Александра Ефимовна сложила аккуратно письмо и положила его в коробочку, вытерла набежавшую слезу.
Эх! Внучок, да разве мне деньги нужны?! Соскучилась я по тебе. Вона, как далеко едешь! Теперь не скоро видать, свидимся, ведь Ленинград далеко от нашего сибирского-то поселка, ох, как далеко.
Дверь входная хлопнула — это Федька пришел и сразу с порога, даже забыв поздороваться, забасил:
— Баба Шура, ты письмо от Витальки получила! Мне почтальонша сказала.
Александра Ефимовна, молча, вынула письмо из коробочки и протянула его Федьке:
— На, читай, Федюшка, далеко теперь от нас Виталик жить будет, ох, как далеко —она поднесла платок к глазам.
Федька прочитал письмо и, в глазах его загорелись восхищенные огоньки.
— Ух, Виталька! Ну и хватил! Летчиком задумал стать! Я всегда знал, что он далеко пойдет! — восторженно добавил он. — А ты, баба Шура, зря плачешь.
Ленинград — верно, от нас далеко. Но Виталька, как закончит учебу, на самолете к нам прилетит, на дорогу-то, меньше двух часов уйдет! Это тебе не поезд, а самолет.
— Как бы не так!.. Прилетит?! Это же самолет-то государственный, а не евонный! Кто ж ему разрешит-то государственный самолет использовать?!
— А он и спрашивать никого не будет, это же Виталька! Что ты, не знаешь, что ли своего внука?
— Был Виталька, — ответила Александра Ефимовна, — а теперь Виталий Сергеевич Поспелов. — Вишь, чего задумал добиться?! Летчиком решил заделаться!
Ну и внучок! — произнесла она, и глаза ее наполнились уже не слезами, а радостью и гордостью за внука.