Максимов внимательно смотрел на тело, лежащее перед ним. Все признаки смерти были уже на лицо – остекленевший взгляд, арефлексия, бледность кожных покровов. Максимов перевел взгляд на часы – еще нужно две с половиной минуты. Как долго…
Секунда, две, три. Всё. Обратный отчет начался. Затаив дыхание, профессор вглядывался в лицо умершего, изредка посматривая на монитор – там стали появляться первые отчеты. И вдруг, он увидел, что зрачки мужчины сужаются, лицо исказила гримаса, в попытке сделать вдох – усопший приподнял голову. Он снова жил. Эксперимент удался.
Монитор пестрел сообщениями, из смежных с лабораторией помещений стали появляться люди в белых халатах, они поздравляли профессора, рассматривали воскресшего пациента, говорили о своих наблюдаемых. Из 30 человек к жизни вернулись 24. Это были добровольцы, участвовавшие в засекреченной правительственной программе «Феникс», в ходе которой апробировались новейшие методы регенеративной медицины.
Конечно, все еще вопросов оставалось больше, чем ответов. Но неоспоримый факт был очевиден: 10 уникальнейших по составу инъекций, сделанных один раз в строгой последовательности, возвращали человека к жизни.
Это была мировая сенсация. Профессор Максимов остановил смерть – введенные в организм вещества не допускали отмирания клеток головного мозга, напротив, они, в определенный момент, включали все силы организма, который запускал регенерацию на внутриклеточном уровне. Генетический механизм, программирующий смерть, был остановлен. Человек, умирающий от старости или болезней, не только возвращался к жизни, но и избавлялся от всех своих патологий. Вот только те, кто умер от механических повреждений внутренних органов, ожить уже не могли…
Спустя час Максимов оставил ликующих сотрудников и отправился домой, теперь предстояло подготовить материалы для доклада на самом верху.
Воодушевление не покидало профессора, вечер сменила глубокая ночь, но он все писал и писал, а временами, подняв голову, долго смотрел в одну точку: ему виделись прекрасные картины счастливого будущего всего человечества…
Тишину ночи разорвал телефонный звонок: аудиенция назначена на 19.00.
***
Без пяти минут семь Максимов стоял перед массивной дверью, которая распахнулась точно в назначенное время.
Невысокий человек шагнул навстречу и, улыбаясь, протянул профессору свою руку.
После традиционного ритуала приветствий Максимов, постепенно преодолевая робость и все больше воодушевляясь, приступил к докладу.
– Виктор Иванович, дорогой, вашему открытию цены нет. Но видите ли, не все так просто. Прошу вас, поймите меня правильно. – Хозяин кабинета натянуто вздохнул. – Я внимательно выслушал вас и хочу, чтобы вы снова повторили все сказанное для моей группы. Вынужден проститься с вами. Был рад встрече и знакомству. Вас проводят.
Максимов не ожидал, что прием будет таким холодным и почувствовал, как к горлу подкатил комок. Он хотел что-то сказать, но двери уже распахнулись, и профессор снова оказался в коридоре. Теперь ждать не пришлось, сопровождающий пригласил следовать за ним и через минуту они подошли к двери, которая сразу же открылась.
Три человека поднялись навстречу к Максимову.
На этот раз доклад профессора длился намного дольше. Его слушали внимательно, не прерывали, иногда понимающе кивали головой, делали короткие записи.
Максимов закончил и приготовился отвечать на вопросы. Но в кабинете висела тишина. Минуту, две, пять.
Потом поднялся седовласый мужчина, подошел, пожал руку профессору и проговорил:
– Виктор Иванович, вы – гений. Но мы не можем позволить, чтобы ваше открытие стало достоянием общественности. Проект «Феникс» засекречен, и еще долгие десятилетия он будет оставаться таким. Ваше стремление сделать народ бессмертным похвально, но бессмысленно.
Вы понимаете, что может произойти, если все люди без исключения перестанут умирать? Наша страна, да что там, вся планета уже через двадцать лет будет перенаселена, ресурсы истощатся, разрушатся все сферы общественной жизни. Никто не сможет управлять такой массой людей, у нас не будет возможности дать им образование, медицину, прививать даже элементарные культурные ценности. Люди превратятся в стадо животных, которые заняты поиском пищи и возможностью размножаться. Других интересов не останется.
Максимов почувствовал, как по спине потекла струйка пота. Он тоже встал:
– Но почему вы видите все в таком негативном свете? Может быть все будет по-другому: люди, любящие друг друга, всегда будут вместе. Они не расстанутся, будут заботиться о своих близких, будут жить и работать на благо семьи…
– Господи, вы сами-то верите в то, о чем говорите? Сергей Васильевич, включи монитор.
На огромном, во всю стену экране, появилось изображение людских масс. Толпы людей о чем-то кричали, невидимая камера часто выхватывала злые, недовольные лица. Картинки быстро сменялись, откровенно демонстрируя все человеческие пороки.
Сергей Васильевич остановил слайды и повернулся к Максимову:
– Вы не подумайте, что ваше открытие абсолютно бесполезно. Нет, конечно, оно бесценно. Но воспользоваться им смогут только избранные. Самые избранные. Понимаете, о чем я говорю?
– Это вы ничего не понимаете! – Максимов резко повернулся с седовласому. – Мое открытие невозможно утаить от всех! Я работал не один! Мои сотрудники честные и умные люди, но они всего лишь люди!
Третий, до сих пор молчавший человек, повернул бесстрастное лицо к Максимову:
– Мы забыли сказать вам, Виктор Иванович. Вчера, после вашего ухода, в лаборатории произошла утечка ядовитого газа, ну, того, что вы использовали для своих экспериментов. Ваших коллег спасти не удалось. Да, и еще… нам очень жаль, но … вы погибли вместе с ними.
Нервы Максимова, напряженные до предела, не выдержали, он почувствовал невероятную слабость, в ушах зазвенело, и профессор рухнул на блестящий паркет, потеряв сознание.
***
И вот оно началось – бесконечное время. Бесконечное, по крайне мере, для самого Максимова.
С тех пор как он очнулся в ослепительно белой лаборатории, ставшей ему домом, прошло 49 лет.
Он был жив и здоров, об этом заботились молчаливые люди, закрывавшие стерильными масками свои лица. Ему подавались лучшие блюда, учитывались все пожелания. Но профессор не знал, где находится, и больше не видел ни своих родных, ни неба, ни солнца. Он должен был только работать, совершенствуя то, что однажды создал.
За эти годы Максимов сотни раз старался навести хоть какие-то справки о своей семье, пытался разговорить молчаливых помощников – безрезультатно. Он умолял, кричал, требовал – но ничего не добился. В отчаянии он даже хотел покончить с собой, но те злосчастные уколы…он сам поставил их себе, тогда почти пятьдесят лет назад, и теперь даже еще не постарел…
Максимов возненавидел жизнь. Ту жизнь, за которую боролся. Он проклинал своих тюремщиков и поклялся всем отомстить. «Ничего, когда Феникс восстанет, тогда все узнают, все поймут», – бормотал профессор, размышляя о чем-то своем…
Он продолжал работать, проводил опыты, улучшал когда-то созданные формулы.
Много лет назад, протестуя, профессор отказался от дальнейших исследований. Три месяца даже не заходил в лабораторию, но бездеятельное существование привело к тому, что он едва не сошел с ума, запертый в своей белоснежной тюрьме. Максимов был сломлен, побежден, раздавлен. И только работа спасала его от бесконечных мучений.
Прошел еще один год. Первого июля Максимов, ожидая традиционный медосмотр, был спокоен и даже весел. Последние несколько месяцев он подолгу что-то писал, закрываясь от камер.
Когда его пришли навестить врачи, он учтиво поздоровался со всеми, а затем, в нарушение всех правил, обнял каждого из пяти пришедших, чем немало удивил своих гостей. Главный группы напомнил Максимову об инструкциях и предложил перейти к осмотру. Но профессор вдруг резко изменился в лице и с бранью накинулся на пришедших. Успокоить его смогли только с помощью укола. Осмотр пришлось перенести.
***
Анри Ньюман, временный сотрудник НИИ, прибывший в Россию в составе иностранной делегации, заканчивал свою работу. Вечером он должен был улететь в Стокгольм, а потом, через неделю вернуться в Берлин, к жене и детям. Он очень волновался за маленького Генриха, который в последнее время сильно болел.
Анри перебрал на столе стопку бумаг, некоторые разорвал или смял, смахнул в корзину с мусором. Потом вынес мусор в общий контейнер. Вернулся, еще раз оглядел опустевшее рабочее место – усмехнулся: его привычка к порядку не раз выводила Элин из себя. Как же он соскучился…
Взгляд упал на рабочий костюм: «Черт, забыл сдать!» Взглянув на часы, Анри подхватил одежду и направился к двери.
В коридоре он едва не столкнулся с группой людей, торопливо, на ходу снимавшей халаты, они о чем-то бегло переговаривались и явно куда-то спешили. Анри пропустил их и двинулся следом. Вдруг его взгляд упал на маленькую свернутую бумажку, которая выпала у кого-то из тех, с кем Ньюман едва не столкнулся.
Анри окликнул шедших, но они не услышали его, продолжая свой путь. Тогда он поднял бумажку, чтобы по привычке донести до урны, на ходу машинально развернул…
Уже через несколько часов Анри Ньюман, отменив поездку в Швецию, садился в самолет, направлявшийся в Берлин, а по прилету, миновав дом, нетерпеливо постукивал пальцами по сиденью такси, летевшего по направлению к его головному офису.
***
«Сенсация! Немецкие ученые изобрели лекарство от смерти!», – эфиры разрывались на все голоса. «DER PH;NIX – KEIN TOD!» Анри Ньюман, в одночасье ставший миллиардером, купался в лучах славы. Открытие профессора Максимова вышло в мир…
***
Дверь в лабораторию распахнулась, Максимов повернулся и увидел, что к нему пришел необычный гость. Профессор с трудом вспомнил, что очень давно уже видел его. Да, это был то самый Сергей Васильевич, который когда-то беседовал с ним, предупреждая о секретности «Феникса», один из тех, кто лишил его, Максимова, жизни и обрек на вечное существование.
Гость прошел и, не поздоровавшись, сел к столу.
– Ну что, поздравляю вас, Виктор Иванович! Ваш трюк с бумажками, которые вы так ловко спрятали в халаты врачей – великолепный ход. Четыре записки мы нашли, пятая исчезла. Нет, конечно, мы уже знаем, когда и как она покинула территорию не только института, но и России.
Теперь ваше открытие – достояние всего мира. Вы же так лаконично изложили собственный труд, едва ли не в двух словах. Конечно, чтобы расшифровать ваши записи, понадобилось время, даже лучшие умы Германии потратили на это больше пяти лет, но зато теперь времени у всех хоть отбавляй.
Максимов молчал.
Сергей Васильевич сидел, постукивая пальцами по столу. Помолчал, потом добавил:
– Но, видите ли, в чем дело? Прошло всего шесть лет с тех пор, как каждый смог ввести себе инъекции жизни. А мир уже сошел с ума. Процент убийств возрос в десятки раз, кстати, большинство из них – бытовые. Да-да, убивают друг друга в семьях, те самые любящие люди, о которых вы так заботились. Никто не готов жить вечно со своими стариками, детьми, внуками. Люди устают от бесконечного сожительства.
Редкое утро обходится без многочисленных убиенных, которых ночь оставляет где угодно: на дорогах, на тротуарах, в жилых комплексах, везде. Жизнь обесценилась, ее теперь слишком много.
Храмы закрыты, людям больше не о чем просить. Но их продолжают хоронить… правда, живыми. Это же не убийство, рассуждают многие. Все-таки не каждый может взять в руки оружие. А так вроде и не убиваешь. Не верите? А вот представьте себе, любой неугодный человек крепко засыпает, сейчас так много хороших снотворных, и его быстренько закапывают. Нет, не на кладбищах, а так, где придется. Люди боятся спать, сходят с ума, но зато живут, как вы и обещали, вечно. Кстати, многие – под землей.
Были случаи, когда человека закапывали слишком близко к поверхности, другие видели, что земля шевелится, откапывали, а там тот, кто пролежал уже два месяца в земле. Да, он слаб, крайне истощен, но жив. Смерти ведь больше нет.
Да… О чем это я? Отвлекся, простите. Я ведь пришел поблагодарить вас за все и проститься. Может быть, конечно, вы еще когда-нибудь понадобитесь, тогда я найду вас. А пока – прощайте!
Дверь распахнулась и закрылась снова. У Максимова кружилась голова. Во-первых, долгое время с ним никто не разговаривал вот так, просто. Во-вторых, то, что сказал Сергей Васильевич, не могло быть правдой. Это бред, бред…
Виски ломило. Максимов жадно выпил стакан сока, прилег на диван и закрыл глаза.
Он очнулся спустя несколько часов от того, что на него что-то страшно давило.
Задыхаясь, Максимов попробовал пошевелиться, это удалось, но с трудом. Пахло чем-то давно забытым. Профессор напрягся, судорожно вспоминая: да! Земля! Так пахнет свежая земля!
Волосы поднялись дыбом: он что, похоронен заживо? Нет, не может быть! Максимов завыл от ужаса: сколько раз ему предстояло умирать и воскресать, лежа в своей могиле. Сколько времени пройдет, пока он понадобится там, наверху…
А если не понадобится?
УВАЖАЕМЫЕ ЧИТАТЕЛИ! БЛАГОДАРЮ ВАС ЗА ПРОЧТЕНИЕ РАССКАЗА "КОГДА ФЕНИКС ВОССТАНЕТ". ПРОШУ ВАС ОСТАВИТЬ СВОЮ РЕЦЕНЗИЮ, ПОЖЕЛАНИЕ, УКАЗАТЬ НА НЕДОСТАТКИ. ВАШЕ МНЕНИЕ ОЧЕНЬ ВАЖНО. ВСЕГДА ВАШ - ВИКТОР РИН.