Глава 11. Неожиданное предложение.
От судьбы уйти нельзя, но попытаться сбежать можно. (народная мудрость)
Молодой рыцарь пошёл провожать девушку сам. Они шли по гулким каменным коридорам, где стены украшались знаками былого величия. Тяжеловесные старые доспехи и оружие, ветхие знамёна, порванные штандарты давно забытых сражений, гобелены и вазы сменялись железными скобами для факелов.
В распахнутые стрельчатые окна с цветными витражами, где разбитые элементы заменялись легкодоступным горным хрусталём, врывался свежий ароматный ветер, птичий щебет и солнце. По всем законам жанра небо должно было быть затянуто низкими тучами, а тишину разбавлять тоскливым волчьим воем. Ан нет. Миру было плевать на их проблемы и горести: птицы славили погожий весенний день, сады неудержимо расцветали, травы торопливо вбирали в себя тепло и влагу.
В такой бы день да на охоту, в горы, где только ветер, простор и... Серебристый.
Они вздохнули практически одновременно. Юноша повернул голову к Эльке, и девушка поняла, на сколько тяжело юному тану даётся это бремя власти и внезапной ответственности. За обычной холодной сдержанностью скрывалась растерянность и боль.
- Мы ведь сможем победить дракона?
Мы. Мы, конечно здесь главное. Без помощи Серебристого эта чешуйчатая бронированная тварь их всех сожрёт и не подавиться. Ну разве что чуть поморщится, целиком заглатывая рыцаря в доспехах. Ибо все их жалкие магические потуги, вся их сила- ничто по сравнению с огневой мощью и яростью разгневанного дракона. Да, но как отнять надежду, которой иногда только и жив человек?
- Да, конечно, - девушка прибавила во взгляде правдивости, и постаралась, что бы её голос звучал оптимистично и бодро.
-Эллевита, ты слишком долго молчала, - пытливый и всё понимающий взгляд в самую душу, а на дне глаз- безумная и угасающая надежда.
-Я обдумывала. Батюшка меня всегда учил: прежде, чем что-либо ляпнуть- подумай. А ещё лучше, промолчи, да не трепи за зря языком, - нельзя сейчас молчать. Нужно хоть как-то поддержать этого ребёнка, что притащил слабого пьяницу-недоучку. Недоучку, вместо сильного и опытного мага на дело, что приведёт их всех теперь к неминуемой гибели.
Если только не поможет Серебристый…
- У нас ведь как, сболтнешь чего лишнего, и слово твоё так переврут, перекорёжат, да ещё и своего добавят, что мало не покажется. У меня ведь и подруг-то не было из-за зависти их да глупости. Да и как дружить с той, что за спиной твоей шипеть по-змеиному станет? Вот я и научилась прежде думать, чем говорить. А говорить- поменьше.
-Вот как. Вот уж не думал, что меня станет утешать девушка, что сама предназначена в невесты дракона, - молодой рыцарь невесело усмехнулся, - как же ты жила?
- Да у старой Берты- знахарки травам училась. Она же меня и грамоте обучила. А ещё охотой. Да не в том сейчас дело, что я дракону выбрана…
- А в том, что мы все тут… жертвенные козы? - догадался Тиорен.
- Да, только козы идут туда, куда их ведут, а мы- люди.
-То есть, надежда у нас остается?
-Конечно, - а что же ещё у них может остаться, кроме надежды?
Тиорен долгим и внимательным взглядом посмотрел в глаза собеседницы, и неожиданно бухнулся на одно колено:
-Эллевита, ты удивительная девушка. Я понял, что лучше тебя, красивее, разумнее и благороднее не найти. Поэтому я прошу твоей руки, прекрасная дева.
-С-сейчас? - да, когда же ещё? Согласись- и этот юнец ради неё свернет горы, откажи- и вы все погибните. Причем так, что только врагу и пожелаешь. А уж отказать всегда потом успеется.
- То есть, да, я согласна.
Юноша вскочил и, порывисто заключив её в объятья, поцеловал. Девушка замерла, закрыв глаза и не отвечая на поцелуй. Её отпустили, и Элька рискнула открыть один глаз: тан отступил на шаг и требовательно смотрел ей в лицо. Вид раскрасневшейся и растерянной девушки чем-то его не устроил.
- Я распоряжусь выбрать тебе самые лучшие платья.
-Не надо. Платья будут испорчены! - зря она это крикнула в удаляющуюся прямую спину молодого тана. Тот стремительно уходил прочь, оставив её одну посреди пустого коридора. Ан нет, не совсем пустого: вон там впереди неуверенно маячат стражники. Значит, там и дверь в ту комнату, где их держат. Ага, один из них отлепился от стены и осторожно приблизился к ней, с сомнением оглядывая с ног до головы.
- Дева позволит проводить себя в отведённую комнату?
Ишь ты, позволит. Не грубый тычок в спину, не «пошла шибче, скотина».
- А у меня есть выбор? – к сопливой ноющей Леке успеется всегда.
Стражник, немолодой и уже седой, с большим угреватым носом и обвисшими усами, которые поразительно удлиняли и без того его немалый обонятельный аппарат, в ответ пожал плечами. Значит, надо воспользоваться ситуацией.
-А можно походить по замку? - закинула удочку девушка, одарив стража самым наивным из своих взглядов, и трогательной улыбкой.
- А ить, не запрещено, - засомневался длинноусый, - токма, я рядом буду. Сопровожу, то бишь.
- Угу, - согласно кивнула Элька.
Гулкий и холодный коридор остался позади, они спустились по винтовой лестнице с резными деревянными периллами, отполированными до блеска руками десятков ушедших поколений. Вислоусый охранник тут же с готовностью пояснил, что это- дорогой морёный дуб, что привезён когда-то караванами с долины, и что по долговечности он не на много уступает камню, а вот на ощупь- тёплый. Затем они миновали парадный зал с хорошим большим камином, где посередине высился огромный стол, со множеством монументальных стульев с резными высокими спинками. Не иначе, тоже дубовыми.
Прошли нижними коридорами и вышли на мощёный двор, что заканчивался невысокой, по пояс стеной, выложенной из дикого камня. Девушка тут же подошла и свесилась вниз- так и есть, под ней скакал ручей, бесстрашно прыгая с высоты обрыва. Ручей брал свое начало в горных ледниках. Цельный поток дробился на отдельные водные пряди, что яростно пенились, бурлили, водопадом скакали вниз, где сливались со стремительными водами речки Гремящей.
Ручей пролегал в достаточно безопасном расстоянии от крепостных стен, даже с учетом дождливых половодий. А с помощью хитроумного приспособления снабжал водой замок: одна из водных прядок была надёжно поймана, и наполняла небольшой бассейн тут же во дворе чистой проточной водой. Часть той воды сливалась по желобу к лошадиным поилкам. Часть- вниз по трубам для кухонных и иных нужд.
Девушка подняла голову стараясь найти окно их комнаты, и поняла, что не сможет из-за их множества и несомненной идентичности. Затем они пошли на конюшню. Там словоохотливый конюх тут же завладел вниманием девушки, с готовностью взявшись показывать своих подопечных. Норовистого вороного чистокровку- жеребца молодого тана, что косился зло на вошедших чужаков горящим диким взглядом, скалил зубы и всхрапывал, нервно танцуя в своем загоне.
Конюх тут же поведал, с каким трудом доставили в долину этого дикаря, как вели в поводу двое воинов, ибо даже молодой и безрассудный сын тана не рискнул доверить свою жизнь купленному коню. И как тот чуть не погубил одного воина, сознательно едва не спихнув с обрыва. Конюх восхищался статью жеребца, его лебединой шеей и тонкими стройными ногами. Широкой грудью и пышной гривой. Девушка же практично подумала о бесполезной трате.
Зачем нужен конь, выращенный внизу на равнинах? Зачем нужен широкогрудый красавец, не приспособленный к узким каменистым тропам? От такого в их горной долине мало проку. Таким тут не место. И погибший рыцарь, чьим именем названо ущелье, тому лишнее подтверждение. Потом конюх показал смирную и холеную, вполне довольную своей жизнью, упитанную белоснежную кобылу -любимицу их хозяйки. Белоснежная выгодно отличалась статью от низкорослых, но надежных мохноногих горских лошадок, привычных к любым козьим тропам и кручам, скудному подножному корму и тяжелым тюкам ноши. Девушка подошла погладить одного такого конягу, стоящего понуро опустив голову.
Гнедой робко прихватил мягкими губами её руку, мотнул нечёсаной чёлкой. Элька тут же пожалела, что не прихватила с собой хлебной корочки или иного лакомства. А конюх поведал, что по ночам на конюшне объявляется иной хозяин, что заплетает лошадям гривы в косы, вплетая туда ворованные девичьи ленты. А бывает, что и сбрую портит, связывая намертво кожаные ремешки. Да так хитро, что и не распутать опосля.
А ещё, этот хозяин невзлюбил вороного жеребца молодого тана. Да- да, именно этого, и всячески мучает по ночам: то пряди длинного хвоста завяжет да зацепит за доски загона. Да так крепко, что тот с места тронуться не может. То хитро подцепит гривой за кормушку снизу. А бывает, что и на крупе навозом непонятные знаки налепит. Того гляди, совсем замучает.
Злой жеребец замученным не выглядел.
Как же, замучаешь такого. Такой сам замучает любого.
Потом они поднялись на сторожевую башню. Её сопровождающий поздоровался с дозорным, скучающем на ветру. В случае опасности тот должен был подать сигнал особой, поющей стрелой. Ну да об этом любой мальчишка в долине знает. Всего в крепости башен было построено две. Больше не нужно по причине близости скалы. Высокие, с остроконечными крышами, и узкими окнами- бойницами на случай обороны. От кого? Да от тех же орков.
Нет, на памяти охранника, которого звали Сент, осад и боёв за долину не случалось. А раньше? А кто ж его знает, что там было раньше. Старики рассказывали, что как-то лет сорок назад разбойный отряд лихих людей решил напасть на их долину. Ну да дозорные вовремя заметили, подали сигнал, и силами нескольких воинов возле водопада устроили обвал на головы незадачливых захватчиков.
Запас камней там всегда лежит приготовленный. Остаётся только подпорки снять, да подтолкнуть нужный. А выжившие разбойники потом утверждали, что заплутали в горах, и вовсе не в их долину направлялись, а гномов грабить. Да кто ж им поверит. Сами виноваты.
Куда потом разбойников тех дели? Так работали они на положении рабов в крепости. Там как раз стену с западной стороны ремонтировали. А потом? Да кто ж его знает.
По лицу сопровождающего девушка поняла, что судьба схваченных разбойников его никогда особо не интересовала.
А вот дозорный обрадовался развлечению, оказался более охотным рассказчиком, и принялся с удовольствием травить армейские байки про нападение на их караваны.
-Наш десяток тогда караван гномов охранял.
-Ну ты и загнул, Гелл, - покачал головой Сент.
-Это к тому говорю, что к нашей десятке с небольшим, лошадок присоединилась чуть не сотня гномьих. А сопровождали-то их от силы человек… тьфу ты, гномов, двадцать. И это всё возницы! Молодые гномы, бороды у всех короткие. А иные вовсе без бород ещё. Кто с арбалетами, кто с молотами, а доспех у всех хороший, кольчужный. Из гномьей стали. Со мной старик Бартон был. Так он сказал, что теперь можно в пути расслабиться.
Никто не нападёт на нас до выхода на равнину. Так и произошло. В горах –то их сам камень хранит. Я тогда впервые гномью магию видел в действии. У них, гномов-то, вся поклажа тяжеленная. Металл да камни, оружие да поделки с них. Так они её везут на узких тележках с двумя колесами. Ну, думаю, на повороте к Зелёной скале, задержимся: это ж всю поклажу им на руках перетаскивать придётся! Ан нет! Вышел старший из них, в поясе богатом…
-Эк ты загнул! Будет тебе там гном в богатом поясе караван водить! Их старейшины сидят под землей и не выходят, а богатства там такие на поясах носят, что целый город купить можно!
-Вот всегда ты так, вислоусый! Сам не видал, двух слов сказать не сумеешь, а перебить- перебьёшь, да весь рассказ испортишь!
-Я испорчу? Испортить хорошую вещь можно, а тут языкоплетение одно!
-Рассказывайте дальше, отважный Гелл. Это очень интересно, - поспешила вмешаться девушка, чтобы остановить назревающую ссору, - вы ведь знаете, что до того, как проснется дракон недолго осталось. Вот мне и хотелось бы услышать продолжение этой истории.
Надо же хоть какую-то пользу иметь с того, что она в его невесты выбрана?
- А и расскажу! Ишь ты! Языкоплетение! Сам-то всё молчишь… ладно, слушай. Вот на том повороте, тропа как раз сужается. Часто мы со своих-то лошадей поклажу снимали, да на руках перетаскивали. Это, когда дожди идут, и тропа скользкая… бедная девка! Какого это ходить и знать, что скоро в пещеру на прокорм дракону сведут?! Молодец, что слезы не льешь, как та вторая! А судьба, она у каждого своя. Да никогда на перёд не знаешь, как повернёт!
Вот у нас в десятке был один. Недолго был, я и имени его не упомню. Старый тан его на равнине нанял. Воин он был отличный. На мечах против него трое устоять не могли! Наездник отменный. В личную охрану тана входил. Большое будущее прочили. Ан нет. Не сбылось. От стрелы шальной пал. Его вдова, Белёна, так и не вышла потом ни за кого. А хотя к ней не раз сватались!
-И к чему ты это наплёл? - длинные усы Сента удлинились ещё больше.
-А это я к тому, девонька, что тут не угадаешь, как судьба повернет! - рассказчик даже не удостоил задавшего вопрос своим вниманием, - рано ещё нос вешать. Вона, мага привез тан. Он у нас отважный парень. В смысле, господин молодой. Может, чё и получится.
-Отважный… не проживём мы долго с такой его отвагой…
-А вот спорный вопрос! Часто и трусы, и осторожные гибнут наперёд героев.
-Ты давай, о гномах рассказывай.
-Да о гномах-то успеется! У тех скупердяев ни меча подешевле, ни слова лишнего клещами не вытянешь! Прижимистый народец, основательный! Такие бы не стали у себя дракона в нахлебниках, задарма живёшь, кормить! А вот василисков они разводят! Что б в пещерах ими ходы перекрывать от нежданных гостей!
-Да ты-то почем знаешь?
-Да кому знать-то, как не мне! Тогда на переправе-то, как их тележка на бок перевернулась, я по молодости и глупости кинуться поклажу выручать! А дорога-то узкая! Как в пропасть тогда не улетел- ума не приложу! А тележка та к стене скальной словно прилипла, да колёсами по боку скалы, словно по дороге и проехала.
Вот тогда-то я магию гномов и узрел впервые! А у них как. У них любой труд должен быть оплачен! Вот меня старший их и наградил ножом. За добрые намеренья, так сказать. Вот этим самым, - тут дозорный с гордостью продемонстрировал нож на поясе, - а и сами видите, что-кожа-то на рукояти да ножнах чешуйчатая. А мне в ответный дар-то что предложить? Вот я и отдал запасное, новое совсем, одеяло меховое. Тогда ещё моя матушка жива была, вот она и сшила его. На всякий случай. Хорошие одеяла были, теплые. А уж кожу-то как она славно выделывать умела!
-Ты это, не отвлекайся давай!
-А ты не перебивай! О чем это я?
-О василиске, - напомнила задумавшаяся девушка. В самом деле? А почему бы не попросить у тех же самых гномов василиска взаймы, чтобы дракона убить? А потом обратно вернуть. Или, знаменитый взгляд василиска не подействует на дракона, и первый не справится? Интересно, кто из них сильнее?
-Так вот. Гном тот так удивился, что я ему одеяло подарил, слов нет. Даже переспрашивал несколько раз, сколько он мне за одеяло- то должен. У них-то, оказывается, нет обычая в ответ на подарок что-то своё дарить. Вот тогда-то я его и спросил о коже на ножнах. И он помолчал, посопел, да и ответил, что это кожа василиска. Они с хвоста кожу каждый сезон сбрасывают, как змеи. Вот так вот! Ей, девка, ты смотри не вывались вниз! Тута высота-то какая!
-А красота-то! – в тон ему ответила девушка, высунувшаяся по пояс вниз, чтобы лучше осмотреть окрестности. С этой стороны она долины ещё не видела, зато отсюда была видна крыша их домика возле скалы, выглядывающая из-за старой сливы.
-Такая не свалится, - ответил дозорному Сент, - она уже и на окнах девичьей комнаты успела постоять.
-Вот бы такую шуструю на кухню, заместо снулой Галы! На ходу засыпает да роняет всё! Намедни мне на коленку чашку взвара опрокинула! У этой-то небось, не станет посуда из рук валиться.
-Бери выше!
-А что так?
-Да узнаешь потом. Если сложится.
-Что сложится-то?
-Да задумка с драконом. Насмотрелась? Пошли? - последние вопросы относились уже к девушке.
-Угу, - кивнула она, - благодарю за интересный рассказ, отважный Гелл.
-Отважный. Хм, языком он чесать отважный…
-И тебе спасибо, что мои часы скрасила, красавица. Завтра опять моя смена. Заходи, - дозорный сделал вид, что не услышал недовольного ворчания воина.
-Зайду, - кивнула девушка, - обязательно зайду, чтобы послушать интересных историй. Если на прогулку выпустят.
-Сказочник, - беззлобно охарактеризовал его вислоусый воин.
Потом девушке показали кухню, где готовились к траурному пиру. Без обычных шуток и веселья. Элька подивилась на огромный медный котёл, в котором помещался баран целиком. Здесь было слишком много сочувственный и недоумённых глаз. Здесь на неё смотрели как на существо, ещё не умершее, но уже отошедшее от мира живых. А таких к пище близко подпускать не нужно. И они ушли.
Столовая, казарма. Оружейная и арсенал, где её сопровождающий оживился, и принялся показывать разные виды стрелкового оружия: легкие и тяжелые арбалеты, луки. Простые и составные. Предназначенные для стрельбы с седла. Пара огромных Великанов, для которых стояли пучки отдельных стрел, более похожих на легкие копья. Эти предназначались для ведения боя со стен. Видя, как заинтересовалась девушка, Сент пожал плечами.
Но после короткой равноценной беседы о наконечниках стрел и оперении для них, бросил на неё уважительный взгляд: другие девушки если и баловались стрельбой по мелкой дичи, то изготовлением стрел самостоятельно не занимались. Окончательно сердце старого воина Элька покорила, легко определив, назначение разных наконечников.
Он так расчувствовался, что доверительно поведал, как они беззлобно подшучивают над новичками. А просто вручают им этот огромный лук с угрозой: не справишься, не пустишь в цель стрелу- не возьмём в отряд! И выселяться, глядя как молодой надрывается, пытаясь натянуть тетиву. С них-то, с этих Великанов, стреляет слаженный расчет из двоих человек. Да со специальным приспособлением!
Второй этаж замка. Справа- комнаты таны, её сыновей и дочек. Старший женился уже, при королевском дворе служит. Весточки домой не часто шлёт. Дальше библиотека, комнатка кормилицы, помещение для личной охраны. В последней капеллан живёт. А вон в той мага поселили. А вот эта для гостей. Левое крыло замка нежилое. Только вон та дверь в конце ведёт в комнату, для драконовых невест. Где стража стоит. Подальше от жилых помещений, чтобы значит, своими воплями не мешали.
Снова видя растерянность на лице сопровождавшего, девушка сама направилась к месту их заточения, сославшись на усталость. Тот облегчённо вздохнул и потопал следом. Её впустили и заперли на ключ.
Лека проснулась и ныла в углу постели, сморкаясь в угол грубой простыни. На приход девушки она отреагировала злым и одновременно усталым взглядом. А потом вновь молча уткнулась в подушку.
Смысл, успокаивать того, кого не успокоишь?
На столе стоял кувшин с водой, блюдо с мясным кулешом в даже маленькая тарелочка с орехами и сливами, залитыми мёдом. Ишь ты! Наверняка, добрая тана распорядилась хоть чуть-чуть подсластить последние дни девушек.
Всё нетронуто.
Сидеть в запертой комнате было скучно, слушать нытье со сестры по несчастью- невыносимо.
Недолго думая, Элька плеснула в бронзовую мятую чашу (видно, не раз зашвырянную в сердцах в угол прежними жертвами) из кувшина, провела над ней рукой. Подошла к Леке, и почти насильно влила в неё воду, сдобренную сонной магией. Помогло. Всхлипы стихли. Скоро сокамерница забылась неспокойным сном, чуть слышно постанывая. Навеять весёлый сон? Наверное, это не сложно. Но ни чего подобного девушка до того не делала. Можно конечно попробовать: навредить тут вряд ли получится, а убить- не убьешь, но…
Она села за стол, наворачивая вкусную кашу с бараниной и луком, и обдумывая методику наведения сонных час с заранее запрограммированным сновидением. До этого момента ей если усыплять кого-то и приходилось, то думать об их снах как-то нет.
Отсутствием аппетита девушка никогда не страдала, малоподвижного образа жизни не вела, а потому о лишних килограммах и диетах не задумывалась. И даже видом не видывала, и слыхом не слыхивала. Потому налопавшись до отвала, пересела на свой подоконник с медовой тарелочкой. На солнышко. Болтая от избытка удовольствия ногой.
Делать было абсолютно нечего. Дома в это время бы и на огороде дела нашлись, и на кухне. Да те же подушки сейчас бы высушила и выбила, окна помыла бы. Да мало ли чем ещё может себя занять здоровая девка весной? Была бы голова на плечах да руки с того места росли!
Бедный отец! Видно отсюда, что не дымится над кузней, стоит работа. И дом опустел. Кто теперь сварит тебе похлебку, кто спечёт свежих лепёшек и постирает рубаху? Не унывай, отец, я ещё вернусь…
Наверное, последние слова она произнесла вслух, потому что их подхватил ветер. Понёс на прозрачных сильных крыльях к далеким облакам. Но далеки они были до чаяний, живущих и ползающих под ними. Равнодушны к земной жизни. Да и как не стать равнодушными тому, кто плывёт себе в даль, да отстраненно наблюдает ежеминутно сотни смертей и рождений? Кто меняет форму, сбивается в огромные тучи?
Хлынет проливным дождём, или напротив, истает под палящим солнцем? Что им за дело до тех, кто облечён кожей, и чьи тела наполнены горячей кровью? Это ведь не беспощадные молнии, что мгновенно рождаются в их глубине. И не огненные шары, что самостоятельно улетают вдаль, подвластные не ветру, а только своим непостижимым желаниям.
Но вдруг смилостивился ветер, спустившись вниз. Всколыхнул ветки старой сливы, набравшей бутоны. Прикоснулся ласково к лицу кузнеца, что сидел под той сливой, привалившись спиной к тёплому шершавому стволу. Потревожил волосы на голове, погладил по щеке, да и шепнул. Передал слова дочери единственной: я вернусь, отец.
И так явственно это послышалось, что открыл задремавший мужчина глаза, да и осмотрелся вокруг.
Неужто почудилось? Но ещё звенел в воздухе отголосок слов, ещё крутился весёлый ветерок, задорно бросая в лицо сидящего первые цветочные лепестки. Лето в горах коротко, а весна- и того короче.