Немало по земле бродил пророк,
неся заблудшим душам ясный свет.
В судьбе всечасной, что должно, что мог,
оставил нам как праведный завет.
Простую истину вотще глаголет он,
но алчный мир его не слышит.
И в человечество туманное влюблен,
он смертной мукой уязвлен,
и ветер прядь волос,
в запекшейся крови, колышет.
Летают голуби,
рычит в железной клетке смелый лев,
и синеглазое грядущее
глядится встарь,
а пьяная толпа,
от римских зрелищ захмелев,
ревет как чудище
и жертву тащит на алтарь!
Неумолимая Голгофа,
раскалившись докрасна,
свой каменный хребет подставила
для вожделенной
и неотвратимой казни!
Вдали застыла равнодушная страна,
где жаждут поскорей отведать
сокровенного вина
и водят призрачные
хороводы смерти без боязни…
Мы любим лишь жестоких и преступных
царей своих,
безумным деспотам и сумрачным тиранам
лобызаем благодарно ноги,
и каждый перед ними радостен и тих,
за свою шкуру в горестной тревоге.
И умер он на распинающем кресте,
в благом служении высок.
Глазами видят все –
но сердцем – лишь пророк!
1952