Почему-то большая часть жизненных событий крайне редко происходит так, как было изначально запланировано. Наша совместная поездка с Татьяной на экскурсию во дворец принцессы Ольденбургской, тщательно планируемая и такая желанная, внезапно отложилась. Я получил от Тани электронное письмо, в котором она сообщила, что данными её скрытой инфракрасной камеры и высокочувствительного диктофона заинтересовались два частных исследовательских учреждения. Эти организации выплатили ей приличную сумму, после чего она переслала мне часть денег, объяснив этот шаг тем, что я был идейным вдохновителем путешествия и «весьма приятным напарником».
Надо признаться, что я был очень расстроен тем, что не увижу её в ближайшее время. Каждый день я вспоминал наши приключения в пещерном монастыре и жил постоянным ожиданием предстоящей встречи с ней. Тот поцелуй в машине так и остался единственным проявлением чувств с её стороны. Чем больше времени проходило со времени отъезда Татьяны в Штаты, тем быстрее росли мои опасения, что более удачливый искатель приключений завоюет её расположение.
Судя по содержанию её письма, наша встреча вообще могла быть отложена на долгое время. Хотя Таня и не давала мне никаких обещаний, но моё сердце замирало, когда я вспоминал об её недавнем присутствии рядом со мной. Мой пушистый питомец тоже частенько вопросительно мяукал, поглядывая на меня своими зелеными кошачьими глазами. Мне показалось, что и он опечален отсутствием нашей очаровательной гостьи.
Когда я окончательно был готов впасть в тоску и уныние, то положение в какой-то мере спас мой друг Егор. Он выкроил из своего напряженного графика системного администратора несколько дней и предложил прокатиться с ним за запчастями для его бесценного автомобильного раритета «ауди 100». Машина была нашей с ним ровесницей и часто ломалась, но Егор, хотя и не бедствовал, не собирался с ней расставаться. Иногда мне казалось, что с машинами у него отношения складываются гораздо лучше, чем с девушками. Он мог днями напролёт возиться с автомобилем, сверяясь с инструкциями на немецком языке, или, как сейчас, отправиться за тридевять земель за недостающей деталью. Я же был слишком ленив, чтобы уделять столько времени своей машине. Будучи водителем с десятилетним стажем, я, тем не менее, оставлял ремонт моих жигулей знакомому механику из ближайшего автосервиса, хотя мог и сам справиться с мелкими техническими неполадками. Правда, за механиком, большим любителем спиртного, зачастую требовался глаз да глаз до окончания работ, однако специалист он был превосходный.
Сначала Егор шокировал меня предложением прокатиться за бампером на добрую тысячу километров в одну сторону. Даже зная его тягу к нерациональным поездкам, я опешил. Но потом, немного подумав, решил что, пожалуй, это лучшее отвлечение от тягостных переживаний. Мурзик, почувствовав неладное, вопросительно куснул меня за палец голой ноги, торчащей из-под одеяла, когда я разговаривал с Егором по телефону и обсуждал детали поездки. Упитанный, трёхлетний котяра ужасно не любил моих периодических отлучек из дому на несколько дней, и каждый раз по моему возвращении устраивал молчаливый бойкот, не давая себя гладить и тискать. И это несмотря на то, что я оставлял его под присмотром соседки по лестничной площадке, пенсионерки Екатерины Алексеевны, которая в Мурзике души не чаяла. Впрочем, несмотря на доброе отношение к себе, крайне переборчивый в людях кот тихо ненавидел добрую старушку и при малейшей возможности пытался её куснуть или оцарапать.
- Спокойно, дружище, – погладил я кота и взял его на руки как ребенка, – Я всего на пару дней отлучусь. Так, с урчащим котом, вцепившимся одной лапой в мой старый полосатый свитер, я вышел на балкон оценить погоду для предстоящего путешествия.
За стёклами балконной рамы из серого зимнего неба плавно опускались первые снежинки, сначала крохотные и редкие, потом более частые и крупные, застилая парковку перед моей многоэтажкой белоснежным ковром, на котором тут же отпечатывались следы машин, отъезжающих и подъезжающих к дому. Стоя на балконе с притихшим котом на руках, я на несколько минут позабыл обо всём; так зачаровала меня картина падающего первого снега. Где-то в глубине моего сознания мелькнуло тревожное предчувствие, всегда предупреждающее о приближении необычного момента, связанного с очередным приключением, но я проигнорировал его.
Егор приехал через два часа на своей железной старушке, демонстрируя язвительную наклейку «Росгосстрах – платим копейки» на вмятой двери. Вот она – народная любовь! Целых четыре месяца страховая компания обещала ему возместить ущерб и в итоге перечислила сумму, которой едва ли хватило бы на покупку ручки от этой самой пострадавшей дверцы. Наклейка, вызывающая понимающую улыбку у внимательных водителей в городских пробках, была своеобразной маленькой местью Егора страховщикам.
Вдвоем, мы наскоро нарезали пару десятков бутербродов с колбасой, сыром и листьями салата. Затем выпили по огромной кружке крепкого кофе, и, минуя цепляющегося за наши ноги и истерично мяукающего кота, покинули мою квартиру. Я занёс ключ от входной двери соседке вместе с кормом для Мурзика и попросил её приглядеть за пушистым зверем, чем доставил старой женщине порцию неожиданной радости, а коту – новый повод обижаться на меня.
Проехав через городские пробки и, наконец, оставив позади забитые машинами улицы, мы покатили по заснеженной трассе под громкую музыку нового альбома «Раммштайн». Через час заехали на АЗС, залить полный бак топлива. Попытались пообщаться с симпатичными девушками-кассирами, однако выяснив, что их интеллектуальный уровень сравним с разумным потенциалом стульев, на которых они сидели, быстро потеряли к ним интерес. Что поделаешь, к тридцати годам нам с Егором нравились не только красивые, но и умные представительницы противоположного пола. А такое сочетание встречалось всё реже и реже. После заправки, мы взяли крейсерскую скорость в сто двадцать километров в час и устремились в сторону одного из старейших городов нашей страны – Смоленска.
Больше восьми часов мы болтали о всякой ерунде в перерывах между поднадоевшей музыкой. На протяжении всей поездки с нами не случилось чего-то неожиданного. За исключением ожога на пальце и то - по моей собственной глупости. На полпути мы услышали странный звук в переднем правом колесе, и на очередной заправке я не нашел ничего лучше предпринять, чем потрогать пальцем колёсный диск, чтобы оценить степень его нагрева. Вздувшийся от прикосновения болезненный волдырь на указательном пальце показал, что стопорящаяся тормозная колодка прижималась к диску слишком плотно. Исправляя на месте эту проблему, Егор без зазрения совести потешался надо мной, глядя, как я тыкаю обожженным пальцем в сугроб, чтобы хотя бы ненадолго унять ноющую боль.
До Смоленска добрались уже поздним вечером. Ещё с полчаса навигатор водил нас по незнакомому городу, пока мы не забрали долгожданный бампер у старичка, торгующего редкими комплектующими. К этому времени мы успели изрядно устать и проголодаться. Наши желудки, неудовлетворенные бутербродами с холодным чаем, настойчиво требовали нормальной еды, и мы, покинув Смоленск, свернули с трассы через час обратного пути к придорожному кафе с многообещающим названием «Райское наслаждение».
Мы оставили телефоны заряжаться в машине, вошли вовнутрь и уселись за круглый столик. К нам тут же подбежала девушка-официантка, поздоровалась и положила на стол несколько ламинированных листов со списком блюд. Еда и впрямь оказалась неплохой, но на этом райское наслаждение закончилось. Интерьер в помещении был бедноват: скудное освещение, стены кафе, безвкусно украшенные невзрачными глиняными фигурками животных, расставленными на подвешенных полках, одинокий бильярдный стол, покрытый зеленым сукном с тёмными разводами от пролитых жидкостей и пропалинами от сигарет. Общее впечатление от всего этого не смогла исправить даже поглядывающая томным взором на единственных посетителей, то есть на нас, молодая светловолосая официантка. Когда мы заканчивали ужин, хозяйка заведения, вышла из-за стойки и вытерев ладони о цветастый передник, предложила нам недорогие спальные места для отдыха.
После изрядного количества поглощенной пищи и многочасового разглядывания дороги нам действительно хотелось спать. К тому же, без отдыха перед оставшимся отрезком пути было всё равно не обойтись. Справедливо рассудив, что удобнее поспать несколько часов в кроватях, чем скрючившись на автомобильных сидениях, и уловив стеклянный взгляд Егора, снявшего очки и трущего покрасневшие глаза, я решил принять ее предложение. Хозяйка кафе, приятная на вид, слегка полноватая женщина лет пятидесяти, провела нас через длинный коридор в комнату для отдыха и указала на две односпальные кровати, стоящие друг напротив друга. Рядом с каждой – небольшая тумбочка, наподобие армейской, и вешалка для одежды.
- Постельные комплекты в тумбочках, – улыбнулась женщина, демонстрируя белоснежные зубы, – Думаю, сами справитесь, а я пойду, там вроде ещё клиенты подъехали.
Мы поблагодарили доброжелательную владелицу кафе за вкусную еду, непривычную для нашего холостяцкого нутра, и дешевый ночлег. В ответ хозяйка пошутила, что найдёт нам по хорошенькой молодой кухарке ради спасения наших несчастных желудков.
После её ухода мы завалились на кровати прямо в одежде, просто бросив сверху на матрацы постельное белье, поскольку решили, что с пододеяльниками ни одному мужчине, тем более уставшему, ни за что не справиться. Егор сразу громко захрапел, да и у меня глаза слипались. Я представил, что рядом со мной лежит Таня, обнял угол подушки и погрузился во власть сновидений.
Я всегда плохо сплю на новом месте, долго ворочаюсь и не могу уснуть, но сейчас усталость взяла своё, хотя даже сквозь глубокий сон доносилось, как гремит посудой официантка и обсуждает недавно просмотренный сериал с хозяйкой заведения. Затем звуки утихли, и мне приснилась Татьяна, она шептала мне на ухо какие-то слова, смысла которых я не улавливал. Я просто наслаждался во сне тем, что видел её образ рядом с собой. Внезапно лицо моей подруги стало встревоженным и наполненным страхом.
- Немедленно уезжайте оттуда! – закричала она мне и вдруг отвесила болезненную пощечину. Я почувствовал злость и обиду одновременно, и заявил ей, что пусть это и всего лишь сон, но так себя вести со мной нельзя. Раздосадованный таким поворотом событий, я проснулся. Молоточек в моей голове, предупреждающий об опасности, теперь не просто пощёлкивал, а выбивал беспрестанную дробь. Я взглянул на мирно храпящего Егора. Было жалко будить товарища из-за какого-то нелепого сна и тревоги, возможно возникшей из-за чувства сильной усталости. Настенные светодиодные часы ярко светились жёлтым светом и показывали три часа ночи. Я с трудом поднялся с кровати, намереваясь самостоятельно проверить всё ли в порядке. Добрёл до двери нашей комнаты отдыха, толкнул её, но она не поддалась. Не поверив и повертев запирающую ручку, я толкнул сильнее. Бесполезно, дверь даже не шелохнулась.
Спящего Егора я тормошил за плечи несколько минут, а мой друг бессвязно ворчал и даже не думал просыпаться. Пришлось от души треснуть его подушкой. Испытанный ещё со студенческих времен нашего с Егором проживания в общежитии, метод побудки сработал безотказно.
- Ёга, уматываем отсюда, – прошептал я студенческое прозвище Егора, – Нас закрыли в комнате, а твою тачку, может быть, уже на запчасти разобрали. Надо в полицию звонить. А телефоны-то в машине.
Ничто не могло пробудить Егора так быстро, как осознание того, что его драгоценной «аудюшке» угрожает опасность. Мой друг с неожиданным энтузиазмом вскочил с кровати, словно и не спал. Наскоро посоветовавшись, мы решили, что лучше уж, на случай, если нас случайно закрыли, оплатить сломанную дверь, чем подвергаться неведомой опасности. За пару ударов мы вышибли деревянную дверь. Благо, что она открывалась наружу. Грохот от двери, слетевшей с петель и врезавшейся в стену, раскатился эхом по кафе. Мы пошли по полутемному узкому коридору с единственной горящей тусклой лампочкой к обеденному залу, за которым был выход на парковку, рядом со стойкой. В помещении со столиками царил сумрачный свет. В обеденный зал лишь частично попадал свет от огней двух уличных парковочных фонарей, пробившись сквозь замёрзшие стекла больших трёхстворчатых окон на фасаде здания. Этого света хватало, чтобы выхватить из мрака часть стойки и несколько ближайших столиков.
- Придется искать хозяйку и платить за дверь, – грустно вздохнул шедший чуть позади Егор, - Ну, ты Саня и паникёр...
Я хотел ответить возмущенному товарищу, но слова застряли у меня в горле, когда я взглянул на стойку. И без того плохо видящий, Егор наткнулся на мою спину, не понимая, что заставило меня резко остановиться. Я стоял как вкопанный и молчал, пребывая в оцепенении. Тому была весомая причина – хозяйка кафе стояла, слегка согнувшись возле выхода, и пристально меня разглядывала. Только куда подевалась та милая и приятная женщина, которая угощала нас несколько часов назад прекрасной едой?
На меня и моего друга с расстояния в несколько метров взирало странное, необычайно худое существо в знакомом цветастом переднике. Глаза чудовища, белые и лишенные зрачков, близко посаженные на тёмном, покрытом вздувшимися пузырями лице, казалось, выжигали волю к любым действиям. Автоматически я отметил неровные, непомерно длинные зубы, нависающие над нижней, вдавленной внутрь губой, и практически отсутствующий подбородок. Худые, почерневшие руки, больше похожие на палки или голые кости потянулись ко мне. Я чувствовал, как мое сердце леденеет и сжимается, тяжелеют и приклеиваются к полу ноги. В тот же миг застыл и Егор, наконец надевший очки и оценивший причину моей внезапной остановки.
Тварь приоткрыла бездонную пасть, обнажая шевелящийся, распухший язык, и кафе заполнилось пронзительным, режущим слух свистом. Это свист сводил меня с ума. Всякое желание сопротивляться ему, куда-то бежать или звать на помощь стремительно исчезало.
Мне говорят, что злым быть нехорошо. Но именно злость помогла мне в тот момент. Я почувствовал как мое сознание наполняется яростью, вытесняющей страх и безволие. Ощутив приток свежей энергии, я сломил оцепенение, схватил ближайший стул и швырнул его прямо в голову существу, издающему отвратительный свист. Стул с хрустом ударил монстра, заставив его отшатнуться. Звук, режущий барабанные перепонки, моментально прекратился. Егор, мгновенно пришедший в себя после этого, одним прыжком подскочил к окну, открыл его и, перебравшись через низкий подоконник, метнулся к машине. Конечно же, я не собирался дальше швыряться мебелью в чудовище и корчить из себя героя. Стараясь не смотреть на шевелящееся у стойки существо, я последовал через окно за Егором, каждую секунду страшась ощутить на своем теле длинные руки, нелепо торчащие из рукавов одежды хозяйки заведения.
Коротко пискнула сигнализация, мы пулей влетели в машину и, не прогрев двигатель, взрывая колесами плотный снег, понеслись прочь от кафе, глядящего нам вслед чёрными дырами окон. До трассы оставалось метров тридцать, когда дорогу нам преградила официантка. Эта выглядела не лучше своей хозяйки, а в свете мощных ксеноновых фар смотрелась ещё кошмарнее. Мне трудно описать её, в смутных воспоминаниях остался лишь факт того, что у новой твари совсем не было одной руки, а вместо конечности из рукава тёмно-красного пуловера торчала черная обугленная кость.
- Сноси её к чёртовой матери! – заорал я на ухо Егору. Но мой товарищ выискал поворот дороги и свернул на него, едва не врезавшись в чудовищную официантку, упорно тянущую к нам единственную руку. Новая дорога уходила куда-то в заснеженное поле, но нам было всё равно, лишь бы быть подальше от этого места. Мы долго ехали по дороге, которая из пути с приличным твёрдым покрытием постепенно перешла в грунтовку, плотно утрамбованную снегом, и всё дальше отдалялись от федеральной трассы. Поле закончилось, по обеим сторонам от нас замелькали голые, кряжистые деревья. Затем дорога стала идти на спуск, а по ее обочинам появились высокие стены земляных насыпей, слегка припорошенные снегом. У меня складывалось неприятное впечатление, что мы едем по сумрачному дну бесконечного оврага. Кривые деревья, растущие на земляных грудах, обступивших дорогу, всё больше склонялись над ней, пока окончательно не сплелись раскидистыми кронами. Зрелище было впечатляющим, грозным и притягивающим одновременно.
- Слушай Егор, давай остановимся, сфотографируем, – я попытался отвлечься от пережитого шока, стараясь выдерживать внешнюю невозмутимость.
- Хреновая идея, Саш. Они бегут сверху, за деревьями, – покачал головой бледный Егор, не отрывая глаз от дороги и стараясь не угробить подвеску в неожиданно появляющихся на пути ямах.
- Да ладно тебе, – я принялся разглядывать края насыпей. Между деревьями действительно что-то периодически появлялось, нечто вроде бесформенных темных пятен. На полном ходу, их вполне можно было принять за игру теней от фар, но проверять эту теорию почему-то не хотелось. Наконец, мы выехали из того, что я назвал оврагом, а вместе с ним закончился и лес, давивший на наш маршрут. Теперь дорога вновь лежала в открытом поле, всё такая же разбитая, но без угрюмых насыпей и плотного сплетения веток деревьев над головой. Навигатор сигналил нам, отчаянно пытаясь развернуть машину назад, а потом обиженно стих, потеряв связь со спутниками. Проехав ещё километров десять, мы выехали на трассу.
- Связь со спутниками установлена. До конца маршрута осталось пятьсот двадцать километров, - очнулась навигационная система, а мы нервно рассмеялись.
- Сань, а интересно, чем они нас кормили? – поинтересовался Егор через десять минут, окончательно успокоенный нормальной дорогой и встречными машинами.
- Я думаю, что предыдущими посетителями, – пошутил я, но шутка вышла так себе и мы, почувствовав нахлынувшую тошноту, резко остановились на обочине.
- Пошёл ты со своим юмором, – беззлобно ругнулся Егор, отдышавшись.
Пока мы препирались, рядом с нашей стоящей на обочине «ауди» остановилась машина ДПС, весело сверкая красно-сине-белой светосигнальной балкой. Из машины вышел заспанный инспектор и поинтересовался у нас причиной остановки и допустимым, но всё-таки превышением скорости, зафиксированным их камерой.
- Да вот, в кафе «Райское наслаждение» тут неподалеку отравились, километрах в сорока отсюда, – выдал Егор, не желая напрягать мозги доблестных сотрудников дорожно-патрульной службы всеми произошедшими событиями.
- Нет там уже кафе, зачем врёшь? – не очень интеллигентно спросил, напрягшись, полицейский, – Была такая забегаловка, да сгорела два года назад вместе с владельцами. Бандиты залётные кассу ограбили, мамашу с дочкой заперли в кафе и подожгли. От здания четыре стены осталось, и те в прошлом году демонтировали. Преступников, под Смоленском, спецназ уложил, сдаваться не хотели. А ну-ка пойдём в приборчик дыхнём!
Егор покорно поплёлся к патрульной машине и несколько раз подышал в алкотестер. Конечно же, он ничего не показал. Полицейские пожелали нам лёгкой дороги и, выключив мигалку, уехали по своим делам.
- Слышал, что они про кафе сказали? – спросил Егор, – Может и правда, всё почудилось нам?
- Вернёмся, проверим? – задал я риторический вопрос.
- Нет, благодарю. Ну их, эти придорожные заведения, – заулыбался вдруг Егор, – Хочу выспаться и поесть. Домой хочу. Моей «аудюшке» отдельное спасибо, вытащила нас, не подвела.
- Конечно, спасибо, – поддержал я его, а мысленно сказал «спасибо» той, которая предупредила меня во сне об опасности и, возможно, спасла нам обоим жизнь…