Дальнее Подмосковье, середина ноября. Снег еще не выпал, и погода была зябкая, но не дождливая. Вадим вырвался на сутки в лес по неведомому ему душевному порыву. Он мог поехать на дачу со всеми удобствами и личной сауной, о которой мечтал много лет и которую смог себе позволить, но в последнее время он устал от комфорта, городских правил и шаблонных друзей, которые жили и думали законами и нормами бизнес-элиты. Его уже тошнило от квартиры Феликса, того общества в ней и ночных оргий с девочками. Он ловил себя на мысли, что так больше не может, что делает это инстинктивно, придерживаясь правил и норм поведения своего круга и ниши. Почему он стал таким? Он тот, кто в Чечне проливал кровь, тот, кто вырос на улице и имел честь принципы и совесть. Он добился всего сам: после службы работал в милиции, потом по совету знакомого взял кредит и открыл свое охранное предприятие. Два года сводил концы с концами, еле выплатил кредит и нашел ребят в фирму. Тогда неприятности кончились, и он зажил на широкую ногу. Фирмочка превратилась в охранную организацию, а через пять лет к ней прибавилась частная инкассационная служба. Время шло, он познакомился с нужными людьми, приобрел свой авторитет в Врублевских кругах, женился и завел детей, пару ребят: одному было три года, другому – пять лет. Но год от года ему становилось неуютно и тоскливо, ему хотелось простоты и честности в быту и отношениях, не изменять жене и сменить порочное окружение. Но нравы, устои все глубже его затягивали. Зачем он изменял жене? Ведь он ее любил, и отношения его устраивали и в постели, и дома. Но он, уже не думая, делал и творил, не замечая, что это стало нормой и повседневностью! Только вспышками, как сейчас, он «просыпался» и мучился совестью, но все проходило, до следующего раза.
Так он шел по лесу, в сумерках и все размышлял о жизни и своих поступках, пока его не потянуло к полянке, укрытой буреломом. Темнота уже наступала и полянка в серых отблесках сумерек казалась таинственной и жутковатой. Полянка его манила, и, оказавшись в центре нее, он ощутил спокойствие и душевный уют, как дома.
Нарубив слег для шалаша и дров для костра, он начал собирать шалаш, поставив четыре слеги на перекладину, которую привязал к здоровенной елке на краю поляны. Убедившись, что конструкция крепкая, накрыл ее брезентом. А когда разжигал костер, было ощущение, что кто-то наблюдает за ним, но, так и не увидев никого, успокоился и достал походную флягу с водкой, банку тушенки и пакет сока.
В этот момент на другом конце поляны показались два прозрачных силуэта.
Поляну окутал серебристый туман, он поднялся из земли и внезапно растаял. Силуэты прояснились, и стало отчетливо видно девушку и парня. Они начали кружиться в танце, но как бы не ступали по земле, а парили над ней. Вадим замер и почти не дышал, наблюдая за этим чудным, я бы сказал, сказочным действом. Он сидел у костра, и его душа наполнялась какой-то легкостью и растворялась в окружающей природе, ночной мгле и в языках костра. Пара, кружась, переместилась в центр поляны и, танцуя, начала таять, как легкий мираж. Они растаяли вместе с туманом, и в это мгновение из темноты небес начали спускаться первые снежинки. А невольный свидетель волшебного танца сидел и, смотря вглубь поляны, думал про чудеса и волшебство мира. Он думал о многом за эту волшебную ночь, он передумал много, и на рассвете выйдя из леса, стал совершенно другим человеком: человеком, который проснулся, человеком, которому помогло проснуться маленькое чудо. И этим чудом был сакральный танец начала зимы...