Много лет прошло с того времени, когда Дашенька стала матерью семейства и часто рассказывала мне свои воспоминания, не смотря на мой малый возраст, а потом уже и самой не стало. И теперь это уже мои воспоминания детства, а точнее сказать - продолжение доставшихся мне от неё по наследству.
В 1919 году Дашеньке было всего лишь девять лет... она стояла перед отцом,
сидящим на кровати, и говорила: "Тату, Тату, ты почему плачешь, не плачь, не надо".
Отец молча взял поданную ему икону смоленской Богоматери и стал крестить ею
дочку и говорить необходимые в этом случае слова, вложив ей в руку серебряный царский рубль, как благословение.
После того, когда отец закончил обряд, подошёл её брат, взял сестрёнку за руку и повёл на улицу. А на улице предложил вместе найти самое красивое место на краю
деревни, а через два дня тату не стало.
Только через много лет, рассказав эту историю мне, она вдруг спохватилась:
"Теперь я поняла, почему папа плакал, он же знал, что болен брюшным тифом и скоро
умрёт, и прощался со мною, - а вспомнив ещё что-то, продолжила, - так вот какое красивое место повёл брат меня искать - место для могилы, Я только сейчас об этом догадалась".
Удивительно всё-таки устроена человеческая память - она выдаёт воспоминания по
частям, дозировано, как бы оберегая нас от стресса.
Её папа не встречал из школы, как бывало раньше, как встречали отцы других девочек. Дашенька плакала, и, вытирая обильно текущие слёзы, торопилась домой,
опустив голову, чтобы никто этого не заметил.
И уже в девять лет стали привлекать её к работе: стали доверять управлять
лошадью, которая тащила борону по вспаханному полю. А в одиннадцать лет уже стала пахать, еле дотягиваясь до ручек сохи. Но так как была босая, то ногам было холодно, и чтобы согреть их, она во время небольших перерывов в работе, сидя, поджимала их под себя, чтобы согреть своим телом.
Всею семьёй (четыре брата, мама и две сестры) выращивали лён, после сбора мяли его, а потом Дашенька вместе с сестрой и мамой по вечерам делали нитки из него на веретене, а на деревянном станке изготавливали холщовое полотно при свете лучины, которые кто-нибудь из братьев заготавливал каждый день большую охапку. А делалось
так: в середине рабочего помещения стоял деревянный столб, в котором воткнута на
нужной высоте металлическая рогатина со вставленной в неё горящей лучиной. По мере её сгорания, примерно, за пять минут, огарок бросали в таз с водой под
металлической рогатиной и вставляли другую. За вечер сжигали всю заготовленную охапку.
Жила семья в деревне Головачи Смоленской губернии. Она входила в число пяти поселений, жителей которых в окружающих деревнях называли "москалями" по причине того, что все жители "а"кали, При создании новых семей в этих пяти деревнях пары
подбирались только из числа в них проживающих. Жили дружно: когда в одной семье
умерли родители, то в период сенокоса все жители накашивали сено для скота
осиротевшим детям, а потом заготавливали для своих хозяйств.
Папа её всегда был десятником на работе потому что был грамотным, так как сын
барина обучил его читать, считать и писать так красиво, что никто не мог поверить, что он нигде не учился. Он много читал, завёл домашнюю библиотеку, а
односельчане брали книги для чтения. Дашенька зачитывалась рассказами о разбойниках по ночам за печкой при свете от керосиновой лампы и до того нагоняла на себя страху, что боялась выйти из-за печи, и, только, помолившись перед иконой, осмеливалась, предварительно задув пламя, дойти в темноте до кровати.
Окончив местную школу, в семнадцать лет отправилась с надеждой на лучшую долю
в город Ленинград, получив благословение от матери перед иконой, и, в благословение серебряную чайную ложку.
С этого момента началась её взрослая жизнь.
Прожила год в семье дяди, которого все звали Захаром, а она же уважительно дядей Зорей.
Потом, в 1932 г. пошла учиться на Рабфак (рабочий факультет) при институте, а по окончании В 1935 г. вместе со всей группой поступила учиться в этот же институт.
Половину стипендии отсылала маме в деревню, а также сухари из высушенного хлеба (время было тяжёлое), хотя сама стала голодать, так как теперь могла позволить себе поесть только один раз в день, но не бросила учёбу. таково велико было желание учиться и нежелание оказаться вне студенческого коллектива.
Студенческие годы считала самыми лучшими в жизни.
После того, когда она, ослабев, стала ходить в институте, опираясь на стену,
была направлена учебным заведением в студенческий санаторий, что спасло её от более тяжёлых испытаний.
После замужества в 1939 году её жизнь резко изменилась в лучшую сторону и
тяжёлый период в жизни Дашеньки закончился. И наконец, поддавшись впечатлению от
лучшей жизни, она прекратила обучение в институте, не отучившись последний курс,
о чём потом сожалела всю оставшуюся жизнь, вспоминая, как профессор просил её не
бросать учёбу, так как она единственная из девчат дошла до последнего курса, не
смотря на трудности, которых ей это стоило.
А впереди предстояла мировая война и тяжёлые испытания, но тогда она об этом не догадывалась.
Но это - уже совсем другая история.