После уроков Хильда осталась позаниматься с Алевтиной Сергеевной. Маринка сказала, что ждать не может и будет ехать домой.
— Я скажу Аське, чтобы потом за тобой заехала, - сказала Маринка, прощаясь с подругой.
— Да ладно, не стоит, - махнула рукой Хильда. - Как-нибудь доберусь.
— Ты уверена? - насторожилась Маринка.
— Ну, надо же как-то осваиваться. Вот, попробую пешком пройтись.
— Это достаточно далеко.
— Ну, ребята с Сыча как-то же ходят? В крайнем случае, подожду автобус.
— Как знаешь…, - на ходу кинула Маринка, выходя из класса.
— А ты куда? - Хильда остановила Даньку, пытавшегося сделаться незаметным и проскользнуть вместе с двумя девочками, также отправлявшимися из класса.
Мальчик остановился, недовольно просопел, после чего сказал:
— Мне, вообще-то, домой пора.
— Я понимаю, - надменным тоном сказала Хильда. - И ты что, хочешь, чтоб я в незнакомой местности искала дорогу в ваше село? Мне кажется, мы уже обо всем договорились.
Данька тяжело вздохнул и, положив рюкзак на парту ответил:
— И сколько тебя ждать?
— Вот позанимаюсь — сразу же идём. Примерно час.
На лице Даньки отобразилось страшное недовольство, но он предпочел его скрыть, отвернувшись в сторону.
Занимались дольше чем планировали. Хильде было жутко интересно вместе с Алевтиной Сергеевной, и она даже не обращала внимания на то, как скоро бежит время. Их прервал Данька, постучав в двери класса. До этого он слонялся по коридору, ходил в спортзал, прошел несколько раз вокруг школы… Ему надоело скучать, и он решил посидеть в тепле.
— Ну, вы долго ещё? - протянул он, скорчив недовольную мину.
— Идём уже, идём, - ответила Хильда, и это означало, что занятие нужно было прерывать.
На улице заметно похолодало. Небо стало ещё темнее, появился неприятный пронизывающий ветер. Он то налетал, то снова прекращался, будто дыхание какого-то могучего незримого зверя. Хильда была одета довольно легко, с учетом того, что туда и назад она ездила машиной.
— Зачем я тебя только послушал? - бурчал Данька, обхватив себя руками. - Автобус наш уже тю-тю, так что придется телипать пешком. А это, между прочим, не близкий путь.
— Ой, ну подумаешь, - сказала Хильда, пытаясь скрыть дрожащий от холода голос. - Ничего страшного, пройдёмся.
— Ладно, - сказал Данька. - Я тут короткий путь знаю. Пойдём, если не испугаешься.
— А чего там такого страшного? - Хильда даже забыла про холод.
— Может быть и ничего… - задрал вверх голову Данька, будто пытаясь рассмотреть что-то невообразимое в небе. - Смотря как к этому отнестись.
— Ну, говори уже, не томи!
— Придётся идти через старую заброшенную тюрьму.
— Здесь что, тюрьма была?
- Да-а, - протянул Данька, и нарочито передернулся, будто от какого-то жуткого воспоминания. - Мне местные ребята рассказывали, что слышали от своих бабушек и дедушек такое… Тюрьма эта ещё до революции существовала. Сюда ссылали самых отъявленных негодяев. Затем её закрыли. А при Сталине она снова стала актуальной. Один мальчик рассказывал, что якобы его бабка вспоминала, как тут тысячу людей в тридцать седьмом штабелями расстреливали.
— Да ладно.
— Вот тебе и «ладно». А когда немцы пришли, тут был лагерь для военнопленных, которых голодом морили, душили в газовых камерах и в крематории сжигали.
— Ой, что-то с трудом верится. Какие газовые камеры? Какой крематорий? Чувствую, Данька, здесь враньем попахивает.
— Ну-у… - с долей сомнения протянул Данька. - В крематорий я тоже не очень верю… А вот после войны здесь точно была тюрьма строгого режима, в которой содержались самые кровожадные преступники. Говорят, сам Чикатило здесь сидел. Тут же его и расстреляли.
— А кто такой Чикатило?
Данька задумался. Он понятия не имел, кто такой Чикатило, и где он сидел. Просто хотел нагнать побольше жути, чтоб произвести впечатление на Хильду. И на этом же фоне казаться храбрее и мужественней. Данька несколько раз что-то слышал от матери про знаменитого маньяка с такой фамилией, но какой-либо подробной информацией о нём он не владел.
— Чикатило? - поправив зачем-то курточку и выпятив вперед грудь повторил Данька. — Это бандит такой, страшный. Мне мама говорила, что он двести пятьдесят детей заморил.
— Как это?
— Ну что ты пристала? Не знаю я! Придёшь домой — в интернете посмотри. Ты ж говорила, у тебя есть интернет.
— Ну ладно... — еле слышно проговорила Хильда. И какое-то неприятное чувство охватило ее. - Слушай, а обязательно идти через эту тюрьму? Никакой другой дороги нет больше?
Данька вошёл в роль. Теперь ему нравилось, что эта храбрая Хильда начинает бояться. И он может показать всё своё мужество, как ему тогда казалось. И, возможно, заработать дополнительную премию.
Он решил во что бы то ни стало потащить девочку через заброшенную тюрьму, напугать её как следует и поиграть в героя. Вот тогда-то она начнёт его, наконец, уважать и ценить.
— Нет, мы, конечно, можем пойти обычным путем. Только то очень длинный путь, - говорил Данька уже более уверенным голосом. - Ты и так замерзла. А идти придётся через лес. А там волки.
— У вас что, волки водятся? - удивленно посмотрела на Даньку Хильда.
— Еще какие! Матерые! В прошлом году у деда Митрофановича корову загрызли. А весной мальчишки пошли за грибами и двое из них, между прочим, до сих пор не вернулись.
Данька даже не обратил внимания, как сильно увлекся и начал нести какую-то невероятную ахинею. Хильда заметила это. Она остановилась и впилась в мальчика требовательным строгим взглядом.
— И что с ними случилось?
— А догадайся! - сказал Данька.
— Неужели, волки съели?
— Конечно.
— И откуда это известно?
— Ну-у… - Данька понял, что надо на ходу чего-нибудь быстренько придумать. - Одного из них потом нашли. Обглоданного. Его родители его лишь по носкам узнали.
— А у вас что, грибы и весной растут?
Данька прокашлялся, замялся и просто пожал плечами, ответив:
— Да, растут. Эти, как их… Сморчки!
— А, по-моему, врешь ты все! - неожиданно резко сказала Хильда, почти крикнув. - Учти, если ты пытаешься задурить мне голову или напугать, то я…
— Та ладно, ладно! - сказал Данька. - Если хочешь, можем пойти через лес, без проблем. Только учти: это займет довольно много времени. Да и далеко, говорю же тебе… И волки эти ещё…
Хильда на минуточку задумалась. Её, конечно, не прельщал ни один ни второй вариант. Она подозревала, что Данька просто морочит ей голову. Но после его рассказов всё равно стало как-то не по себе…
Ветер усиливался, холод пробирал до костей, и хотелось поскорей оказаться дома.
— Ладно, - упавшим голосом сказала Хильда. - Давай тогда кратким путем. Где там твоя тюрьма?
Данька незаметно хихикнул. Потом он выломал зачем-то длинный прут из кустов молодого клена и, указав жестом руки в сторону обрыва, проговорил:
— Нам туда.
Поначалу ничего страшного не было. Они спустились вниз обрыва, обошли высохшее озерцо, сплошь засыпанное сухой листвой, и теперь безмятежно шагали глинистой дорогой, ведущей в неизвестность. На горизонте дорогу обнимали высоченные деревья, делая из своих веток что-то наподобие тоннеля. Это выглядело невероятно красиво. Даже складывалось впечатление, что там, в глубине этой арки, спрятан невидимый сказочный мир, не предвещающий ничего плохого и зловещего.
Хильда не хотела думать ни о чём плохом. Она забрасывала Даньку вопросами касательно села, школы, некоторых одноклассников, и тот нехотя отвечал короткими фразами.
Наконец, дорога практически превратилась в тропинку, а дальше, как бы и вообще исчезла. Они уткнулись в наклонившуюся сетчатую перегородку с совершенно затертым знаком «Движение запрещено». Перегородка висела не весть на чем. Складывалось впечатление, что она вообще держалась на добром слове. Они обошли её стороной и оказались, как сказал Данька, на территории старой тюрьмы.
— И чего тут страшного? - спросила Хильда храбрым голосом, хотя чувствовала, как внутри неё всё переворачивается.
С левой стороны из земли торчали остатки кирпичных строений, сплошь и рядом заросшие кустарником, мелкими деревьями и сорняками. С другой стороны располагался потемневший бетонный забор с металлическими штырями и кое-где оставшейся колючей проволокой. Возле одной такой стены возвышалась практически не тронутая временем и разрушениями наблюдательная вышка. Пара бетонных столбов с ржавыми плафонами и выкрученными лампочками производили довольно угнетающее впечатление.
Пройдя немного дальше, дети набрели на длинный барак, лишенный дверей и окон. Проёмы сверкали зловещей чернотой, из которой веяло каким-то необъяснимым, муторным холодом.
Хильда вдруг вспомнила рассказы Даньки о том, как здесь содержались заключенные, разные убийцы, и от этой мысли стало как-то не по себе. Да и теперь она сама могла убедиться, настолько старая тюрьма имеет довольно зловещий вид.
— Тут и содержались разные маньяки, садисты и серийные убийцы, - сказал Данька, пугливо оглядываясь по сторонам. — А вон там, - паренёк указал на заросшую густыми сорняками площадку, с изогнутой и порванной колючей проволокой площадку. — Там закапывали расстрелянных заключенных.
И хотя Хильда ничего не могла разглядеть окромя зарослей клинка и репейника, поверила своему приятелю на слово, тем более что его голос, на этот раз, звучал достаточно убедительно.
— Ребята рассказывали, - продолжал Данька, — что в сумерках, или в хмурую погоду можно услышать их стоны и даже разговор.
— Чьи? – пугливым голосом спросила Хильда.
— Расстрелянных заключённых! – Данька даже поднял указательный палец вверх.
Хильда почувствовала, как по её телу пробежала дрожь. Она попыталась представить, как бы звучали эти голоса- глухие, простуженные, с выразительной хрипотой и озлобленностью. Ей вдруг показалось, что она уже слышит голоса. Точно! Один низкий, как будто женский, и ещё несколько мужских басов.
— Ты это тоже слышишь? – спросила Хильда, и произвольно ухватилась за Данькину руку.
— Что именно? – похоже мальчик не понимал о чём говорит его подруга.
— Голоса, - почти шёпотом произнесла Хильда.
Данька замер, прислушиваясь. Наконец он повернул голову к Хильде и также шёпотом ответил:
— Точно, там кто-то есть.
Дети остановились, как вкопанные у почти разрушенного строения, сквозь выбитые окна которого завывал ветер. Стояло лишь осторожно выглянуть из-за угла, и они бы наверняка увидели тех, кто разговаривал на территории старой тюрьмы. Данька и сам уже не рад был, что потащил Хильду сюда и теперь хотел развернуться и пойти другой дорогой, пусть бы она и казалась длиннее.
— Это мертвецы разговаривают? – дрожащим голосом спросила Хильда.
— Нет, что-ты, - Данька решил перестать пугать подругу, тем более что если согласиться с тем, что голоса принадлежать мертвецам, то неизвестно, как поведёт себя Хильда.
И если они сейчас не обнаружены, то уж тогда точно их вычислят.
Дальше будет....