и послужила началом целой серии самых тяжелых в мире МБР, завершением которых явилась та самая «Сатана», с которой я начал свой рассказ.
Кстати, это была и первая МБР которая размещалась глубоко в Земле, в шахтной пусковой установке, что радикально повысило ее защищенность .
Разработка Р-36 прошла достаточно спокойно, и в 1967 г. она была принята на вооружение Советской Армии. За создание СУ этой ракеты я получил Ленинскую премию.

…Уж не знаю, кто автор идеи сделать ракету Р-36 не только в баллистическом, но и в орбитальном варианте.
Ракета разгонялась до первой космической становилась искусственным спутником Земли, совершала один виток,
а над целью включался тормозной двигатель и ракета совершала баллистический спуск с орбиты.
Для нас это означало, что, кроме обычной СУ пришлось сделать и СУ, работающую на орбите .
Более того, войдя во вкус, мы решили сделать и трехступенчатый вариант, чтобы расширить ее возможности как по массе выводимого груза, так и по достижимым орбитам.
Это — сделанная сравнительно «малой кровью» неплохая ракета-носитель, изредка летающая и сейчас с плесецкого полигона.
Последней разработкой этого периода стала 8К99 (SS-15), первая советская попытка создать твердотопливную МБР, используя на одной из ступеней  не жидкое, а твердое топливо и мы довели эту ракету до этапа испытаний
Из-за особенностей твердого топлива, разбросы параметров движения ракеты оказывались настолько значительными, что выбрать параметры системы стабилизации, привязав их, как обычно, ко времени полёта, не представлялось возможным.

Выход нашел один из моих самых талантливых сотрудников Виктор Александрович Батаев.
Так что создание первой и единственной самонастраивающейся, т.е. меняющей свои характеристики в полете СУ — в основном  его заслуга ..
И последнее значительное событие в моей жизни в этот период — я стал доктором технических наук.
Заслуга в этом принадлежит Б.Н.Петрову, академику АН СССР, знавшему меня с печальных дней аварий ракеты 8К64, который твердо был уверен, что я давно уже доктор наук.
Именно он реально мне помог.
Для этого в Высшую аттестационную комиссию (ВАК) писалось письмо от Министра, в котором просили разрешить защиту докторской диссертации по совокупности выполненных работ.
К письму прилагались обращения уважаемых ученых,  считавших, что совокупность работ заслуживает присуждения ученой степени доктора наук.
Защита прошла весьма успешно, и ВАК достаточно быстро присудил мне степень доктора наук.

Существенно более важные события происходили в это время в ракетной технике США.
США установили на своих ракетах  Бортовые Цифровые Вычилительные Машины (БЦВМ), что позволило создать МБР с разделяющимися боевыми блоками с индивидуальным наведением на цель.
Реализовать эту идею можно было только при наличии на борту ракеты вычислительной машины, а у нас ЦВМ была большой редкостью, располагалась на огромных площадях
и потребляла столько электроэнергии, что об установке их на подвижных военных объектах, не могло быть и речи.
Т.е. революция в ракетной технике должна была начаться с создания необходимой для нее микроэлектроники.
И еще одно важное событие прошло в ракетной технике.
Соперничество США и СССР в высадке человека на Луну
 Именно СССР первым запустил искусственный спутник Земли 4 октября 1957 года, США сделали это спустя 4 месяца.
Первым человеком, полетевшим в космос был гражданин СССР Ю. А. Гагарин. Первый американец, сделавший это, был Алан Шепард, и произошло это  через 23 дня после триумфального полета Гагарина.
Речь в обоих случаях шла о том, что не США, а СССР оказался первой страной, совершившей два крупнейших, понятных всему миру достижения.

 После войны СССР стал обладателем атомного оружия, что было очень приятно для Сталина, и  он стал перед проблемой, как сбросить его на территорию США.
Советскими самолетами это сделать нельзя, так как аппарата, способного совершить беспосадочный полет СССР — США — СССР, не было не только тогда у Союза, но и сейчас у России.
У США дело обстояло принципиально лучше, так как  на аэродромах Европы можно разместить самолеты со сравнительно небольшими расстояниями полета до СССР.
Поэтому задача создания МБР стала первостепенной для советских вождей, она была поручена единственно возможному тогда разработчику ракет — фирме Королёва.
Главную часть этой задачи — создать двигатели для этой МБР поручили, конечно, В. П. Глушко, здесь тоже выбора не было.
Задача — очень сложная, но коллектив Глушко ее решил, и в СССР появилась ракета самой большой в мире грузоподъемности, способная доставить до США водородную бомбу.
которая  потом смогла вывести на орбиту первый в мире искусственный спутник Земли, а потом и первого космонавта.

Для большинства людей на Земле было поставлено под сомнение преимущество США в самой передовой научно-технической области.
Президент США Джон Кеннеди созвал совещание крупнейших специалистов, включая НАСА и Пентагон, и задал его участникам один вопрос,
что реально могут быстро сделать США, чтобы показать и своему народу и всему миру, что они не второстепенная космическая держава
Кеннеди выбрал высадку человека на Луну, объявив это одной из главных национальных задач США и сплотив вокруг этой идеи народ.
Был начат проект «Аполлон», в результате которого  гражданин США Нейл Армстронг на корабле «Аполлон-11», прилетев на орбиту Луны в составе экипажа с Майклом Коллинзом и Эдвином Олдрином,
стал первым человеком, который 21 июля 1969 года в 2 часа 56 минут 20 секунд ступил на поверхность Луны.
США совершили еще 6 высадок на Луну, доставив на Землю несколько сот килограммов лунного грунта, и щедро делились ими с учеными других стран.
Последний полет «Аполлона-17» проходил с 7 по 12 декабря 1972 г., на Луне экипаж пробыл 74 часа 59 минут.
Во время всех высадок велась прямая телевизионная трансляция о старте на мысе Канаверал и пребывании на Луне.
Так что спекуляции на тему, что никакой высадки человека на Луну не было, вызывают удивление безобразной неграмотностью журналистов,
непорядочностью некоторых советских «ученых», муссирующих эти слухи.  Просто стыдно даже писать об этом.

Американская космонавтика выполнила задачу, поставленную Президентом, и больше никому приоритета в этих вопросах не уступала.
Их  лунная программа была закрыта после использования всех Аполлонов, с единственным исключением:
был полет американского «Аполлона» и советского «Союза» со стыковкой в космосе и переходом нашего космонавта из «Союза» в «Аполлон».
Одновременно с началом программы американского «Аполлона» фирма С. П. Королёва начала советскую. Она называлась Н1–Л3 (Носитель 1- Лунный корабль, вариант 3).
Весь вопрос состоял в том, кто окажется первым.
Очень быстро выяснилось, что им будет не СССР, так как американская программа шла по графику, а советская — хронически отставала.
Конечно,  говорить, что сроки, определенные ЦК, выполнены не будут, в СССР было не принято, работа продолжалась, деньги тратились и т.д.

Но у проекта Н1-Л3 были открытые противники, достаточно авторитетные, чтобы выходить прямо на уровень Л. И. .
Этими противниками оказались В. Н. Челомей и В. П. Глушко, готовые доказывать, что проект принципиально невыполним.
Они подготовили письмо на имя Брежнева о невыполнимости проекта Н1–Л3,  и предложили вместо Н1–Л3 делать в еще более сжатые сроки проект УР-700 (ракета Челомея, а двигатели Глушко) — ЛК-700 (лунный корабль).
Конечно, о соревновании со США по срокам уже и речи быть не могло, но можно было хоть «лицо» как-то сохранить, высадив хотя бы и позже американцев советского космонавта на Луну.

Готовилось письмо за их подписями, в письме было написано, что и разработчики для решения этой задачи есть, это наше ОКБ-692.
Брежнев это предложение не принял, ведь нужно было списать выброшенные на ветер огромные суммы.
Так что письмо скромно легло в архивы ЦК, проект УР-700 принят не был, проект Н1–Л3 выполнен не был, советская программа высадки на Луну была полностью сорвана.
Правда, кое-чего лунная программа СССР достигла.
Удалось автоматическими станциями доставить на Землю лунный грунт, в меньших, правда,  количествах, чем «Аполлон».
Конечно, это неизмеримо меньше, чем высадка на Луну, но  мы добились  неизмеримо дешевле тех же результатов, что и США.
Вот, пожалуй, и все о работах, предшествующих революционному переходу СУ РКТ на БЦВМ.

ЧАСТЬ 2
 Переход в СУ к БЦВМ — революция в МБР
 В конце 60-х годов военные потребовали создания МБР с разделяющимися головными частями (у США они  уже были), что и определило переход к бортовым вычислительным машинам в системе управления.
Была поставлена задача создать микроэлементы, из которых можно сделать приемлемую по массе и габаритам БЦВМ.(Бортовую Цифровую Вычислительную Машину).
Переход к БЦВМ потребовал и коренной перестройки структуры организаций, создающих СУ.
Без программирования БЦВМ мы были обречены «вылететь» из создания СУ для  РКТ.
Единственный выход — создать в теоркомплексе специальное подразделение, которое будет все программировать.
Мне  удалось набрать в новый отдел системного программирования (отдел №35) талантливых специалистов.
На пост начальника отдела я уговорил пойти одного из самых осторожных из известных мне людей — Бориса Михайловича Конорева.
В дальнейшем он стал авторитетным специалистом, кандидатом наук и лауреатом Государственной премии УССР.
Сосредоточение всего программирования БЦВМ в одном месте вынуждало нас искать способы ускорять и автоматизировать работу программистов БЦВМ.
 И здесь нам совершенно неожиданно помог директор киевского института кибернетики АН УССР Виктор Михайлович Глушков.
Он  создал на территории своего института лабораторию технологии программирования, работающую полностью по нашим заданиям.
В конце концов, мы начали делать цифровую СУ для ракеты, следующей за 8К67, она называлась 15А14 и была рассчитана на доставку 10 (!!!) водородных бомб — рекордное число.
 Именно ее развитие привело, в конечном счете, к появлению «Сатаны».
 
 На вооружении Советской армии состояло два типа МБР: янгелевская 8К67 с харьковско-московскими разработчиками СУ, на базе которой предстояло развивать сверхтяжелые ракеты
(у США таких не было), и меньшая, примерно вдвое, челомеевская ракета 8К84 с СУ разработки НИИ-885, еще со времен Хрущева.
В ЦК решили вместо одной делать две МБР, одну Челомея, а другую — совершенно новую, «маленькую» ракету Янгеля.
Делать две МБР вместо одной, производя для этого огромные затраты — это, конечно, полное безобразие, но хотел бы я посмотреть, кто бы об этом решился вслух сказать.
В результате, в СССР начали разрабатывать сразу три новых МБР с РБЧ (Разделяющимися Боевыми Частями) : на большой янгелевской — 10 боеголовок, на челомеевской — 6, а на маленькой янгелевской — 3.
Все три ракеты были сданы впоследствии на вооружение, но машина Янгеля — Пилюгина, в конце концов, не «пошла».
Вот вам плановая советская экономика и принимаемые партией и правительством решения.
Огромные деньги были выброшены на ветер, но ведь они ничьи, «все у нас народное, все у нас моё». Так и закончилась «гражданская война» между аппаратом ЦК и Минобороны.
Создание СУ 15А14 и 15А30
 Наш Министр поручает нашей фирме СУ 15А30 , а ЦК  поручает нам же СУ 15А14.
Аппаратуру, необходимую для отработки программ БЦВМ нам тоже пришлось изобретать и у нас на заводе изготавливать.
Для создания бортовой программы 15А14 мы потратили невероятно много сил и нервов, но все же мы сделали эту программу и провели первый пуск ракеты.
Пока разворачивались пуски 15А14, мы, не переводя дыхание, занялись  СУ ракеты 15А30, где нас подгонял уже не ЦК, а собственное министерство, особенно заместитель Министра.
Человек он был абсолютно невежественный, но руководил, причем дело доходило до анекдотов.
Однажды он выехал в Свердловск, где разрабатывалась СУ для МБР на подводной лодке.
Свердловские коллеги не успевали примерно на год, зам. Министра приехал их ускорять. На его стандартный вопрос, когда будут готовы приборы, последовал ответ, что приборы готовы, но нет программ.
Он немедленно заявил: « Так в чем дело, сядьте и за ночь напишите» .
То-есть, разницы между словами «программа БЦВМ» и «программа КПСС» он  не понимал.

Вот на таком уровне нами руководили. Этот чиновник  каждое утро звонил мне и спрашивал, где же программа  для 15А30,
и угрожал, что вот сейчас он пойдет к министру по поводу моего снятия с работы за срыв сроков. Он пошел и был неприятно поражен когда министр задал вопрос,
 «А кто сделает вместо Айзенберга бортовую программу, ты что ли?».

За это время мы успели полностью закончить полную программу БЦВМ, и испытания обеих ракет пошли без задержек с нашей стороны.
Обе ракеты были сданы на вооружение армии, причем к программному обеспечению не было ни одной претензии.
Снова начались награждения, и Сергеев получил вторую золотую медаль Героя соцтруда.
Ни о ком другом никто не вспомнил. Не только я, но никто из сотрудников теоротделения (да и других) никаких наград не получили.
 
С созданием 15А14 и 15А30 разработка новых СУ для них не прекратилась ни на один день.
МБР была в СССР единственным видом оружия, где можно  не отстать от США. С отставанием в самолетах, военно-морском флоте (включая атомные подводные лодки) смирились,
В результате, на место только ставших на вооружение 15А14, 15А15 и 15А30 в армию стали поступать 15А18, 15А16 и 15А35.
Хотя отличия их от предыдущих были не так велики, все же НИИ-944 заменило гироплатформы на более точные, а мы, как и положено, сделали новое программное обеспечение, так что нам-то работы хватило.
Обе ракеты (15А18 и 15А35) были сданы на вооружение в 1975 г.,  всего через два года после 15А14 и 15А30.
На этом с разработкой малых МБР было закончено, а с еще одной фундаментальной модернизацией тяжелой ракеты предстоял огромный объем работ. Нужно было сделать совершенно новую СУ.
Эта ракета (15А18М) и была названа американцами «SATANA» и продолжает являться самым страшным оружием, созданным человеком.
Система управления 15А18М:
1.Имеет разделяющиеся боевые части  (РБЧ) для разведения в отдельные цели с высокой точностью 10 боеголовок с водородными бомбами.
   Расстояние между целями измеряется десятками и сотнями километров ..
2. Работает непрерывно в шахте в течение многих лет, благодаря чему готовность к пуску ракеты составляет не более 30 сек.
3. Обеспечивает управление многочисленными средствами противорадиолокационного обнаружения ( «ложные» цели и активные помехи).
4. Снабжена специальной аппаратурой и программами, защищающими основную аппаратуру при взрыве на небольшом расстоянии от ракеты термоядерного оружия противника..
Практически на 15А18М разработки и модернизации шахтных МБР в СССР закончились.
В конце концов, после многолетних переговоров США убедили СССР а потом и Россию, что путь создания МБР с РБЧ неэффективен, и было принято совместное решение двух стран:
1. Новых шахт не строить, а по мере истечения сроков службы уже сделанных,  выводить их из эксплуатации.
2. МБР с РБЧ не создавать и по истечении сроков боевого дежурства ликвидировать.
Эти решения, сэкономив России много денег, не снизили ее безопасности.
МБР 15А18М продолжают стоять в шахтах на территории России (в Казахстане их демонтировали за деньги США),  а  когда истекут сроки их дежурства, и их демонтируют, а сами шахты под контролем США ликвидируют.
 Челомеевские ракеты 15А35 (SS-19) с 6 боеголовками, стоявшие на территории Украины, также демонтированы (вместе с шахтами) и тоже за счет денег  и оборудования США.
Так что работа, которой я занимался всю жизнь — СУ межконтинентальных баллистических ракет, по крайней мере, на Украине, навсегда закончена.
Системы управления космических аппаратов
 Следующее большое направление в нашей работе составили СУ огромных ТКС (Транспортный Корабль Снабжения). для космических аппаратов челомеевского «Алмаза»
Первый такой корабль был запущен в июле 1977 г.
Все корабли запускались с помощью  ракеты УР-500 (ныне «Протон»), так как другой ракеты-носителя требуемой грузоподъемности у СССР не было.
Частично эта функция сохранилась за ними и в составе комплекса «Мир».
ТКС №1 пробыл в космосе 3,5 года. В 1981 г. был запущен ТКС №2, который состыковался со станцией «Салют-6», а еще через два года — ТКС №3.
Последний корабль с таким названием ТКС №4, запущенный в 1985 г., состыковался и управлял всей связкой , куда входил еще и корабль «Союз»,.
Необходимы пояснения.
Итак, два космических аппарата (КА), вращаются вокруг Земли по разным орбитам с первой космической скоростью (примерно, 8 км. в сек.). Необходимо создать из них один корабль.
Для этого стыковочная штанга одного КА должна мягко войти в стыковочное отверстие другого. Взаимное расположение кораблей сообщает непрерывно система «Курс», на этом ее функции заканчиваются.
Предварительная работа состояла в том, чтобы орбита ТКС и орбитального корабля совпали (за счет маневра ТКС), оба сблизились и ТКС мягко причалил к орбитальному кораблю.
Как правило, на активном КА есть пилот, который им и управляет. Возможны и случаи беспилотной стыковки, когда БЦВМ ТКС сама управляла его движением, поскольку ТКС — беспилотный корабль.
У нас был именно этот случай.
Вторая особенность — масса стыкуемых кораблей. Активный корабль «Союз» имел массу порядка 5 тонн и стыковался он к более массивному орбитальному кораблю.
Масса ТКС была близка к 15 тоннам, что только усложняло нашу задачу, так как его инерционность была существенно большей, чем у «Союза».
Многие были уверены в нашей неудаче, но мы не доставили им такого удовольствия, первая же стыковка состоялась, как и все последующие, хотя без приключений не обошлось.

Следующей была всемирно известная станция «Мир».Основную  ее массу составляли космические аппараты «Квант», «Квант-2», «Кристалл», «Спектр» и «Природа», СУ которых мы создали.
Первая наша стыковка космического аппарата «Квант» состоялась 31 марта 1987 года, а последняя, пятая — космического аппарата «Природа» — 23 апреля 2001 года.
Практически такой же корабль «Заря», с которого началась международная космическая станция «Альфа», был сделан за деньги США Центром им. Хруничева.
Управляется он нашей СУ и  был запущен 20 ноября 1998 года.
Но стыковался с ним в активном режиме уже американский «Шаттл», а мы впервые были пассивным объектом. Кстати, на «Шаттле» ручной режим стыковки.
Было три случая, о которых стоит упомянуть..
В первом — вина полностью наша. При первой попытке наша СУ дала «отбой», ибо углы рассогласования превысили назначенные нами же неоправданно жесткие нормы.
Уже при повторной (удачной) стыковке произошел казус.
Прошла информация, что штанга «Кванта» коснулась стыковочного узла «Мира» и наша СУ, как и положено, выключилась, управление перешло к СУ орбитальной станции.
Не успел я обрадоваться, как прошла следующая информация, что какой-то предмет мешает штанге войти в стыковочное отверстие «Мира».
Космонавтам пришлось выйти из корабля и вытащить этот предмет, им оказался пакет с чем-то не нужным, который они удалили с корабля задолго до стыковки,
но в условиях невесомости он оказался возле стыковочного отверстия и мешал нашей штанге. Это, конечно, мелочь, хотя в космосе их не бывает.

К двум другим случаям наша фирма отношения не имела, но в обоих из нас пытались сделать «крайних» (это уже наш сленг).
В первом из них произошел поначалу совершенно непонятный для нас казус.
Наземные системы управления привели ТКС непосредственно к «Миру», но наша СУ выдала сигнал, что «не видит» «Мира» и выключилась..
Руководитель Центра Управления Полетом (ЦУП), решил пошутить.
«Ну, Яша, сколько тебе нужно времени, чтобы доказать, что вы тут не при чем?».
 Я мог только сделать вид, что улыбаюсь.
И все же моя теория, что главное — толковые специалисты, в очередной раз блестяще подтвердилась. На этот раз таким специалистом оказался мой сотрудник В. П. Ржемовский.
Он вспомнил дискуссию с разработчиком аппарата «Квант» — КБ «Салют».
Вопрос состоял в том, какой системой координат при расчетах пользоваться, — связанной с Землей или привязанной к «Кванту».
Все участвовавшие организации должны пользоваться одной и той же системой координат.
Как той же ночью выяснилось, ОКБ-1, всегда пользовался другой системой координат, связанной с центром Земли.
В результате движение и «Мира», и «Кванта» ЦУП оценивал в одной системе координат, а БЦВМ «Кванта»,— в совершенно другой, что и послужило причиной «отбоя».
Все это выяснилось той же ночью после многочисленных бесед по ВЧ с Харьковом (наши специалисты тоже ведь не спали).
Утром (с некоторым злорадством, чего уж теперь скрывать) я встретил руководителя ЦУП и сказал, что выполнил его поручение (показал, что мы не виноваты, и нашел истинных виновников)
К чести руководителей ЦУПа, они сразу признали свою вину,  всё пересчитали, и стыковка успешно состоялась.
Третья неприятность произошла уже после распада страны, когда российское телевидение решило свалить российские беды на Украину.
Во время стыковки российского корабля «Прогресс» произошло соударение «Прогресса» со станцией «Мир».
СУ  и сами корабли «Прогресс» и «Мир» делала российская  «Энергия», так что мы даже теоретически не могли иметь к этому никакого отношения.
Тем не менее, корреспондент ОРТ прямо из центра управления полетом сообщил на весь бывший СССР, что «все дело в украинском „Хартроне“».
В этом заявлении ложь все от первого до последнего слова.

В эти же годы мы создали и успешно вывели на орбиты ещё ряд важных КА (Космических Аппаратов), в основном, в интересах Минобороны.
Все они всё из соображений секретности имели название «Космос» и четырехзначный порядковый номер.
Но в их числе были и два аппарата «Коронас» для изучения солнечной активности и аппарат для межбанковской спутниковой связи «Сокол ОМ „Банкир“».
Вот, пожалуй, и все о нашей работе в области систем управления космических аппаратов.
Система управления крылатой ракеты «Метеорит»
 Крылатая стратегическая ракета «Метеорит» - это совершенно новый вид боевой техники, которого не было ни у кого в мире.
Сами по себе крылатые ракеты известны давно, задолго до баллистических. С. П. Королев занимался ими еще в довоенном РНИИ, о работе Челомея я уже писал.
Но как стратегическое оружие, которое можно использовать против США, оно никогда не рассматривалось. Причиной этому является недостаточная дальность стрельбы.
Дальности советских КР (Крылатых Ракет), размещаемых на самолетах, кораблях и подводных лодках, не превышают 1500 км.
Атомная подводная лодка США, находясь в Средиземном море, могла поразить практически все важнейшие центры в европейской части СССР.
Совершенно аналогично обстоит дело с КР на самолетах ВВС США на аэродромах НАТО.
Положение СССР принципиально хуже. О возможностях советской авиации я уже писал, самолету ведь нужна дальность для полета «туда и обратно».
ПЛО (противолодочная оборона США) исключала возможность приближения советской атомной подводной лодки (АПЛ) на расстояние, с которого можно поразить территорию США.

Но В. Н. Челомей придумал КР с такой дальностью, что  и  советские самолеты и АПЛ могли пытаться поразить ею США. Для этого нужна была дальность 4500 км.
Изобретением, благодаря которому стала возможной разработка этой КР, является система наведения по радиолокационным картам местности.
Редко бывает, чтобы у большой технической идеи был один автор, но здесь он был —  наш сотрудник Ю. А. Козко. Талантливый инженер, он сам придумал эту систему и сам возглавил ее разработку.

Трудности, с которыми мы столкнулись при создании СУ «Метеорита», оказались очень большими, тем более что на нас взвалили и подготовку радиолокационных карт.
Кроме того, для КР понадобились другие, чем для МБР, рулевые привода, а значит, — новые нагрузочные стенды, включая новое помещение для их размещения .
Как скоро выяснилось, стабилизировать движение и управлять КР и МБР — две большие разницы (как говорят в Одессе).
В научно-техническом отношении, СУ «Метеорит» была одной из сложнейших работ, которые мне приходилось делать.

Система управления ракеты-носителя «Энергия»
 И опять нужно начать с истории вопроса.
Разработка системы «Энергия — Буран» — наша последняя (и не только наша, а советская) разработка в космосе. Как и в случае с лунной программой, СССР решил повторить разработку США.
В США она называется «Шаттл» — «челнок» и является и сейчас самой мощной в мире ракетой-носителем.
Первый полностью успешный пуск американцы произвели 12 апреля 1981 г., в день двадцатилетия полета Ю. А. Гагарина.
Шаттл — первый в мире космический аппарат многоразового использования.
В основу создания «Шаттла» было положено несколько разумных идей.
1. При многоразовом использовании носителя снижается стоимость выводимого на орбиту груза.
2. Если сделать носитель достаточно мощным, появляется возможность снимать с орбиты неисправные космические аппараты, возвращать их на Землю для ремонта, а затем снова пускать в работу.
   Именно так поступили США с уникальным космическим телескопом «Хаббл». В отсутствие «Шаттла» «Хаббл» уже бы не работал, а это — один из наиболее ценных космических телескопов,
   выведенных человеком в  космос, уже давшим огромное количество новых знаний астрономам.
3. Если сделать корабль многоместным, пилотируемым, появляется неоценимая возможность исследований, проводимых непосредственно учеными на корабле.
4. Фактически одновременно с «Шаттлом» США начали разрабатывать систему противоракетной обороны.
   Для этой системы нужно часто выводить на орбиту тяжелые грузы в интересах Минобороны США, что экономичнее всего делать с помощью «Шаттла».
  Ясно, что его экономическая эффективность тем больше, чем больше грузопоток Земля — Орбита — Земля.
«Шаттл» представляет собой сложнейшую и интереснейшую инженерную конструкцию гигантского веса, и сам процесс его работы проходит следующим образом.
Первая ступень — 4 гигантских пороховых ускорителя, (в СССР и России таких и доныне нет), они разгоняют корабль в атмосфере, затем отделяются, с помощью специальной системы приводняются в океан,
 извлекаются, на заводе-изготовителе проходят полный цикл проверки и заправки и используются повторно.
После отделения первой ступени начинает работать двигатель собственно космического корабля, получающий топливо из расположенного на нем бака.
За счет этого топлива корабль и выводится на орбиту, бак отделяется, и начинается работа астронавтов.
Они извлекают из корабля доставленные на орбиту аппараты и ведут научные исследования. На корабле единая СУ, управляющая от старта до посадки, она находится на спускаемом корабле.
Длительность экспедиции на «Шаттле»– порядка одной недели.
Затем для «Шаттла» начинается один из самых ответственных участков полета.
Скорость корабля на орбите — порядка 8 км в сек, так что для спуска на Землю его надо затормозить, иначе он сгорит в атмосфере.
Много топлива на эту операцию уже не остается, так что скорость снижают до величины, при которой специально защищенный от перегрева корабль может пройти атмосферу,
а затем совершить аэродинамическую (с помощью крыльев) посадку на космодром.
Вернувшийся на Землю КА полностью проверяется, при необходимости ремонтируется с заменой некоторых деталей и снаряжается для следующего полета.
Всего было сделано 5 кораблей «Шаттл».
Ну, и самое главное, нельзя сбрасывать со счетов чрезвычайную сложность самого МКС (Многоразовая Космическая Система). Как результат, США имеют уже сейчас две трагедии, в которых погибли и экипажи МКС.
Пока другого носителя у США нет,  полеты МКС  будут продолжаться, тем более что появился новый космический объект — международная станция «Альфа», куда нужно доставлять грузы и менять экипажи.

  В СССР было принято решение делать нашу советскую МКС .
 Для этого, во-первых, надо было закрыть программу высадки человека на Луну, как полностью провалившуюся, но продолжающую пожирать кучу денег,
 объединить ракетное ОКБ Королёва и двигательное ОКБ Глушко, создав ракетно-космическую корпорацию (РКК) «Энергия» во главе с Валентином Петровичем Глушко,
Придавалось большое значение МКС «Буран» (слово «Энергия» добавилось намного позже).
Тем самым в СССР появилась самостоятельная ракета, которую назвали «Энергия», и автономный  Космический Аппарат (КА)
Разработка  СУ и для ракеты и для КА была поручена НИИ-885 во главе с Н. А. Пилюгиным .
Спустя несколько лет  Пилюгин понял, что с таким объемом работ его институту не справиться, и предложил поручить СУ ракеты и  КА двум разным организациям: мы будем делать СУ ракеты, а он — СУ орбитального корабля КА..
Так мы снова (как в «Метеорите») оказались втянуты в разработку, хотя в первоначальном постановлении ЦК нас не было.
Конечно, «Энергия» была грандиозным сооружением, а чем больше объект управления, тем сложнее его стабилизировать.
В этом смысле «Энергия» — уникальна и трудно сказать, сколько сил и мозгов специалистов теоротделения было потрачено на решение этой задачи.
Но мы ее решили, причем с первого раза. После первого удачного пуска нам сказали, что — случайно, нам просто повезло.
Но после второго также удачного пуска все  поняли, что в лице НПО «Хартрон» они имеют дело с организацией с самой высокой в СССР квалификацией, не только не уступающей остальным, а даже во многом их превосходящей.

Начальником отделения, а значит и главным конструктором заказа, был назначен Андрей Саввич Гончар.
Человек — А. С. Гончар -  безусловно честный, порядочный, абсолютно чуждый антисемитизму, что для теоретиков было, как я считал, в порядке вещей, и толковый.
Именно ему поручили быть главным конструктором по СУ «Энергии» у нас на фирме.
Все были уверены, что именно он, участник войны, член партии, станет начальником  и всего теоротделения.
Назначение меня Сергеевым, стало для Гончара, как и для всех остальных, полной неожиданностью, тем более при категорических возражениях обкома партии.

На борту «Энергии», кроме главной БЦВМ, для которой программное обеспечение создавали теоретики, была поставлена ещё одна, небольшая, для подачи вспомогательных команд на двигатели.
В период первоначальной эйфории у Гончара появилась идея, что эту машину запрограммирует его отделение.
Произошли  срывы сроков и Гончар, спрятав в карман свое самолюбие, пришел ко мне, и попросил его выручить и сделать эту работу у нас в теоротделении.
Мы сделали эту работу, просто так, по просьбе Андрея Саввича, и я не жалел.
Как правило, при сложных разработках, непрерывно возникает необходимость внесения каких-либо изменений.
Очень важно, чтобы разработчик СУ не перегнул палку, называя сроки.
Именно эту ошибку и совершил директор нашей фирмы с подачи Гончара, которому сроков катастрофически и не хватало.
РКК «Энергия» попросила нас о совершенно незначительном изменении, и если бы переделка затрагивала математику, которую мы делали, мы внесли бы его за один день, и никто бы даже не знал.
Но менять надо было отделению Гончара, и он сказал, что им нужно несколько месяцев.

Испробовав все уговоры, разработчики РКК попросили  самого Глушко убедить Сергеева  быстро реализовать эту коррекцию, которая, как я уже писал, была элементарной.
 И Глушко прилетел с группой своих специалистов к нам. Приезд Глушко — это всегда событие!!!
Все началось со встречи в кабинете Сергеева и тот сразу сказал, что речь идет об очень серьезной коррекции и больших сроках.
Они решили перенести это обсуждение на вечер, а пока Глушко начал осмотр теоротделения, ясно, что я его сопровождал.
Совершенно между прочим он спросил, сколько времени нужно для реализации изменения, о котором я, к прискорбию, только от него и услышал.
Я сказал, что, как я его понял, речь идет о такой мелочи, что просто неудобно тратить его время.
Наступил вечер, беседа началась с просьбы Глушко принять и реализовать это злосчастное изменение в самые короткие сроки.
В ответ Сергеев произнес очень длинную речь с перечнем работ, которые нужно сделать для этого.
Названия работ звучали весьма солидно, но, по сути, речь шла о совершенно ерундовой работе..
Сергеев почему-то решил, что он ровня Глушко. Это было серьезнейшее заблуждение.
Глушко был в РКТ фигурой №1, был вхож к генеральному секретарю ЦК КПСС, а Сергеев — один из достаточно многочисленных руководителей фирм.Но этого Сергеев так и не понял.
Поэтому в разговоре с Глушко Сергеев говорил так:
«Я буду сам заниматься своим делом и сам называть сроки, спорить со мной бесполезно, я такой же начальник, как Вы, Валентин Петрович».

Поняв, что уговорить Сергеева ему не удастся, Глушко произнес заключительную фразу, которая означала на самом деле снятие Сергеева с работы.
«Я с Вами больше работать не смогу». Глушко не шутил и слов на ветер не бросал.
В Харьков прилетел наш министр О. Д. Бакланов и «сопровождающие его лица».
Министр убеждал первого секретаря обкома  Мысниченко, что работы по «Энергии» сорваны и Сергеева нужно менять.
Но Мысниченко был непреклонен, Сергеев полностью устраивает обком партии, снять его они не позволят.
Создавшаяся ситуация была совершенно абсурдна: министр хочет снять своего сотрудника, который плохо работает, а первый секретарь обкома не разрешает..
И тогда министр сказал, что вопрос снятия Серегеева согласован с Л. Н. Зайковым, членом политбюро, чей «участок» — оборонная промышленность.
При существовавшей партийной иерархии Зайков для Мысниченко определенно выше Господа бога.
Мысниченко тут же заявил, почему министр с этого не начал, они бы не потеряли столько времени.
Формальный предлог существовал, Сергееву больше 70 лет, так что его совершенно законно можно отправить на пенсию, причем в соответствии с его же заявлением.
На следующий день в кабинете Сергеева состоялась встреча, и на ней было сказано, что вопрос с обкомом партии согласован, так что нужно писать заявление об уходе на пенсию.
Это Сергеев и сделал. Так закончился четвертьвековой период его руководства нашей организацией.
ъ
После этого меня пригласили в тот же кабинет, министр сказал, что Сергеев уходит на пенсию, мне поручается обеспечить наши работы по «Энергии» и вопрос в том, какую должность я для этого хочу.
С самого начала было ясно, что это не должность руководителя фирмы.  Здесь уж обком и зав. отделом оборонной промышленности Ю. Н. Свердлов и слышать ни о чем таком не хотели.
Это я хорошо понимал и сразу сказал, что речь может идти о заместителе по научной работе и первом заместителе Главного конструктора фирмы, чтобы у меня была хоть какая-то реальная власть.
Приказ был тут же подписан, а поскольку министерские начальники в кадровых вопросах люди опытные, то решили на место Сергеева пока никого не назначать, чтобы никто не мешал мне сделать всё для первого пуска «Энергии».
ЧАСТЬ 3
 Пуск «Энергии», работы по ракетам в последние годы СССР и первые годы независимой Украины
 Cняв Cергеева и назначив меня исполняющим обязанности первого заместителя отсутствующего директора, начальство разъехалось..
Отделение главного Гончара составило план дальнейших работ, из которого сразу стало видно, насколько глубоко мы отстали.
После этого был определен круг участников ежедневных «оперативок» на нашем сленге и ежедневно, включая субботы, воскресенья, Новый год и дни всеобщих праздников я проводил «оперативку» .
Сначала проверялись решения предыдущих «оперативок», потом каждый докладывал, какие вопросы с другими подразделениями решить не удалось, причем решение, как следует поступать, я принимал здесь же.
Работа считалась выполненной, когда это подтверждало подразделение, кому она поступало.
Такая процедура исключает взаимные недоразумения или попытки выдать не сделанную работу за выполненную.

Как только наши первые программы наземных режимов попали на Байконур, Гончар уехал туда, чтобы  решать вопросы по многочисленным БЦВМ, установленным на борту ракеты.
Начальство нам не мешало, так что дело сдвинулось с места, и у людей стала появляться робкая надежда, что мы выкарабкаемся в обозримые сроки.
И действительно, к концу апреля 1987 г. мы закончили, и можно было переходить непосредственно к пусковым операциям.
И вот наступило 15 мая 1987 года. Все причастные к пуску собрались в специальном многоэтажном надежно защищенном подземном здании, чтобы исключить возможность любых неприятностей.
Ракета заправлена, все готово, можно нажимать кнопку «пуск». Но не тут-то было.
За несколько месяцев до пуска специалисты по прочности из РКК «Энергия» выяснили, что ракета может разрушиться в полете от ветровых нагрузок, настолько ее корпус сделан тонким, чтобы съэкономить вес.
Поэтому метеослужба полигона непрерывно зондировала ветер, я диктовал эти данные в Харьков, их вводили в аналого-цифровой комплекс и определяли, является ли нагрузка допустимой.
Итак, я диктую в Харьков данные последнего метеозондирования, все ждут, а я пытаюсь вытащить из сидящего в Харькове В. Н. Романенко точные данные по нагрузкам.
Наконец, очень осторожный Романенко начинает говорить, что нагрузки вроде допустимые, но с каждым последующим метеозондированием обстановка ухудшается.
Руководитель пуска, услышав «вроде допустимые» и, не дожидаясь конца фразы, нажимает пусковую кнопку.
Начинается отсчет времени дежурным офицером телеметрического контроля. Каждые 20 секунд он повторяет, «тангаж, рыскание, крен— в норме, полет устойчивый», «давление в камерах сгорания в норме».
Слышим: «полет первой ступени закончен, двигатели нормально выключились». Начался с тем же комментарием полет второй ступени.
И, наконец, ракета выведена на орбиту, у нас начинается всеобщее ликование, прямо скажем, неожиданный для всех результат.
Чтобы с первого же пуска такой колосс полетел, это невиданно, предыдущий гигантский проект Н1-Л3 так этого и не сделал.
Кто-то из работников ЦК побежал звонить по ВЧ Горбачеву в Будапешт, чтобы и его обрадовать.
Так мне запомнился первый пуск «Энергии».
Интересно, что в 2002 г. исполнилось 15 лет этому событию, но никакой информации по этому поводу в прессе не было. Зато был отмечен спустя некоторое время такой же юбилей корабля «Буран».
Я отношу это только к тому, что  после распада СССР писать об «Энергии» как о чисто российском достижении никак нельзя было, так как все ее «боковушки» изготавливались в Днепропетровске,
а важнейший элемент — СУ  в Харькове. Я считаю это проявлением российского национализма, ведь Украина — другое государство.

А тогда, в 1987 году   перед начальством стал вопрос, кого назначить руководителем.
Успешные пуски двух ракет «Энергия» произвели на начальство такое впечатление, что оно  твердо стояли на моей кандидатуре.
Остановка была за «малым», в бумагах, которые представлялись в ЦК должна была быть стандартная фраза «вопрос согласован с местными партийными органами», что всегда было пустой формальностью.
Но этого, несмотря на все усилия, прилагаемые министерством, так и не удалось достигнуть.
Позиция и харьковского обкома и киевского ЦК была непоколебимой, кто угодно, но не «инвалида» по 5-й графе.
В конце концов Министерство и ЦК КПСС пошло на беспрецедентный шаг, назначив на заседании коллегии 12 апреля 1990 г.
Айзенберга Якова Ейновича генеральным директором — главным конструктором НПО «Электроприбор». Это произошло в день космонавтики.

После распада СССР я  пытался убедить своих сотрудников, что пик развития РКТ прошёл, и надо искать другие сферы приложения наших сил, если мы просто хотим выжить, не говоря уже о том,
что наша численность была чрезмерной, мы могли существовать только на полном государственном обеспечении, а для любого гражданского заказчика такая численность представлялась абсолютно нереальной.
Чтобы получить заказ, надо было определенные, значительные суммы «отстегнуть» тем представителям заказчика, которые определяли, кому заказ дать.
В ракетной промышленности ничего похожего не было, мы просто не умели это делать, так что наши отношения с заказчиками  оставляли желать лучшего.

Пожалуй, единственное дело, которое нам удалось, было переименование фирмы. Наименование «Электроприбор» или очень похожие названия имели много разных организаций, в том числе, и в Харькове.
Коллективный разум фирмы привел нас к названию «ХАРТРОН», и мне удалось получить согласие министерства на переименование.
 «ХАРТРОН» существует около 15 лет, я надеюсь, что это продлится еще долго.

Но ещё в СССР главной нашей работой стали СУ межконтинентальных ракет. Именно в те годы мы завершили испытания и сдали на вооружение МБР SS-18, самую большую и самую мощную ракету.
Уж ее-то с полным основанием (следуя придуманному Голдой Меир термину) можно назвать «оружием Судного дня», так как ее боевое применение грозит гибелью всему человечеству.
Точность стрельбы на расстояния до 10000 км исчисляется несколькими сотнями метров, что при тротиловом эквиваленте каждой боеголовки, гарантирует поражение даже хорошо защищенных целей.
За создание этой СУ меня наградили Государственной премией СССР.
С одной стороны, именно работы США в области противоракетной обороны побудили Минобороны СССР заказать такую ракету, с другой, те же американцы, увидев, что из этого получилось,
убедили Россию ликвидировать это оружие. В этом смысле создание SS-18 послужило мощным импульсом в переговорах России и США.
Наконец, стало ясно, что человечество очень близко подошло к черте, переход которой может привести к полному уничтожению разумной жизни на Земле.
Обе стороны договорились, что Россия под космическим контролем США ликвидирует все ещё стоящие на боевом дежурстве SS-18.
Обе стороны впредь не будут создавать МБР с разделяющимися боевыми частями, а только моноблочные.
Впредь не будут строиться и новые шахты, а существующие постепенно будут выводиться из эксплуатации.
Все пункты договора поддаются национальным видам контроля (космическое дистанционное зондирование Земли), так что обмануть невозможно.
Советские МБР, стоявшие на территории Казахстана (SS-18) и Украины (SS-19), под американским надзором и, в основном, за их счет, уже ликвидированы.
Как видно, человечество всерьез решило отступить от опасной черты полного взаимного уничтожения.

Распад СССР для меня, как и для большинства остальных, был абсолютной неожиданностью.
Мы сразу оказались без малейших перспектив на новые работы в ракетно-космической области.
Россия приняла решение, что боевые ракеты и ракеты-носители она будет разрабатывать и изготавливать самостоятельно, хотя денег на это у нее нет,
и, по моему мнению, в обозримом будущем не будет. Об Украине в этом смысле и говорить не приходится.
Со всей остротой стал вопрос, чем же заняться «Хартрону».
Как и все предприятия ракетной промышленности, «Хартрон». состоял из независимых отделений, каждое из которых делало свою часть СУ:
Предстояло убедить руководителей согласиться с ломкой существующих отделов и создать новые.
Теперь каждый руководитель должен был отвечать за конечный результат, а не критиковать партнеров за то, что они сорвали ему работу.
 В этом смысле, новая организация работ предъявляла новые и сложные требования к руководителям КБ.
Единственное преимущество для них состояло в том, что они стали хозяевами всех ресурсов, выделяемых заказчиком для выполнения работы,
каждый сам определял зарплату сотрудников, сам решал, какую аппаратуру покупать и сам выбирал партнеров для выполнения работы.

Но самым главным оставался поиск новой тематики, чтобы она состояла в сложных СУ (и у нас не было конкуренции), а заказчик был платежеспособен.
Многие из первоначально созданных нами КБ не выдержали, их пришлось закрыть. Но это были отдельные неудачи, а в целом «Хартрон» продолжает жить и работать.
Ярким примером этому является «Хартрон-Экспресс», занявшийся электронными устройствами для пассажирских вагонов, и немало в этом преуспевший, что является заслугой его руководителя В. Н. Макаренко.

Исключительно удачный пример нового поколения руководителя в новых условиях Борис Андреевич Толмачев, возглавивший «Хартрон-Инкор». который взялся и, достаточно успешно, за разработку
 «систем релейной защиты» для электрических подстанций, табло для железнодорожных вокзалов и др.
О Вахно Н. И., теперь возглавляющем весь «Хартрон», я уже и не говорю.
С работами по ракетно-космической тематике полностью справляется и «Хартрон-Аркос» во главе с Ю. М. Златкиным,
Нельзя не вспомнить о созданном нами в Москве совместном предприятии, главном представителе «Хартрона» в России.
Это была инициатива Ирины Григоровой (бессменной руководительницей нашей планово-экономической службы).
Именно она нашла двух очень толковых москвичей В. А. Трощенко и М. И. Раскина, которые взяли на себя всю работу в созданном совместном предприятии
«Конверс-Электроприбор» и блестяще с ней справились. Я всегда подчеркиваю, что мне везло на толковых и порядочных сотрудников, и эти москвичи блестящее тому подтверждение.

Сейчас государству принадлежит более 50% акций «Хартрона», так что мы остались, по сути, государственным предприятием и в глазах потенциальных партнеров не можем рассчитывать на серьезные инвестиции.
Проведенная нами реорганизация позволила некоторым из созданных структур найти себе партнеров и инвесторов, так что «с поганой овцы хоть шерсти клок».
В единственном случае с американским «Вестингаузом»,  американцам принадлежит 60% нашего совместного с ними предприятия «Вестрона», и он процветает .
Пройдет немало лет, когда очевидные вещи, что государство наименее хороший собственник, примет большинство, но, как писал Н. А. Некрасов «жаль только жить в эту пору прекрасную уж не придется ни мне, ни тебе».
Работы в области атомной энергетики. Встреча с Э. Теллером. Завершение моей работы на «Хартроне»
 Работы по созданию СУ технологическими процессам (АСУ ТП) в атомной энергетике, были начаты полностью по моей инициативе, так что за них мне и отвечать.
Исходил я из убедительных для меня тогда соображений.
1.После Чернобыля стала очевидной полная непригодность установленных на АЭС АСУ ТП.    Так что я полагал, что заинтересованный заказчик у нас будет.
2. Раз электростанция работает, то деньги у нее есть.
3. Главная ошибка, допущенная еще при создании АСУ ТП, состояла в том, что она позволила неправильным действиям одного из работников,
   пусть даже не в стандартной ситуации привести к катастрофе, т.е. АСУ ТП была не «дуракоустойчивой».
4.  АСУ ТП АЭС безусловно, система очень сложная, а все фирмы, которые могли бы взять на себя функции головной организации, остались в России.   Так что конкурентов на Украине мы не ожидали
Сейчас в составе «Хартрона» некоторые структуры удачно работают с АЭС, хотя рассчитывали мы на существенно большее.

И, конечно, нам сильно помогло сотрудничество с мировым лидером в области атомной энергетики американской фирмой «Вестингауз».
Наученные опытом разворовывания денег, выделенных ранее СССР, США твердо заявили, что деньги они будут давать только американским фирмам, чтобы те отвечали перед министерством энергетики США.
Правильное решение, так как, кроме денег, потребовалась и их аппаратура, и их специалисты.
В противном случае значительная часть средств была бы разворована нашими людьми, накопившими к этому времени большой опыт в подобных делах.
Для выполнения своих работ американцам был нужен местный научно-технический партнер. Они предпочли в качестве такого партнера «Хартрон».
Было создано совместное американо-украинское предприятие, названное «Вестрон» («Вестингауз» + «Хартрон»), в котором с самого начала американцам принадлежало 60%.
Единственное, на чем я твердо настоял, что директором должен быть хартроновец, а не американец.
 «Вестрон» не только успешно выполняет работы на Украине, но и привлекается на российские АЭС, а также на АЭС других стран (Швеция, Чехия, Болгария и др.).

К сожалению, «Вестингауз» — единственный пример взаимовыгодного сотрудничества «Хартрона» с серьезным западным партнером.
Об одной из моих зарубежных историй все же нужно рассказать.
Речь идёт о приглашении Эдварда Теллера, «отца водородной бомбы» США,  великом физике,  незаурядном ученом. еврейском эмигранте от фашистов из Венгрии (вместе со Сциллардом).
Он пригласил меня принять участие в семинаре в Стенфордском университете по проблеме глобального космического мониторинга земной атмосферы.
Одним из результатов создания такой системы было бы в дальнейшем  создание системы, позволяющей предсказывать крупные катаклизмы.
Из бесед с Теллером и др. я понял, что они прекрасно осведомлены о том, кто создал СУ SS-18, а для вывода на орбиты большого числа аппаратов выгодно  использовать дешевые советские SS-18.
В конечном счете, эта идея была нами реализована спустя несколько лет путем создания ракеты-носителя «Днепр» на базе все тех же SS-18 c необходимыми для этих целей доработками СУ
На «Днепре» и сейчас запускаются околоземные аппараты, остановка только за заказчиками, готовыми оплатить запуск.

Другие события, хотя и весьма важные для меня, уже не касались ракет.
Во-первых, мои дети уехали в Израиль. Они совершили этот шаг совершенно самостоятельно, даже не советуясь со мной.
И дочь, и невестка нашли здесь интересную работу, русскоязычных друзей, а что ещё нужно, тем более, что в США шансы на это были бы намного меньше.

Следующее обстоятельство было совершенно объективным.
Я считал, что принятый во всем мире возрастной ценз для начальников, очень правилен, и нельзя, чтобы организациями руководили люди в  моём возрасте..
Я ущёл ко всеобщему удивлению, так как никто добровольно не уходит с такой должности, какая была у меня.
На свое место я рекомендовал заместителя руководителя фирмы по финансовым и экономическим вопросам Николая Ивановича Вахно.
Очень надеюсь, что Н. И. Вахно, который много моложе меня (что весьма немаловажно), сумеет не только сохранить, но и приумножить достижения «Хартрона».
В этом смысле я оставил «Хартрон» во вполне работоспособном состоянии, так что совесть моя перед коллективом чиста.
Заключительные замечания
 Как и положено, попытаюсь подвести итоги.
Около 35 лет после окончания в 1956 году института и вплоть до развала СССР я занимался одним делом – разрабатывал в качестве теоретика СУ для МБР, ракет-носителей космических аппаратов и самих таких аппаратов.
Основные результаты:
В области межконтинентальных баллистических ракет (МБР).
1. Первая советская автономно управляемая МБР с последовательным расположением ступеней 8К64 (несекретное советское название) или SS-7 (наименование США и НАТО), принята в эксплуатацию в 1962 г.
2. МБР 8К66 (SS-8) — разработка прекращена в 1965 г.
3. Родоначальница поколения советских сверхтяжелых МБР — 8К67 (SS-9), принята в эксплуатацию в 1967 г.
4. Первая и единственная в мире орбитальная МБР 8К69 (SS-9), принята в эксплуатацию в 1969 г.
5. Первая в СССР МБР с одной твердотопливной ступенью и самонастраивающейся системой стабилизации — 8К99 (SS-15) — разработка прекращена на этапе летно-конструкторских испытаний в 1968 г.
6. Первая в СССР МБР с бортовой цифровой вычислительной машиной и разделяющимися головными частями (10) с индивидуальным наведением каждой боеголовки на свою цель — 15А14 (SS-18), 1973 г.
7. Более легкая, чем МБР разработки В. Н. Челомея — 15А30 (SS-19) также с разделяющимися головными частями (6), принята в эксплуатацию в 1973 г.
8. Модернизированная МБР 15А30 — 15А35, принята в эксплуатацию в 1975 г.
9. Модернизированная МБР 15А14 — 15А18М, принята в эксплуатацию в 1975 г.
    Следует заметить, что для модернизированных МБР. 8 и 9 создавалось новое программное обеспечение БЦВМ, так что с точки зрения теории систем управления — это разные ракеты.
10. Единственная в мире межконтинентальная крылатая МБР для старта с самолетов и атомных подводных лодок с оригинальной системой наведения по радиолокационным цифровым картам местности — «Метеорит».    Разработка прекращена из-за распада СССР.
11. Самая мощная в мире, предназначенная для прорыва американской системы противоракетной обороны, 15А18М с 10 разделяющимися головными частями (SS-18M — SATANA).
      Это последняя ракета серии сверхтяжелых МБР принята в эксплуатацию в 1988–1990 гг.
      После ее установки в боевые шахты подписано соглашение между СССР и США о прекращении  впредь создания МБР с разделяющимися головными частями и демонтаже к 2008 г. всех SS-18.
Приведенные данные говорят сами за себя. Наша фирма — чемпион в мире по количеству разработанных и сданных в эксплуатацию МБР.
В области ракет-носителей космических аппаратов.
1. Ракета-носитель малых искусственных спутников Земли (ИСЗ) на базе боевой ракеты средней дальности (8К63) — 11К63 (63С1) — SL-7, принята в эксплуатацию в 1962 г.
2. Ракета-носитель средних ИСЗ на базе боевой ракеты средней дальности (8К65) — 11К65 (65С3) — SL-8, принята в эксплуатацию в 1964 г.
3. Ракета-носитель на базе орбитальной МБР (8К69) — 11К69 («Циклон-2») — SL-11, принята в эксплуатацию в 1969 г.
4. Новая ракета-носитель, созданная путем развития 11К69 установкой еще одной ступени — 11К68 («Циклон-3») — SL-14, принята в эксплуатацию в 1980 г.
5. Самая мощная в мире ракета-носитель «Энергия», аналог американского Шаттла — 11К25 — SL-17, разработка прекращена после двух успешных пусков из-за распада СССР.
6. Ракета-носитель «Днепр» на базе снимаемых с боевого дежурства SS-18, принята в эксплуатацию в 1999 г.
7. Ракета-носитель «Рокот» на базе снимаемых с боевого дежурства SS-19, принята в эксплуатацию в 2000 г.
Как видно, и в области систем управления ракет-носителей мы — чемпионы. При этом я не назвал некоторые другие, не потребовавшие создания новых систем управления.
На этих ракетах-носителях запущены тысячи советских космических аппаратов.
В области космических аппаратов.
1. Космические аппараты серий «Целина» и «Океан», запускались с 1970 г. Точного числа не знаю, но много.
2. Космические аппараты, созданные на базе транспортных кораблей снабжения (ТКС). Аппараты этой серии запускались в 1977–1985 гг. под условными наименованиями «Космос»
    и использовались для стыковки   с орбитальными станциями «Салют», как этап подготовки к созданию орбитального комплекса «Мир».
3. Дальнейшее развитие серии ТКС в качестве блоков комплекса «Мир». «Квант-1», «Квант-2», «Кристалл», «Спектр», «Природа», вошедшие блоками в комплекс «Мир» ,
     обеспечившие проведение всех исследований на этом комплексе и потопленные вместе с ним.
4. Космические аппараты на геостационарной орбите для наблюдения за земной поверхностью все той же серии «Космос» .
5. Космические аппараты «Коронас», «Аркон», «Купон» для отдельных научных и прикладных задач.
6. Функционально-грузовой блок «Заря» — первый блок, положивший начало создания работающей и сейчас международной космической станции «Альфа».
По-моему, список в целом впечатляющий, советские ракетные инженеры не даром ели свой хлеб и создавали за существенно меньшие деньги, чем инженеры США, вполне совершенные ракеты.
Системы управления не для ракетно-космической техники.
В первую очередь следует назвать СУ технологическими процессами атомных электростанций (в том числе весьма удачное сотрудничество с американским «Вестингаузом»).
Одна из фирм, входящих в состав «Хартрона», успешно делает современную электронику железнодорожных вагонов для Украины и России.
Другие структуры «Хартрона» делают разнообразную электронику для ТЭЦ, микропроцессорную релейную защиту электроподстанций и многое другое.
У нас даже появился свой девиз, учитывая ракетное прошлое: «Мы нужны там, где ошибки недопустимы».
Вплоть до женитьбы я прожил с мамой в условиях ужасающей даже по советским меркам нищеты, жил на чердаке, в помещении, где не было естественного освещения и никаких бытовых удобств (все во дворе).
Такая жизнь продолжалась и несколько лет после женитьбы, вплоть до начала моего служебного роста, хотя и эту несколько лучшую жизнь в бытовом отношении нельзя назвать достойной.
В СССР, несмотря на самые высокие должности и научные регалии, я так и не смог обеспечить своей семье человеческие условия жизни.
Мы прошли все круги советского жилья — чердак без естественного освещения и удобствами во дворе, такую же съемную комнату, коммунальную квартиру, «хрущебу» и т.д.
Из последней такой квартиры я, в ранге генерального конструктора, уехал в Израиль
Только здесь, в Израиле, я живу в нормальной квартире в доме с работающим лифтом, с холодной и горячей водой и всеми коммунальными услугами.
После моей предыдущей жизни я доволен, жаль только, что это время наступило так поздно.
Вот, пожалуй, и все, что мне удалось вспомнить. К сожалению, я не смог упомянуть множество достойных людей, с которыми проработал. Приношу им свои извинения, это нисколько не уменьшило моего к ним уважения.