Болят зубы. Страшно болят. Леченые. Сохранённые бережно. Нагрызлась любимых зеленых яблок. Мысленно лезу на стенку и мечтаю рухнуть с нее таким образом, чтобы вылетели сразу все зубы и перестали болеть. Не ною. Просто не могу нормально существовать. Не помогают ни работа, ни прогулка по рождественскому базару, ни друзья, ничто и никто.
Придумала: перевязала голову пуховой шалью и теперь похожу на Чиполлино.
Мама очень медленно, шурша сантиметровыми шажками и глухо постукивая тростью, тенью передвигается по дому, будто не замечая моего молчаливого стенания, но чаще обычного заглядывает ко мне, ища кошку. И как бы между прочим предлагает:
- Ната, я пшенку твою любимую сварила...
- На молоке? - дергаюсь вперёд, но боль хлещет кнутом и моментально возврашает меня в прежнее положение. - Нет, не могу, мама. Зато диеты не нужны, и славно, - изображаю великую радость от похудения, даже чечетку в несколько тактов отбиваю и отворачиваюсь к окну.
За окном странно тёплая зима с тихими галками на рябинах, согнутой лыжной палкой, валяющейся на зеленеющем газоне и из принципа не убираемой дворниками, и низким небом. Еще месяца два с половиной морочиться в этом коротком сумеречном дне. И никто не поможет, не пожалеет бедную девицу-красавицу с головой, повязанной шалью, концы которой свисают с макушки всё же не луковыми стрелами, а собачьими ушами.
Ну и ладно. Забыться бы обезболивающим сном и сдохнуть, предворительно послав привет стоматологу, разводящему руками от нежелания вскрывать красивые леченые зубы...
В очередной раз прошла мама и еле слышно проговорила:
- Чем же мне тебя кормить...
Понимаю, что она в своих мыслях. Ну я и сволочь.