Русский князь Иван Данилов и заморская девица Катрин
Случилось это в те стародавние времена, когда полки русские вместе с ордынской конницей и армией ляхов разбили германских рыцарей под Грюнвальдом.
Князь Данилов налегке, без богатой добычи, возвращался со своим полком ратников коломенских с битвы. Но случилось так, что заблудился он со своей белой в яблоках кобылой Фионой, отстали они от русских полков, что с победой домой возвращались.
Долго звал Иван Никонорыч, князь Данилов соратников своих по битве, друзей и товарищей, но глас его потонул в глухих лесах заграничных, в лесах темных, басурманских.
- Эге-гей, ребятушки! Родимые, где вы? Ау! - никто не отзывался.
- Вот ведь, даже эха у них нету, - подумал князь, поднял камень и с досады бросил в вековой дуб. Тишина - ни звука, ни шороха.
- Чудно! - сказал вслух Александр Никонорыч, - Хоть бы живность какая голос подала, это вам не Русь-матушка, где дичи всякой немеренно и где даже нечистая сила водится, а у них тут один орднунг...
- И что ты на меня смотришь таким задумчивым взглядом, Фиона? - обратился к своей кобыле князь, - Пора бы нам на ночлег становиться. Волков тут, наверняка, нет, бояться некого. Места бедные, поди и волков, и ежей всех съели, супостаты, что с них взять! Так что, пасись себе около меня, Фиона, пока я спать буду сном богатырским. Но если вдруг чего увидишь или почуешь неладное - сигнал мне тайный подай, чтобы ворог злой не догадался.
Иван Никонорыч погладил по морде Фиону, разложил свое ложе походное, улегся поудобнее и закрыл глаза.
Кобыла его спокойно паслась, князь засыпал, а в лесу наступила полночь. Прокричали первые филины:
- Во как ухают! - подумал Иван и сладко зевнул, - Ну, хоть филинов с голодухи не изничтожили басурмане эти, кто-то живой ещё остался, - князь Данилов перевернулся на другой бок и заснул крепким богатырским сном.
А во сне явилась к нему дева заграничная, красы невиданной, каких он в местах этих никогда и не видал. Села она рядом и печальными глазами долго смотрела на князя русского.
Иван Никонорыч от взгляда такого взбодрился и смело заговорил:
- Красавица, а вы откуда тут взялись? Как же вы по лесу одна ходите, без матушек-нянюшек, понять не могу. Это не самое подходящее место для прогулок. Мало ли каких нелюдей в дебрях шныряет, а вы одна, ночью. Странно... Кто вы и как здесь оказались?
- Меня Катрин зовут, вернее, Катрина Рапунцель. Не слыхали грустную историю обо мне?
- Ой, какое имя хорошее - Катерина! Нет, истории этой не слыхал. А Рапунцель - фамилия такая, что ли?
- Можно и так, - вздохнула девица и посмотрела в сторону кобылы князя, Фионы, которая подозрительно косилась на Рапунцель ...
- Кобыла-то ваша?
- Которая, Фиона что ли? - спросил Иван Никонорыч
- Смешной вы, рыцарь, а что, разве здесь другие кобылы есть?
Князь Данилов опять подивился красоте и дерзости таинственной Рапунцель и боясь, что девушка из сна вдруг исчезнет, продолжил разговор:
- А вы бойкая, Катрин! Я подумал, может, вы на прогулку тоже на кобыле отправились?
- Нет, что вы, я просто гуляю по лесу. Германские лекари рекомендуют пешие прогулки при луне. Вы вот спите, а мне так одиноко!
Князь не ожидал такого поворота, запнулся и перевёл тему:
- Удивляюсь вам Катерина, не знаю отчества вашего, а фамилию свою сказали, странно это. У нас всё по-другому...
- А что вас удивляет, рыцарь?
- Не рыцарь я, меня Иван Никонорыч зовут, князь Данилов.
- Вот как, неужели и впрямь - князь? Наверное, хотите на девушку впечатление произвести, а по облачению вы обычный рыцарь.
- Да я с войны еду, что же мне на битву одежды парадные надевать? Вот приедем домой...
Неожиданно Катерина обняла князя и поцеловала, да так горячо, что князь от счастья чуть не задохнулся. Хотел было покрепче обнять девушку, да руки отяжелели, открыл Иван глаза и понял, что целуется он со своей кобылой Фионой, которая приложилась к устам своего хозяина.
Иван Никонорыч вскочил, огляделся - вокруг не было ни души. Он погладил кобылу верную, вытер губы и усмехнулся:
- Ты чего это целоваться вздумала, Фиона? Я же сказал, знаки должны быть мне понятные, а ты чего удумала? - Иван ласково потрепал кобылу за гриву, - Ох, и чертовка ты у меня, за что и люблю.
Фиона тряхнула гривой и отошла от своего хозяина, заприметив сочную траву у пригорка перед поваленой сосной.
- Чудный сон у меня был, прям как наяву красавица заморская привиделась, - улыбнулся Иван Никонорыч, - Рыцарем обозвала, ещё что-то говорила...
Надо было хоть во сне у Катерины этой таинственной на Русь дорогу спросить. Не дай Бог, совсем заплутаем, так и до дома не доберёшься, в лесах тёмных бусурманских сгинешь.
А солнышко-то сегодня по-нашему светит, душу согревает, - он потянулся, осмотрелся и нежданно-негаданно увидел высокую башню.
- У-у-у, высоченная какая! Надо попробовать у обитателей этой странной башни узнать дорогу на Русь-матушку, вдруг подскажут, куда нам дальше двигаться, - решил князь Данилов.
Собрал он ложе походное, привязал к седлу своей верной спутницы Фионы, взял её под уздцы и пошёл к башне:
- Эй, кто там в башне, отзовитесь добру молодцу!
Никто не ответил, даже эха не было, но Иван Никонорыч не удивлялся больше этому и крикнул погромче:
- Есть тут кто живой? Что вы молчите, аки твари бессловесные, рыбы морские, что плавают в морях-океянах? - князю вдруг захотелось жареной форели, запеченной с яблоками лосятины, рябчиков фаршированных, пряников печатных, фруктов медовых к чарке вина.
- А чарка непременно должна быть размером в шлем, - размечтался он, - Как мой боевой шишак, никак не меньше!
И стоял князь Данилов Иван Никанорыч возле башни зловещей, предаваясь мечтам о сытном завтраке, какой он едал дома, ибо леса русские были полны дичи, реки озера, моря безбрежные - рыбы всякой, а земля богатая, да щедрая, какой не сыщешь на всем белом свете. Надоело ему с супостатами, бусурманами биться да воевать с нечистью разной, что на Русь приходят с недобрыми намерениями, всё разорить да разграбить хотят.
Заскучал князь по родной сторонушке, аж мочи никакой не осталось, опустил буйну голову, стал думу думать.
Вдруг на самом верху башни одно окошечко скрипнуло и открылось...
(Продолжение следует)