Хлопотное дело
Однажды, прогуливаясь мимо оперного театра в надежде встретить девушку своей мечты, я увидел своего однокурсника Леву Баранцева, который как раз подходил к своему «Бентли», утирая потный лоб платком.
- Хлопотное это дело, - донеслось до меня.
- Лева, - радостно воскликнул я, - что ты тут делаешь?
Лева обдал меня запахом дорогого одеколона, промокнул рукавом залысину и…ничего не ответил.
- Наверное, - пришло мне в голову, - Баранцев стал великим актером. Или певцом. Откуда у него такая машина? Откуда у него такой одеколон? Откуда у него такие залысины?
Надо сказать, что Лева Баранцев мне никогда не нравился и именно поэтому я решил его превзойти.
Отрастив для интеллигентности испанскую бородку, надев джинсы с дырками по последней моде, нацепив на ухо клипсу времен 80х, я отправился прямиком к директору театра оперы и балета. Речь была подготовлена заранее.
- Я готов на любую роль, - выдавилась из меня первая фраза, - могу играть Отелло, а могу (тут я потрогал клипсу) – Дездемону.
Директор, который до этого что-то писал в своем блокноте, от неожиданности подпрыгнул и стал пристально меня изучать. Обмен взглядами продолжался минут десять, а потом он сказал:
- …….,………, ……..!!!!!!!!!
- Фу, какой грубый директор, подумал я, когда меня выкидывали за дверь. Пусть тебе, скотина, упадет на голову прожектор, или пожарный.
Пожарный, который меня выкидывал, закурил, - и неожиданно сказал: – «И упаду».
Не знаю, что там точит вода, но меня точила мысль о незавершенности действий. Я всегда завершаю свои действия, о чем мне сообщила жена через девять месяцев, показывая ребенка. Правда, до сих пор непонятно, где он был остальные восемь. Неверное – прятался.
Украв у знакомой уборщицы синий фартук, я, минуя парадный вход, проник в здание театра, ворвался в кабинет главного, и, размахивая метлой, закричал, - если не дашь главную роль, кобель, - погрязнешь в мусоре и слезах, что этот мусор не убирают!
Тот, близоруко щурясь, - залепетал, - Варвара Васильевна, ну зачем же вы так, вы же знаете, что на роль крестоносца мы назначили Кудрявцеву, а вы временно будете играть дерево, но если – тут он попытался ущипнуть меня за попу, - вы проявите понимание…
Я ответно ущипнул его за попу, и мы снова начали друг друга изучать.
- Ага! – наконец сказал он, - вы не Варвара Васильевна.
- Ясное дело, - ответил я, - Варвара Васильевна тебя бы за такую роль убила.
Директор начал было открывать рот, но тут на него упал пожарный.
Мы пожали друг другу руки.
Зазвенел третий звонок и пожарный, убегая, прокричал: - «Сегодня у меня бенефис», - а распластанный директор спросил: - «Сколько ты хочешь, чтобы больше не приходить»?
- Деньги – не главное, - ответствовал я, отряхивая фартук, - главное (тут мне пришлось хорошо подумать, чтобы сказать что-нибудь умное) – форс-мажор!
От этого хорошо подобранного слова он упал в обморок, а я отправился домой, и набрал по телефону Баранцева.
- Лева, - спросил я у него, - что ты понимал под «хлопотным делом»?
Лева долго молчал, а потом признался: - «Надоело хлопать в ладоши, если тебе это не нравиться».
- А машина? Одеколон? Залысины?
- Все от жены.
- Сочувствую.
- Спасибо, и когда придешь на мои похороны – не бери георгины. У меня от них аллергия.
- Не буду.
- Спасибо.
Вот так кончилась очередная моя эпопея. Великим актером я не стал, тем более, что петь не умею, фартук вернул, пожарный, после того, как со мной познакомился, бросил курить, начал курить снова и, потушив первый в своей жизни окурок, стал лучшим пожарным года а еще…
А что еще. А так все по-прежнему…