Inter spem et metum*
Отправиться в Португалию с первым кораблем – это решение было для меня настолько же очевидным, насколько сложным.
У меня не возникало сомнений в том, что как можно скорее я должен вернуться в Серран, к родным. Но как мог я оставить одну Анну, свою возлюбленную, когда она ждала от меня ребенка?..
Первым я обо все рассказал брату. Говоря ему о случившейся трагедии и о своем намерении плыть в Португалию, я был уверен, что он решит вернуться в Серран вместе со мной. Однако, выслушав меня, Педру сказал:
– Ты нужен там, а я – здесь. Ты поможешь нашим близким, а я буду заботиться об Анне и о твоем наследнике.
Когда я услышал его слова, у меня на глазах выступили слезы – я не знал, как его благодарить.
Рассказать о нашей предстоящей разлуке Анне я боялся и все же должен был это сделать. Когда я подошел к ней, она сидела в новом кресле на веранде и вышивала маленький кружевной чепчик. Смотря на нее, я несколько секунд не мог произнести не слова. Я знал, что ей будет тяжело слышать то, что я скажу, не хотел причинять ей боль, и поэтому не решался заговорить.
– Паулу! Что с тобой? – спросила она, замечая напряженное выражение моего лица.
– Анна, я должен сказать тебе нечто очень серьезное.
Она отложила рукоделие на стол.
Все услышанное Анна восприняла необыкновенно стойко. Она не рыдала, не кричала, не заламывала руки.
– Теперь, после такого большого несчастья, ты должен быть рядом с родными, в Португалии. Ты должен поддержать их, – сказала она, стараясь, чтобы голос у нее не дрожал. – А мы, – она провела рукой по животу, – будем тебя ждать.
Я ласково обнял ее за плечи.
На следующий день Анна и Педру помогали мне собираться в дорогу. Желая отвлечься от мыслей о скором расставании, мы говорили только о вещах: что следует взять с собой, а что – оставить, как надежнее везти золото, как лучше уложить одежду, что брать из съестных припасов...
Суета действительно заглушала тревоги, хотя я по-прежнему ощущал их тяжесть у себя в груди. Должно быть, то же самое чувствовали Анна и брат.
Спустя два дня я покинул Ларанжейрас. Провожать меня вышел весь дом: Анна, Педру, Бенто и все наши домашние слуги. Было раннее утро, солнце еще только поднималось из-за горизонта, его лучи пробивались сквозь легкий туман.
Прощаясь со мной, Анна взяла меня за руку и остановила на моем лице взгляд своих бездонных черных глаз. В этом взгляде не было ни упрека, ни безысходной тоски, он сиял любовью и надеждой. Свет ее глаз наполнил мою душу, как согревающее пламя наполняет стекло лампады. Я знал, что он станет моим талисманом, который сохранит меня от горя…
– Пора, сеньор Паулу! – прервал наше прощание Тьяго.
– Береги себя! – шепнула мне Анна, крепко сжав мои пальцы. Спустя мгновение она отпустила мою руку.
– Я вернусь, Анна!
Быстрым шагом я пошел к повозке.
В начале февраля я и Тьяго приехали в Рио. Как нам удалось узнать у нашего давнего знакомого Вашку, у которого мы вновь остановились, следующий корабль в Лиссабон уходил через три недели. По словам Вашку, это было не лучшее время, чтобы плыть через Атлантику из Бразилии в Европу, к тому же судно было не самое надежное. Но тогда все это не имело для меня значения – я не мог ждать. К счастью, Тьяго сумел договориться с капитаном и арендовал для меня небольшую каюту.
Недели, которые мы вынуждены были провести в Рио, для меня проходили, словно в густом тумане. Только один случай навсегда врезался мне в память.
Однажды, когда я прогуливался по Площади Кармелитов и смотрел на стоявшие в заливе корабли, на одном из которых мне через несколько дней предстояло отправиться в Португалию, ко мне подошла молодая цыганка. Это была высокая стройная девушка, одетая в пестрое платье. Ее серебряные серьги сверкали, выглядывая из-под волнистых черных волос. Беззастенчиво глядя на меня, она с легким акцентом сказала:
– Пойдем со мной, фидалго! Я тебе погадаю!
Я ничего не отвечал, но она от меня не отходила.
– По глазам вижу – ты необыкновенный человек. Не такой, как все…– она улыбнулась, обнажая большие белые зубы. – Ну, что ты молчишь? Неужели не хочешь узнать, что тебя ждет?
– Не хочу, – ответил я резко. – Уходите, сеньора!
Она приблизилась ко мне и сказала тихо, почти шепотом:
– Как хочешь, фидалго. Я уже ухожу. Только на прощание скажу тебе кое-что, – ее черные глаза лукаво блеснули. – Не вернешься ты сюда, пока Рио не станет главным городом Бразилии, а в этом дворце, – легким жестом руки она указала на дворец губернатора, – не будет жить вице-король!
Сказав это, цыганка залилась смехом, звук которого дополнялся и, казалось, усиливался звоном ее браслетов и ожерелий. Затем она резко повернулась ко мне спиной и через миг исчезла в толпе.
Еще долго я не мог сдвинуться с места, скованный страшной мыслью: «Неужели я больше никогда не увижу свою любимую?»
* Между надеждой и страхом (лат.)