В новогоднюю ночь семьдесят шестого пытались отыскать водку, зарытую в сугробе неподалеку. Прятали накануне днем, а искали по темноте - из трех шкаликов откопали один.
Быстро распылили на троих, поперхнувшись заели снежком и весело вернулись туда, где Аркашины родители, смакуя собственную интеллигенческую демократичность, налили пол бокала шампанского.
На следующий день отправились на Ильменскую турбазу. Научное общество учащихся.
Хорошие дети - любят науку, самодеятельную песню и орлятский круг.
Наука и песня шли лесом, а круг имел кое-какие преимущества - можно легально положить руку на плечо, даже приобнять ту, которая "ничо так".
Вообще, пик пацанского геройства пришелся на восьмой класс. Длинные сигареты "Ява", водочка - почему-то "Старка", но до помутнения желудка, драки, рассказы о шизняках под димедрол и сексуальных приключениях на стройках социализма.
К середине девятого отпустит, а тогда бурлило вовсю.
На Ильменке возникла Таня - звезда Чебаркульской бензоколонки. Плотоядная блондинка.
Сперва благосклонно, улыбочкой, притирочкой, а на следующий день превратился в невидимку. И через день, и вообще.
Колготило все каникулы, и еще три месяца после. Вот это была наука, остальное так, перебежками.
Разок побаловались пивом, больше, притворялись. Конкурсы, смотры, кавээны, лекции. И, наконец, голубая лампа. При выключенном свете говорили правду друг о друге. Оценка личности.
Мне выпало определиться - с кем я, хорошими или плохими. С теми, кто наука, поэзия и творчество или хулиганами. Трудный выбор.
Сам ни разу не хулиган - бить человека по лицу, извините. Бывало, но без всякого удовольствия.
Однажды треснул Архипа, а тот возьми, да завались без сознания. Может, притворился, но стало не по-детски страшно.
Второй раз, Сашу Белокопытова - поныне не по себе. Сашка закрыл лицо руками и выбежал из класса. С тех пор по необходимости - если невозможно иначе.
Но с хулиганами было гораздо веселее, интересней. Дух свободы, бесшабашности, подвига и самостийности. Поверх барьеров.
Никакого лицемерия, морализаторства - не надо притворятся правильным, быть послушным, чистеньким, благообразным. Пацаны и девчонки. Просто и понятно. Свои и чужие.
У хороших не так. Пока с ними, вроде, свой, вышел, понеслось - промоют кости, скорчат рожу, сделают фи. Пристойно, чистенько, благонравно - костюм и поза.
И родители всегда рядом. Которые, разумеется, знают твоих родителей, бабушку и дедушку, тетю и дядю. Подноготную и будущее. Имеют планы, виды, намерения. Сословие. Ни выпить, ни покурить, что уж говорит за либиду - боже упаси.
Хулиганы за тебя сразу, без объяснений или оправданий, только кликни. И плевать на последствия.
Хорошие сначала сделают круглые глаза, делано ужаснуться, прочитают моральку и побегут за советом к родителям. Проблем не оберешься.
Тем не менее, победа всегда за хорошими. Преуспевание, достаток, статус, положение.
С хулиганскими замашками дальше соседней улицы не прыгнешь, и перспективы соответствующие - ярко, но коротко.
Вот такой маятник - от подполья до филармонии. Душа там, а сам здесь.
Ехало-болело пока не нащупал синтез. Самостоятельное деяние. И не обязательно отрицательное. Если от себя, пусть через преодоление, с риском, но к важному, очень-очень важному - к смыслу. Это и есть могущество.
Был вялым, неспортивным - уперся, пошел в секцию, потрудился, получилось. Вместе с мышцами пришло уважение, в том числе, само.
Решил трудную задачку - день бился, ночью бредил, почти отчаялся, а оно раз, и выпрыгнуло. Радости - полные штаны.
Освоил гитару, подобрал что-то из битлов - три дня без еды и сна. Вышло - коряво, но вышло. Главное, смог.
Боялся кого-то, избегал встречи, мучился - собственной слабостью, нерешительностью. Но перешагнул - волю в кулак, и будь, что будет. Лицом к лицу, глаза в глаза. И, о чудо, все изменилось - деливеранс.
Не так много таких моментов. Особо ценные муки-радости. Культуризм, высшая математика, джаз-рок, гитара, лазер, лаборатория, трезвость, адвокатство, писательство. Специально опускаю личную жизнь - полна коробочка. Родители, родня, жены, дети, внуки. И тут не обошлось.
Даже обычная уборка, если от себя, или очистка заснеженной дорожки хорошит день. Или упруго написанный текст, славная речь в суде, добрая тренировка.
Получается, прав был классик, когда восславил вечный бой - есть, есть упоение.