Сразившись с оконным проёмом, толкнув его отважно выспренным сердцем, дятел замер оперевшись о воздух. Приложив к себе стылое полотнище юношеской горячности песка, заглянул вонутрь дома. За ним наблюдали. С улыбкой и нежностью. Отметили изящность кисти, опрятность костюма, округлость форм, славный завиток на макушке...
Дятел оценил внимание к себе, то, что намного дольше нескольких мгновений, не пустошное*. Воодушевлённый, ловко перебрался на локоть подоконника и принялся за трапезу. Привычно орудуя клювом, как палочками для еды, тянул шею поверх горки зёрен, касался глазами направленного на него взгляда и нарочито озорно слизывал мелкие крупинки овса. Подслащённые каплями снега, они сделались похожими на кисель. Свёрнутый в трубочку, розовый язык выдавал в нём ребёнка, чьими шалостями озабочены меньше, чем пересчётом назиданий по его адресу.
КапЕль дробного стука по блюду подоконника, ритмичные прикосновения мокрой пятерни снегопада...
От блестящего дуновения прошлого, к грядущего радуге, мерно колышется занавесь дня. Но отчего так невзрачен и бледен лик теперешнего, что наблюдает за нами через немытое окно?!
Вот же он, дятел, склоняет голову слегка и кивает согласно, пенится молоком на губах его восковица. Рядом - поползень, с едва заметным румянцем, да цыганской иглой клюва. А подле синица, надмевает** нездешним загаром...
Стоит ли мечтать или вспоминать об этом? Стенать или любоваться? Но - жить! Тем, что есть сейчас.
До той поры, пока день не погасил света, дятел всё сновал подле дома, роняя многоточия на неписанные листы нашей недавней догадки. Он-то давно существовал лишь тем, что имелось в этом самом т е п е р ь. Иначе он не умел.
______________________
* - заслуживающее внимания;
** - кичиться