1972
1972 год запомнился мне многими радостными событиями, произошедшими в моей семье. Родители купили свой первый автомобиль, на который копили деньги несколько лет. Это был «Москвич -412» с шестиугольными фарами песочно-бежевого цвета. Его выделили отцу на заводе в порядке очереди. Стоил он около пяти тысяч рублей, поэтому далеко не каждый мог позволить себе эту роскошь. А в нашем дворе, это, пожалуй, был и вовсе первый автомобиль, лишь потом в течение нескольких лет появились еще несколько.
Автомобиль еще пах внутри кожзаменителем и имел несколько конструктивных особенностей, отличных от нынешних автомобилей. Во-первых, он имел рычаг переключения скоростей на руле, что было, кстати, очень удобно, а сам руль состоял из двух колец, внутреннее из которых, было из тонкой хромированной проволоки и представляло из себя одну огромную кнопку звукового сигнала, на которую можно было нажать пальцем, не снимая руки с руля. Во-вторых, у него не было боковых зеркал заднего вида, а было только одно зеркало в салоне, в-третьих, тогда еще не было в автомобилях ремней безопасности. Через несколько лет, когда их вводили, отец высказывался по этому поводу, в том духе, что нас сажают на поводок, как собачек. В-пятых, крышка бензобака находилась сзади, точно посередине кузова, на нее крепился автомобильный номер. С улицы открыть ее было невозможно. Для этого нужно было сначала открыть багажник, и только потом можно было откинуть эту крышку. И, конечно же, как и все автомобили тех лет, он был заднеприводным.
Я не отходил от отца ни на шаг. Я ходил с ним утром в гараж забирать машину, а это было примерно около полутора километров, я ездил с ним вечером ее ставить. Я был с ним везде, куда бы он ни ехал, а так как в автомобильных правилах еще не было запретов перевозки детей на передних сидениях, я всегда сидел на пассажирском сидении, рядом с водителем.
Одна история глубоко врезалась в мою детскую память. Однажды, когда мы с отцом поехали ставить машину в гараж, я как обычно, сидел на переднем сидении. На одной из улиц дорогу с односторонним движением стали переходить два подвыпивших мужичка. Отец притормозил, пропуская их, но они тоже встали, мы поехали – они тоже пошли, так продолжалось несколько раз, пока один из них, вырвавшись из тесных объятий товарища, не бросился нам наперерез как раз в тот момент, когда отец в очередной раз тронулся с места. Удар был несильный, но в моих глазах навсегда запечатлелось худое тело, летевшее по дуге на противоположный край неширокой дороги и ударившееся лбом в бордюр. Мы остановились. У пострадавшего была разбита голова. А внезапно протрезвевший мужичок, который выпустил своего друга из цепких рук, стал, совершенно трезвым голосом говорить, чтобы, мы быстрее уезжали, потому, что они сами виноваты, что были пьяны и переходили дорогу в неположенном месте, и что иначе будут неприятности у нас и у них. Убедившись, что пострадавший вполне вменяем, и чувствует себя сносно, мы уехали. Довольно заметная вмятина на правой стороне капота автомобиля долго напоминала нам об этом происшествии.
Летом этого года, я с родителями и с дядей поехал на родину матери, в село Старинское, в котором мать не была четырнадцать лет. Мы поехали туда на машине, полагаясь на атлас автомобильных дорог, который был довольно примитивен и схематичен, как и все карты того времени. Хороших карт тогда не было. Все они составлялись с расчетом на западных шпионов, которые могли выведать секретную информацию нашего государства, и руководству СССР было глубоко наплевать, что собственные граждане страдали от этого.
Мы выехали довольно рано утром, и, доехав до Горького, свернули на другое шоссе. Так как подробностей в атласе не было, совсем не удивительно, что через несколько десятков километров, мы поняли, что едем не по той дороге. Атлас показывал, что можно выехать на нужное шоссе, по дороге, соединяющей районные центры Вад и Перевоз. По ней мы и поехали. Несмотря на то, что по этой дороге ходили рейсовые автобусы, она оказалась вымощенной булыжником. Мы проехали по этой дороге расстояние в пятьдесят пять километров более чем за два часа, ощущая булыжную мостовую всеми клеточками своих тел. Не представляю, что испытывали воители и пассажиры автобусов, вынужденные передвигаться по таким дорогам ежедневно. Сейчас кажется странным , что еще в 1972 году существовали такие дороги.
От посещения Старинского остались воспоминания о том, что мы с деревенскими мальчишками целыми днями купались в одном из трех местных прудов, И меня, не умевшего плавать тогда, родители спокойно отпускали купаться на целый день , свято веря, что с накаченной автомобильной камерой я буду в полной безопасности даже на глубоких прудах.
В конце лета мой дед сделал мне шикарный подарок. Он давно откладывал деньги со своей пенсии на подарки всем своим внукам. Я был его самым младшим внуком. Мне, он подарил, а вернее передал родителям, сто рублей, с непременным условием, чтобы на них был куплен или велосипед с мотором или просто хороший спортивный велосипед. В то время в магазинах был скудный выбор велосипедов: детские, «Школьник», подростковые «Кама» и простые взрослые велосипеды, которые почему-то называли дорожными. Но дед захотел, чтобы у меня был именно спортивный велосипед с ручными тормозами на руле.
В этот год, как назло, стали появляться в магазинах спортивные велосипеды с обыкновенным рулем и с ручными тормозами, но отец и дед настаивали на том, чтобы велосипед был обязательно «с рогами» - гнутым спортивным рулем. Такие велосипеды в магазинах нашего города не продавались. И вот, откуда-то узнав, что в одном из магазинов Автозаводского района Горького есть такие велики, мы с отцом поехали туда на машине, и наконец-то привезли долгожданный подарок. Оказалось, что мои ноги не достают еще до педалей даже при опущенном сидении, и на этом велосипеде я могу ездить только под рамой. К тому же он был довольно тяжёл для меня, и я не смогу с ним справиться на дороге. Но все это не омрачило радости от удачной покупки.
Сейчас я понимаю, что дед хотел оставить долгую память о себе. И в самом деле, этот велосипед служил мне верой и правдой более двадцати лет.
В сентябре я пошел в первый класс. На собрание перед первым сентября родители должны были прийти вместе с будущими учениками, но мы так увлеклись с отцом машиной, что совершенно забыли об этом. Вспомнив о предстоящем событии в последний момент, мы с отцом примчались в школу прямо из гаража. В классе я сидел чумазый, в спортивном костюме с закатанными рукавами. На этом собрании мне подарили набор первоклассника в котором помимо пенала, линеек , карандашей была и ручка-наливайка, которую надо было заправлять чернилами с помощью встроенного пластмассового поршня. Но этой ручкой мне не суждено было воспользоваться, потому что с первого класса мы сразу начали писать шариковыми ручками, которые только-только появились. В этом году наша школа из восьмилетней превратилась в среднюю. Отныне здесь учились до десятого класса.
В нашем классе на втором этаже школы, специально выделенном под начальные классы, мы сидели за ПАРТАМИ, сделанными полностью из деревами с покатыми столешницами, покрашенными свежей светло-зеленой краской. В верхней части столешницы была небольшая горизонтальная часть с ложбинками для ручек и карандашей и сквозной дыркой в центре для чернильницы, которая уже в эти годы стала анахронизмом.
Парты были рассчитаны на двух учеников и для младших классов они были без откидывающихся крышек. Несмотря на наличие места для портфеля под столешницей, на боковых стенках парт были крючки, на которые вешались портфели и ранцы. Считалось, что так учеником удобнее доставать школьные принадлежности. Кстати, с ранцем я никогда не ходил с самого первого класса у меня был портфель.