- Галка, опять начадила? Сколько раз говорить, чтобы ты свою буржуйку выбросила к чертям собачьим,- открывая настежь окно, кричала Таня.
- Тебе хорошо говорить - выброси. А кто ж мне новую даст? Померзнем мы без буржуйку, как пить дать померзнем,- отвечала Галка, пытаясь приладить трубу.
Таня обвела взглядом маленькую комнатушку, где яблоку негде было упасть, чтобы не наткнуться на чью-нибудь часть тела.
В углу, за занавеской, лежала Танина свекровь. Ходить уже не ходила, но кровь из невестки пила литрами. Сынок её на войне сгинул, после этого и отказали ноги у Нины Николаевны.
Она и при жизни сына не очень- то невестку любила, а сейчас так вообще житья не давала, будто винила во всех бедах.
А Галка? А что Галка, у неё сердце было доброе, да и не держала она зла на свекровь. Понимала, что это она с горя такая стала. Когда предложили определить лежачую куда следует, она наотрез отказалась, мол, как же можно при живых родственниках, да чтобы так с человеком поступать. Поэтому и забрала это недвижимое тело в дом, в котором ей выпала честь жить.
А кроме свекрови у неё было своих трое детей. Мишка - старший сорванец, пропадающий целыми днями то в школе, то на улице.
Даша и Маша - девочки-близняшки, за малостью лет в школу не ходили, а сидели под присмотром лежачей бабки. Хотя тут вопрос спорный, ещё кто за кем присматривал. Пока Галка была на работе, Нине Николаевне не кого было костерить по чём зря, поэтому она шпыняла внучек, доводя тех до слёз.
На воспитании Галки была ещё её младшая сестра Клава, оставшаяся сиротой, после смерти родителей. Девочка давно уже вышла из того возраста, когда за ней нужно приглядывать, но идти ей было некуда, вот и держалась за сестру, как за последнюю соломинку.
- А была бы ты посговорчивее, да поласковее, давно бы уже и новую буржуйку имела. Да и пальто бы справила другое, вместо этого дырявого лапсердака,- шептала Таня, чтобы свекровь меньше слышала.
Галка, с горем пополам настроила буржуйку, чтобы та не чадила, и устало опустилась на табурет.
- Это ты что имеешь ввиду?- спросила она.
- А то и имею, что Петька давно на тебя глаз положил. Так и зыркает, так и пялиться на тебя во все глаза. А давеча, сама видела, когда ты в душе мылась, он за тобой в щёлку наблюдал,- шептала Таня.
Нина Николаевна, хоть и лежала за занавеской, но слух имела отменный.
- Да эта шалава уже всему дому дала. Лярва проклятая. Сыночек мой, Серёженька, в могиле сырой лежит, червей кормит, а эта тут хвостом крутит,- кричала она, откинув занавеску.
Галка закатила глаза, всем своим видом показывая, мол, вот так я и живу.
- Да как же вам не стыдно, Нина Николаевна, такое говорить. Я же с утра до вечера на работе. Так устану, что чуть живая прихожу. Где? Где я могу хвостом крутить?- устало отвечала она, с жалостью глядя на свекровь.
Та только гневно сверкнула глазами, и задернула занавеску.
Таня скривила рот, передразнивая Галкину свекровь, и переведя разговор на другую тему, сказала:
- Ты на кухню ещё не ходила? Сегодня Манькина очередь кашеварить. Опять наверно у неё всё подгорело, пока она по углам тискалась. Вот где баба своего не упустит, не то, что некоторые.
Галка взяла кастрюлю, и они пошли в сторону кухни, откуда и правда доносился запах подгорелой еды.
Продолжение следует...