Вне конкурса на проекте Ольги Леднёвой «Я пришёл» http://www.proza.ru/2019/12/31/534
(980 слов)
– Пришёл, Алисандр Стыниславыч, – исковеркав моё имя, генерал поморщился, сдвинул очки в золотой оправе на кончик носа, а колпак Санта-Клауса на затылок, дело было 31 декабря, время раздавать подарки, – мы вас очень ценим, как специалиста, в определенных ситуациях вы незаменимы, – генерал умел стелить мягко, – но по оперативной информации ведете себя последнее время неправильно, – и добавил после тяжелого вздоха, – больше не нужно приходить на работу пьяным.
Начальник нашего управления ровно на пять лет моложе меня, но выглядит на столько же лет старше, он улыбается с еле уловимым раздражением от необходимости в рабочее время разбирать мои похождения.
Много лет назад нежная любовь к Родине привела меня к авантюрному роману со специальной федеральной службой, закончившемуся банальным браком по расчету, им были нужны специалисты моего профиля, а я слишком любил комфорт, свободу, в вульгарном смысле этого слова, и не имел никакого понятия, чего хочу на самом деле.
Будучи сугубо штатским человеком, надев погоны, я потерял себя. Эту потерю мне заменили легкое чувство тоски и излишнее пристрастие к алкоголю. Это ничуть не мешало работе, так как мои способности проявляются только при критическом содержании этилового спирта в крови.
Судите сами. Мой выпускной тест в Военном институте заключался в следующем: меня отправляют на Сахалин, где, не зная ни слова по-японски, я должен получить максимум информации об одном из гостей отеля, симпатичном японце, из города Кавасаки. Японец тоже не говорил по-русски, но моей назойливости уступил и согласился выпить, когда увидел, как я изображаю руками, что открываю на воображаемом байке полный газ и трещу губами: «Дыр-дыр-дыр… Кавасаки!». (Ну, все же знают, что в Кавасаки делают мотоциклы).
На утро после нашей встречи я сообщил куратору: номер машины японца, дату смерти его родителей, и даже то занятное обстоятельство, что, по его мнению, девочек лучше снимать в Токио в районе Гонзо, а Кавасаки –город маленький и там к этому относятся по старинке, предосудительно.
Меня взяли на работу. Дела и время пошли своим чередом.
Но вот позавчера мои способности неожиданно дали сбой.
Мы с коллегами пошли в баню. Пошли, будучи уже в изрядном подпитии. Во мне уже плескался литр Маккалайна, бутылка Токая и пачка яблочного сока. Может нас было трое или четверо… Наверное, среди нас была дама, иначе откуда же взялось во мне ещё и токайское.
В бане за конторкой (место приема гостей) нас встретил симпатичный дядька «пожилой боцман», первое впечатление часто становится оперативной кличкой. Среди прочих банных услуг в разгар веселья Боцман предложил нам посмотреть одну танцовщицу, не из тех, что крутятся у шеста, настоящую, мы согласились.
Согласились не зря, не скажу за других, но, когда погас свет, я увидел сияние, девушку-Ангела, смеющегося Ангела. Она не появилась в круге света. Она была сама сиянием и светом. Увидев ее, я поплыл. Невысокая, сложенная чуть с избытком, она обладала фигурой, заставляющей страдать мужскую плоть с первого взгляда. Волосы были темными, прямыми, достаточно длинными. Глаза имели полную палитру оттенков зеленого спектра, и они вспыхивали и улыбались, встречаясь с вашими. Румянец играл на щеках. И была ямочка на подбородке. Она танцевала с удивительной страстью и такой сосредоточенной нежностью, словно была одновременно любящей женой и тайной любовницей, дочерью-отроковицей, незнающей греха и алчущей наслаждений блудницей, техника движений гипнотизировала, она превращала перед вами свое тело в летопись наслаждений, она сплетала порок с невинностью, а когда сбрасывала с себя куски сияющей ткани, обнажая грудь, в дань традициям заведения, я понимал, что мне достаточно было и танца. Таких сальсы, фламенко, джиги я никогда не видел. Она могла исполнить все. И танцевала, танцевала… но приватный танец исполнить отказалась. Я хотел ее. Я называл ее Ангелом. Хотя мой мозг разрывали восторги моих спутников, в таком состоянии я мог выудить из них любую служебную информацию, но слышал только: Чертовка, Демон, Соломея. В голове моей, средь пьяного кошмара голосов, не было ее голоса. А я хотел знать о ней все, или хотя бы что-нибудь, скрипел мозгами, пытаясь проникнуть в её сознание, добраться до личных данных – бесполезно. Мне показалась, что девушка нарочно дразнит меня. Улыбается для меня. Её улыбка третий день не идет у меня из головы.
Совсем некстати меня затошнило, я вышел в туалет, а когда вернулся, ее уже не было. Сказали, ушла. Мое дальнейшее поведение вполне можно назвать неадекватным. Что называется, меня стало много, и спутники, вылив в меня стакан соленой водки, с трудом увели меня прочь.
На другой день с утра я был в той же бане.
Вместо «пожилого боцмана» за конторкой у входа меня встретил «добрый татарин» с трубкой телефона в руках.
– Боцман где?
– Какой боцман?
– Тут сидел боцман, когда мы приезжали!
– Боцман? Кто приезжал?
– Мы приезжали!
Ламинированная красная книжечка сделала «доброго татарина» сговорчивее. Он положил трубку, вышел из-за конторки и доложил, что понятия не имеет о том, что было вчера. На работу он вышел только сегодня после отпуска. Я требую посмотреть камеры наблюдения. Он обращается ко мне «товарищ полковник», что странно, неужели даже без формы я произвожу столь гнетущее впечатление.
– Ах, камеры, извините, товарищ полковник, ничего не сохранилось, ваши, хм, коллеги попросили всё отключить. Это очень разумно – у всех же дети, у всех жены, а возможны и провокации – зачем нужен лишний компромат?
– Послушайте, это вопрос государственной важности мне нужно найти девушку, которая вчера танцевала здесь, я люблю ее.
– Понимаю, но помочь не могу.
Я поднял на ноги всех, кого только можно – безрезультатно. Вероятно, о моих «поисках» оперативно доложили генералу.
Сейчас он посмотрел на меня поверх очков, показал на кресло перед своим столом и приказал:
– Сядь, Саша! – потом резко поднял фотографию, лежавшую до поры на столе отпечатком вниз, и подвинул ко мне.
Великолепный снимок, с него смотрит мой Ангел. Смеющийся Ангел в форменном кителе с погонами майора секретной службы!
– Приказываю забыть! Позавчера был ее контрольный выход, и если ты ничего не смог, значит, у нее есть шанс… Ты понял меня.
– Так точно, понял!
Я всё понял. Я понял, что генерал умеет делать подарки. Я понял, что потерял себя безвозвратно много-много лет назад, и ещё понял, что только что потерял её, навсегда.