;
62. «Что с тобой — не знаю и не скрою…»
Что с тобой — не знаю и не скрою —
Ты больна прозрачной белизной.
Милый друг, узнаешь, что с тобою,
Ты узнаешь будущей весной.
Ты поймешь, когда в подушках лежа,
Ты не сможешь запрокинуть рук.
И тогда сойдет к тебе на ложе
Непрерывный, заунывный звук.
Тень лампадки вздрогнет и встревожит,
Кто-то, отделившись от стены,
Подойдет — медленно положит
Нежный саван снежной белизны.
5 декабря 1903
«Милый друг…» – это обращение из стихотворения Вл. Соловьёва:
«Милый друг, иль ты не видишь,
Что всё видимое нами -
Только отблеск, только тени
От незримого очами?
Милый друг, иль ты не слышишь,
Что житейский шум трескучий -
Только отклик искаженный
Торжествующих созвучий?
Милый друг, иль ты не чуешь,
Что одно на целом свете -
Только то, что сердце к сердцу
Говорит в немом привете?»
То есть в стихотворении Блока – не об “отблеске” или об “житейском шуме трескучем”, а о мире “торжествующих созвучий”, об истинном мире. И вот там… Там всё не так, как грезилось, всё не так как показывали ему. В его «пророчестве» – в видении, в откровении во времена нежной юности (о котором он упоминал два года назад: «Сбылось пророчество моё») грядущее действо виделось так:
«…Будет день, и распахнутся двери,
Вереница белая пройдет.
Будут страшны, будут несказанны
Неземные маски лиц...
Буду я взывать к Тебе: Осанна!
Сумасшедший, распростертый ниц.
И тогда, поднявшись выше тлена,
Ты откроешь Лучезарный Лик.
И, свободный от земного плена,
Я пролью всю жизнь в последний крик.
29 октября 1902»
Но нет ничего “несказанного”, никаких экстазов, ни раскрытия “Лучезарного лика” – всё тихо, всё обыденно, не:
«И тогда, поднявшись выше тлена,
Ты откроешь Лучезарный Лик.
И, свободный от земного плена,
Я пролью всю жизнь в последний крик.
29 октября 1902»
На самом деле всё будет проще, всё будет… скучнее:
Тень лампадки вздрогнет и встревожит,
Кто-то, отделившись от стены,
Подойдет — медленно положит
Нежный саван снежной белизны.