Бери свой челн, плыви на дальний полюс
В стенах из льда – и тихо забывай,
Как там любили, гибли и боролись…
И ЗАБЫВАЙ СТРАСТЕЙ БЫВАЛЫЙ КРАЙ. А. Блок
Подскочил, долбанулся черепом о переборку. Я всегда бьюсь головой, когда звонит телефон. Путаю лево с право. Очевидно, в череде судов мозжечок не всегда вспоминает с какой стороны на этот раз переборка. Телефон прикручен на столе возле самого уха. Не знаю, кто изобрел такую модель, но очевидно, он был рассчитан японскими инженерами для пьяных в стельку моряков с десятью процентами слуха. А я теперь десять процентов из ста правильно «просыпаюсь». Это когда вектор моего судорожного пробуждения направлен от переборки. Ни капли лукавства – крепкая переборка говорила «доброе утро» моей пока еще крепкой голове почти каждый вечер в 23:45 перед вахтой. Я эту сирену противоздушной обороны даже разбирал, чтобы уменьшить Dolby surround по мозгам – не получилось.
Схватил трубку, массирую место удара на голове, из нечленораздельных фраз капитана понял, что нужно однозначно просыпаться и идти на палубу - там что-то случилось. Судно как обычно болтает, но что-то сегодня явно закладывает на борт больше, даже удивительно как же это у меня поспать получилось. Ну, тревогу не сыграли - и то хорошо, значит не все так плохо. В надстройке встретил Иванова Ивана Ивановича с боцманом, получил от них информацию. Иванов Иван Иванович – это Johanes Jay Jay – голландский старпом пятидесяти девяти лет. Самый веселый голландский старпом, с которым я когда-либо работал. Его безграничный пофигизм к работе и такое же безграничное добродушие меня восхищали. Он никогда на меня не стучал (хотя голландцы – это профессиональные стукачки), всегда говорил “Make your life easy second”, когда я в своем первом контракте вторым помощником прогибался под иностранного капитана, ради гребаной характеристики. Jay Jay очень много лет назад был даже капитаном, но недолго. В стране Берег Слоновой Кости Иванов Иван Иванович устроил жгучую африканскую вечеринку с большим количеством девчушек-зажигалочек и неопределенного количества спиртного. Зажигали там тоже все, включая вахту. Неистового капитана сдал африканский агент, и из него сделали вечного старпома. С тех пор он ненавидит стукачков. Зато сохранилась любовь к девчушкам. Не поверите, в пятьдесят девять лет Jay Jay ходил к зажигалочкам во ВСЕ “увалы” после вахт и возвращался счастливым. Завидная любовь к жизни для его-то лет. Это потому что он никогда не нервничал и всю жизнь проездил на мотоцикле с ветерком и положительными эмоциями. В 04:00 в океане он принимал у меня вахту и через сорок секунд, поглаживая болящие суставы, отключался в кресле. Я сначала переживал (как-никак первый контракт вахтенным помощником), но потом привык – проверял на дальних шкалах радара горизонт в океане и оставлял спящего старенького старпома, улыбающегося во сне. Русские молодые старпомы, которые меняли этого старенького старпома, потом мне говорили, что Johanes сдавал самую чистую каюту, к русским Jay Jay относился очень уважительно. С ним было очень интересно работать.
Когда голландские капитаны узнавали, что к ним едет защищенный их же голландскими профсоюзами Иванов Иван Иванович, они очень долго сокрушались, понимали, что остойчивость и планирование груза придется делать самим. Jay Jay в совершенстве владел английским с оксфордским акцентом, но совершенно не владел компьютером. Он полностью доверял чернокожим братьям, когда тальманил в панамке и в пляжных шортиках четвертый трюм в Нигерии. Черные породистые нигерийские тальмана с лиловым оттенком сами отмечали количество мороженной рыбы в паллетах, а Иванов Иван Иванович по этому поводу даже не парился. Он мне сразу сказал “These shore rats always fuck us!”, когда узнал, что наше тальманство за нигерийскую выгрузку не будет оплачено этими береговыми крысами. Четвертый трюм Иванова Ивана Ивановича в итоге не досчитался почти четыреста тонн рыбы! В то время как у не раз побывавших в Африке бывалых русских матросов почти все сошлось, если не считать того, что чернокожие грузчики выкинули за борт своим женам на лодках, дрейфующим десятками возле судна на акватории порта. Лучше бы буржуи оплатили ему подсчет рыбы… Матросы даже не обиделись на своего доброго старпома за то, что не получили свой бонус за выгрузку (фрахтователь пытался замотивировать экипаж вознаграждением, если потерь не будет). Иван Иванович совершенно не влезал в дела палубы, всем занимались наши матросы, лишь иногда давал совет боцман. Самый лучший боцман компании. Ему, вообще, было за шестьдесят. Он раньше жил с семьей в Гондурасе, но когда там начались боевые действия, и стали стрелять на улицах, он все оставил, без вещей перебрался с детьми и латиноамериканской женой в родную Голландию. И вот стоит Иван Иванович с Герардом (боцман) и говорят мне, что хорватский капитан приказал спасать кранец. Совсем офигел дядя. Кранец держался уже на одной цепи, остальные крепления просто оторвало тоннами воды, заливающими палубу. Наш оренбургский «резиновый шарик» в полторы тонны летал из стороны в сторону, вот-вот последняя цепь порвется. Несколько часов назад стояли в мизерной бухте Южной Георгии с одной смычкой якорной цепи в воде и молились на погоду. Загружали последние твиндеки рыбой и креветкой с японских и польских промысловых судов. Настоящие моряки на этих промысловиках! Работают в постоянной болтанке у черта на куличках. Там совсем другая морская жизнь...
До этого был перегруз на Фолклендских островах, каждый день выполняли полеты английские истребители. Надоели, блин, мешали рыбу ловить. Аргентинских зениток на вас нет, шумные демоны. А потом мы были в самой Аргентине, и я перед заходом в эту обетованную страну с дешевым, но качественным вином, теплыми шерстяными свитерами и неописуемой природой удалял из прошлых портов Фолкленды - как-никак война была у них с англичанами. Дата пребывания в Аргентине совпала с днем поражения в воине за Фолкленды. Оказываются, они празднуют этот день. Не то чтобы карнавал как Рио де Жанейро устраивают, но в барах за свои Фолькленды выпивают с юмором, все галдят и веселятся.
В заснеженной английской Южной Георгии на берегу "нашей" бухты стоит пару небольших домиков с двумя жителями и один катерок, на котором эти жители и приехали оформлять наш пароход. Спокойно и тихо, как на Аляске в Датч Харборе. Хотя в бывших английских колониях спокойствие отсутствует. Но это ведь владения Англии. Поделюсь своим наблюдением не по теме: во всех бывших английских колониях, где довелось побывать, везде разруха, воровство и опасно по улицам ходить порой даже в дневное время суток. А в бывших французских колониях все относительно спокойно, «чинно, благородно».
Штормовое предупреждение было получено, но в этой «бухте» нас бы точно сорвало с якоря и мы бы налетели на скалы. Капитан нервничал, подгонял нас на перегрузе. Надо было срочно уходить на спасительный для нашего сто сорокаметрового рефрижератора простор широт. Хорват был нормальным капитаном, раньше он состоял в коммунистической партии Хорватии. Мы с ним часто разговаривали о славянской истории и политике после ужина. Он так и остался «конченным» коммунистом. А тут такой коммунистический приказ! Как на фронт посылают. Ну, раз надо, значит надо. Волшебное морское слово. Я по своей неопытности даже рацию не взял, пошел к нашим матросам. Ребята уже сами догадываются в чем дело, стоят возле водонепроницаемой двери в полной экипировке. Саня, Леня и Серега. Тоже одни из лучших матросов в моей жизни. С Леней на совместных навигационных вахтах даже с десяток общих знакомых волейболистов из ВГУЭСа нашли – мир, действительно, тесен.
-Ну, что, парни, готовы к подвигам во благо «буржуйского отечества»?
-Что, все-таки ловить будем?
-Будем, Саня. А кто, если не мы?!
-Надо прорываться в подшкиперскую, тали и цепи только там.
-Ну, что, с Богом!
Открыли дверь, а там одна пена, брызги и ледовая мгла. Когда перегруженное судно кренится, леерное ограждение входит в волну, как нож в теплое сливочное масло. На палубе включено все освещение, вода и пена везде. Судно как подводная лодка, а мачты как перископы торчат из ледяной воды в плюс три градуса по Цельсию. Вышли, гуськом прижались к надстройке, ждем момента:
-Пора!
-А, нет! Не пора!
-Пора!
-Нет-нет! Не пора!
Короче, минут пять мы пели песню Танюшки Булановой со словами «нам еще не пора». Потом песня кончилась, и запела уже Танюшка Овсиенко. Наступила «школьная пора после всякой погоды». Рванули с нижнего старта. Судно накренилось на противоположный борт – успеем пробежать метров шестьдесят. Бегут русские лоси. Быстро бегут. Одной перебежки не хватило. В районе второго трюма бойцы антарктического фронта забились под chicken way (помост), зубами и всеми конечностями вцепились в его металлические уголки, вот-вот накроет. Накрыло. Блин, холодно. Там я понял, что такое шок от холодной воды. Оклемались. Встали соколы, побежали вновь. Бегут еще быстрее. Черт, дверь в подшкиперскую задраена наглухо. Судорожно ногами и ладонями стали бить по ручкам. Четверо мужчин рукоблудят возле одной двери. Сфотографировать бы все это дело, да на конкурс лучшего фото послать, там бы явно оценили выпученные глаза и скорость смазанных движений во время ударов по задрайкам. Вот-вот накроет вторая волна. Успели. Залетели в подшкиперскую, как в последний вертолет после боевой операции, уклоняясь от пуль противника. Замуровались. Хороший адреналинчик! Повесили каждому на плечо таль, высунули носы на палубу. Хоть цепь на носовом креплении кранца и порвалась, зато эластичные слинги еще целы, не дают кранцу разогнаться, пока придерживают его, это явно облегчит задачу! Надо успеть, пока не оторвало окончательно.
-Ну, что! Опять с Богом!
Выбежали. Бегут мужчины с талями по скользкой палубе. Ать-два, ать-два, ать-два… А некоторые «раз-два-три-четыре», «раз-два-три-четыре», как «Масленица» советовала. Переждали еще одну волну в рострах. Стали ловить кранец. Щуришься, сплевываешь морскую воду, стекающую с лица, а на очередной волне убегаешь в ростры. Как дикого мустанга пытаемся поймать за вожжи. Каким-то чудом накинули гаки талей на оба рыма. Как шкодливый юноша из арабского района под Парижем во время столкновения с полицией – кинул камень или бутылку с зажигательной смесью и убегать. А здесь зацепил гак и даешь деру, пока «мустанг» копытом не лягнул. Иди сюда, родной! Непослушный кранец хрипит, скрепит резиной, не хочет ложиться в кроватку. Ничего, на флоте все продумано – есть «гини», «тали», а бывают даже «гиниталии», как сейчас, например. Набили первых две тали, заведенных за фальшборт, кранец уже стал ручным. Очередная партия бойцов доставила дополнительные цепи. Резиновый дирижабль совсем замолчал, опутали его морской паутиной. Закрепили за палубные рымы. Приказ выполнен. Все счастливы неописуемо. Вернулись в теплую надстройку, гордые матросы легли в люли, а я пошел на вахту. Хорват тоже счастлив, что не потерял буржуйскую собственность - вахту сдал за одну минуту. А свистопляска только начиналась. Пятьдесят пятый градус южной широты в июле месяце, т.е. зимой. На радаре одна засветка, его можно выключить – айсбергов не видно ни фига! А они рядом! Нутром чуешь, как он проходит где-то рядом. В светлое время суток их много, их хорошо видно. Оказывается у буржуев ниже неистового пятидесятого градуса южной широты идет двойной взнос за страховку судна. Только, вот, зарплата моряков неизменна. Капитан посылает в компанию время и координаты пересечения пятидесятого градуса южной широты, а те уже извещают страховую компанию. Позвонил третий механик Серега на мост, поинтересовался, выживем али нет. Двадцати семилетний Серега дорабатывал последний контракт, окончательно и бесповоротно уходил на берег, ему его явно хотелось доработать. Серега через полтора года женится и будет счастлив, проведя медовый месяц во Вьетнаме, а сейчас он интересовался обстановкой. Механикам в ЦПУ всегда страшнее в болтанку и во время обесточивания, они НЕ ВИДЯТ навигационную обстановку:
-Что там творится наверху? Ты куда, блин, рулишь?
-Серега, да заходи на мост, веселее будет. Втыкай свою батарейку и заходи.
Талантливые русские механики наварили приспособу над кнопкой кретирования ВСЕХ сигнализаций, прижимали саму кнопку дежурной батарейкой, чтобы alarm не звенел на все машинное отделение и надстройку в случае срабатывания сигнализации и смело уходили пить чай на мост. Это делали даже стармехи. Но особо не злоупотребляли, у механиков как и у медиков первая заповедь – не навреди! Механики тоже чувствуют границу между «перебздеть» и «не добздеть»:
-Нет, сейчас нельзя. Сам же видишь, летаем в невесомости, срабатывает все подряд, так можно и двигатель спалить. Ты мне скажи, как там, на счет гидротермокостюмов? На всех ведь не хватает ?
Это только в 2006 SOLAS (конвенция по безопасности жизни на море) затребовала в обязательном порядке, чтобы гидротермокостюмы были на каждого члена экипажа, а до 2006 года их было несколько штук на мосту. Буржуям пока не скажешь слово «обязательно», ничего лишнего для экипажа не купят.
-Серж, я тебе совет дам: ты если окажешься в воде, помирай сразу и не дергайся. Тут до Аргентины тысяча миль, а до Южной Африки еще больше, спасать нас некому будет. Только сигнал буя примут, зарегистрируют как пропавших без вести, и все.
-Это не смешно. Ты давай рули.
-Это как повезет, Серега. На радаре не видно ни зги. А ледовые глыбы где-то рядом. Идем на удачу, лишь бы твой винт маслал, а иначе скинет с волны.
-Винт будет маслать, ты рули главное.
-Все будет нормально. "Японец" мореходный – волну обыгрывает сказочно. Знал бы Беллинсгаузен, что русские моряки на каком-то "японце" работают здесь на какого-то голландского дядю, перевернулся бы в гробу.
-Пикуля почитай – русские штурмана даже в позапрошлом столетии работали на иностранного дядю. Платили золотом русским специалистам.
-Да, Пикуль… И нашим, и вашим. Я так и не понял за кого он, за Шестую Красную Армию или за белых офицеров, которые стрелялись на мурманском причале в потоке интервенции. Хотя с его описанием владивостокских красавиц в «Крейсерах» я полностью согласен...
-Мы тоже и нашим, и вашим. Работаем на голландского буржуя, зато любим поговорить на патриотическую тему.
-Да, Серж, в целом согласен. Ох, хорошо ударило, аж клавиатура со стола упала. Ты не переживай. Фаддей Фаддеевич Беллинсгаузен с Михаилом Петровичем Лазаревым тут, вообще, на деревянных шлюпах ходили. До Антарктиды дошли! Джеймс Кук - и тот дернул назад подальше от льда и холода. А у Беллинсгаузена даже цингой никто не заболел – медик хороший был. Представляешь, люди шли в ледовую неизвестность на деревянных "лодочках"... Вот были люди, так люди! Все, Серж, отключаюсь. Прорвемся. Главное, керогазь.
Прорвались. В утренних навигационных сумерках уже с уверенностью обрулили все айсберги, а через сутки их уже было совсем мало. Дошли до Кейптауна. Взяли бункер, а я списался и из снега и града размером в голубиное яйцо я прилетел на волейбольные площадки Серебряного Бора. Правда, пару дней не мог влезть в их волейбольную мафию. Платил 50 рублей за вход на пляж и банально не мог зайти ни на одну из площадок. На третий день одна волейболистка сжалилась и взяла к себе в пару. Мое бледное тело после зимы отогрелось лучами московского солнца. Я лежал на песке и уже не верил, что все это было со мной. Через три недели уже был в Питере на пляже БЕСПЛАТНОГО Крестовского острова и через час совершенно без проблем играл в паре с профессиональным волейболистом. ВОТ ОН ПИТЕР !
m/v “Nova Friesia” South Georgia, July 2006