Тайна княжеского наследства. Роман
Глава одиннадцатая
ОТРЫВОК ИЗ ДНЕВНИКА
«Я родилась в Санкт-Петербурге 15 декабря 1853 года. Отец мой, чиновник Морского министерства, много лет верой и правдой служил Отечеству. В нашей стране почему-то принято недолюбливать чиновников. С легкой руки Николая Гоголя все они видятся некими Акакиями Акакиевичами или Хлестаковыми. Но мой отец был иным. За всю мою бурную, полную приключений жизнь я больше не встречала человека, столь серьезно и вдумчиво читающего, бывшего в курсе всех политических событий и литературных новинок того времени, имеющего обо всем свое собственное суждение. Первоначальную любовь к книгам привил мне именно мой отец, проводя со мной много времени в совместном чтении и обсуждении прочитанного. Он побуждал меня пересказывать нехитрые детские романы. Таким образом, воспитывал во мне умение говорить на заданную тему и высказывать суждение.
Матушка была со мной неотлучно все мои детские годы, до поступления в институт. Самые теплые воспоминания также о моей нянюшке Ефросинье. Знаю, что жила она у моих родителей и после моего отъезда из родного дома.
Брата своего Михаила я помню смутно. Он был много старше меня и учился в Морском корпусе, когда я родилась. Брат, который, кстати, учился вместе с будущим российским композитором Николаем Римским-Корсаковым и очень дружил с ним, вскоре отправился по долгу службы в дальнее плавание на военном корабле российского флота. А я росла в Петербурге, сделавшись, таким образом, единственным ребенком в семье. Родители во мне души не чаяли, я была поздним ребенком, и потому особенно желанным и любимым.
Часто думаю я, и думала раньше, что, если бы я родилась мальчиком, всех этих горестных и страшных событий в моей жизни могло и не случиться. Я получила бы гражданскую специальность или поступила бы на военную службу, как мой брат.
Жизнь мужчин в нашем обществе упорядочена и надежна. Продвижение по службе, добросовестная деятельность на своем посту, оказание услуг правительству, подвиги и слава — все это удел мужчин. А что же остается женщинам, которые, подобно мне, были вырваны из родной и привычной среды мужским своевластием, и, не пожелав подчиниться, вынуждены влачить жизнь авантюрную, беспокойную, полную превратностей, лишенную покоя и семейного уюта? Или женщинам, которые не хотят довольствоваться узким кругом семьи, детей и домашнего хозяйства? Почему для женщины семейные узы — это почти всегда тюрьма, а для мужчин, в большинстве своем, — некая необязательная легкая повинность, не требующая от них упорного труда и постоянства?
Теперь, на склоне дней, завершая путь, на котором я часто играла не свою роль, я нашла, наконец, пристань после жизненных бурь. И воссоединилась с единственным в моей жизни любимым мужчиной. Мужчиной, который был причиной моих злоключений в молодости, но впоследствии жертвенно искупил свою вину, тем самым ввергнув себя самого в пучину несчастий. В общем, пройдя каждый в свой черед, путь страданий, мы снова встретились, чтобы попытаться утешить друг друга и залечить наши раны. Наша любовь получила последний шанс.
Божественной волей наполнены ангельские голоса вокруг, забыты страдания тяжкие. Есть в душе любовь, которая сильней раскатов громовых весенних и вспышек огненно-голубых, ярких, сверкающих, грех собой сжигающих. Единственный свет мой негасимый, любовь моя. Без тебя мне адские муки сулит холодная тоска одиночества...
…И теперь мы в окружении песков, на засушливой земле, так не похожей на сырой Петербург. Не знаю, сколько нам осталось быть на этой грешной земле, но надеюсь и свято верую, что не разлучит нас более Господь!..»
* * *
Закончив перепечатывать полуистлевший рукописный текст, Элена задумалась. Листок, вырванный из тетрадки, очевидно, представлял собой начало биографии, написанной некой женщиной в зрелом возрасте. Подписи не было. Определить, хотя бы приблизительно, авторство и события, о которых идет речь, не представляется возможным. Хотя крупицы информации здесь все же есть. Чиновник Морского министерства, его сын Михаил, учившийся в Морском корпусе вместе с Римским-Корсаковым. Это зацепка. Однако, довольно наивно рассчитывать, что существует некая база данных сотрудников министерств и курсантов Морского корпуса второй половины XIX века.
Элена представила себе фасад Морского корпуса, мимо которого часто ходила в детстве. Она жила с родителями, профессорами университета, на Васильевском острове. И хорошо помнила фигуру вечно недовольного адмирала Ивана Федоровича Крузенштерна, который, стоя на постаменте, скрестив руки, строго взирал на свое учебное заведение…
Когда бишь учился там Римский-Корсаков? — погуглила: 1856–1861 годы. М-да. Это конечно, сужает поиски до периода в пять лет. Осталось найти списки всех курсантов этих лет, выбрать тех, кого зовут Михаилами, и узнать, у кого из этих Михаилов отец служил в Морском министерстве. Если и возможно такое выяснить, то только в России, получив допуск в архив «Морского корпуса имени Петра Великого», как он ныне называется.
Решив сделать паузу, Элена отправилась на кухню варить кофе. Была суббота. Полуденная жара давно уже хозяйничала в городе.
Жители сидели в своих квартирах, задраив люки.
Было время, когда непривычная к такому укладу жизни северянка бодро расхаживала по жаре, прикрывшись шляпой. Прогуливаясь по городу, она заставала многие магазины закрытыми. И по старой советской привычке полагала, что там переучет или ремонт… Это воспоминание вызвало улыбку.
Кофеварка сердито забулькала, останавливая ход ее мыслей. За чашкой ароматного кофе Элена вспомнила недавнюю беседу с Распоно.
— Почему ты обратился ко мне? — по итальянскому обычаю сразу перешла она на «ты».
— На меня большое впечатление произвело твое выступление в Турине. Я увидел исследователя, которому небезразлична судьба тех артефактов. Ведь ты сама из России, кажется?
— Да, я русская. Но я не специалист по таким рукописям. Тем более, что бумага почти истлела и чернила еле видны, — в руках у Элены Маркони был плоский прозрачный футляр, внутри которого располагался пожелтевший листок бумаги с рукописной кириллицей. Некоторые слова были хорошо видны, но многие места требовали кропотливой расшифровки под лупой: очертания букв проступали частично.
— Почему для тебя такое значение имеет этот листок? — продолжила она.
— Ничего особенного, просто очень интересно узнать, что в нем. Я не владею русским — вот любопытство и разбирает. Ну тебе-то ничего не стоит прочитать?
— Ты думаешь, я поверю, что ты приехал сюда из Венеции чисто из любопытства?
— Да, ты права, признаю. Ну что ж. Раскроем карты. Я занимаюсь сейчас одним русским захоронением на острове Сан-Микеле. Очень странно, что там была создана целая семейная усыпальница в начале прошлого века. Это при том, что на этом кладбище традиционно хоронят только венецианцев. Разбирая наши архивы, я наткнулся на запись о регистрации этого захоронения. И там указано, что один из похороненных принадлежит к российскому императорскому роду.
— А этот листок? Вы нашли его в гробнице?
— Ну, ты даешь! Я исследователь, а не гробокопатель! Этот листок был среди документов на захоронение. Он был вложен как закладка. Может быть, тут ничего особенного нет, и это просто список покупок? Ну а может быть, он выведет нас на…
— Царские сокровища, — пошутила она и вздрогнула, увидев, как изменилось его лицо.
* * *
Лицо Элены тоже изменилось, она чуть не пролила свой кофе. Потому что следом из памяти выплыли и нарисовались перед ее внутренним взором слова из рукописи: «…в окружении песков».
Черт возьми, да что же это такое! Она вспомнила свой сон. Как она шла по пустыне, и как будто это была не она, а другая женщина. И происходило все это как минимум лет сто назад. Странно, что этот сон приснился как раз накануне письма от Распоно. А Распоно передал ей этот документ, где говорится о песках и о воссоединении с любимым!
Она кинулась к ноутбуку. Еще раз перечитала текст. Что-то смутно знакомое в пассажах о роли женщины в современном ей мире. И это тоже было в том ее сне!..
Да, странная история! Наверное, нужно ехать в Петербург. А может быть, просто отослать текст Распоно и забыть о нем? Но все это — и сон, и рукопись — не давало покоя! Теперь остается одно — двигаться вперед и пытаться докопаться до истины.
СОДЕРЖАНИЕ
ЧАСТЬ ПЕРВАЯ
Глава 1. Какие бывают сны
Глава 2. Санкт-Петербург. Ноябрь 1871 года
Глава 3. Странный разговор
Глава 4. Екатерининский институт
Глава 5. О концертах в Павловском вокзале
Глава 6. Великий князь Константин
Глава 7. Русское музыкальное общество
Глава 8. Военные маневры в мирное время
Глава 9. Бал у губернатора
Глава 10. Летний сад зимой
Глава 11. Отрывок из дневника
Глава 12. День Ангела
Глава 13. Благие намерения
Глава 14. Письма Александра
Глава 15. Не доверяйте принцам!
Глава 16. Новые маневры
Глава 17. Прерванный ужин
Глава 18. «Придет пора преображенья, конец житейского пути»
ЧАСТЬ ВТОРАЯ
Глава 19. «Venezia ; anche un sogno…»
Глава 20. Что случилось на самом деле
Глава 21. Между двумя жизнями
Глава 22. Связь времен
Глава 23. «Остров мертвых»
Глава 24. Лабиринты Палаццо Дожей
Глава 25. «Пролей мне в грудь отрадное похмелье»
Глава 26. Возвращение в Санкт-Петербург
Глава 27. Лейб-гвардии Конный полк
Глава 28. Если гора не идет к Магомету
Глава 29. «Un Ballo in Maschera»
Глава 30. Синие горы Кавказа
Глава 31. Царица Ночи в Зимнем дворце
Глава 32. Призрак прошлого и демон настоящего
ЧАСТЬ ТРЕТЬЯ
Глава 33. Семейная история
Глава 34. «Путешествие из Петербурга в Москву»
Глава 35. «И для него воскресли вновь»
Глава 36. «Сила судьбы»
Глава 37. Лиза и Николай — современная версия событий
Глава 38. «А счастье было так возможно»
Глава 39. Андрей Громов. Герой или подлец?
Глава 40. Расследование продолжается
Глава 41. Смерть Константина Николаевича
Глава 42. Ташкент
Глава 43. Марко
Глава 44. Наследство
Эпилог
Послесловие автора
Благодарности