Светлая печаль

Анна Черняк & Олег Вантрауб

СВЕТЛАЯ  П0ЧАЛЬ

Мне грустно и легко; печаль моя светла;
Печаль моя полна тобою.
 А. С. Пушкин

Глава 1 Лыжная прогулка

МИРОН

Дверь без стука отворилась, и в кабинет вошел наш директор Виктор Степанович.

- Мирон Сергеевич, Только что позвонили из Москвы. Нашу заявку приняли. Все необходимые требования и условия будут у нас в субботу утром, а в понедельник они уже требуют детально разработанный проект. Так что, извини, в выходные дни нам придется потрудиться, как папа Карло. Сам понимаешь, как для нас это важно. Сегодня четверг. У тебя сейчас срочной работы  много?

- Да нет,  особо срочного ничего нет.

- Тогда завтра можешь не выходить, а в субботу часам к 10 подруливай.

- Хорошо, Виктор Степанович, я буду вовремя.

Не прощаясь, директор вышел из кабинета, а я задумался. Распоряжение директора нарушало мои планы. На этих выходных я планировал съездить на лыжную базу под Зарайском покататься с горок. Об этом я мечтал всю зиму. То не было погоды, то на выходные вдруг появлялись какие-то срочные дела. А тут вроде бы все срасталось, а тут снова не получается... Но планы свои я решил не менять. "А поеду-ка туда я завтра, в пятницу" - решил я.

В четверг весь вечер я готовил лыжи. Заново просмолил их, намазал импортной лыжной мазью, на ночь выставил их на балкон.
С утра пятницы погода была чудесная, морозец лёгкий 8-10 градусов, почти безветренно - идеальная погода для катания на лыжах. Я надел свой импортный лыжный костюм, приобретенный еще  в прошлом году в Болгарии, лыжную вязанную шапочку и длинный вязаный шарф, подаренный мне на день рождения моей хорошей знакомой, и отправился на автовокзал.  Автобусы до Дмитрова ходили довольно часто, так что туда я добрался без всяких проблем. Автобус до Зарайска пришлось ждать около часа. Это время я провел в буфете автовокзала. До  лыжной базы можно было добраться либо, доехав до Зарайска, а потом на деревенском автобусе, либо не доезжая до города,  выйти и пройти километра три. Я  выбрал последний вариант, потому что не знаешь сколько придется ждать деревенского автобуса.

Когда я вышел из автобуса, солнце уже светило не так ярко, небо медленно заволакивало облаками, сильнее подул ветер, но стало как-то теплее.  Наверное, будет снег, - подумал я.- Но ничего, успею покататься.

Дорога до лыжной базы была хорошо укатана машинами, поэтому я прошагал в быстром темпе  эти три километра легко, только слегка вспотев.

По случаю рабочего дня лыжная база не работала, да я и особенно на нее и не рассчитывал. Жаль вот только подъемники не работали, придется карабкаться  в гору самому. Любишь кататься - люби и саночки возить, вспомнилась поговорка. Но в данном случае я имел в виду лыжи. Ничего, это даже полезно, - подумал я.

Вышел на свое излюбленное место, где спуск не совсем пологий, а с двумя трамплинами, где можно в воздухе пролететь метров двадцать. Хорошо, даже дух захватывает.

Обычно в этом месте уже до меня кто-нибудь прокладывал лыжню, но сегодня здесь снег лежал девственно чистым. Но это не смутило меня. В основном, направление я знал, поэтому рискнул сам проложить эту трассу. Перед тем, как начать спуск, я взглянул на небо. Солнце уже совсем скрылось за тучами, ветер усилился и даже началась поземка.

Я  опустил на глаза очки и двинулся с места. Снег был свежим, не то что на лыжне, поэтому скорость была  не очень высокой. После первого трамплина мне удалось пролететь в воздухе метров пять,  не больше. Продолжая скользить дальше, я почему-то не попал на второй трамплин. То ли его сравняли, то ли я на него не попал. Вокруг стояла сплошная снежная целина.

Благополучно завершив спуск, начал подниматься вверх,  вначале "ёлочкой", а там, где было покруче - "лесенкой". Подъем занял минут двадцать, я даже успел вспотеть.

Вернулся к месту старта. Теперь мне показалось, что я первый раз выбрал направление спуска неправильно, нужно было бы левее, ближе к деревьям.  К этому времени ветер еще больше усилился и полетели первые колючие снежинки. Я решил еще разок спуститься и на этом завершить это мероприятие.

Первую часть спуска я начал по старому следу. Теперь скорость была выше и с трамплина я улетел метров на десять, а потом свернул на целину левее в надежде, что найдется и второй трамплин. Лучше бы я этого не делал!

Этот участок горки явно не был предназначен для скоростного спуска. Это я понял буквально сразу, когда вдруг передо мной возник внезапно пенек. Я едва успел отвернуть, следующий пенек встретился секунд через десять. А впереди показалась целая ряда пней. Тормозить было уже поздно. Нужно было просто упасть, но я замешкался и момент пропустил. Раздался удар, сухой треск, меня просто подбросило в воздух и я, пролетев метра три, рухнул в снег перед самым пнем. Еще бы чуть дальше,  и последствия могли быть куда хуже. Я попытался сесть. На правой ноге оставалась целая лыжа, а на левой только половина.

Падая, я глубоко зарылся в снег.  Он засыпался мне и за воротник и сейчас таял, сбегая холодными струйками воды по груди и животу. Боли я нигде не почувствовал, но что-то сильно холодило левую ногу Я взглянул.  Левая штанина лыжных брюк была клочком разорвана в районе колена. В нее и засыпался снег. С трудом удалось отыскать палки. С их помощью попытался встать. Если правая лыжа хорошо стояла на снегу, то задний конец левой лыжи, сломанный впереди перед самым креплением ботинка, постоянно задирался кверху и ботинок вместе с остатком лыжи нырял в глубокий снег.

Оглянулся вокруг. Я оказался на средине спуска. Можно было спуститься вниз на дорогу, а можно было подняться вверх к домикам лыжной базы. Я выбрал второе.  Сделал первый шаг и понял, что сломанная лыжа очень мешает мне идти. Попробовал идти без лыж, но сразу провалился в снег чуть ли не по пояс. Тогда снял с себя шарф и с его помощью примотал к левой ноге обломок лыжи. Теперь им можно было пользоваться, как снегоступом. Опираясь на палки, полез вверх. Если спуск к у меня занял меньше минуты, то вверх я карабкался минут двадцать. Пока долез, весь вспотел, снег, набившийся за шиворот, таял, сбегая по телу холодными струйками. Через дыру  в штанине постоянно попадал снег и тоже таял, охлаждая ногу. Поднимаясь наверх, я надеялся на лыжной базе  раздобыть иголку с ниткой, чтобы хоть как-то залатать дыру. Но увы, все помещения были закрыты. Даже на  двери кафе, которое обычно работало  почти круглосуточно, висела бумажка, где красивым женским почерком было написано: "Буду в 5 часов". Здесь по вечерам собирались завсегдатаи с ближайшей деревни попить пива.  Я взглянул на часы. Время было начало третьего. Короткий зимний день клонился к вечеру. Я остановился в раздумии. У меня был выбор: либо идти в деревню и там дожидаться деревенского автобуса на Зарайск, либо идти на перекресток и там ждать автобуса Зарайск - Дмитров.  Я выбрал последнее.  Оставил лижи у входа на базу, взял только палки, замотал ногу шарфом, прикрыв дыру, и отправился на перекресток.  А погода продолжала портиться, ветер усилился и колючий снег лепил в лицо и забирался за воротник. Быстрым шагом,  чтобы не  замерзнуть,  отправился в дорогу. Точного расписания я не знал, поэтому шел просто наугад. Быстро темнело. Когда до перекрестка оставалось метров двести-триста, увидел красные огоньки задних фонарей отходящего от перекрестка автобуса. Не повезло! До следующего автобуса придется ждать часа полтора. Придется ловить попутку.  Вышел на перекресток, огляделся, вокруг голо, от ветра спрятаться негде, даже тонкого деревца нет.  А дорога здесь не особенно оживленная, машины хотят редко, за все время, пока я был здесь,  прошло только два груженных самосвала, да и то в сторону Зарайска, а не Дмитрова. Я почувствовал, что начинаю замерзать. Начал двигаться, махать руками, подпрыгивать на месте. Время шло, а дорога по-прежнему оставалась пустынной. Несколько машин пронеслось в обратную сторону, и вот  наконец, издали появился свет фар машины, идущей в сторону Дмитрова. Я поднял руку, но она промчалась мимо. Видимо, вид человека в лыжном костюме с двумя палками без лыж и с перемотанной шарфом ногой не вызывал доверия. Тогда я положил палки на снег и стал ждать следующую машину. Ею оказался старенький Москвич. Он остановился. Успел рассмотреть, что в кабине уже было четверо.

- До Дмитрова подвезете? - спросил я почти не надеясь на положительный ответ.

- Садись!

Я уже понял, что палки девать будет некуда, так и оставил их лежать на снегу, и втиснулся третьим на заднее сидение.

- Замерз? - спросил меня рядом сидящий мужчина.

- Есть малость, -  ответил я, все еже стараясь сдерживать дрожь в теле.

- А чего в таком виде? В лыжном костюме, а без лыж?

- Сломал лыжу, пришлось бросить.

- А с ногой что?

- С ногой ничего, штаны порвал при падении.

- И чего же тебя понесло в такую погоду кататься?

- Да с утра погода была хорошая.

На этом расспросы прекратились и до самого Дмитрова доехали молча. Они высадили меня недалеко от автовокзала. Я предложил водителю деньги, но он только рассмеялся.

- Иди уж, бедолага, что с тебя возьмешь...

К счастью, до отправления моего автобуса оставалось десять минут. Я успел взять билет и выпить чашку горячего кофе.

Домой я добрался без особых приключений, если не считать того, что в автобусе я так и не согрелся как следует. Дрожь в теле так и не проходила. Дома я налил себе грамм 150 водки и выпил залпом, закусив соленым огурцом. Надо было бы принять горячую ванну, но на это сил уже не хватило. Я надел теплую фланелевую пижаму, забрался под теплое одеяло. Сон свалил меня мгновенно.

В 8 часов меня разбудил будильник. Вставать совсем не хотелось, чувствовал слабость во всем теле и горло першило. Ладонью пощупал лоб, он был теплее обычного. Потянулся к тумбочке, достал термометр. Через 10 минут он показал 37,2. Все, - подумал я, - кажется вляпался. Докатался.

Перед уходом, на всякий случай, выпил две таблетки аспирина с кружкой горячего чая и отправился на работу.

В 10 часов я уже был на работе. Виктора Степановича я застал в его кабинете. Он с головой погрузился в бумаги.

- Добрый день, Виктор Степанович! Пришли данные?

- Привет. Присаживайся, подключайся. Вот с этим попробуй разобраться.

И он протяну мне несколько листов, соединенных скрепкой. Мы углубились в работу, и так просидели почти до 11 вечера с небольшим перерывом на пиццу и чай. Но работу закончили.

- Ты что-то сегодня какой-то квелый. Заболел что ли? - спросил начальник, глядя на мои красные глаза и текущие постоянно сопли из носа.

- Да, вчера малость простыл. Ездил кататься на лыжах.

- Давай, иди лечись, и чтобы в понедельник был как огурчик!

Он вызвал служебную машину и велел водителю отвезти меня домой. Это оказалось очень кстати, потому что чувствовал я себя уже очень скверно. Дома померил температуру. Градусник показал 38,2. Нужно было принимать какие-то срочные меры. Водку с аспирином больше мешать не стал, обошелся одним аспирином. На всякий случай, попарил ноги, хотя знал, что при температуре это делать не рекомендуется.

Всю ночь метался, как в бреду, страшно потел, за ночь несколько раз менял белье, даже простынь и пододеяльник стали влажными. С тех пор, как ушла жена, я жил один. И вспомнились слова: «Чтобы было кому стакан воды подать". Но подать было некому. Утром температура поднялась до 39,4, и к тому же, появился кашель. Горло саднило, несмотря на частые полоскания фурацилином. Делать было нечего, пришлось звонить в скорую. Выслушав мои жалобы сказали, что все бригады сейчас в разъезде, случай у меня не срочный, через пару часов пришлют дежурного участкового врача.

Через два часа приехал врач.  Это была молодая женщина, видимо, только окончившая институт. Она выслушала меня, заставила раздеться до пояса, послушала легкие. Покачала головой.

- Я бы рекомендовала вам лечь в стационар и срочно сделать флюорографию. Мне не нравятся ваши легкие. Я сейчас вам выпишу рецепты. Нужно сегодня же начать принимать эти лекарства. Вы живете один?

Я утвердительно кивнул головой.

- У вас есть кому сходить в аптеку.

- Я позвоню кому-нибудь из друзей...

- Сейчас я вам поставлю укол. А завтра, в понедельник,  к своему терапевту. Но если с утра будет высокая температура - вызывайте   скорую. Они вас отвезут в стационар.

Она, покопавшись в своем саквояже, достала упаковку одноразовых шприцов, какие-то ампулы и быстро поставила укол. Потом выписала рецепты, порекомендовала обильное горячее питье  и удалилась.

После укола мне, действительно, стало легче, температура упала до 37,5, но к вечеру поднялась снова. Кашель еще больше усилился. После обеда я позвонил соседке Оле и попросил ее сходить в аптеку. Она принесла лекарства и почти насильно покормила меня. Есть совершенно не хотелось.

Ночь прошла в каком-то кошмаре. Кашлял я уже непрерывно, горло драло, диафрагма уже болела от кашля. Температуру не сбивал никакой аспирин, только потел, а температура не падала ниже 38,5. Утром решил все-таки вызвать скорую. Но делать это не пришлось. Вчерашняя врач прислала ко мне нашего участкового доктора. В 9 часов она уже была у меня. Послушала  и тут же вызвала из поликлиники санитарную машину. Я стал собираться. Ключи от своей квартиры я оставил соседке.

Глава 2 В больнице

МИРОН

Так я оказался в больнице. Первым делом,  после переодевания и определения в палату повели на флюорографию, заставили сдавать кровь на анализы. Потом лечащий врач дотошно и долго меня осматривал и заполнял историю болезни. Все это вымотало у меня последние силы. И как только я добрался до своей койки, уснул мгновенно. Но долго спать мне не дали. Пришла медсестра и сделала укол. И еще принесла кучу всяких таблеток, которые я выпил безропотно. И тут же я уснул снова. Так проспал я часа три. Снова разбудили меня. Принесли обед. Два моих соседа по палате ходили обедать в столовую, а мне, как лежачему больному, принесли в палату. Есть совершенно не хотелось. Выпил только компот с кусочком белого хлеба.

И началось интенсивное лечение. С самого утра, еще не успеешь проснуться, как включают свет и суют тебе градусники, потом микстуры, таблетки, обход, прогревания. И так весь день по графику. Температуру сбили быстро, а кашлять стал ничуть не меньше. Мне уже даже стало неудобно перед соседями по палате, я не давал им спать по ночам. Но больше всего меня тревожило то, что при удушливом кашле в отхаркиваемой мокроте появились красные прожилки.

На третий день пребывания в больнице я почувствовал себя немного лучше и смог уже подниматься, и даже решил вместе с соседями по палате на обед отправиться в столовую. Когда я поднялся с кровати, голова закружилась, даже пришлось придержаться за спинку кровати, чтобы не упасть. Головокружение прошло, но слабость осталась. В столовую я шел, пошатываясь. В довольно просторной столовой стояло около десятка столов, почему-то типа письменных, за которыми сидело по шесть человек. Почти все места были уже заняты. Мне удалось найти свободное местечко за одним из столов. Пока ждали, кода сестрички принесут первое, я огляделся вокруг. Как ни странно, но присутствовали здесь преимущественно мужчины. Женщин было мало. Они все сидели за одним столом. Естественно, пока не принесли еду, взоры всех мужчин были устремлены на этот стол. Стол этот находился напротив нашего,  и у меня была возможность хорошо рассмотреть сидящих там дам. Спиной ко мне сидели три старушки абсолютно идентичные в своих больничных халатах и с седыми пучками волос на голове. Можно было подумать, что это трое близняшек. Правда я видел их только согнутые спины и узлы седых волос на головах. Напротив них сидели три женщины помоложе. С левого края сидела ужасно худая крашеная блондинка. Волосы были давно не крашенные, и от их корней отросли сантиметров на пять  более темные, пополам с сединой. Даже просторный больничный халат не мог скрыть ее худобу. На вид ей можно было дать лет сорок - сорок пять, но явно она была моложе, это ее так старила худоба. С правого края сидела явная ее противоположность - веселая говорливая толстушка. Она была словно надута изнутри. Про таких говорят: щеки из-за спины видать. Ей явно было не больше тридцати. Она о чем-то весело рассказывала своим соседкам, сама весело и звонко смеясь.

Мое внимание привлекла сидящая между ними женщина с высокой копной рыжих волос. Это была настоящая красавица, каких встретишь не часто. Несмотря на то, что ей было лет сорок, красоте ее могли бы позавидовать и восемнадцатилетние. Она была довольно высокого роста,  хотя по сидящим трудно определить рост, но даже сидящая она была на полголовы выше своих соседок. Рост ее еще подчеркивала высокая прическа. Лицо ее было правильной формы с белой мраморной кожей без единой морщинки. Хотя считается, что у настоящих рыжих на лице должны быть веснушки, рыжие ресницы, рыжие брови и зеленые глаза. Но если бы не эти глаза, настоящего изумрудного цвета широко расставленные и чуть раскосые, то ее можно было бы отнести к крашеной рыжей. Все на ее лице было идеальным, но все-таки что-то выдавало возраст.

Я невольно залюбовался ею, но в это время сестрички стали разносить тарелки с супом, и это отвлекло мое внимание. Поставили и передо мной тарелку. Суп был  с протертыми овощами и рисом, абсолютно безвкусный и совершенно не соленый. Взяв солонку, я немного его присолил, от чего вкус немного улучшился. Снова я взглянул на красавицу. Она, очевидно, уже тоже успела попробовать суп и искала глазами солонку. Я огляделся, ни на одном из столов, кроме нашего, солонок нигде не было. Тогда я поднялся из-за стола, взял солонку и подошел к ее столу. Молча протянул ей солонку.  Она подняла на меня свои чудные глаза.

- Как вы догадались?

Я улыбнулся.

- Я заметил, что вы глазами  ее ищите. Суп ведь, правда, совсем не соленый?

- Спасибо вам большое.

И она одарила меня своей очаровательной улыбкой. Я вернулся на свое место и уже не помню, как доел этот суп.  Потом я ни на минуту  не отрывал от нее взгляда. Она иногда тоже посматривала в мою сторону. Наши взгляды иногда встречались. А уже  перед самым  концом обеда мы посмотрели друг другу в глаза и долго не могли оторвать взгляда. В этой глазной дуэли было что-то напоминающее долгий поцелуй.

Я вернулся к себе в палату и долго лежал, уставив глаза в потолок, а перед моим внутренним взором стояла рыжеволосая незнакомка с зелеными глазами.

ВЕРА

В зале суда мы сидели рядом с Ильей, моим мужем, надеюсь с сегодняшнего дня уже бывшим, в ожидании постановления суда. Этот суд должен был поставить точку в нашем браке.

Замуж я вышла очень рано. Вернее, меня удачно выдали за взрослого состоятельного бизнесмена. Я только и успела, что окончить школу и поступить на юридический факультет МГУ. Только потом, после развода, я узнала, что своим поступлением  была обязана тогда еще будущему мужу... И вообще, при разводе мне пришлось многое узнала о себе, о муже, о его отношениях с моим отцом, о том, что я стала обычным товаром, который был оценен по достоинству.

Весь наш брак для меня прошел под девизом "ЗА МУЖЕМ". Мой муж был намного старше меня, состоявшийся и очень обеспеченный человек. Детей у него не было ни в первом браке,  ни в нашем, ни от многочисленных любовниц. В первые годы еще у нас была хоть  какая то семейная жизнь.  Муж старался заиметь наследника, но признать,  что  виной своей бездетности являлся именно он, ни как не хотел. И лишь после 4-х лет  напрасных стараний и известия, что первая жена благополучно родила во втором браке. Муж потерял надежду, а вместе с ней и чувства к молодой и красивой жене. Я осталась предоставлена сама себе. Нет, конечно, внешне  наш брак выглядел прилично, мы  вместе появлялись на значимых мероприятиях, принимали гостей у себя, ездили отдыхать на модные курорты. Но семьи, как таковой, не было. Мы могли не видеться неделями, а то и месяцами. Огромный дом и большой участок земли давал эту возможность. К тому же, я училась, участвовала в благотворительных мероприятиях, вела светский образ  жизни.

Первая трещина появилась после скандального интервью одной молодой охотницей за деньгами, которая утверждала, что родила  сына от довольно продолжительной связи с  моим мужем. Причем, как она утверждала,  эта связь началась еще во время первого его брака, и продолжилась во втором браке.  Итогом этой связи стал якобы его долгожданный наследник!

Ревности я не испытывала, так же как и любви, но ощущение что меня вываляли в грязи и выставили на всеобщую потеху больно било по самолюбию.  Я закрылась от общества, перестала общаться даже с самыми близкими родственниками, уехала в загородный дом и начала подготовку к бракоразводному процессу. Годы успешной учебы не прошли даром.  Собрав данные о своем финансовом и материальном состоянии,  подготовила исковое заявление в суд о разводе и разделе имущества. Нет, я не наглела,  свой многолетний брак оценила довольно скромно, но исполнение других условий собиралась требовать неукоснительно. А именно: возвращение девичей фамилии, смены имени (по настоянию мужа, я при вступлении в брак изменила свое простоватое и не благозвучное имя Вера на изысканное Вероника). И еще одно требование, казалось бы,  звучало абсурдно, но  не для меня оно имело большое значение: бывший муж, его дети и иные родственники не должны были иметь никаких прав на  мое имущество, доставшееся мне после развода. Короче, мне  хотелось полностью вычеркнуть этот период своей жизни.  Развод для Ильи был как гром среди ясного неба. Документы мною были составлены идеально, что указывало на серьезность намерений. Илья приказал своим помощниками найти моего адвоката, что бы перекупить его и заставить жену передумать. Поиски не принесли результатов. Я не шла на контакт, дата слушания в суде неумолимо приближалась.  Илье пришлось самому искать встречи со мной. Встреча состоялась, здесь было все: мольбы, слезы, уговоры, подкуп, угрозы, запугивания. Не дошло только до рукоприкладства. Тут уж испугался Илья, когда я пригрозила ему прокуратурой,  а рассказать прокурору мне  было что...

Имущественный вопросы нам удалось решить практически полюбовно. Мы решили, что я оставляю ему нашу пятикомнатную квартиру, а взамен он мне покупает двушку в нашем районе по моему выбору. Радел остального не вызвал никаких вопросов. Он согласился на мои требования и подписал заявление о разводе. Но все же, в ожидании решения суда я немного нервничала.

Наконец, открылась дверь из нее вышли судья с двумя заседателями. Судья стала читать постановление о прекращении брака. Шапку постановления я слушала невнимательно, а когда стала зачитывать пункты постановления, я вся превратилась в слух.

«... согласно обоюдного заявления обеих сторон брак гражданина Половинкина Ильи Степановича и гражданки Половинкиной Вероники Алексеевны считается расторгнутым через месяц с момента объявления данного постановления.

... граданке Половинкиной Веронике Алексеевне возвращается ее прежние девичьи фамилия и имя Светлова Вера.

... согласно обоюдного заявления стороны имущественных претензий друг к другу не имеют.

..согласно постановления суда ни бывший муж, ни его дети, ни его родственники право на наследование имущества, полученного гражданкой Светловой при разводе не имеют.»

Пока судья читала постановление, я стояла и нервно теребила кольцо на пальце. Я планировала тут же после зачитки решения суда снять  кольцо и демонстративно вернуть его Илье. Но только сейчас я вспомнила, что на пальце у меня не то кольцо, что купил мне Илья. Последние годы я носила кольцо мамы. Мне его вручил отец после смерти мамы, как семейную реликвию, передаваемую по женской линии. Это кольцо купил мой дедушка для бабушки еще до революции. Оно было массивным, целых 10 грамм, и из червонного золота, не то что нынешнее. Дедушка с бабушкой счастливо прожили вместе 64 года, да и отец с матерью успели справить золотую свадьбу. А вот мне кольцо счастья не принесло...

Судья закончила читать постановление и спросила, имеются ли вопросы или замечания по делу. Вопросов и замечаний не последовало. Мы с Ильей вышли вместе из зала суда и пошли в разные стороны. Вроде бы все получилось так, как я хотела, но все равно,  радости от этого не было, на душе было как-то муторно, и ощущение такое, словно  тебя вываляли  в грязи. И это ощущение не покидало меня, пока я ехала домой. И первым делом, когда я вернулась, я залезла в горячую ванну и долго скоблила себя мочалкой, словно эта грязь была у меня на  коже. Потом, наскоро вытершись и не одеваясь, прошлепала босыми ногами в спальню и остановилась перед огромным зеркалом. Итак, я начинаю новую жизнь. Что же мы имеем на сегодняшний день?

Мне 37 лет, мужа у меня нет, детей тоже.  Как внушают мне окружающие, я женщина с необычной и очень привлекательной внешностью. Густые, курчавые рыжие волосы с  приглушенным темным медным оттенком. Желто-зеленые глаза. Причем, когда я злюсь, глаза горят желтым огнем, когда я счастлива, сияют зеленью. Все  это во мне сочеталось  каким-то странным образом. Высокий рост, маленький размер стопы и кисти. Большая грудь, тонкая талия и узкие бедра.... мечта многих женщин!  А кожа... это отдельный разговор. В отличии от рыжеволосых  у меня довольно смуглый цвет лица. Кожа легко принимает загар, и самое удивительное, полное отсутствие веснушек! Черные пушистые ресницы и брови в разлет. И даже все это несоответствие как-то сочетается во мне в полной гармонии.

Короче, на свою внешность мне грех было жаловаться. Я постоянно ловила на себе заинтересованные взгляды мужчин, а острый ум и чувство юмора помогали мне держать дистанцию в общении с ними.

У меня высшее юридическое образование, неплохие жизненные условия. Так почему же я осталась у разбитого корыта?  Что во мне не так?

И в этот момент я почувствовала сильную боль слева в верхней части живота. Боль была настолько сильной и резкой, что я невольно вскрикнула и буквально согнулась вдвое. Прижала руки к животу, но боль не утихала. Струдом доползла до кровати и легла поверх покрывала вытянувшись. В доме, кроме  меня никого не было. Помощница по хозяйству ушла сразу после обеда, а Ильи не было дома уже почти месяц.  Помочь мне было некому. И как назло, телефон я оставила в сумке в прихожей.

Когда боль немного утихла, я буквально доползла до прихожей, взяла телефон и позвонила свой лучшей подруге Олюшке. С ней мы дружили еще со школы. Та примчалась уже через полчаса. Хорошо, что я хоть догадалась оставить входную дверь не запертой, потому что повторно идти, а вернее, ползти, у меня просто не хватило бы сил. Она ворвалась, как вихрь, и засыпала сразу кучей вопросов:

- Где болит, покажи? Чего голая лежишь? Когда это началось? Скорую вызвала?

Я отвечала ей по мере возможности в передышках между приступами боли. Она прощупала мой живот и заявила:

- Дело серьезно. Это воспаление, живот очень напряжен. Нужно срочно вызывать скорую...

И тут же она сама вызвала скорую. Та приехала через 15 минут. Врач осмотрел меня и немедленно отвез в хирургию. И тут же сделали операцию по поводу удаления камней из желчного пузыря. Мне потом говорили, что меня просто чудом спасли. Еще бы полчаса и могло бы случиться непоправимое. Так я оказалась в больнице.

Хотя операция была срочная, воспалительный процесс очень сильный, восстанавливалась я очень быстро. Уже на третий день пошла в столовую на обед. Есть не хотелось, но нужно было двигаться, общаться, вливаться в жизнь. Да еще и подруга детства, Олюшка, как я всегда ее называла, приходила ко мне, как на работу, принося домашнюю еду пакетами....  Я пыталась возражать, но это было бесполезно, зато вся палата из четырех выздоравливающих женщин всегда была сыта. В столовой было уныло и тихо, все были сосредоточены на поглощении и процессе переваривания. Только на второй день, я зацепилась взглядом за взгляд одного мужчины, очень худого и беледного,  но с  такими чистыми и живыми глазами. Казалось, эти глаза жили на его лице своей жизнью. Я вспомнила, что  вчера этот мужчина передал мне солонку... Да, это был он. Возраст определить было сложно. Внешне он выглядел на 45-50 лет, а глаза снижали возраст до 30 с не большим лет. Интеллигентный, спокойный и очень изможденный. Чем он болен? Почему так выглядит? Вопросов больше чем ответов. Этим он был для меня и интересен.

Я в палате взяла свою кружку и пакет с едой, подумала и достала из холодильника бутылочку с кефиром.

- Девочки, я пойду поужинаю,  если хотите присоединяйтесь.

Получив твердый отказ, пошла в столовую.

МИРОН

В столовую на ужин я не пошел, чувствовал огромную слабость, да еще этот не проходящий кашель. Неудобно было перед соседями по столу во время еды. Попросил ребят из нашей палаты сказать сестричкам, чтобы принесли ужин сюда. Всю ночь между приступами кашля мне снилась зеленоглазая незнакомка. С нетерпением я ждал завтрака, чтобы увидеть ее снова. Но когда я утром вернулся после очередной сдачи анализов, в столовой оставалось всего несколько человек. Среди них моей незнакомки уже не было. С трудом я дождался обеда. Несмотря на слабость, обедать пошел вместе со всеми. На этот раз я увидел ее снова. Она сидела на том же месте. Мы встретились с ней глазами и долго не отводили взгляда. Ее взгляд говорил мне о многом. В нем было и любопытство, и интерес к моей персоне, и, как мне казалось,  желание познакомиться поближе. На этот раз солонка так и оставалась на их столе, поэтому у меня не было никакого повода подойти к их столу.

Женщины за соседним столом дружно встали и покинули столовую. Моя рыжеволосая незнакомка при выходе обернулась, и мы еще раз встретились с ней взглядом.

К вечеру мне лучше не стало, но я все же решил сходить на ужин вместе со всеми. Стимулом для этого было желание еще раз увидеть рыжеволосую. Но увы, за столом сидело только пять женщин, а именно ее на ужине не было. И от этого еда показалась мне совершенно безвкусной. Жидкое пюре и абсолютно не соленый кусок рыбы не вызывали никакого аппетита. Разочарованный я вышел из столовой. По пути к своей палате проходил мимо холла, где выздоравливающие больные смотрели передачи по телевизору. Краем глаза я увидел, что транслировался какой-то концерт. В это время пел Малинин. Я люблю песни в его исполнении. Я задержался, постоял немного. Концерт меня заинтересовал, и я решил немного посмотреть. В холе находилось человек пять больных, свободных кресел было достаточно. Я уселся в одно из них.  Постепенно холл заполнился,  и уже почти все кресла были заняты, только кресло рядом со мной оставалось свободным. В этот момент из палаты, дверь которой находилась прямо напротив холла, вышли несколько женщин. Среди них была и она. Они стали искать глазами свободные кресла. Встретившись с нею взглядом, я сделал ей приглашающий жест, указывая на свободное место рядом со мной. Она кивнула и стала пробираться среди уже занятых кресел и,  добравшись, села и тихо шепнула мне: "Спасибо". В ответ я только кивнул головой, хотя мне очень хотелось завязать с ней разговор, но я понимал, что мы своими разговорами будем мешать смотреть концерт остальным. Когда началась реклама, я тихонько спросил ее:

- Вы почему на ужине не были? Фигуру бережете?

- Вы шутите? Какая фигура?! Тут не растерять бы то, что уже имеешь! А если серьезно,  ко мне как раз приходили посетители. Ужин пришлось пропустить.  А  что, я что-то особенное пропустила?

- Особо ничего вы не потеряли. Было пюре на воде и несоленый хек. Но все равно, ведь вы остались голодной. Как вы доживете до утра?

- Судя по вашему описанию ужина, голодным как раз остались вы. А хотите чаю? С пирогом домашним? И не отказывайте.  Сейчас захватите свою кружку, тарелочку и встречаемся в столовой. Даю вам 5 минут. Время пошло!

- Спасибо вам, конечно, но как-то неудобно... вроде бы сам напросился. Хоть не вкусно, но я все-таки поел. Ну, если только за компанию... Кстати, как вас зовут? Меня зовут  Мирон.
- Зовите просто, Вера. Ничего неудобного. Как представлю, что придется одной пить чай, так аппетит пропадает. Пять минут.

- Очень приятно, Вера. Я мигом.

Не веря своей удаче, я тут же буквально помчался в палату, забыв о своей слабости,  и уже через три минуты был в столовой. У девочек на кухне попросил чайник с чаем, уселся за стол и стал ждать Веру.

Когда Вера вошла в столовую, она меня уже застала сидящим за столом с чайником.

ВЕРА
 
По тому, как он смотрел на меня и как поспешно принял мое предложение, мне показалось, что он волновался, - подумала я. Да нет, не может быть, наверное, мне  просто показалось.

Опыта общения с противоположным полом у меня было очень мало....  Школа, замужество,  университет, круг общения мужа, вот и все.... А тут такая встреча. А он такой симпатичный, и в нем  есть что-то есть такое ... Что именно я еще не успела додумать, когда подошла к столу.

- О, какой вы молодец! Уже и кипятком разжились. Я не надеялась, что будет чай,  захватила кефир. Хотите?

- Спасибо. С чаем пирог будет как-то приятней. Кефир перебьет вкус пирога. А с чем пирог?

- С яблоками и малиновым вареньем. Это принесла моя давняя подруга Олюшка. Мы с ней со школы дружим. Она настоящий мастер печь пироги. У меня так не получается.

Пирог оказался удивительно вкусным.  Он даже не мог оторваться, доедая уже второй кусок.

- Вера, это с вашей стороны  порыв души или акт благотворительности? Наподобие того, как увидев на улице голодного котенка, решили его накормить? Или это заложенное в женщине  желание накормить мужчину?

- Не угадали ни разу. К душевным порывами я не способна и актов благотворительности не совершаю. Мне сейчас самой благотворительность не помешает. А вы мне просто понравились. Мне с вами легко и просто. И не надо выдумывать того чего нет...

Глава 3. Вера

МИРОН

Ее правая рука лежала на столе. Я просто залюбовался ею. Длинные ухоженные красивые пальцы с нежно-розовым маникюром, белая, чуть покрытая загаром бархатистая кожа. На безымянном пальце был едва заметный след от кольца. Мне почему-то до боли захотелось, чтобы эта рука погладила меня по щеке, потрепала мои волосы. Я положил свою руку поверх ее и вкрадчиво сказал:

- Спасибо, Верочка! Пирог оказался очень вкусным. Мне еще не доводилось такого даже попробовать.

Я говорил эти слова, а в мыслях у меня было совсем иное. Я смотрел в ее глаза, и моя рука лежала на ее руке. Она не убирала свою руку, а ее глаза в это время стали совсем зеленые. Наши взгляды говорили куда больше, чем можно было выразить словами. Но в этот момент предательский удушливый  приступ кашля резко подступил к горлу. Мне пришлось убрать свою руку, отвернуться, схватить платок и постараться прокашляться. Но, как назло, приступ все не прекращался. У меня даже на глазах выступили слезы. Когда же мне все-таки удалось прокашляться, я повернулся и взглянул ей в глаза. Сейчас в них уже не было той зелени. Она смотрела на меня с сочувствием. Так смотрят матери на больного ребенка.

- Простите, Верочка... , - сказал я, вытирая платком выступившие слезы.

- Ну что вы... Я же понимаю.

Некоторое время мы молчали. В наших чашках остывал  чай. Мы пока слов не находили. Я вспомнил про след от кольца на ее руке.

- Верочка,  извините, я вижу след от кольца на вашем пальце. Перед тем как идти умываться, вы сняли кольцо и сейчас забыли его одеть или, отправляясь в больницу, решили его, на всякий случай, оставить дома?

- А по поводу кольца? Давайте попробуем на сегодня без анкетных данных. Мы с вами просто два человека. Если вы согласны на таких условиях, то я бы хотела с вами подружиться.

- Конечно, Верочка. Так даже проще. Просто воспринимать человека, скажем так, будто с чистого листа, не отягощая память событиями прошлой жизни. А  как вы оказались в этом богоугодном заведении?

- Удалили желчный пузырь. Камни. Вернее, один камень. Даже не предполагала, что у меня есть  к этому предрасположенность. Но сейчас уже все хорошо. Через неделю обещают выписать. Потом реабилитация в санатории. И новая жизнь без боли и диет! А у тебя тоже была операция?  Какой у тебя диагноз? Мы уже с тобой на "ты"? Даже не заметила, когда перешла.

-Слава Богу,  пока до операции еще не дошло. С  легкими непорядок.  Казалось бы обыкновенная простуда, а ба, воспаление легких с осложнением на сердце.  А на "ты" я с удовольствием. Так кажется проще общение.

- Слушай, Мирон, а по твоему заболеванию тоже положена реабилитация в санатории. Хочешь, я в интернете пошарюсь? Может, в один санаторий махнем? Было бы здорово!

- Эй, голубки! Хватит вам ворковать. Давайте по палатам, уже скоро отбой. А мне нужно еще успеть убрать здесь все.

Это из кухни вышла санитарка с ведром и шваброй. Нам с Верой пришлось покинуть столовую и вернуться в свои палаты. Так закончилось наше первое свидание.

Как только я переступил порог своей палаты, на меня обрушился новый приступ сильного кашля. Платок уже стал совсем мокрым. Когда приступ прекратился и я успокоился, то лег в свою койку и тут же перед моим внутренним взором появился образ Веры. Я вспоминал каждое ее слово, каждый взгляд, каждое движение. Чем же она так поразила меня? Да, она красивая женщина. Но я был знаком с еще более красивыми, но они не трогали мою душу, как она. Что же в ней такого, что так меня тянет к ней? Мне уже хотелось, чтобы быстрее прошла ночь, наступило утро и на завтраке снова ее увидеть. С этими мыслями я и уснул.

ВЕРА

 В эту ночь я долго не могла уснуть, какое-то незнакомое чувство распирало грудь. Это точно не жалость, не сочувствие. Это как встретить близкого, давно потерянного человека. Когда-то мы знали друг друга очень хорошо, но потерялись и забыли, а потом встретились и узнаем друг друга заново. Поэтому и говорить о прошлом не хотелось. Хотелось просто общаться, узнавать, заботиться. Впервые я почувствовала некоторую свободу. Теперь, когда я освободилась от бремени замужества, я могу себе позволить свободно общаться с мужчинами, уже не думая о том, как отнесется к этому мой муж и что подумают окружающие.

МИРОН

Утром меня разбудил очередной приступ кашля. Я проснулся, взглянул на часы. До подъема оставалось еще 45 минут. Подъем у нас начинался с того, что сестра входила в палату, включала свет и раздавала всем градусники. Пока она еще не вошла, я закрыл глаза и  сразу вспомнил о чем-то хорошем. Да, у меня был вчера ужин с Верой, мы познакомились. Мне она сразу понравилась. В ней было что-то такое, что притягивало сразу. С ней было легко и просто, словно мы были уже давно знакомы. С нетерпением я стал ждать завтрака.

На завтрак мы отправились всей палатой. Пришли одни из первых. Женщин на соседнем столе еще не было. Мы уже заканчивали есть рисовую молочную кашу, когда только в столовую вошли женщины, тоже всей палатой. Вера была среди них. Мы встретились с нею взглядами. Я поклонился ей, она озарила меня улыбкой своих зеленых глаз. Очень хотелось встретиться с ней, поговорить, но пока возможности такой не было. Сразу после завтрака начинался обход, больным было предписано находиться в своих койках. А потом были процедуры почти до самого обеда.

На обед я шел в надежде снова увидеть ее, но на обеде Веры почему-то не оказалось. Все пять женщин были на месте, а ее не было. То ли ее задержали очередные процедуры, то ли она есть не захотела. Разочарованный я хлебал этот безвкусный вермишелевый суп. После обеда был обязательный тихий час, во время которого ходить воспрещалось. И только за два часа перед ужином я вышел пройтись по коридору. Проходя мимо женской палаты, я мысленно попросил Веру выйти. И она словно услышала мою просьбу. Дверь открылась и на пороге появилась именно Вера.

ВЕРА

Весь следующий день после неожиданного ужина в компании Мирона, я провела не слишком приятно. Мне предстояла настоящая пытка. Процедура ФГС. Надо было проглотить толстенный шланг с миниатюрной камерой, при этом глубоко и спокойно дышать, подавлять позывы рвоты и не в коем случае не закрывать глаза.  И вдобавок ко всему, не есть за 4 часа ничего и не пить. И это после наилегчайшего и безвкусного завтрака. И как я пережила этот день, сама еще не поняла.  Естественно ни о чем другом я думать не могла ни до процедуры, ни после.
А  уже к вечеру, немного поспав и успокоившись,  я вспомнила, что целый день не видела Мирона. При мыслях о нем сразу же меня накрыла волна беспокойства. Вчера он так сильно кашлял!  Конечно, в больницу здоровых не кладут, но такой изматывающий кашель. После него и голова болит, наверное. Такое напряжение. Надо его увидеть, убедиться, что с ним все хорошо. Должно быть хорошо. Я хочу, что бы было ХОРОШО.

Закрыв глаза я мысленно обратилась к Богу. Молитва была такая неумелая,  что смогла вспомнить, так и помолилась, но очень искренняя. "Господи! Прошу тебя, великий Боже, помоги рабу своему, Мирону.  Дай ему здоровья и счастья! Избави его от болезни и несчастий! Аминь."

Глубоко вздохнув, быстро встала с кровати, умылась,  оделась, прибрала растрепанные волосы в хвост и вышла из палаты.
То, что я сразу же наткнулась на обеспокоенный взгляд Мирона, ничуть не удивило меня. Я  подошла к нему  и он сразу же задал вопрос, который, видимо, его сильно волновал:

  - Привет Верочка! Как ты себя чувствуешь? Почему на обеде не была?

- Добрый день. У меня была очень неприятная процедура. Называется ФГС. После операции положено. Все горло изодрали, демоны. Еще до сих пор болит. И кушать совсем не хочется. Завтра скажут, что там у меня интересного... Внешне вроде все прилично. А, я все-таки прогулялась по просторам интернета. И нашла кое-что интересное. По нашим заболеваниям и тебе и мне полезен Кавказ. Тебе горный воздух, мне особенности местной кухни. Ты как?

- Лет десять назад я отдыхал в Сухуми. Прекрасный курорт у моря и рядом горы. Там можно хорошо подлечиться и отдохнуть. Если удастся достать туда путевки, я с превеликим удовольствием поеду туда, а тем более, с тобой. Ты попробуй по своим каналам достать туда путевку, а я попробую по своим. Хорошо бы на март месяц. Представляешь, весна на Кавказе! Это же просто сказка!

Во время этого разговора мы прошли  в холл, где по вечерам выздоравливающие больные смотрят телевизор. Сейчас там никого еще не было. Мы сели в кресла друг против друга и повели неспешную беседу.

МИРОН

Мы сидели друг напротив друга и я буквально любовался этой женщиной. Мне в ней нравилось все: ее голос, манера разговаривать,  смотреть в глаза собеседнику во время разговора,  ее руки, как она их держит, как поправляет ими волосы. Ее поведение без всякого жеманства, без игры, без желания казаться лучше. С ней было так легко и просто, словно мы были уже давними приятелями.

- Вера, у меня создается такое впечатление, что тебе за твою жизнь удалось побывать заграницей на модных курортах. Где тебе больше всего понравилось?

ВЕРА

Вопрос Мирона застал меня врасплох. После развода прошло достаточно времени, и что бы ответить на этот вопрос, необходимо было вернутся в прошлое.

- Отдыхать? Да, в прошлой жизни мне приходилось покататься по миру. Я даже не могу назвать ни одной страны, где я бы не была. По крайней мере, на курортах я была на всех. А понравилось мне больше всего Карелия, Бавария, Байкал, Швейцария. По поводу развлечений ничего не скажу, а природа там шикарная. Если ехать наслаждаться природой, то я  бы поехала на Кавказ, на Алтай, на Байкал, да хотя бы в Крым. Под Одессой есть прекрасный полуостров Затока.   Там очень чистое море, прекрасный климат.



Глава  4  День рождения Веры

МИРОН

 Каждый день я с нетерпением ждал окончания послеобеденного тихого часа. К этому времени все процедуры и обходы заканчивались, к выздоравливающим больным приходили посетители,  а остальные больные были предоставлены сами себе до ужина. В это время мы встречались с Верой. Только заканчивался тихий час, я выходил в холл, где стоял телевизор, и там ждал Веру.  Как правило,  она долго ждать себя не  заставляла. Тут же выходила из палаты и шла ко мне. До самого ужина мы вели с ней беседы, и казалось, что всегда этого времени нам не хватало. Чем больше мы узнавали друг друга, тем интереснее нам было вместе. Я с удовлетворением замечал, что наши вкусы и взгляды очень совпадают. Наше отношение к жизни, к искусству,  кино, спорту, телевиденью, даже вкусовые пристрастия удивительно совпадали. Мы буквально читали мысли друг друга. Стоило мне о чем-нибудь подумать, Вера тут же заводила разговор на эту тему.  И я словно читал ее мысли. Это так нас удивляло.

                В хорошую погоду мы иногда гуляли по больничному двору, продолжая беседовать. Нас уже заметили медперсонал и больные, и так и звали нас «сладкой парочкой».

Странные чувства я испытывал к этой женщине. Когда я оставался один, я думал о ней и страстно желал ее. Но когда мы были вместе, я не решался переступить этот порог, перейти  в новую стадию наших отношений. Мне казалось, что этим я сломаю то удивительное чувство душевной близости, которое возникло у нас. А именно этим я больше всего дорожил. В жизни у  меня были близкие отношения с женщинами, но такой близости душевной я до сих пор еще не испытывал. Мне было так легко и приятно с ней, мне так хотелось постоянно быть с ней, быть рядом,  даже не разговаривая, а просто находиться рядом.  Близость наша была чисто духовной. Мне казалось, что эти же чувства испытывает и Вера. Когда мы сидели рядом, иногда ее рука случайно оказывалась  в моей. Я держал ее руку и она подолгу ее не убирала,  и эти минуты мне казались настоящим счастьем.

Быстро пролетела неделя с нашего первого знакомства с Верой.  И Вера выписалась. Первых несколько дней она посещала меня ежедневно, приносила целую сумку самой вкусной и разнообразной еды.   Потом я просто запретил ей это делать. Не должна же она каждый вечер тратить на меня. Мы договорились, что она будет посещать меня хотя бы через день по четным числам. Мне едва удалось ее уговорить на это. Я всегда каждый раз с таким нетерпением ждал ее появления в вестибюле. Она появлялась с неизменной сумкой полной еды и всякий раз старалась меня накормить тут же. Как правило, после обеда проходило не так уж много времени, и мне есть совсем не хотелось. Для меня было куда важнее общение  ней. А по нечетным дням в это время я просто не находил себе места.

Спустя несколько дней, проходя мимо столика дежурной, заметил раскрытую историю болезни Веры. Меня это удивило, почему она здесь, у дежурной, ведь  к этому времени Вера уже выписалась?  Дежурной на месте не было. Я не удержался и заглянул в ее историю. Меня интересовало, конечно, не сама история ее болезни, я и так приблизительно ее знал, а анкетные данные моей новой знакомой. Итак: Вера Алексеевна Светлова, дата рождения - 21 февраля 19... года (ей через неделю будет 37 лет, отметил я для себя); семейное положение: разведена, детей нет; проживает по адресу: улица Чапаева, дом 38, кв. 22.  Также там был ее номер домашнего телефона.   Эти данные накрепко засели в моей голове. Отходя от столика дежурной, я подумал о том, что через неделю у Веры будет день рождения. Нужно будет это как-то обязательно отметить. Но как? Поздравить ее во время ее очередного посещения?  Нет, это не годится! Нужно что-то придумать оригинальное, чтобы ей это запомнилось...

И у меня родился план. Всю ночь я обдумывал его детали. Первым делом, я рассчитал, кто из сестер будет дежурить в этот день. Дежурить будет Лена Абрамова.  Заранее нужно будет подготовить почву.  Она дежурит сутки через двое. У Веры день рождения в пятницу, значит, перед этим Лена будет дежурить во вторник и сегодня, как раз в субботу. За эти два ее дежурства я должен буду подкатить к ней с тем, чтобы она меня прикрыла, когда я в пятницу сбегу в самоволку. В нашей ведомственной больнице порядки были строгие, даже почище военных госпиталей.

Сегодня должен был навестить меня мой друг Виктор. Позвоню-ка я ему и попрошу купить для меня большую шоколадку «Аленка». Она мне  понадобится вечером для обольщения сестры. Так я и сделал. После тихого часа во время посещения больных Виктор принес мне пакет яблок и заказанную шоколадку. Сегодня я еще дарить Лене  ее не буду, просто проведу после отбоя разведку боем. Когда все успокоится, Лена будет скучать за своим столиком дежурной - это  самое подходящее время для задушевной беседы. Сегодня я только наведу мосты, а во вторник, она меня встретит, уже, как старого знакомого. Вот тогда и пригодится шоколадка. А в пятницу уже буду договариваться конкретно, чтобы отпустила меня.

Когда в отделении все затихло, я, стараясь не разбудить соседей, тихонько вышел из палаты. Лена сидела за своим столиком и читала какой-то журнал. Я подошел к ней.  Сел на стул рядом с ее столиком.

- Что читаете? – спросил я просто так, не из любопытства, а чтобы как-то начать разговор.

- «Медицинский вестник».

-  И что нового там пишут?

-  Здесь всё о новых препаратах.

-  И у вас хватает на это время?

-  Ну, когда всё тихо, во время дежурства можно и почитать.

Некоторое время мы помолчали, казалось,  что тема для разговора уже исчерпана. Потом я спросил:

- Устаете во время дежурства?

- Да, но я уже привыкла.

-  А не трудно  вот так сутки через двое,  и всю ночь не спать? Поспать то хоть немножко удаётся?

- Если нет тяжёлых больных, иногда часок-другой удаётся покемарить, сидя за столом.

- Я представляю. Это же хроническое недосыпание. А как к этому муж относится?

-Да нет у меня никакого мужа.

-Ну, хотя бы любимый мужчина?

-А почему вы спрашиваете?

- Я удивлён, такая красивая девушка и до сих пор не замужем! Куда только смотрят мужчины!

- Мирон Сергеевич, представляете, совершенно нет времени для личной жизни.  Придёшь с дежурства, полдня отсыпаешься, только к вечеру глаза продерешь. На следующий день по дому работы полно и уже   нужно готовиться к новому дежурству,  постирать, помыться погладить. Когда тут на свидания ходить?

- Так как, действительно,  никого и нет?

-Да как вам сказать, я встречаюсь иногда.

- Так есть кто-то на примете или нет?

- Вроде бы есть, но с ним непонятно.

- Замуж что хоть зовёт?

- Да нет, разговором на эту тему не заводит.

- А вы подтолкните.

- А это как?

- Скажите, например, что собираетесь уехать, скажем, поступать в институт. Если любит,  то побоится потерять. Это как собака с кошкой. Пока кошка сидит, собака не обращает на нее внимания. Только кошка побежала, собака тут же за ней. Простите за такой грубый пример. Вот так, как бы невзначай, поделитесь с ним своими планами. Посмотрите на его реакцию.

- Мирон Сергеевич, а я ведь и вправду собираюсь поступать в институт в Петербург.

- Почему Петербург?

-  Говорят, туда легче поступить,  чем в Москве.

Мы опять замолчали . Казалось, я и эта тема разговора исчерпана. Я улыбнулся , вспомнив забавный случай из прошлой жизни.

- Чего вы улыбаетесь? -  спросила Лена.

-  Да вот,  вспомнил забавный случай из медицинской практики. Когда я служил в армии,  однажды попал в госпиталь. В палате нас было шестеро. Среди нас был один чудак, я как сейчас помню, по фамилии Ивлев. Он веселил всю нашу палату. Особенно ему удавались различные шутки и розыгрыши. Больше всех от него доставалось  толстяку Петрову. Ивлев умел подделать любой почерк. И всякий раз, когда вывешивали  список с  значениями на следующий день, он потихоньку вписывал туда Петрова. Скажем,  назначают на завтра рентген желудка или кишечника Васильеву  и Богомолову,  и в этом списке обязательно  появляется Петров.  А это значит, что на завтрак  им идти не положено, а поутру обязательное клизма. Все отговорки Петрова, что ему не назначали эту процедуру, медсестра не принимает. Раз в списке есть -  значит нужно делать. И так бедный Петров каждое утро из туалета не вылезал.  А когда   пришло время делать клизму самому Ивлеву, он сумел разыграть даже медсестру.  Она скомандовала: " Ивлев - пожалуйте на клизму!" Он забежал в палату,  и из графина набрал полный рот воды. В процедурной лег на кушетку, оголил ягодицы и светел голову с кушетки. Медсестра вставила ему наконечник и открыла воду. Спустя несколько секунд Ивлев начал стонать и тонкость струйкой выпускать воду изо рта. Медсестра была в ужасе -  пролила человека насквозь!

Лена от души смеялась. А смех, как говорят, разрушает барьеры между людьми. Хороший контакт был установлен. Мы бы, возможно,  еще долго болтали, но тут раздался звонок из третьей палаты. Там лежал  больной, который только утром перенесший тяжелую операцию. Лена поспешила к нему, а я вернулся в свою палату.

Во вторник все получилось, как я и планировал. Лена немного удивилась, но «Аленку» все-таки взяла. Мы проболтали с ней почти до часу ночи.

Наступила пятница. Я уже волновался с самого утра - получится ли задуманное? Все будет зависеть от того, удастся ли уговорить Лену отпустить меня на вечер.  В этот день Вера не должна была меня посещать. Последнее время она приходила  ко мне через день. Я сам настоял на этом, хотя это решение мне далось нелегко. Мне хотелось видеть ее, быть с ней, каждый день хоть целыми сутками. Но нельзя же каждый день у женщины отнимать столько времени.

Я ждал удобного момента, чтобы поговорить с Леной. И такой момент настал. После тихого часа наступило время для посещения больных. Почти все ходячие больные спустились на первый этаж в вестибюль для встречи  с посетителями. Отделение почти все опустело. Лена  сидела за своим столиком. Я подошел к ней.

- Леночка, у меня к тебе большая просьба. Мне просто жизненно необходимо на этот вечер исчезнуть из больницы.

- Что свидание? Так пусть она сюда приходит. Возьму грех на душу, закрою вас в пустой палате и милуйтесь, сколько хотите.

- Нет, совсем не в этом дело! Мне нужно срочно попасть домой, сделать несколько важных дел, отправить кое-какие сообщения. Это касается работы.

- А без вас никто это сделать не может? Вы такой незаменимый? Мирон Сергеевич, вы же прекрасно понимаете, что я не имею право это сделать. А вдруг придет дежурный врач и вас не обнаружит на месте? Что я ему скажу? А вдруг с вами в городе что-нибудь случится? Вы этим подставите меня. Да и ключей от кладовой у меня нет. Они у кастелянши.

- Леночка, о последнем можете не беспокоиться. Мне не нужна будет моя одежда. Меня устроит больничная пижама и халат. Я не собираюсь по городу шляться. Мне просто нужно попасть домой. Я вызову такси, оно отвезет меня домой, я там сделаю свои дела и на такси вернусь обратно. Никто и не заметит. А сейчас, когда полно посетителей, самое время уйти незаметно.  Я постараюсь к отбою вернуться.

- Ой, Мирон Сергеевич, подведете вы меня...

Я почувствовал, что лед тронулся. Нужно было додавить.

- Леночка, что хотите взамен. Хотите я вас поцелую,  а хотите привезу баааалшую коробку шоколадных конфет?

- Насчет конфет я подумаю, а целовать  у меня есть кому. Ладно уж, идите, но смотрите, чтобы к отбою были на месте!

- Спасибо, милая сестричка! Я постараюсь. Вы просто прелесть! - это я уже шепнул ей, убегая в палату.

- Ладно уж, топайте.

Когда вошел в палату, вспомнил, что прежде чем затевать этот выход, нужно было  убедиться , что Вера сейчас дома. Иначе это все это не будет иметь  никакого смысла. Позвонить ей из своего мобильника я не мог, она знала мой номер. А я хотел сделать ей сюрприз. Пришлось вернуться к Лене.

- Что передумали? - встретила она меня вопросом.

- Нет. Нужно сделать один звонок в город. Можно с вашего телефона?

-  Звоните. Через девятку.

Я набрал номер домашнего телефона Веры

- Алло, я вас слушаю.

В трубке раздался усталый, как мне показалось, сонный голос Веры. Я тут же положил трубку.

- Спасибо Леночка.

 Уже из палаты я вызвал такси и отправился на первый этаж к выходу из корпуса. Такси подъехало через 15 минут, и еще через 15 минут  я был уже дома. Свои ключи от квартиры я взял у соседки. Она, конечно, удивилась, увидев меня в больничном одеянии, но ничего не сказала.

Первым делом, я принял ванну,  побрился, быстренько подгладил свой лучший костюм, взял деньги  и снова вызвал такси. Пока ждал такси, вспомнил о подарке. Просто подарить букет и повести ее в ресторан мне показалось слишком банальным. Нужно было сделать для нее что-то   существенное, что-то подарить ей запоминающееся. Вспомнил о золотом кулоне в виде розы с лепестком. Очень красивая, дорогая и старинная вещь из червонного золота, доставшаяся мне от мамы. Моя бывшая принципиально золото не носила. А мне  он был без надобности, хранил его только как память. А сейчас я посчитал, что нашел ему достойное применение - подарок любимой женщине. Вот только не было для него достойной упаковки. Жаль, конечно, но я что-нибудь придумаю на ходу.

По пути к дому Веры мы заехали в гастроном, а затем в цветочный магазин. Там я попросил продавщицу сделать букет из 37 алых роз. У дома Веры я расплатился с таксистом, попросил его подождать, на всякий случай,  полчаса, оставив в залог ему сторублевую купюру. Поднялся на второй этаж и с замиранием сердца позвонил в заветную дверь. Через минуту за дверью раздались шаги и глазок потемнел. Я закрыл  лицо букетом и стал ждать. Прошла добрая минута, прежде чем дверь открылась. На пороге стояла Вера в стареньком свитере тапках и шерстяных носках. Видно было, что свой день рождения она отмечать не собиралась. Она с удивлением осмотрела на неожиданного посетителя, никак не догадываясь, кто это мог бы быть. Наличие красивого букета говорило о добрых намерениях. Меня  же она ни разу не видела без больничных одежд, поэтому даже не могла себе предположить, что это был именно я. Я выглянул из-за букета.

- Верочкааааа, с днем рождения! - протянул я ее имя, вручая букет.

Она с удивлением уставилась на меня. Потом пришла в себя.

- Это ты? ... Как ты здесь оказался?... Тебя что, уже выписали?... Ах, нет, не может быть... А как ты узнал мой адрес и что у меня день рождения? Ой, что я... Спасибо за букет. Какая прелесть! Заходи скорее. Прости,  я не  готовилась никого встречать, и у меня   сейчас не совсем убрано... И я не при параде...

ВЕРА

 Когда в дверь моей квартиры позвонили, я даже предположить не могла, кто бы это мог быть. Открыла дверь, и оторопело уставилась на огромный букет роз. Даже сразу не разглядела за этим букетом Мирона.   Он стоял нарядный, взволнованный.

-Мирон? Ты? Как здесь? Откуда? Да что происходит?

- Я узнал, что у тебя день рождения. Сбежал из больницы тебя поздравить. В дом впустишь?

- Проходи в комнату.

- Я не люблю сюрпризы и не праздную дни рождения. Надо было предупредить. У меня в холодильнике мышь повесилась. Я сейчас готовлю к защите одно дело, закопалась. Постой, я же заказала роллы.  Ты любишь  "Филадельфию" ? А вместо шампанского сок! Тебе все равно нельзя спиртное.

- Сегодня можно сделать исключение. Я, на всякий случай, прихватил с собой шампанское и еще там кое-что.

С этими словами Мирон передал мне большой пластиковый пакет.

- Знаешь, а иди-ка ты с этим пакетом на кухню, а я пока уберу со стола и надену на себя что-нибудь поприличнее старого свитера и теплых носков.

Я прошла в гостиную,  быстро собрала документы со стола, сложила в папку. В спальне, в шкафу, нашла беспроигрышный вариант: белую блузку и черные шелковые брюки. Тонкий кожаный поясок со сверкающими стразами украсил наряд, удобные лодочки добавили стройности, пару взмахов  расчески, все, готово!

МИРОН

 Я прошел на кухню и сел на табуретку. Стал выкладывать из пакета содержимое. В кулинарии удалось добыть несколько деликатесных салатов, нарезку ветчины и сыра, по пути в киоске прихватил горячую курицу гриль. Выложил все это на стол. Через открытую дверь взглянул на Веру. Она оставила дверь в комнату открытой и я видел ее отражение в зеркальной дверце шкафа. В этот момент она сняла свитер, джинсы и осталась только в нижнем белье. При виде ее фигуры у меня перехватило дыхание.  До чего же она была хороша! Острое чувство сразу захватило меня. У меня так давно не было женщины. Мне тут же захотелось ворваться к ней в комнату, схватить и сжать ее в своих объятиях. И я окончательно понял, что пойду на все, чтобы эта женщина стала моейЭ

ВЕРА.

  Вернувшись на кухню, я нашла забитый продуктами стол.

- Мирон! Это что мы должны все съесть?  А тебе можно? Там в гостиной на шкафу ваза стоит для цветов. Будь добр, поставь цветы в воду. А я накрою на стол. Сколько у тебя времени?  Когда ты должен будешь вернутся в больницу?

МИРОН

- Ой, сколько вопросов сразу! Постараюсь отвечать на них последовательно.

Я это уже говорил, наливая в вазу воду из-под крана.

- Все съедать сразу совсем не обязательно. Я прихватил минимально необходимое для стола. Мне не хотелось в этот твой праздничный день чтобы ты стояла у плиты.

- И это все ты считаешь минимально необходимое!? Да здесь хватит на целый пир пятерым! – говорила Вера, накрывая на стол и ставя фужеры для шампанского. – Ты меня ставишь в неловкое положение. Являешься в гости со своим угощением.

- Прости, Верочка, ты могла бы чувствовать себя неловко,  в том случае, если бы я не был бы незванным гостем. А так как говорят – Незваный гость хуже татарина. Вот так и я … А знаешь, меджлис Татарстана, недовольный этой поговоркой принял решение ее изменить. В новой редакции она звучит теперь так: «Незваный гость ЛУЧШЕ татарина».

- Ты шутишь!

Вера заливисто рассмеялась.

- Тогда давай открывай шампанское!

Мы сели за стол напротив друг друга.  Я откупорил бутылку, налил пенящееся вино в фужеры. Поднял свой.
- Верочка, с днем рождения , дорогая. Хочу тебе пожелать здоровья, счастья в жизни, найти свое место в этом сложном мире, найти занятие, которое бы приносило тебе удовольствие и деньги заодно. И хорошо устроить свою жизнь. И в этом я готов оказаться для тебя необходимым помощником. За тебя,  моя хорошая!

- Спасибо Мирон! Я очень тронута твоим вниманием. А знаешь. Я перестала любить свой день рождения на второй или третий год брака. Когда муж, не спросив, чего я хочу, устроил светский раут с кучей высокопоставленных гостей. Наигранность и лживость пропитали все торжество. Муж картинно демонстрировал нежность и заботу, гости заискивали.   Мне было очень неприятно.  И С того дня я возненавидел свой день рождения, а выходит, надо было возненавидеть мужа… Но так или иначе, нынешний день рождения я, как и раньше, праздновать не собиралась.

- А тут явился я и нарушил установившуюся традицию?

- Да, традицию ты нарушил, но сделал это так приятно. А второй тост я хочу выпить за тебя. Больше всего мне хочется, чтобы ты быстрее поправился, вернулся к нормальной жизни и наша дружба продолжала крепнуть.

- Спасибо, Верочка. Я и сам этого хочу тем более. Хочу быстрее выйти из больницы, уехать в санаторий с тобой и там видеться ежедневно, гулять, ездить на экскурсии, ходить на танцы, короче, быть постоянно вместе.

Мы пили шампанское и смотрели друг другу в глаза. В этот момент глаза Веры становились абсолютно зелеными и лучились счастьем.

- Верочка, я чуть не забыл. Я же приготовил тебе подарок. Только ты должна будешь найти его сама. Обыщи меня, как обыскивают в аэропортах без металлоискателя.

Я решил таким образом вручение подарка превратить в шутливое действие. Вера подошла ко мне и начала обыск. Я стоял широко разведя руки в стороны и широко расставив ноги. Вначале она проверила воротник.

- Холодно, холодно, - подсказывал я.

Провела руками по рукавам.

-  Холодно, холодно, - твердил я

Почему-то перескочила  и проверила карманы брюк.

-  Холодно, холодно, - продолжал я

Проверила задние карманы брюк.

- Холодно,  холодно, - не унимался я.

Провела рукой по гульфику брюк, - лукаво взглянув на меня\

- Совсем морозно!

Проверила верхний и боковые карманы пиджака.

- Холодно, холодно, - настаивал я.

Расстегнула пиджак, проверила внутренние карманы  пиджака. 

- Теплее, теплее.

Наконец, провела рукой по карману рубашки, обнаружив что-то внутри.

- Горячо!

Нырнув в карман, вытащила оттуда золотой кулон.

- Какая прелесть! Это мне? Наверное, это очень дорогая старинная вещь…

- Да, это вещь старинная, как бы фамильная реликвия, она передавалась в семье по женской линии. Дочерей у меня нет, жены тоже… Моя бывшая из принципа золотых вещей не носила. А мне она ни к чему, Сдавать в ломбард я ее не собираюсь, а тебе, может быть, она пригодится.

- Но ведь эта вещь безумно дорогая!  Я не могу принять такой дорогой подарок.

- Ве-роч-ка! – сказал я твердо, специально растягивая слово. Я хочу подарить его тебе! И больше никаких разговоров!

- Тогда большое спасибо! Мне он очень понравился!

Она вопросительно осмотрела меня, как я понял, ожидая, что я достану коробочку от него. Но я только покачал головой и  развел руками.

- Прости, коробочка от него утрачена, я думаю, лет пятьдесят назад, а то и больше. А в нынешние  упаковки драгоценностей она не лезет. А в газетку завернуть я не решился…

- Вот почему ты устроил этот фокус с обыском! Ну хитрец! – от души засмеялась Вера.

ВЕРА

Оставаться на кухне уже не было надобности, и я предложила пройти в гостиную.  На полке в книжном шкафу красовался огромный фотоальбом переплетенный искусственной кожей "под старину".

Мирон вопросительно посмотрел на меня.

- Это альбом с семейными фотографиями, если хочешь, можем посмотреть. Я и сама давно его не брала в руки. А день рождения чем не повод для путешествия в прошлое.

Я удобно устроилась с ногами на диване и похлопала ладошкой около себя, как в детстве, приглашая сесть рядом со мной. Мирон оживился, достал альбом, слегка сморщившись под его весом.

- Ничего себе! Сколько он весит?

- Поэтому я и смотрю его не так часто, как хотелось. Тяжеленный. Но там много интересных фотографий. Давай скорее смотреть.

Мирон сел совсем рядом, но мне все равно пришлось придвинутся еще ближе и упереться своей грудью ему в плечо. Но кажется увлекшись, он этого даже не заметил. Если я буду вести себя естественно,  то и он себя будет чувствовать комфортно. Альбом раскрылся на первой странице. На корочке,  в верхнем левом углу была надпись: "На долгую память внучке Леночке от бабушки Анисьи Петровны. Помни, моя девочка, свои корни, гордись своей семьей и передай эту память потомкам. Пока о нас помнят, мы существуем. Май 1965 года."

 - Анисья Петровна моя прабабушка. Она была дворянских кровей.  Мой бывший муж раскопал подтверждение и очень этим гордился.

Перевернув первый прокладочный полупрозрачный листок, мы увидели фотографию женщины, явно дореволюционной эпохи. Гордая осанка, платье и украшения указывали на благородное происхождение дамы.

- Это моя пра-прабабушка, единственная фотография. Но очень хорошего качества. Я на нее совсем не похожа. А вот прабабушка очень похожа. Это на следующей странице. Я удивляюсь, как прабабушке удалось сохранить это фото в тяжелые годы революции. Мама рассказывала, что мой пра-прадед был инженером и не дворянином.  Их репрессировали. Прабабушку вырастила няня. И фотографию она сохранила.

После первого исторического снимка пошли фотографии уже советского периода. Я рассказывала о фотографиях все что знала. Все что помнила из детских лет.  Очередной листок перевернут, и Мирон с удивлением посмотрел на меня.

- Это же.... как?

- Да, это Хрущев Никита Сергеевич, а это Молотов, а это Фидель Кастро  еще молодой какой. Это во время Карибского кризиса мой двоюродный дед Михаил служил на одном из кораблей которые тогда были отправлены на Кубу.

- Интересно, эти фото, наверное,  имеют историческую ценность?

- Не знаю про историческую, но для меня они бесценны.  Это история моей семьи.

Примерно в середине альбома пошли фотографии моего счастливого детства. Это были и постановочные художественные фото из ателье, и фотографии снятые кем-то из родственников на обычный фотоаппарат. Беззаботные,   веселые, милые лица. Вот я на горшке, классика! Вот мои первые шаги, а эти огромные банты несли меня в первый класс. Я - пионерка.  Галстук разукрашен вручную. Грустная страничка, похороны отца. Мама сидит около гроба, я стою в стороне с бабушкой.  Выпускной, раньше я считала эти фотографии неудачными, а  теперь вижу, что мы здесь живые и непосредственные и очень молодые.

- Ты тут такая красивая, как солнце. Яркая, лучистая и очень счастливая.

 Мирон как то задумчиво это произнес.   Я не стала возражать. Далее пошли совсем другие фото. Моя свадьба. Я совсем ее не помню. И у мамы видимо было  совсем не много снимков. 

- Ты знаешь, глядя на эти фото, мне приходят на ум слова старого романса: "У церкви стояла карета". Ты тут такая бледная и мама какая-то растерянная.

- Я очень плохо помню свою свадьбу. Да и вспоминать не хочу. Давай перевернем эту страницу.
 
Дальше пошли снимки как из глянцевых журналов. Я  и Эйфелевая башня, я и Тауэр,  я и пирамиды, и так далее. Эти фотографии совсем не нуждались в комментариях. Среди всех этих снимков скромно затесалась любительская фотография на которой я и мама стоим на ступеньках университета, обнявшись и держа в руках диплом.  Солнце слепит глаза, ветер треплет волосы. Но в глазах плещется счастье.

- Это мой выпуск, последняя фотография с мамой. Она вскоре умерла. Мне ее очень не хватает. Когда мне сообщили о ее смерти, мы с мужем отдыхали на Кипре. Тогда я впервые настояла на своем, потребовала отправить меня домой, чтобы успеть на похороны.

На следующей странице фотографии уже просто лежали не вклеенные. Да, мне стало стыдно. Мама умерла, а я не нашла время, чтобы продолжить эту летопись.

Мирон как будто прочитал мои мысли:

- Ты обязательно продолжишь заполнять альбом.  Обещаешь?

Я очень тихо, сдавленным голосом прошептала:

- Да. Конечно.

И уткнулась в плечо этого, ставшего почти родным, мужчины. Слезы лились легко, без всхлипов.  Просто текли, как течет печаль. И от этого становилось все легче. И еще от того, что теплая и мягкая рука тихонько гладила меня по голове.

- Мирон, тебе не пора? Во сколько тебе надо быть в больнице?

- К девяти. Да времени в обрез. Только такси вызвать, переодеться уже не успею. Так быстро время прошло…

- Я  хотела тебе сказать, что  такого хорошего дня рождения  у меня не было с детства. Я наверное опять полюблю этот день. Но только обещай, что мы всегда будем его отмечать вдвоем. Ты и я. Ты вернул мне меня сегодня. Это самый бесценный подарок. Спасибо тебе.

Я  подошла к нему, поднялась на цыпочки и обняла за шею, уткнувшись носом куда-то в шею. Он замер, но через мгновение сам обнял меня крепко прижавшись всем телом. Я стояла на носочках и боялась даже вздохнуть всей грудью, чтобы не нарушить эту гармонию…

- Тебе пора.

 Я прошептала в шею. Он ослабил объятья и я смогла вздохнуть.

- Тебе пора.- повторила я уже громче - Спасибо за этот день.

Он опустил руки.

- Я хотел чтобы ты была счастлива, хотя бы в этот день.

- Тебе это удалось. Ты волшебник.

Он уже начал поворачиваться к двери, как меня что то подхватило,   я шагнула к нему и поцеловала в щеку. Поцелуй был быстрым и неловким,  но он обжег меня, как молния. В ушах застучала кровь. Щеки покраснели.

- Теперь точно иди. До встречи!

- До встречи. Я позвоню.


- Пока.

Я стояла в дверном проеме и смотрела ему вслед, пока он не скрылся за лестничным пролетом.
Он повернулся и легко сбежал со ступеней. Мне так хотелось что он оглянулся. И он оглянулся на площадке между этажами. Мы какое-то время смотрели друг на друга, потом он улыбнулся, махнул рукой и устремился вниз по лестнице. Я смотрела ему вслед и у меня было такое ощущение, что Мирон уносил с собой частичку меня. Было немного грустно и невыносимо сладостно.  Так, наверное, чувствуют себя добровольные жертвы вампиров отдавая свою кровь. Грустно и невыносимо сладостно. Зайдя в квартиру я уже точно знала, что не смогу жить без этого человека. Он мне нужен как воздух, как сама жизнь.

А может это и есть любовь, а не то почти детское восхищение и поклонение, которое я раньше испытывала к бывшему мужу.

Я села за стол, придвинула свой ежедневник, открыла последнюю страничку и написала: "Я хочу быть с тобой, я хочу жить для тебя, я хочу дышать с тобой, я люблю тебя. Мы проживем счастливую жизнь и умрем в один день." Когда-нибудь я покажу эту запись Мирону.  А сейчас надо поработать. Документы не ждут.

Дело, которым я была занята до прихода Мирона,  было не из разряда хорошо оплачиваемых, но отказаться от него я не смогла. Я выступала защитником и представителем одного детского дома, против которого возбудили дело о незаконном увольнении завхоза.   Директор, дама преклонного возраста, и до болезненности порядочная отбивалась от нападок обыкновенной халды в лице бывшего завхоза. Эта дамочка из всего, до чего касались ее загребущие руки, имела выгоду для себя. В результате страдали дети. Директор узнала о делишках завхоза и незамедлительно уволила ее по нехорошей, но справедливой статье. Управление по делам образования устранились от участия в процессе, денег на наем адвоката у детского дома не было.  А я не смогла отказать, впряглась по полной. Вроде все получилось, осталось последнее заседание. Мне нужно было хорошо подготовиться. Победа в этом деле давала мне репутацию серьезного юриста, а это покруче любых денег. Репутация дорого стоит! Так любил говорить мой преподаватель гражданского права.

МИРОН

Вернулся я свою палату, лёг в койку и  стал мысленно перебирать все события этого вечера. Перед глазами появилась Вера, какую я увидел ее в проеме дверей, Я вижу ее немного растерянную. В зелёных глазах радость от моего появления. В дальнейшем она так хорошо взяла себя в руки, так непринуждённо и запросто вела себя со мной, словно мы были уже 100 лет знакомы. И конечно, больше всего мне запомнились зелёные глаза, которые с такой нежностью смотрели на меня.

Мне вспомнился её тост. Как она там говорила? "Больше всего мне хочется, чтобы ты быстрее поправился, вернулся к нормальной жизни и наша дружба продолжала крепнуть."

 Да, наша дружба... Пожалуй, теперь это дружбой уже не назовешь, во всяком случае, я с моей стороны. Теперь я уже могу себе твердо признаться, что я люблю эту женщину. Мне кажется, что я еще  никого в жизни так не любил.

Перед глазами возникла картина, как мы сидели в комнате  и рассматривали ее семейный альбом. Она сидела ко мне так близко, прислонившись грудью к моему плечу. Я чувствовал запах ее волос, тепло ее тела.  Меня это так возбуждало, но я старался не подавать виду.  Какая она была красивая в юности! Да и в свои 37 лет она прекрасно сохранилась, и пожалуй, стало еще интереснее, женственней, сексуальней.

И что же ей в жизни так не повезло!? Что ей заставила выйти замуж за этого старого, потрепанного мужика?  Что они последний кусок  доедали? На свадебной фотографии она  абсолютно не выглядит счастливой. Не зря же мне вспомнились слова  из старого русской народной песни : «У церкви стояла карета» " Я слышал в толпе говорили жених неприглядный такой . Напрасно на девчонку сгубили ..." Да, у неё было все,  было богатство,  были поездки за границу, были модные курорты,  она была обеспечена всем.  Но жила она,  как принято сейчас говорить, "в золотой клетке". При всем  этом богатстве  у неё не было простого женского счастья: не было любящего мужа и не было детей.

Но она привыкла к такой жизни. Смогу ли я ей дать это всё?  Да, она получит любящего мужа. В этом я нисколько не сомневаюсь и, надеюсь,  дети у вас будут тоже. Но пойдёт ли она за меня замуж? Захочет ли она связать свою жизнь с больным человеком? Мечтая о  будущем, я постоянно забываю, что сейчас со здоровьем у меня большие непорядки.  Просто хочется верить, что я поправлюсь,  смогу восстановить здоровье и будет всё как и прежде. Однако последнее время по этому поводу у меня появились большие сомнения. Что-то уж мой лечащий врач  темнит.

Слова перед глазами встала картина,  как мы рассматривали последние фотографии. Ее внезапная слёзы при виде фотографии  мамы в гробу,  когда она почувствовала укол совести за то, что до сих пор не привела в порядок последние мамины фотографии.  Одна так доверчиво уткнулась мне головой плечо. Слёзы ручьём текли из её глаз. Мне стало так жалко её. Я гладил я по голове и говорил что-то успокаивающее . В этот момент для меня она стала ещё ближе и роднее.

 А ее последний поцелуй при расставании мне запомнился больше всего.

Дальше мысли меня перенесли в будущее. Я стал мечтать  о том, как мы будем с ней на курорте. Мне рисовались радужные картины наших встреч на фоне прекрасной южной природы.  С этими мыслями я и уснул.

Проснулся я на следующее утро. Это было 22 февраля, предпраздничный день. У всех представителей сильного пола было приподнятое настроение. Ожидалась массовая выписка. Все правдами-неправдами старались в этот день вернуться домой. В этот день я ожидал очередного посещения Веры с особым нетерпением. Обычно она меня навещала по четным числам. Сегодня было именно такое число. Но я подумал, что она, возможно, перенесет это посещение на завтра, чтобы поздравить меня с Днем защитника Отечества. Но мои ожидания не оправдались. В 10 часов Вера сама позвонила и сообщила, что вынуждена срочно уехать в командировку на неделю, и вернется только перед самым 8 марта.

Естественно, эта новость никак не обрадовала меня  и даже не из-за того, что завтра она не сможет поздравить меня, а из-за того,  что почти целую неделю я не увижу ее. Друзья и коллеги, конечно, не оставили меня, посещали, приносили угощения и даже мой лучший друг Виктор потихоньку принес бутылку вина. Правда пить его в одиночку я не стал, отложил до выписки. Но все это было не то, без Веры для меня праздник был не праздник.

Томительной и долгой показалась мне эта неделя без Веры, хотя мы каждый вечер по часу с ней болтали по телефону. Но это было все не то, мне хотелось  видеть ее саму, видеть ее глаза, слышать ее голос не в трубке телефона, а в жизни, наяву.

Вернулась Вера 7-го утром и сразу же позвонила мне. Мы с ней договорились, что завтра мы с ней отметим праздник в ее любимом ресторане «Охотничий домик» на окраине города у самого леса. Там была живая музыка и, самое главное, в оркестре там был старый еврей скрипач, который ходил между столиками и играл посетителям так проникновенно, что просто за душу брало. Зная, что этот ресторан пользуется большой популярностью, я заранее заказал там столик. Теперь нужно было как-то на этот день выбраться из больницы. На этот раз я решил действовать официально – получить разрешение на отлучку у своего лечащего врача.

После обхода я зашел к нему в кабинет. Врач сидел за своим столом и что-то писал. Перед ним лежала стопка историй болезней.

- Разрешите, Николай Степанович, - робко начал я.

- А,  Мирон Сергеевич, заходи. Что там у тебя?  По глазам вижу, что пришел отпрашиваться на женский праздник. Не ты первый, не ты последний…

- Вы правы, Николай Степанович.

- А я бы все-таки не рекомендовал   вам это делать. Ведь, наверняка, не обойдется без спиртного. А вашему сердцу сейчас эта нагрузка совсем ни к чему. Вы только-только пошли на поправку.

- Николай Степанович, обещаю, что я буду самую малость, только бокал шампанского.

- Да не рассказывайте мне сказки! Давайте лучше я вас послушаю еще разок. Снимите рубашку.

Я снял рубашку, доктор долго и внимательно слушал меня, то спереди, то сзади, что-то тихо ворча про себя.
- Николай Степанович, вы же знаете, что положительные эмоции способствуют быстрейшему выздоровлению…

- Знаю, знаю эти сказки… Сам их рассказываю. Ну, ладно. Скрипя сердцем отпускаю я вас.  Только смотрите, не больше одного бокала! И, на всякий случай, распишитесь здесь, что временно покидаете больницу добровольно. А теперь идите. Я дам сестре распоряжение насчет вас.

Я вернулся в свою палату. Нужно было всё хорошо продумать: во что мне одеться, что с собой взять, чем мы будем добираться до ресторана, что будем заказывать.  И пока я мысленно решил эти вопросы,  в палату заглянула медсестра.

-  Мирон Сергеевич, доктор звонил, вы можете получить свои вещи у сестры-хозяйки.
Через 5 минут я был уже в кладовой, получил свои вещи и ещё через 15 минут уже ехал домой в  такси.

Глава 5. 8 марта

МИРОН

Дома я, в первую очередь, принял ванну, побрился, затем выгладил новую рубашку и костюм. Мы договорились с Верой, что я заеду за ней в половине седьмого. В 6 часов я позвонил и заказал такси. Оно прибыло через пятнадцать минут. По дороге к дому Веры я заехал в цветочный магазин и купил там большой букет бордовых роз. Именно такие любит Вера.

Вера встретила меня на пороге. Она  открылась  мне совсем в другом цвете, именно в цвете. Хотя и внешность ее нельзя  было назвать блеклой: рыжие пышные волосы, смугловатая кожа, темные ресницы и брови, полные губы небольшого рта, нежного но интенсивного цвета спелый малины. Цвет достаточно яркий, но настолько естественный и гармоничный, что не выделялся на лице, а лишь подчеркивал красоту  ее и индивидуальность.

Имея такую внешность, Вера была облачена в яркую цветастую блузку с воротником в виде банта и  пышными рукавами собраными у запястий манжетами. По контрасту низ наряда был представлен черной юбкой-карандаш. Простой крой юбки лишь подчеркивал сексуальные линии ее бедер. Длина юбки чуть ниже колен. Из под юбки выглядывали стройные ноги облаченные в простые капроновые чулки телесного цвета и стрелками сзади. Строгие черные туфли на высоком тонком каблуке. Пышная шевелюра в этот раз была укрощена с помощью лаков и гелей для волос в строгий узел на затылке. Контраст противоположностей завораживал и манил.


- Привет Верочка! С наступающим праздником!

- Привет Мирон. О,  розы… Да еще и мои любимые! Спасибо, дорогой! Представляешь, муж мне никогда не дарил цветы. Дорогие подарки дарил, а цветы – никогда!

- Значит я буду первый, кто будет дарить тебе цветы всегда.  Ты уже готова?

- Одну еще минутку. Поправлю макияж и надену пальто.

Через 10 минут мы уже ехали в такси. Путь до ресторана занял более получаса. В это время на улицах было полно машин. Мужчины  спешили еще купить цветы и подарки для своих любимых женщин.

Мы вошли в зал ресторана, там уже практически свободных мест не было. Хорошо, что я заказал столик заранее, - подумал я. Наш столик стоял у окна и был свободен. Мы сели за стол и огляделись вокруг.  В этом ресторане я был впервые. Зал был оформлен в охотничьем стиле. На стенах висели шкуры диких животных, головы диких кабанов, оленей, лосей, волков. В углу стояло чучело бурого медведя.  На ветках сидели чучела белок и тетеревов.

- Тебе нравится здесь? – спросила меня Вера.

- Я здесь впервые, и мне здесь все понравилось. Посмотрим еще как здесь готовят.

-Не волнуйся. Здесь и готовят прекрасно. Это мой самый любимый ресторан. Подай, пожалуйста, мне меню. Нужно сделать заказ. Позволь, я это сделаю сама.

- Пожалуйста. Это твой праздник, тебе и карты в руки!

- Так, пожалуй, возьмем дикую утку с яблоками, запеченную в духовке и форель по-фламански, овощные салаты… Ты что будешь пить?

- Я бы выпил коньячку…

- Я тебе не советую. Не стоит нагружать твое сердечко. Давай сегодня обойдемся только шампанским.

- Скорее всего, ты права. Тем более, что я обещал своему доктору, что буду пить только шампанское.

- Ну и правильно!

Подошедшему официанту мы сделали заказ. Вера спросила у него будет ли сегодня играть Арон Моисеевич. Тот ответил утвердительно.
- Знаешь, Мирон, я люблю этот ресторан даже не за его блюда и обстановку, а за скрипку Моисеевича. Сам послушаешь как он играет. Он просто душу вынимает…

Пока ждали свой заказ, немного потанцевали. Играл оркестр и пела солистка, подражая Вике Цигановой. А когда принесли наш заказ, мы вернулись к нашему столику.

Официант откупорил бутылку шампанского и наполнил наши бокалы.

- Я рекомендую тебе начать с рыбы, - посоветовала Вера.

  Я поднял свой бокал.

- Верочка, поздравляю тебя с наступающим женским праздником 8 марта и хочу пожелать тебе здоровья, счастья, удачи, любви и радости. И не только в этот день, а и в остальные дни чтобы ты была счастлива всегда.

- Спасибо, дорогой. Вот именно счастья мне всегда и не хватало. Казалось бы,  у меня было все, о чем только может мечтать современная женщина. А вот счастья и не было. Но почему-то мне кажется, что лишившись остального, я приобрету сейчас счастье. И в этом поможешь мне именно ты. Давай за это выпьем!

Мы выпили шампанское. Рыба оказалась просто восхитительная, особенно такой она мне показалась после больничных блюд. А вот дикая утка мне показалась несколько жестковатой. Мама всегда готовила утку с яблоками, конечно, домашнюю. Та была  жирнее и мягче.

- Верочка, я заказал нам путевки в санаторий в Сухуми. Это военный санаторий. Мне друг помог достать. Только у нас с тобой путевки немножко не совпадают. У меня с 7 апреля, а у тебя с  9-го. Я приеду туда, за два дня освоюсь и потом встречу тебя.

- Хитрый! Ты специально сделал так, чтобы за два дня там еще успеть кого-нибудь закадрить… - пошутила Вера.

- Верочка…

Я в мольбе сжал ладони и опустил голову. Вера только улыбнулась. Весь остаток вечера мы провели весело и непринужденно, много шутили, танцевали и, конечно, прикончили бутылку шампанского. Чувствовал я себя великолепно. В начале одиннадцатого мы покинули это гостеприимное местечко. Время было позднее и заходить к Вере домой у меня не оставалось времени. На такси мы доехали до ее дома, в машине простились,  и такси увезло меня в больницу.  Вернулся я свою палату в прекрасном настроении. Вечер явно удался.

До самой выписки, а это произошло только 31 марта, мы виделись с Верой почти ежедневно. Она навещала меня и каждый раз приносила мне всякие вкусности.

Оставшиеся 5 дней до моего отъезда я провел в домашних хлопотах. Нужно было подготовиться к поездке и привести квартиру в надлежащий порядок. Как назло, Веры в это время в городе не было, она была в командировке и вернулась только в день моего отъезда.

Глава 6. Санаторий

МИРОН

Она успела проводить меня на поезд и мы договорились, что она прилетит самолетом через четыре дня. Встречать я буду ее в аэропорту Сухими, или как там его называют Сухум.

Я не случайно выбрал именно этот санаторий. Несколько лет назад я уже отдыхал и лечился здесь. Сухуми это настоящая жемчужина Кавказского Причерноморья. Полоска земли шириной в несколько километров между горами и морем представляет собой настоящий райский уголок.

Санаторий располагается прямо на берегу моря в центральной части города Сухум на большой закрытой и охраняемой территории с субтропическим парком (пальмы, магнолии, эвкалипты, кипарисы, олеандр). Здесь есть все для интересного и здорового отдыха, одна из лучших лечебных баз в Абхазии.

              Там были: замечательно оборудованный песчано – галечный пляж (зонты, лежаки, крытые солярии), бары и рестораны, собственный кинозал, танцплощадки, дом культуры (концертные программы, выставки, тематические вечера), интернет – клуб. Одним словом все, о чем можно только мечтать во время лечения и отдыха.

               В санаторий  я приехал на два дня раньше Веры (такие уж удалось достать путевки).  Мне досталась комната в левом крыле четырнадцатиэтажного здания на третьем этаже. Это было «мужское» крыло. Одиноких женщин селили в правом крыле этого же здания. Семейные пары селись в трехэтажных зданиях на самом берегу.

                Путевка Веры была со мной,  и я попросил администратора забронировать для нее место на этом же этаже.

За эти два дня я успел уже освоиться и изучить все здешние порядки.

Веру я встречал в аэропорту, предварительно заехав на рынок и купив огромный букет южных цветов.

Самолет прибыл с небольшим опозданием. Я уже сгорал от нетерпения, мне так хотелось поскорее увидеть Веру. Я уже успел по ней соскучиться.  Едва дождался, когда в зал прилета начнут выходить прибывшие пассажиры рейса Москва-Сухум. И вот в толпе, наконец, появилась моя «рыжая бестия», как мысленно я ее называл.



                Мы встретились, обнялись, поцеловались, я вручил ей букет и повел к ожидавшему нас такси. Трястись вместе со всеми на автобусе мне не захотелось. Все минут сорок езды до санатория мы проболтали без умолка.  Вера вертела постоянно головой, разглядывая окружающий пейзаж. А посмотреть здесь было на что. После холодной Москвы, где только успел сойти снег, буйная южная зелень вокруг радовал глаз.

Поселили Веру, как я и просил,  на нашем этаже в комнате на двоих. Апрель –н е самое популярное время для отдыха, и санаторий был заполнен менее чем наполовину. Поэтому в комнате Вера пока была одна.

Я помог ей донести чемодан и сумку в ее комнату и оставил располагаться и отдыхать до ужина. Сказал, что встретимся в столовой во время ужина. Придя на ужин немного раньше, я попросил администратора зала посадить нас с Верой за одним столиком.

Ужин уже начался, когда в зал вошла Вера. Высокая, стройная, она сразу привлекла внимание всего зала.  Она подошла к нашему столику и села  напротив.  Два остальных места за столиком пока оставались свободными.

- Чем сегодня кормят?

- Вот меню, выбирай сама, что хочешь из дежурных блюд. Завтра с утра напишешь заказ.

- А ты что будешь?

- Я заказал жареную рыбу с пюре и овощной салат.

- Ну а я, пожалуй, возьму творожную запеканку. Она есть в дежурных блюдах.

Вскоре официантка принесла нам наши заказы и весь ужин прошел в постоянных разговорах. Мы не виделись несколько дней и разговорам нашим не было конца.

После ужина мы пошли гулять по территории санатория.  Я уже с видом знатока показывал ей достопримечательности здешних мест.

Мы шли по набережной. За парапетом справа в десятке шагов тихо плескался прибой. Слева цветущие кусты олеандра отгораживали набережную от остальной части санатория. В воздухе стоял неповторимый запах южной ночи – смесь запахов цветущих кустов и деревьев и запах моря.  Этот запах пьянил и возбуждал романтические мысли.  Я обнял Веру за плечи, а она плотнее прижалась ко мне.

Так мы прошли от конца до конца набережную несколько раз, потом свернули и сели в беседке. Слева и справа от нее стояли два огромных кипариса, а сама беседка была окружена цветущими кустами олеандра. Запах его цветов был повсюду, он пьянил и кружил голову. Вера обратилась ко мне:

- Мирон, что ты подумал, когда первый раз меня увидел?

- Когда ты только вошла в столовую со своими соседками по комнате, я сразу обратил на тебя внимание. И тут же в голову пришли слова песни: «Ах, какая женщина, какая женщина! Мне б такую…» Ну, куда мне, подумал я, у такой красавицы, у такого бриллианта,  обязательно должен быть достойный мужчина. Такую в покое не оставят.

- А я, когда вошла в столовую, осмотрелась вокруг и подумала: нет никого достойного внимания, разве вот  только этот за соседним столом. Только уж больно худой. Чем, интересно, он болен? А когда ты подошел с солонкой, уже подумала, что он все-таки здесь симпатичней всех. А когда увидела твои глаза, оторваться от них уже не могла.

- И в фойе возле телевизора, когда  ты  села со мной рядом и так быстро пошла на контакт, я просто не поверил своему везению. Такая женщина обратила на меня внимание. А потом еще пригласила меня вместе поужинать и угостила вкуснейшим пирогом. Потом я всю ночь думал о тебе.

- Мирон, а сколько раз ты был женат?

- Я же тебе рассказывал. Один раз я был женат.

- А из-за чего вы разошлись?

- Ну, как тебе сказать, подходит под классическое определение: «не сошлись характерами». Пока учились в институте и жили в общежитии, все было отлично: общие интересы, общие взгляды, общие вкусы. А как только заимели свое жилье,  тут и началось. Пойдем куда-нибудь сходим – Нет, давай дома посидим.  Давай друзей к себе пригласим. – Нет, мне твои друзья надоели.  Давай что-нибудь приготовим вкусненькое к празднику. – Нет, я не хочу, я на диете.  Мы уже два года живем вместе, пора бы подумать о детях. –  Я не хочу, надо пожить для себя и не хочу портить фигуру. И близости от нее никогда не допросишься. И так далее. В конце концов, кроме общей крыши над головой у нас не осталось ничего общего. Вот и разбежались.

- Но ты же когда-то ее любил?

- Да, это было юношеское увлечение. Она была самой красивой девушкой на курсе и мне льстило ее внимание. Я добивался ее, толком не зная какая она есть на самом деле.

- Сколько времени прошло с момента развода?

- Да, уже третий год.

- Не жалеешь?

- Как сказать… Поначалу было как-то неуютно остаться одному.  В общем-то я человек домашний, не гулящий, а одному дома сидеть стало  некомфортно. Ушел с головой в работу и спорт.

- Каким спортом занимаешься?

- Лыжами… Вот дозанимался…  Ты не замерзла? От моря дует прохладой.

- Нет, но давай пройдемся, надоело сидеть.

Мы еще полчаса погуляли по ночной набережной, а затем поспешили в столовую. Там перед сном полагался стакан мацони с печеньем.

- А что такое «мацони»? – спросила Вера.

- Это простокваша, как-то по-особому приготовленная, напоминает нашу ряженку.

Из столовой мы отправились уже в свой корпус, поднялись на третий этаж и у столика дежурной по этажу распрощались, пожелав друг другу спокойной ночи.

У себя в палате я перед сном еще долго перебирал в памяти  события сегодняшнего дня. Как же все удачно складывается! Почти целый месяц мы будем с Верой здесь вместе. И так с мыслями о Вере  я и уснул.

Следующий день была суббота. В этот день процедур было немного, и только до обеда. После обеда предлагались экскурсии. Но них нужно было записываться заранее. Это мы еще успеем, -подумал я. А вечером можно будет сходить потанцевать на открытой танцплощадке у самого моря. Нужно будет предложить это Вере.

На завтраке мы с Верой поговорили на эту тему. Она согласилась, сказав, что хочет обновить свое новое платье. Заходить за ней не надо, она сама найдет дорогу на танцплощадку, как только будет готова. Сказала, что не любит, когда ее ждут.

Как только совсем стемнело, я вышел на балкон и услышал звуки музыки, доносившиеся со стороны танцплощадки. Играл местный духовой оркестр. Надев свой белый костюм, поспешил на звуки музыки.

Танцплощадка располагалась у самого моря. Это был высокий деревянный настил, отходящий от набережной и нависающий над побережьем до самой воды. По периметру была невысокая ограда, вдоль которой стояли деревянные скамейки. В одном конце его был помост, на котором находилась  эстрада. Там располагался оркестр. Звуки музыки лились именно оттуда.

Когда я подошел к танцплощадке, то увидел, что на ней уже полно народа. Многие еще стояли у бортов, а несколько пар уже танцевали. Женщин здесь было явно мало. Я искал глазами Веру, но ее здесь еще не было. Я взошел на помост и остановился у бортика со стороны моря. Отсюда мне было хорошо видно всех поднимающихся по лестнице и входящих на танцплощадку. Я ждал Веру.

И вот она, наконец, появилась. На нее тут же обратили внимание.  Когда Вера вошла , показалось что все взгляды устремились на нее. В ней сияло все: волосы, глаза, улыбка, крупные серьги, лак на ногтях, золотистые босоножки, крупные стразы в отделке лифа длинного платья. Ткань платья была непрозрачна, но на столько тонкая и струящаяся, что облегала все манящие изгибы тела. Глубокое  декольте на спине открывало роскошь прекрасной кожи. Нежной и бархатистой. Этой кожи хотелось касаться, эту кожу хотелось целовать. Мягкие локоны струящиеся из высокой прически лежали на плечах.

. У молодых мужчин сразу загорелись глаза при виде этой красавицы. Санаторий был военным и, преимущественно, отдыхали здесь офицеры. Редко кому удавалось приобрести семейную путевку, поэтому количество кавалеров сейчас здесь явно преобладало. И появление такой красивой дамы не могло остаться незамеченным.

В этот момент оркестр заиграл танго. К Вере тут же подскочили несколько молодых мужчин. Вера поискала глазами меня и, не найдя, пошла танцевать с одним из молодых людей. Я издали наблюдал за ними и явно любовался ею.  Для своих лет она выглядела прекрасно. Стройная, высокая, с тонкой талией и широкими бедрам, да еще в этом наряде,  она была просто олицетворением женской красоты. Ее партнер танцевал прекрасно, но она ничуть ему не уступала.
Танец закончился и партнер отвел ее на свое место. Ее тут же окружили несколько мужчин. Я решил, что пора  уже действовать и мне. В этот момент оркестр заиграл вальс-бостон «При свечах»  из  кинофильма «Мост Ватерлоо».  Пока я шел к ним, никто из кавалеров не решился пригласить Веру. Завидев меня у Веры радостно блеснули глаза. Я подошел к ней.

- Ты чего прячешься? – обратилась она сразу к мне. – Я уже без тебя станцевала один танец. Смотри, так и уведут… - с улыбкой добавила она.

- А я просто хотел со стороны понаблюдать за тобой.

- Ну и как?

- Классно! Особенно в этом наряде.

- Тебе нравится?

- Не то слово.  Ты здесь сразу затмила всех дам.

- Ладно тебе. Пошли потанцуем. Ты вальс-бостон танцуешь?

- В свое время я брал призы за этот танец.

- Ну тогда пошли.

Мы вышли в центр танцплощадки и стали танцевать. Я танцевал легко, просто профессионально. Вера была легка  и послушна в танце, ничуть не уступая своему партнеру.

- Ты где научился так танцевать?

- Было дело… Был хороший учитель. А ты где училась?

- Я еще в школе ходила в кружок бального танца.

После вальса мы отошли в другой конец танцплощадки и остановились у барьера, продолжая беседу. В это время оркестр ушел на перерыв и включили радиолу. Начался какой-то быстрый танец.

- Пойдем? – спросил я.

Вера покачала отрицательно головой.


- Не хочется прыгать. Давай постоим, подышим морским воздухом.

Следующим был медленный танец. К нам подошел элегантно одетый мужчина лет сорока пяти с проседью в черных волосах.

- Разрешите вашу даму пригласить. Вы позволите?

Вера взглянула на меня. Я  утвердительно кивнул головой.  Мужчина взял ее под руку и повел на центр площадки. Я издали снова любовался Верой.

До чего же она хороша, - думал Я. -  Какое счастье, что я ее все-таки встретил. Ни одна женщина мне так не нравилась, как она.   Вот вернемся из санатория и подадим заявление в ЗАГС. А согласится ли она? Думаю, должна согласиться.  А, может быть я такой больной ей и не нужен? Поиграем в любовь и разбежимся. Ой, как не хотелось бы терять такую женщину! Вон сколько мужиков обращают на нее внимание. И она избалована дорогой жизнью, большим достатком. А что я могу ей предложить, кроме свой любви? Правда именно этого ей в жизни больше всего и не хватало.

Вера вернулась и мы станцевали еще несколько танцев.

- Знаешь, Мирон, я немного устала. Не привыкла так долго ходить на высоких каблуках.  Пойдем немножко пройдемся и посидим в нашей беседке.

Мы покинули танцплощадку, где снова гремел оркестр и молодая солистка, подражая Алле пела: «А ты такой холодный, как айсберг в океане…».  Прошли по набережной и вошли в беседку, где были накануне.  Я сел на скамью и попытался усадить Веру к себе на колени, но она отказалась:

- Не надо, я тяжелая. Я сяду рядом, а ты просто обними меня, на улице уже становится прохладно.

Вера села рядом,  плечом прижалась ко мне, а я обнял ее за плечи. Некоторое время мы сидели молча.

- Мирон, поверь, я себя сейчас чувствую себя такой  счастливой. Ничто не тревожит, не волнует меня. Мне так хорошо и спокойно рядом с тобой, как никогда раньше.

- Счастье… А что такое вообще счастье? Помнишь в фильме « Доживем до понедельника» один мальчишка написал в сочинении: «Счастье – это когда тебя понимают». Я для себя пришел к выводу, что счастье бывает кратковременным и долгим. Кратковременное счастье – это момент достижения долгожданной заветной цели. Это сильное чувство, но оно быстро проходит.  А долгое счастье – это …

- Всегда находится с любимым человеком.

- Счастье – это здоровье.  Счастье.. это когда не болит...

- Счастье..  когда есть кому рассказать свой сон..

- Счастье.. когда есть о ком подумать в одиночестве..

-  Счастье.. когда есть кому подумать о тебе..

- Счастье.. когда есть дом.. в который хочется возвращаться..

- Счастье..  когда на душе покой..

 - Счастье.. когда тебе звонят просто так..

- Счастье, это когда живы родители и можно в любой момент заглянуть к ним.

- Да, счастье многогранно и многолико, для каждого оно свое. Каждый выбирает для себя ту грань, которую  на данный момент считает главной.  Долговременное счастье, когда его просто не замечаешь, считаешь, что так всегда и должно быть.  Но стоит лишиться чего-то привычного, мы уже считаем себя несчастными.

- Вот я сейчас лишилась многого, но мне хорошо, я не о чем не жалею, со мной сейчас ты.
Она повернула ко мне свое лицо. Даже в полутьме я различил ее глаза. Мне тут же показалось, что они просто пылали зеленым светом. Я потянулся к ней губами. Губы наши встретились. Потом мы долго целовались, забыв обо всем. Наконец, Вера опомнилась.

- Мирон, который час?  В 11 закроют входные двери в наш корпус. Нужно будет стучать, а потом объясняться с администратором.
 
- Сейчас 23-15, - сказал я, взглянув на светящийся циферблат часов. – Не волнуйся, в 23-45 приезжает автобус из последнего рейса аэропорта, привезет новых отдыхающих. Вот вместе с ними мы и зайдем. Ты не замерзла? Может пройдемся?

- Нее, лучше посидим, так вместе теплее…

Так мы посидели еще с полчаса, и услышав звук подъезжающего автобуса, направились к нашему корпусу. Так и получилось, вместе с новыми отдыхающими мы спокойно вошли в здание. Поднялись на третий этаж. Дежурной на месте не оказалось.  Мы еще минут 5 целовались на прощанье, а затем разошлись по своим палатам.

Прошло несколько дней. За эти дни мы после завтрака проходили предписанные нам процедуры, загорали на пляже, ходили в закрытый бассейн с морской водой. Дважды ездили на экскурсии в Новый Афон и к Голубому озеру. И везде мы с Верой были вместе. Каждый вечер мы заканчивали в нашей беседке. Мы заходили в нее, я тут же садился на скамейку, усаживал Веру к себе на колени и мы целовались и ласкали друг друга.  Наши ласки становились все откровеннее. Вера  расстегивала мою рубашку и руками ныряла под нее. Я целовал ее шею, расстегивал блузку, целовал ее груди через ткань лифчика.  И с каждый днем мы оба чувствовали, что нам хочется большего, хочется настоящей близости.

И как-то уже в конце второй недели нашего пребывания  в санатории, прощаясь, я шепнул Вере:

- Я к тебе приду.

- Приходи. Обычно после часа ночи дежурная уходит вниз к администратору.  Я буду ждать тебя.

Я вернулся к себе в палату. Эти два часа с 11 вечера до часу ночи мне показались годом. Каждые 5 минут  я смотрел на часы.  Даже мой сосед по палате заметил это.

- Ты чего не спишь?

- Да что-то не спится. В тихий час хорошо вздремнул, - ответил я уклончиво.

Кода сосед уснул, я тихонько сходил в душ, еще раз за сегодняшние сутки побрился, протер лицо своим лучшим парфюмом. В половине первого, когда я возвращался из душа, дежурная еще сидела на своем месте.  Я уже больше не ложился, сидел на кровати и каждые пять минут выглядывал в коридор. 

И, наконец, в очередной раз, выглянув,  я увидел, что место дежурной за ее столиком оказалось свободным. Потихоньку выскользнул за дверь, прикрыл ее и, стараясь как можно меньше шуметь осторожно прокрался на женскую половину. Дверь палаты Веры оказалась не запертой.  Я вошел в нее.

- Не включай свет! Иди ко мне.

В комнате было темно, только слабый свет уличных фонарей, проникающий через большие окна, позволял  хоть что-то различать в комнате. Я остановился у двери. Когда глаза немножко привыкли к темноте, услышал голос Веры и увидел  ее, лежащую на кровати у стены.

- Иди сюда, я здесь.

  Я подошел к ее кровати. Она откинула простынь, и я увидел, что она совсем обнажена, на ней ничего не было. Она протянула ко мне руки.  Я на секунду замешкался, а потом быстро скинул с себя свои футболку, шорты и плавки  и нырнул к ней под простынь.
Господи! Как же я ждал этого момента, как мечтал о нем!

Я открыл глаза. В комнате царил полумрак. Сквозь не зашторенные окна  в комнату проникал слабый предутренний свет. До меня сразу дошло где я и с кем. Рядом, уткнувшись мне лбом в плечо, спала Вера. Стараюсь не шевелится, я покосился на неё. После бурной ночи она спала так безмятежно и во сне улыбалась. Наверное, это и есть счастье, подумал я, когда проснёшься и никуда не нужно спешить и рядом с тобой любимая женщина. Но всё-таки спешить было нужно. До рассвета следовало покинуть женскую половину. Тихонько, чтобы не разбудить Веру, я  стал выбираться из постели. В комнате становилось все светлее. Солнце поднималось откуда-то из-за Сухум-горы, пока только к освещая небо. Вера только на мгновение открыл открыла глаза, увидела меня, улыбнулась, повернулась на другой бок и снова уснула. Я оделся, приоткрыл потихоньку дверь и  выглянул в коридор. Дежурная спала, сидя за столом, положил голову на руки. Стараюсь как можно меньше шуметь, я вышел в коридор, притворил за собой дверь и, сняв тапочки, и в одних носках прошмыгнул мимо неё. Оказавшись на своей половине, я надел тапочки и уже свободно проследовал в свою палату.               

Оказавшись в постели, стал вспоминать события прошедшей ночи. Спать совсем не хотелось, хотя за ночь поспать удалось не более 2 часов. До малейших подробностей я вспоминал нашу первую совместную ночь с Верой.

Витая в своих воспоминаниях,  я сам не заметил как снова уснул. Проснулся  от шума воды, льющейся из крана. Это мой сосед уже встал и умывался. Заметив что я отвел глаза, спросил:

- И где это тебя всю ночь носило?

Я ничего не ответил, только смущенно улыбнулся.

- Ну и как?- подмигнув, продолжал спрашивать он.

Я снова не ответил, только показал ему большой палец.

- Да, классная женщина! Она замужем?

Я покачал головой.

- Так теперь, как говорят, как честный человек  ты просто обязан на ней жениться.

- Посмотрим..., я ответил я уклончиво, а сам подумал: только бы она согласилась.

- Ну, ты коварный соблазнитель! Соблазнил женщину, а сейчас раздумываешь еще стоит ли жениться на ней или нет. Ладно, разбирайтесь сами, а я пошёл на завтрак. А ты давай, поднимайся, а то опоздаешь.

На сборы мне хватило 15 минут, но попал на завтрак я уже к самому концу. Веры на завтраке не было. За нашим столиком ее завтрак остался не тронутым. Я собрал бутерброды и отправился к ней. Подошел к двери ее палаты и постучал.


Войдите, услышал я голос Веры. Я вошел и прикрыл за собой дверь. Вера по-прежнему оставалась еще в постели.

-  Привет!  Я смотрю, тебя на завтрак и не было. Вот прихватил тебе пару бутербродов, я побоялся, что ты с голоду умрёшь. После такой ночи тебе обязательно нужно подкрепиться.

- До этого мне далеко. Иди сюда.

Я подошёл к кровати.  Она откинула одеяло, протянула ко мне руки.

-  Иди ко мне!

Я наклонился к ней, по ходу расстегивает рубашку. Она обняла меня за шею и потянулась губами  ко мне. И снова был взрыв страсти, мы, словно и не было прошлой ночи, как изголодавшиеся волки, набросились друг на друга. Сколько это продолжалось я не имел представления, в эти мгновения, казалось время остановилось.

Потом мы лежали усталые и счастливые, отбросив одеяло, и нисколько не смущаясь открытой наготы друг друга.

Глава 7. Морскаая прогулка

МИРОН

-Ты знаешь, Верочка, а ведь я шел пригласить тебя покататься на лодке, - начал я.

- Так что тебя смущает? Приглашай.

- Чудесная погода, на небе ни облачка, ветра нет, море спокойное. Поедем?

- Только мне нужно умыться и глотнуть кофейку. Достань  там, в шкафу, под бельем кипятильник и вскипяти воду в стакане.


Пока я готовил ей кофе, Вера натянула на себя закрытый купальник, надела шорты и белую легкую блузку. Я забежал к себе в палату, быстро переоделся, зашёл за Верой,  и мы отправились на лодочную станцию. Лодку заказал я на два часа, в залог оставил свою санаторную книжку.

У причала стояло несколько свободных лодок. Кроме номера у каждой лодки было свое имя. Чаще всего лодки имели женские имена. Здесь были лодки с именами: Наташа, Анжелика, Вероника, Светлана,  Вера и даже Гортензия.  Конечно, я выбрал лодку с именем Вера.  Я уселся  за весла, а Вера устроилась на корме. Мы отчалили от причала и лодку я направил вдоль берега. Погода была, действительно, чудесной. Солнце ярко светило, с утра море было спокойным и чистым. Солнечные блики , отражённые от воды, плясали по бортам лодки, по всей фигуре Веры. К этому времени она уже сняла блузку и шорты , оставшись только в купальнике. В свои 37 лет она могла себе позволить свободно носить открытые купальники,   ее фигура   позволяло ей  это делать. Но сейчас она немного комплектовала из-за шрама, полученного во время операции.  Вера откинулась на спинку  сидения на корме,  заложив руки за голову  и прикрыв лицо козырьком бейсболки.

 Управляя лодкой, я не столько  любовался  открывшиеся красотой южного курорта, сколько не мог оторвать глаз от фигуры Веры. Сейчас я очень жалел, что не прихватил с собой ни фотоаппарата ни телефона. Могли бы получиться прекрасные снимки.

Мы уже несколько раз прошли туда и обратно вдоль берега, а теперь я лодку направил дальше в открытое море. Хотелось посмотреть на берег издали.

- А давай мы уплывем подальше в море , так, чтобы берегА совсем не было видно,  чтобы казалось, что мы сейчас одни в целом мире, только ты да я, - предложила Вера.

Я направил лодку в открытое море и подналег на вёсла. Мы уже плыли добрых полчаса, берег удалялся, но для того чтобы он скрылся за горизонтом, нужно было плыть ещё довольно далеко. Это мы поняли оба. Я бросил весла, а Вера пересела ко мне. Она обняла меня за талию и положила голову мне на плечо. Я обнял её за плечи и мы так я молча  сидели, наслаждаясь обществом друг друга. Это было просто блаженство, настоящее счастье, вот так находиться вдвоём. Над нами светило яркое солнце,  под нами было чистое синие море. Кстати , кто сказал что море синее? Оно скорее зеленовато голубое. Волны лодку слегка покачивали и мы сидели, прижавшись друг другу, очарованные, и как во сне.

Мы сразу не заметили, как со стороны берега подул ветерок, вначале слабый, а потом всё сильнее и сильнее. Откуда-то из-за Сухум горы появились тучки и поползли в сторону моря,  постепенно закрывая солнце.

Я повернул лодку к берегу.  Ветер усиливался, волны становились все больше. Теперь уже лодку на волне сильно качало.  Так как приходилось плыть не прямо против ветра, а немного правее, волны ударялись о левый борт и осыпали нас мелкими холодными брызгами. Солнце уже спряталось совсем и сразу стало прохладно. Вера натянула свои шорты и блузку, но это мало ее спасало. Я греб изо всех сил, это меня согревало. Ветер был встречный и приходилось бороться с ветром и волной. Берег приближался очень медленно, течение старалось отнести   нас прочь от берега. Уже болели руки и ломило спину от напряжения. Вера заметила, что я уже начинаю выбиваться из сил, села на скамейку напротив и стала мне помогать грести. Но не одеревеневшие руки, ни боль в спине беспокоили меня сейчас.  Мне  стало не хватать воздуха. Это были уже грозные симптомы. Я старался не думать об этом, а сосредоточился на том, чтобы правильно опускать весла в воду, потому что иногда в промежутке между волнами одно весло оказывалось в воздухе, а второе в воде.  При этом от моего гребка лодку разворачивало, и приходилось возвращать ее на курс, а это лишние усилия и лишнее время. До берега оставалось уже метров двести, когда я почувствовал, что темнеет в глазах и воздуха совсем не хватает. Я напряг последние усилия, налегая на весла. Здесь под защитой берега, волны были меньше и течение не так нас сносило. Не помню, как я, сделав последние отчаянные усилия, подогнал лодку к причалу. Подняться у меня уже не было сил. Смутно помню, как какие-то два мужика вытаскивали меня из лодки, как Вера склонилась надо мной, лежащего на досках причала, и просила кого-то послать за санитарами из лазарета. Дальше был провал и чернота…

ВЕРА


Последние сутки пребывания в санатории я провела как в бреду. Состояние Мирона стремительно ухудшалось. Необходимо было срочно организовать перевозку его в Москву пока не стало слишком поздно. Врачи санатория старались из всех сил стабилизировать состояние больного, но прогнозы были неутешительные. Я отчаянно искала выход из этого ужаса. Поэтом, когда позвонила бывшему мужу и попросила помощи, он не стал меня расспрашивать, а просто сделал все возможное, что от него зависело. Организовал спецтранспорт, место в лучшей клинике, оплатил пребывание Мирона в люксовой палате. В Москве благодаря связям и деньгам бывшего мужа состояние Мирона начало постепенно улучшаться. Его ввели в искусственную кому, дабы избавить от лишних страданий, подключили к аппаратам искусственного поддержания жизнеобеспечения.

Последнее, что я попросила от бывшего мужа, узнать, кто из хирургов способен провести операцию и главное, что бы этот хирург находился сейчас в Москве. Такой хирург нашелся, это профессор, практикующий хирург, Воронов Алексей Викторович. Проблема состояла в том, что на операцию к нему люди записываются на год вперед, оперирует он мало, так как руководит клиникой и преподает в медицинском университете.  Пока Мирон будет в коме, а это неделя, не меньше, мне предстоит решить несколько проблем: найти деньги на операцию, а главное убедить Воронова сделать эту операцию как можно скорее. Да-а-а-а-а, та еще программа минимум.

В назначенный день я стояла перед дверью в медицинском центре на которой была табличка: "Профессор.... член РАМН. ... Воронов Алексей Викторович...."

В клинике меня ждало очередное потрясение. Мало того, что  запись на операцию насчитывала с десяток больных и стоила такая операция как московская квартира. И если с деньгами можно было как-то решить, то обойти эту очередь не было никакой  возможности. Операция была настолько сложна, длилась не по одному часу, что хирург мог проводить ее 1-2 раза в неделю. Глядя на мое отчаяние, секретарь посоветовала лично уговорить профессора провести внеплановую операцию уже на этой неделе. Вооружившись отчаянием и решимостью я стала ждать Воронова с совещания. Опять время остановилось, потянулись минуты ожидания. Как убеждать этого человека я не знала.

Состояние мое было критическим, глаза горели решительностью, дыхание прерывалось, пальцы дрожали от напряжения. Все аргументы, которыми я хотела убедить светилу медицины сейчас казались неубедительными. Поэтому я, войдя в кабинет, поздоровавшись и представившись, просто подошла к огромному столу темного дерева и молча положила все документы перед мужчиной средних лет, крупного, но не толстого, с намечающейся лысиной на темных с проседью волосах.
 
Мужчина кивнул на приветствие, он протирал свои большие, с крепкими пальцами руки шариками со спиртом, которые находились в баночке на краю стола. Наконец ватные шарики полетели в корзину для мусора, и придвинув к себе бумаги и, не отрываясь от чтения, рукой махнул в сторону кресла напротив стола. Я поняла это как предложение присесть и с облегчением устроилась в мягком глубоком кресле.

Алексей Викторович читал выписку очень внимательно, постепенно брови сошлись на его переносице и глубокая вертикальная морщина прорезала  лоб. Он отложил бумаги, глубоко вздохнул и с усилием провел рукой по лицу. Я молча ждала, даже практически перестала дышать. Напряжение было на самом пике.

- Сударыня, что вы хотите от меня? Я конечно предупрежден о вашем визите, иначе вы просто бы не попали в этот кабинет, но вы что хотите?

-Алексей Викторович, только вы можете сделать эту операцию, прошу вас, возьмитесь.

- Да, такие операции это моя специализация, я провожу их довольно успешно. Я могу поставить с в очередь где-то на ноябрь. Раньше все занято.

-Вы не поняли, операцию нужно сделать через пару недель, это самое позднее, дольше больной не протянет, консервативное лечение может только временно стабилизировать.... да что я вам рассказываю, вы это знаете не хуже меня!-мой голос зазвенел от негодования.

- Вы хоть понимаете о чем просите? Это сложная, многочасовая операция в несколько этапов, требующая огромной концентрации всех сил и возможностей. От моего состояния зависит очень много, практически все! Это огромный риск!

- А если его не прооперировать срочно, он не доживет до своей очереди, счет идет на часы. Я  не отступлюсь, теперь все зависит от меня, смогу ли я вас убедить. Прошу вас, пожалуйста, я заплачу любые деньги, все что угодно. Пожалуйста.

Алексей Викторович устало закрыл глаза, посидел так полминуты, потом встряхнул головой, провел ладонью по волосам. Мне стало безумно жаль этого немолодого, очень усталого человека, я практически сама почувствовала почти гранитный вес этой усталости. Но я не должна быть доброй, пока жизнь Мирона зависит от меня, никакого сожаления.

- Вы очень устали, я понимаю, но у меня нет выбора, у Мирона нет выбора, его жизнь в ваших руках. Это проклятье вашего гения. Помогите, прошу вас.- Я почти прошептала эти слова, но он меня услышал.

-Хотел бы я что бы обо мне так переживали. Ладно, я должен подумать. Вам позвонят, думаю скоро. А пока готовьте деньги, операция стоит не так дорого, а курс послеоперационной реабилитации очень дорогой.

 Он встал, давая понять, что разговор окончен. Я попрощалась. Быстро вышла из кабинета.
+

 Глава 8 Операция. 

 ВЕРА

Звонок из клиники вырвал меня из небытия.

-Алло. Это Вера Александровна?  Это из приемной профессора Воронова.
 
- Да, это я, слушаю вас.

- Алексей Викторович просил передать, что берется за операцию. Вам нужно появиться в клинике и оформит все бумаги.

У меня непроизвольно вырвался из груди глубокий вздох, в висках застучали молоточки.

- Конечно! Я сейчас же выезжаю!!!

Жизнь опять приобрела  смысл, звук, краски.


Включив кофемашину, побежала в душ, позавтракав, высушив волосы и даже слегка накрасившись, я полетела в клинику.

Все дела по оформлению документов, перечислению денег на счет клиники заняли полдня. Вторая радостная новость настигла меня уже после обеда. Лечащий врач сказал, что завтра будут выводить из комы Мирона, надо готовить его к операции.  Наконец я смогу поговорить с ним, посмотреть в его ясные глаза, я так по нему соскучилась.

МИРОН
За день на который была назначена операция, Вере разрешили посетить меня в палате интенсивной терапии.  Она должна была прийти в 11. Пока я ее ждал, в голове беспорядочно вертелись мысли. Я постарался сконцентрироваться и привести их в порядок. Я прекрасно понимал, что шансы у меня 50 на 50. И это оптимистический вариант. Значит, возможен тот или иной исход. Начнем с худшего варианта.
Если я не проснусь после наркоза. Что нужно сделать до операции?
Как жаль, что мы с Верой не поговорили на эту тему и не оформили наш брак. Тогда бы не было никаких у нее сложностей с оформлением наследства. А так за оставшиеся часы я не успею ни брак оформить, ни даже написать завещание.
Да, завещание… Что я могу ей завещать? Во-первых, и самое главное, мою квартиру и все имущество, находящееся в ней. Во-вторых, мою машину. Она хотя и не новая, но еще может послужить.  В-третьих, мои сбережения на сберкнижке. Там хотя их  и немного, но все-таки…  Не пропадать же им.
Наследников у меня нет, так что оспаривать мое завещание никто не будет. Но как его оформить сейчас?  А если пригласить кого-то из администрации госпиталя и пару свидетелей и продиктовать мое завещание на диктофон? Будет ли этого достаточно с юридической точки зрения? Вера сама юрист, она лучше разберется в этом. Нужно будет с ней поговорить об этом.
Это все так… Теперь остается подвести итоги свой жизни. Что я успел сделать за свою жизнь? Если исходить из принципа: «Мужчина должен за свою жизнь построить дом, посадить дерево и вырастить сына». Дом я не построил, но квартира у меня есть. Деревья я сажал еще в школе, когда мы целым классом сажали лесопосадку.  А вот сына я не вырастил, и детей у меня нет вообще.  Значит, перед Богом мне придется как-то оправдываться.
О чем я жалею, покидая этот мир?  О том, что жил я не так долго, что мало успел сделать полезного в этой жизни, что я теперь не оставил никого родного и близкого. И вообще за то, что так безалаберно прожил свою жизнь. И самое главное, что я покидаю Веру именно тогда, когда мы только –только нашли друг друга.  Я же вижу, я чувствую, как она тянется ко мне, как любит меня. Мой уход для нее будет большой утратой…
Да ладно об этом. Я еще пока жив и пока живу, я надеюсь.
Ну, предположим, что все обойдется, операция пройдет успешно, мне удастся выкарабкаться. Что будет дальше?  Выпишусь я из госпиталя, вернусь к нормальной жизни. Сделаю предложение Вере. А пойдет ли она за меня? Согласится ли она вступить со мной в законный брак или предпочтет так жить со мной в гражданском браке? И что я смогу ей дать кроме своей любви? Зарабатываю  я не так много, чтобы содержать такую роскошную женщину, уже испытавшую в жизни прелести настоящего богатства.
Мои размышления  прервал приход Веры. Она вошла в палату стремительно, раскрасневшаяся от быстрой ходьбы, в накинутом поверх одежды белом халате.
- Здравствуй, мой родной. Ты хорошо выглядишь. Бодрячком!!!
-Вера, у нас мало времени. Нужно вначале сделать главное. Позови, пожалуйста, кого-нибудь из администрации госпиталя и пару свидетелей. При них я хочу сделать завещание, раз не успел оформить его у нотариуса, как положено. Запиши это все на телефон, а потом оформишь, как положено. Не мне тебя учить. И не сопротивляйся. Я же тебе говорил, что у меня наследников нет,  и в случае моей смерти все отойдет государству. А я хочу, чтобы это досталось тебе, моему самому близкому и родному человеку.
 Вера казалась излишне уверенной , но именно это и выдавало ее волнение. Поставив сумочку на стул, она подошла ко мне, наклонилась и поцеловала в губы. Поцелуй был отчаянный, как крик. Сухие и горячие губы пронзили меня как током. Что же я наделал, на какие переживания обрек ее. А ведь просто хотел подарить ей свою любовь... Истинно: благими намерениями выстлан путь в ад...  Только сейчас я понял вес жуткий смысл этой фразы.
-Нотариус? Завещание? Постой, Мирон, ты сейчас не об этом думай. Все будет хорошо. Тебя оперирует лучший специалист. Ты проснешься после операции, а потом мы поговорим о чем хочешь.
-Милая, Вера. Мне необходимо спокойствие, а его я обрету когда позабочусь о твоем будущем. Не спорь, пожалуйста, поверь, это нужно больше для меня, чем для тебя. Пригласи скорее нотариуса, у нас совсем нет времени.
Вопросы с нотариусом заняли не так уж и много времени. Бумаги были составлены, подписаны всеми сторонами. И у нас еще осталось минут 10 до прихода медсестры. Вера присела на край моей кровати, она пыталась улыбаться, но в глазах стояли слезы.
-Дорогой, я только сейчас поняла, как ты напуган всем этим. Но завтра уже операция, тебе нужно успокоиться, выспаться. Я завтра рано приду к тебе, мне разрешили весь день быть с тобой. Ты проснешься после операции, я буду рядом. Сейчас самое важное готовность к операции, все остальное мы уже сделали.
Она присела на край кровати, взяла мою руку в свою , прижала к лицу и просидела так все оставшееся время.
Приход медсестры прервал наше молчаливое общение.
- Ну все, больному надо отдохнуть, сейчас займемся процедурами. Приходите завтра, ему надо выспаться.
- До завтра, дорогой мой. Я утром буду у тебя как только ты проснешься.
-До завтра, буду ждать, моя хорошая. Вечером позвоню, если разрешат.
Вера нежно поцеловала   в губы, пригладила волосы на голове.
-Тебе пора стричься! Все, пока. 
Она вышла из палаты, но запах ее духов, свежий, цветочный и очень нежный еще долго витал надо мной, моя рука пахла ее духами, та которую она держала у своих губ.

ВЕРА

Я освободила весь день назначенный для операции, хотела провести с Мироном каждую минуточку. К восьми утра уже сидела в палате. В больнице меня принимали за свою, пускали в любое время. Операцию назначили на десять, сразу после обхода. Мирону уже с восьми часов поставили несколько уколов, взяли кое-какие анализы. Он шутил: "Судя по анализам,  я практически здоров! Не вижу необходимости в операции."  Я тоже смеялась, шутила,  строила планы: "После операции закачу в бар, надо расслабиться. Так что, милый, не удивляйся, когда очнешься и не увидишь меня.... я приду завтра, если смогу конечно!" Мирон преувеличенно глубоко вздохнул: "Что же делать. Досталась мне пьющая жена." И уже сурово: "Выйду из больницы и закодирую тебя!!!!"

 В половине десятого в палату забежал молодой и энергичный доктор в зеленом хирургическом костюме.

-Здравствуйте, меня зовут Сергей Владимирович, я ваш анестезиолог. Вот забежал узнать пожелания, какой наркоз предпочитаете???? - И сам же рассмеялся своей шутке.

- Не волнуйтесь, я вам такой коктельчик наболтаю, закачаетесь!!!

И так же стремительно вылетел из палаты...

 Мы с  Мироном переглянулись и рассмеялись.

- Это ты меня кодировать собрался, сам то наркоман почти со стажем!

- А кто без греха?-развел руками Мирон.

   Ровно в десять в палату зашла операционная медсестра с каталкой, попросила меня выйти. И уже в коридоре я проводила Мирона почти до операционной, помахала рукой, послала воздушный поцелуй. И только двери операционной закрылись как улыбка сошла с лица, уступив место отчаянию.

  Операция длилась уже больше двух часов, ни кто ни чего не говорил. Я и ходила, и молилась, и сидела, и наконец уснула. Сказались последние напряженные дни.
Я спала,  мне снился яркий сон. Мирон стоял на каком-то холме, улыбался и ждал меня. Я  почти бегом преодолела подъем, смеясь кинулась в его объятия.

- Господи, дорогой, ты жив! Как я счастлива!!!!!!

Прижавшись к груди любимого я отчетливо слышала биение его сердца, чувствовала тепло его тела, ощущала сильные руки на своих плечах.

Я потянулась губами к Мирону, очень хотелось его поцеловать. Он наклонился, но вместо поцелуя произнес, почему-то чужим голосом: "Вера, просыпайся, Вера!"

Я очнулась ото сна с такой досадой, как могли ее вытащить из такого счастья. Осмотрелась, Мирона в палате еще не было, зато были несколько врачей и Воронов тряс  меня  за плечо. Это от его голоса я проснулась.

- Что, операция закончилась? Все хорошо? Где Мирон? А вы что здесь делаете?

Они стояли все и смотрели на меня. Воронов, анестезиолог, еще пару врачей. Каким то десятым чувством я догадалась, что меня ждет не та новость, которую мне приятно было бы услышать. Поняла по глазам, по выражению лица.

- Что? Как прошла операция? Все хорошо? Мне сейчас такой сон хороший приснился, Мирон живой и здоровый, я была так счастлива во сне, так смеялась!- Я говорила быстро, боясь услышать ответы на свои вопросы. Но все молчали.

- Бедная деточка, смеялась во сне, на яву плакать придется...

Эти слова принадлежали пожилой санитарке бабе Маше, как ее все здесь называли. Она бысто и споро собирала постель с кровати Мирона.

-Плакать? Почему плакать? Я не хочу плакать. Что случилось? Почему вы все здесь?

- Верочка, - это заговорил наконец профессор. - Мы здесь, что бы сообщить. Мирон не выдержал операцию, она могла бы пройти успешно, если бы у пациента хватило сил. Верочка, Мирона нет, он умер во время операции. Мы сделали все что могли, реанимационные действия были неэффективны. Остановилось сердце.

  Мирона нет... он умер.... остановилось сердце.... не выдержал операцию. Эти слова звучали в пустой голове как удары молота, гулко и звонко. Мыслей и чувств не было. Наверное надо было заплакать, закричать... но я не могла. Молчала и хватала открытым ртом воздух, как выброшенная на берег рыба. Вокруг меня засуетились, поставили какой-то укол, я не почувствовала боли. Кто-то дал стакан воды. Я послушно выпила. Меня подняли и под руки повели куда-то, уложили в постель, накрыли пледом и я провалилась в черноту забытья.

Пробуждение было тяжелым. Еще до того как я открыла глаза, то сразу уже все вспомнила.  МИРОНА НЕТ!!! Он умер, он бросил  меня!
.
Я встала, огляделась. Я находилась в кабинете главврача. Дверь отворилась, вошел Воронов, усталое лицо, запавшие глаза.

- Доброе утро, Вера. Вы как себя чувствуете? Вы помните что произошло вчера?

- Да, помню.

- На совете директоров мы приняли решение, что оплату за операцию и реабилитацию вам вернут. Тело в морге, вам надо привезти одежду и сделать некоторые распоряжения. Да, еще... может это не совсем к стати сейчас. Я взял на себя смелость и перед операцией отобрал у пациента несколько образцов спермы.  Это стандартная процедура, мы заморозили образцы, вы можете их забрать, а можете оставить у нас. У нас очень хорошее отделение ЭКО. Я понимаю, что это не вовремя.  Но у вас есть возможность хотя бы иметь ребенка от любимого.

- Да-да... я понимаю, благодарю вас, куда мне сейчас?

- Не волнуйтесь, вас проводят.

Прощание, отпевание, похороны, поминки проходили как в тумане. Я плохо помнила это время, если бы не друзья, мама, я бы не справилась.

   В это время  я помнила четко только одна: в хранилище лежат образцы спермы Мирона, я это сделаю в память о нем, в утешение себе. Не сейчас, еще не скоро, но  я  буду счастлива!!!!


Эпилог.

Яркий солнечный апрельский денек. Вера в темных очках, в бежевом длинном пальто, на голове черная шаль, в руках букет белых хризантем. Она медленно идет по дорожке кладбища, оглядывает могилы, как будто здоровается со старыми знакомыми. Привычно поворачивает с главной дорожки направо и останавливается у невысокой оградки. Вздыхает и заходит. Достает из кармана белый платочек, привычным движением вытирает большой овальный портрет. С памятника на нее мягко улыбаясь смотрит Мирон. Она кладет цветы, и садится на скамеечку рядом с могилой.

- Я пришла, дорогой мой. Как у тебя здесь тихо и спокойно. Солнце припекает, весна в этом году ранняя, снег почти растаял. У меня все хорошо. Работа-работа... Вот на неделе выиграла процесс для одного объединения детей-инвалидов. У этой организации отнимали помещение в котором они находились. Мы победили... Такие дела не приносят денег, но они наполняют смыслом мою жизнь. Я чувствую как им нужна. А для денег веду бракоразводные процессы. Так что все равно... на следующей   неделе я уезжаю в командировку, защищать интересы одного детского дома в провинции. Не знаю когда к тебе приду снова, постараюсь в начале мая. Тогда уж и цветы посажу.

Вот и поговорили, беседы с тобой меня всегда успокаивают. Спи спокойно. Я еще приду.

Вера встала, подошла к памятнику, погладила фотографию рукой, поправила цветы и немного постояв, вышла из оградки.

Обратно она шла быстрее и даже как-то легче, как будто с плеч стряхнула груз...

  Выйдя из ворот кладбища, Вера остановилась, неуверенно оглянулась. Увидев припаркованный черный Бентли на обочине, направилась к нему. Открылась водительская дверца, из машины вышел мужчина в черном пальто, помахал ей рукой, он обошел автомобиль, открыл заднюю дверцу и высадил маленького мальчика в яркой курточке и   забавной шапочке. Пацаненок вырвался из его рук и с криком "Мамочка!", бросился к Вере.

  - Мирошка, осторожнее, упадешь!!!

 Не успела Вера произнести эти слова, как мальчик со всего размаху влетел в лужу....

Мужчина и Вера подбежали к плачущему мальчику одновременно. Вытаскивали из лужи, отряхивали, обтирали малыша и громко смеялись... Глядя на них, мальчик тоже перестал плакать и рассмеялся.

Все трое пошли в машину. Мужчина нес на руках ребенка, Вера шла рядом.