Михаил Леонидович Томилин г. Клин
К русским летописям XV-XVIII веков обычно прилагались статьи или дополнения географического характера под названием «А се имена всем градом рускым дальним и ближним…». В исторической науке такие дополнения принято называть «Списком городов русских дальних и ближних». В них даются перечисления названий городов, указывается, какие из них с каменными стенами, на каких реках стоят. Причём перечисление городов ведётся с юга на север.
Но Клин в них не упоминался долго. Доктор исторических наук Михаил Тихомиров, подробно исследовавший в советские времена не один такой письменный памятник, полагал, что первый, ранний «Список» составлен в конце XIV века между 1387 и 1392 годами (и точно до 1406 года) и прилагался к «Новгородской первой летописи старшего и младшего изводов». В нём показано, что к русским городам относилась часть болгарских и волошских городов. Как раз те земли, что завоевал русский князь Святослав. Далее в «Списке» перечисляются волынские, подольские, киевские, литовские, смоленские, рязанские и залесские города. Михаил Тихомиров считал, что такое деление списка правильно отражает политическое деление Восточной Европы, которая включала в себя русские города с русским и смешанным населением.
Однако в этом раннем, древнейшем «Списке» нет городов Тверского княжества, в том числе Клина, хотя Михаил Тихомиров отмечал: «Тверские города … не указаны в древнейших Списках русских городов, но они перечислены в более поздних редакциях этого Списка. Всего указано восемь Тверских городов: Тверь, Зубцов, Опокы, Городец, Клин, Кашин, Скнятин». Не указан и город столица Чернятинского княжества Чернятин, который отмечен на картах и упоминается в «Слове похвальном» инока Фомы, датированным 1453 годом.
Доктор исторических наук Арсений Насонов в своей работе о Московском своде 1479 года отмечал, что часть болгарских, волошских и польских городов отнесены в «Списке» к русским городам по претензиям, которые имел московско - киевский митрополит, и претензиям церковного происхождения самого «Списка». То есть определение «русская земля» не имеет этнического смысла и говорит о православной вере и православных. Это же доказывает Тверской летописный сборник: «Того же лета [6961/1453] взят был Царьград от царя турскаго от салтана, а веры рускыа не преставил, а патриарха не свел, но один в граде звон отнял у Софии Премудрости Божия, и по всем церквам служат литергию божественную, а Русь к церквам ходят, а пениа слушают, а крещение русское есть».
Тверской краевед Евгений Смолин в своей работе «Тверское княжество: прерванный полёт в Европу» полагает, что программа тверских князей по освобождению от Орды заключалась в союзе с Западом, с Галицкой Русью, набиравшей силу Литвой. Конец XIV века - время упадка Византийской империи и её православной церкви, встроенной в структуру государства. Московские же князья продолжали подчиняться Орде, копили силы и противостояли Западу. Евгений Смолин считает, что «уже с 1425 года тверские князья не нуждаются в ханских ярлыках на княжение. Также нет и ни одного известия об уплате ими дани в Орду, – вероятно, они этого и не делали. В тверском властном лексиконе появляется слово «самодержец» – тверской правитель более не нуждался ни в чьём утверждении». Косвенно на освобождение Твери от внешней зависимости ранее 1425 г. указывает также «Список городов русских, дальних и ближних», в котором города Тверского княжества не упомянуты. В Тверском княжестве появляется такое понятие, как «тверская великая свобода». «Это многогранное понятие становится идейным выражением тверской идентичности, заметил Евгений Смолин, – тверичи имели самое отчётливое представление о том, что даёт им тверское гражданство, за что они встают под знамёна тверских князей и что эти князья в первую очередь должны защищать. Его появление стало возможным лишь после десятилетий экономического роста, мудрой и расчётливой внутренней и внешней политики Тверского княжеского дома и неукоснительного следования принципу нерушимости границ княжества. «Тверская великая свобода» стала суммой множества слагаемых: эффективной экономики Тверского княжества, ориентированной на Европу тверской геополитики…».
Тверь старалась получить максимальный суверенитет от московской церкви. Поэтому по согласию Ярослава в Тверь из Полоцка епископ Симеон перенёс свою кафедру после того, как его родной город временно попал под власть католического архиепископа Риги. Так в конце 70-х годов XIII века была создана Тверская епархия. А во время правления Михаила, сына Ярослава, тверским епископом стал сын княжившего в Полоцке литовского князя Гирдяниса (Герденя) Андрей. Тверская епархия с самого начала вела независимую от Московской митрополии политику, и «практически все тверские иерархи были идейными сторонниками своих князей и патриотами тверской земли». Евгений Смолин полагает, что с обретением Тверью в начале XV века независимости вопрос суверенитета Тверской церкви встал ещё более остро, а Тверь еще и приняла Флорентийскую унию 1439 года: «На Киевскую и всея Руси митрополию Константинополь возвёл одного из активнейших сторонников унии с Римом, видного идеолога будущего Ферраро-Флорентийского собора, греческого гуманиста и просветителя Исидора. По замыслу архитекторов этого процесса, Исидор должен был привести к унии огромную Русскую митрополию. В 1437 году Исидор прибыл в Москву, где убедил Василия II в том, что собор по объединению церквей необходим, как и участие в нём Киевского митрополита, то есть, его самого. С 14 по 23 сентября того же года Исидор проездом из Москвы в Европу посетил Тверь, где был торжественно и с большим почётом принят великим князем Борисом и епископом Илией. К делегации Исидора присоединился посол тверского князя Фома Матвеев».
«Слово похвальное» датируется первой половиной 1453 года. В тверском «Слове похвальном» инока Фомы, посвящённом князю Борису, подробно описывается Флорентийский собор, а сам Борис представлен не иначе как «поборник веры отеческой». При этом произведение не содержит ни намёка на неприятие результатов Собора Борисом. Напротив, в тексте содержатся «слова похвальные» в адрес тверского князя со стороны таких участников Собора, как император Иоанн VIII, патриарх Иосиф и активные сторонники Унии Виссарион Никейский и Митрофан Кизический.
Великий же князь Василий II изгнал из собора московского кремля митрополита Исидора и заточил его в темницу. Московские епархии фактически откололись от греческой церкви, не приняв Унию, поставив собственного митрополита Иону, то есть произошла схизма – раскол. Полагаю, что именно поэтому из летописей убирались имена неугодных князей, земель и городов. Этакая цензура тех веков. Ведь никакой унии у Твери до 1439 года не было, если верить гипотезе Евения Смолина, и вера в Тверском княжестве была православная, и люди жили русские. Тверское княжество, образованное в 1247 году, сразу же стало соперником Московского княжества, образованного в 1247 году, а по другим данным – в 1267 г. Понятно, что в летописных московских сводах из–за этой кровной вражды убивавших друг друга князей русскими тверские города стали только после завоевания Твери Москвой.
И в древних новгородских летописях тверские города тоже не относятся к русским так же из–за вражды. Новгород завозил зерно, хлеб с юга, со стороны Тверских земель. В истории взаимоотношений Твери и Новгорода были блокады подвоза зерна, из-за чего неоднократно возникал голод в Новгороде. Как тут в летописях не ущемить тверичей, не отнеся их к русским? Поэтому и о тверском княжестве в русских летописях мало информации, как и о нашем древнем Клине.