Раннее утро первого ноября 1755 года было ясным. Лучи яркого солнца все сильнее согревали Лиссабон своим теплом. Город уже пробудился, готовясь к празднованию Дня Всех Святых. В церквях, начиная с рассвета, звонили колокола.
Королевская семья и придворные отправились в Беленский дворец, поскольку дочери его величества Жозе Первого пожелали провести праздничный день за городом. Но большинство фидалго остались в столице и теперь в своих особняках, расположенных рядом с королевским дворцом Пасу да Рибейра, собирались на утреннюю службу.
На площади Росиу, в центре города, царило оживление. Один за другим проезжали экипажи. Всадники, в темных шляпах, защищавших от солнца, останавливались перед торговцами лимонадом, и те подавали им кружки с освежающим напитком. Рабы переносили нарядные паланкины, в которых сидели дамы, обмахивавшиеся веерами. Водоносы наполняли бочки, набирая воду из фонтана Нептуна, и разносили их в дома знатных горожан. Булочники выкладывали на прилавки ароматный хлеб. Торговки предлагали блестевшую в больших корзинах свежую рыбу, только что принесенную рыбаками. Охотники продавали дичь к праздничному обеду или ужину. Аптекарь расхваливал пиявок, которые, если ему верить, очищают кровь и восстанавливают равновесие гуморов. Коробейники показывали свой товар: платки, нитки, иголки, книжки, лотерейные билеты.
Веселый цыган с обезьянкой на плече шел по улице и насвистывал какой-то незатейливый мотив. В тавернах жарились сардины и варились бобы с чесноком. Смуглая девушка в белом чепце пекла каштаны. Темнокожие служанки в реке стирали белье. Молодые рабы плясали на улицах под звуки гитар и барабанов.
Выглянув в окно особняка де Менезеш, Анна посмотрела на небо, необычайно голубое и ясное. «Ни облачка! Должно быть, день будет погожий!» – подумала она и перевела взгляд на Марко, сидевшего у нее на коленях. Анна погладила любимого песика, и тот слегка завилял каштановым хвостом.
Снова взглянув в окно, девушка увидела, как в небо взмыли стаи птиц. Они метались, словно искали спасения от приближающейся бури.
– Зизи! Подойди сюда! Посмотри, как птицы носятся по небу! Чего они боятся?
Няня подошла к окну и, взглянув на встревоженных птиц, сказала:
– Что вы, госпожа Анна! Они просто радуются празднику! Послушайте, как весело они щебечут!
Анна отрицательно покачала головой:
– Нет, Зизи! Они чего-то боятся.
Девушке самой вдруг сделалось страшно. Сердце у нее в груди забилось быстрее.
– Госпожа! Простите меня, но я думаю, все это вам просто кажется…– старалась успокоить ее Зизи. – Позвольте, я поправлю вам шпильку? Да и уже пора выходить, не то опоздаем на службу.
Полной мягкой рукой, няня поправила украшавший высокую прическу Анны эгрет в форме цветка, лепестки которого блестели прозрачными нежно-розовыми сапфирами. Когда обе подходили к двери, Анна услышала, как Марко жалобно завыл.
– Марко! Что с тобой? – испугалась девушка и быстрыми шагами подошла к своему питомцу. Она нежно провела рукой по его бархатистой шерсти.
– Ты не хочешь, чтобы я уходила? Ну, что ты? Я еду в церковь и скоро вернусь! Подожди немного.
Когда она вновь была у двери, Марко бросился за ней, громко лая.
– Нет! Нет, дружок! Я не могу взять тебя с собой! – сказала Анна более строгим голосом.
Кучер помог ей подняться в экипаж и закрыл за ней позолоченную дверцу. Зизи села рядом с девушкой.
Глядя на пестрый город и слушая его многоголосье, Анна представляла, как в Лиссабонском соборе встретиться с подругами – Терезой и Марианной и с их родителями. Андре в этом году решил слушать мессу в другой церкви. В какой именно Анна не помнила – она знала только, что там будет Беатриче.
Когда экипаж Анны остановился около Лиссабонского собора, Тереза, ее отец и мать, поднимались по широким ступеням храма. Марианна, Клаудия и Жорже уже были в соборе, неф которого к тому времени заполнился множеством людей.
Все с торжественным волнением ожидали начала мессы. Встав на свое привычное место, Анна смотрела на едва колыхавшееся пламя свечей. Плотный воздух, пропитанный ароматом ладана и мирта, был неподвижен. И вот хор запел: «Gaudeamos omnes em Domino, diem festum celebrantes sub honore».
Вдруг Анна заметила, как пламя свечей качнулось. Девушка перекрестилась. Пламя качнулось вновь и вновь.
Анна почувствовала, что земля дрожит у нее под ногами, и вскрикнула, схватив Зизи за руку. Люстры закачались, проливая раскаленные восковые слезы. Свечи стали падать. Бумажные цветы, украшавшие алтарь, загорелись. От них пламя перекинулось на алтарные покровы. Статуи святых, точно ожили, приходя в движение. Одни прихожане в ужасе выбегали на улицу, другие, упав на колени, истово молились. «Господи помилуй!» – воскликнул священник, облаченный в праздничную белую ризу, поднимая над головами верующих большое распятие. Своды начали рушиться. Анна оцепенела от страха, Зизи заслонила ее собой...
Андре в то утро выехал из особняка де Орта раньше всех. Накануне он договорился с Беатриче о том, что он встретится с ней перед мессой, а затем вместе с ней и ее отцом отправится в храм.
На груди Андре, одетого в свой лучший камзол, ярко блестел большой золотой медальон, на котором красовалась латинская буква «B». Взглянув на него, молодой фидалго вспомнил, как летом заказал два медальона: с инициалами своего имени и имени Беатриче. Медальон с буквой «B» он подарил возлюбленной, а с буквой «A» надел сам.
Но Беатриче предложила:
– Андре, давайте, поменяемся? Вы отдадите мне медальон с первой буквой своего имени – смотря на него, я всегда буду думать о вас, даже если вы будете далеко. А вам я отдам свой...
Андре согласился, они обменялись украшениями, а затем – поцелуями.
«Скорее бы увидеть Беатриче!» – думал Андре, пришпоривая коня.
Для нее он приготовил небольшой подарок – изящный веер с изображением пасторальной сцены: несколько юношей и девушек собирают темные кисти винограда, напоенные солнцем. Этот веер Андре купил на Руа Нова, в одном из самых модных магазинов – у Франсишку Кардозо.
Андре очень спешил. Из-за аварии – два экипажа не смогли разъехаться на узкой улице – ему пришлось делать большой крюк.
Внезапно Андре услышал глухой звук, похожий на гром. Придерживая рукой шляпу, он посмотрел на небо – оно было чистым, ничто не предвещало грозы. Спустя несколько минут в воздухе запахло не то серой, не то селитрой, что еще больше насторожило Андре.
Он хотел вновь пришпорить коня, но вдруг земля прямо перед ним раскололась. Андре резко потянул на себя поводья, конь встал на дыбы и едва не сбросил его. Во всех церквях грянули колокола, дома закачались, точно волны бушующего моря. «Беатриче! Я должен защитить ее!» – подумал Андре, всеми силами стараясь не поддаваться страху.
Налетевший ветер сорвал шляпу с его головы.
«Беатриче!» – выкрикнул Андре и помчался к ее дому.
Стены особняков и церквей трескались, в окнах мерцали языки пламени. Андре услышал, как кто-то кричит: «Бегите! Когда огонь дойдет до пороховых складов Сан-Жоржи, весь холм взорвется!» Обезумевшие от ужаса люди неслись к реке, надеясь, что вода спасет от огня.
Дом Беатриче был на холме, поэтому Андре мчался в обратном направлении…
Какой-то юноша бросился в дом, крыша которого вот-вот должна была рухнуть, и вынес на руках молодую женщину. Монах вбежал в горящий храм, чтобы спасти Святое Причастие…
Удалось ли ему достать реликвию из огня, Андре не увидел. Камень, отколовшийся от одного из фасадов, задел его. Он почувствовал сильный удар. Голова закружилась, в глазах помутнело. «Беатриче», – прошептал Андре и потерял сознание.
Он очнулся, лежа на земле. Его лицо покрывал слой пепла. Нестерпимая жажда мучила его. Первой мыслью, посетившей его, когда он открыл глаза, было: «Я умер и попал в ад...» Вокруг горели руины домов и церквей. Казалось, сама земля изрыгала пламя. Отовсюду слышались ужасающие крики и стоны. Небеса были затянуты плотной черной завесой дыма. С трудом Андре поднялся на ноги и осмотрелся. Слуга-мулат пытался выбраться из-под придавившего его коня. Рядом лежали обломки кареты. Мальчик, лет семи, плача, звал своих родителей. Андре помог мулату высвободиться и, покачиваясь, пошел вверх по улице. Он обернулся. Женщина, плечи которой вздрагивали от глухих рыданий, сидя на земле, прижимала к груди младенца, чье личико было мертвенно-бледным.
Сделав еще несколько шагов, Андре заметил мужчину в изорванном плаще, который склонился над телом пожилого господина, чтобы снять с груди погибшего золотую брошь. Андре выхватил шпагу и кинулся на вора. Тот, выпустив из рук драгоценность, бросился бежать. С ужасом Андре узнал в покойнике отца Беатриче. Проведя рукой по его лицу, юноша закрыл ему глаза.
Поднявшись, Андре заметил шедшую ему навстречу пару. Мужчина и женщина укрывались одним плащом. Она поддерживала его, он едва мог наступить на правую ногу, всю окровавленную.
– Главное, что мы живы, – сказала она.
– И что ты нашла меня, – ответил он.
Когда Андре увидел их, в его сердце появилась надежда:
– Эти двое выжили, они отыскали друг друга… Значит, я тоже найду своих родных и Беатриче…Беатриче не могла погибнуть! Она жива, жива, – убеждал себя Андре.
Он подошел к мужчине и женщине и спросил: «Вы не видели девушку, очень похожую на меня… Она моя сестра!»
– Нет, – печально ответила женщина.
– А даму с черными волнистыми волосами и темными глазами, итальянку, очень красивую?
Женщина покачала головой и голосом, полным сострадания, сказала:
– Простите…
Андре бродил по разрушенному городу, не узнавая мест, знакомых ему с детства, и не понимая, сколько прошло времени с тех пор, как началась катастрофа. Он звал сестру, мать, отца, Беатриче, Анну … Никто не отвечал ему. Андре всматривался в лица погибших, больше всего боясь среди них увидеть тех, кого он искал.
Вдруг он заметил перед собой груду камней и деревянных обломков, оставшихся от роскошного паланкина. Он знал, чей это паланкин.
"Нет", – прошептал Андре, подходя ближе.
Одна из досок нависала над лицом молодой девушки. На ее белый лоб спадала черная прядь вьющихся волос. В неподвижных глазах отражалось небо. Точно это не они остановились на нем, а оно смотрелось в них. На побледневших губах Беатриче багровела кровь.
Невольно Андре вспомнил, как однажды он гулял вместе с Беатриче по саду. У нее в руках была небольшая корзинка вишен. Осторожно доставая ягоды по одной, она лакомилась ими. Ее глаза сверкали живым радостным блеском. Сладкий вишневый сок алел на ее губах, отчего они казались еще более чувственными. Теперь она была мертва.
– За что?! – завопил Андре в отчаянии, воздевая руки к небесам. Его крик испугал стаю птиц, и они поднялись в небо…
Андре похоронил Беатриче на кладбище, расположенном рядом с одной часовней, выстоявшей после землетрясения. Могилу для нее он вырыл рядом с большим деревом, пережившим катастрофу.
Завернув тело Беатриче в свой плащ, Андре опустил его в землю.
– Спи спокойно, любимая! Надеюсь, мы скоро встретимся...
Он снял свой медальон. Золотая буква «В» сверкнула на груди Беатриче.
Став на колени, Андре молился за упокой её души. Слова молитвы прерывались его рыданиями, по его щекам катились крупные слезы.
Засыпав могилу землей, Андре посмотрел на нее и подумал, что вместе с Беатриче похоронил самого себя. Покинув кладбище, он, точно тень, блуждал по погибшему городу.
Когда Тереза в ночном сумраке, подсвеченном пламенем разведенных на площади костров, увидела фигуру брата, она не сразу узнала его:
– Андре?
– Сестра? – с трудом выговорил он.
Девушка обняла его:
– Брат! Слава Богу – ты жив! Мы искали тебя!
– Отец и мать?..
– Живы! Они тоже здесь, на площади Рату. У отца сломана рука. С матушкой все благополучно. Бог миловал!
Ведя брата к родителям, сидевшим у большого костра, Тереза продолжала говорить: Анна цела, но... очень напугана. А Зизи сильно ранена. Когда все началось, родители и я успели выбежать на улицу. Анну спасла Зизи, заслонив ее от камней. Клаудия, Жорже и Марианна живы. Я видела их…
– Сынок! – в слезах воскликнула мать, прижимая к себе Андре.
– Слава Господу! Живой! – радовался отец, подходя к сыну.
После трагедии на площадь Рату весь день стекались люди. Район, где она расположена, пострадал от землетрясения меньше, чем остальные. Кроме того, в центре площади был фонтан, вода к которому подавалась с помощью недавно построенного акведука. К счастью, акведук уцелел, фонтан продолжал работать.
Когда Андре оказался на площади, многие уже спали. Кто-то прямо под открытым небом, кто-то – в экипажах или паланкинах.
Андре не мог сомкнуть глаз. Сидя у костра, он смотрел на огонь неподвижным взглядом. Разрушительное пламя горело у него в груди – боль сжигала его изнутри.
– Почему погибла она, а не я? – эта мысль сковывала его, не давала ему дышать.
Ему виделось лицо Беатриче, живое, с большими темными глазами, полными блеска, румяными щеками и яркими от вишнёвого сока губами, а затем то же лицо, но уже навеки другое – мертвое, бледное со струйкой крови около рта.
Только теперь, навсегда потеряв Беатриче, Андре понял, как сильно любил ее.
Искры от костра поднимались высоко-высоко в небо, точно желая добраться до него и превратиться в сияющие звезды.