Клин. Две судьбы и два взгляда из прошлого

       
Обратимся к двум воспоминаниям, людей - свидетелей грозных событий начала XX века. Один выходец из рабоче- крестьянской семьи – Зверев Арсений Григорьевич стал наркомом, а потом и министром финансов СССР (воспоминания Арсения Григорьевича «Записки министра), другой Александр Семёнович Назаров (воспоминания написанные в 1926 году и опубликованы в журнале «Белая Гвардия». N 6. «Антибольшевицкое повстанческое движение». М., Посев. 2002.) сын хозяина кожевенного завода, располагавшегося в городе Клин, вынужден был покинуть родину, и стал жить на чужбине в Болгарии. Их взгляды на события того времени, на революцию, отношение к рабочим и вообще к жизни противоположны, что на самом деле вызывает интерес, так как истина находится по середине этих двух правд, а правда как известно у каждого своя. Арсений Григорьевич родился в 1900 году в деревне Негодяево, в бедной семье рабочего и крестьянки. В 1928 году деревня Негодяева была переименована в Тихомирово — в память о рабочем Высоковской мануфактуры Тихомирове, погибшем в борьбе с врагами Советской власти. Он вспоминает, как бедно жили крестьяне, и его семья и что нужда гнала из окрестных деревень народ на фабрику «Товарищество Высоковской мануфактуры»: «Они ютились в тесных и грязных каморках фабричного общежития. Вставали с рассветом, ложились затемно, глотали в цехах ядовитую пыль и за гроши тянули трудовую лямку.» Но по его воспоминаниям у его семьи был огород и корова, без чего семья не могла бы существовать: «Урожая с маленького клочка земли хватало до декабря. А потом приходилось покупать хлеб, и мы не раз голодали.»  Их семья была большая 13 человек детей. Необходимо отметить, что при царе на работу брали детей с 12 лет, Зверев и стал с 12 лет рабочим фабрики. В те времена женщинам и детям платили намного меньше, чем мужчинам, он вспоминает, что платили ему сначала 34 копейки вдень. Арсений Григорьевич говорит, что: «Много мы натерпелись хозяйского хамства и своеволия: не вовремя снял шапку, не так взглянул на начальство, осмелился высказать свое мнение….Бесправие рабочего человека и царившие повсюду палочные порядки вызывали законное возмущение. Сама жизнь делала из нас врагов существующего строя, проклятого царского режима. Сама жизнь толкала на путь борьбы против него. И, конечно, не случайно восемь моих братьев и сестер стали членами Коммунистической партии. Старший брат вступил в партию еще в 1906 году.»  При чтении меня поразил такой факт, что рабочим и крестьянам запрещалось ходить по тротуарам, как вспоминает Арсений Григорьевич: «Вот идешь ты после смены с фабрики. Твое место — посередине переулка. Ступишь на озелененный тротуар, берегись попасться на глаза «хожалому». (Так называлось особое лицо. Люди, назначенные администрацией на эту должность, специально следили, чтобы рабочих не было на тротуарах.) Одним из «хожалых» был Ивлев, старый солдат. Двое других сохранились в памяти под своими прозвищами — Баран и Волк. Все они были черносотенцами, активистами «Союза русского народа». Вооруженные палками, «хожалые» могли избить за любой «проступок». Жаловаться было бесполезно — выгонят с фабрики, и свисти в кулак.» Значит и в Клину на городской бульвар, проходивший вдоль северного спуска к реке вдоль улицы Дворянской рабочих и крестьян не допускали свои хожалые, их считали людьми второго сорта. И то что в так называемый «Народный дом» (сейчас главное место культуры Высоковска), который построили по требованию рабочих, после начала реакции: «… больше рабочим туда не было доступа. Библиотекой, буфетом, биллиардной пользовались только служащие.» Арсений Григорьевич принимал участие   в забастовке в конце 1916 года, когда на фабрике бастовало более 5000 человек. Стачка была всеобщей. После забастовки его на работу не приняли так закончилась его карьера высоковского проборщика, он уехал в Москву, устроился на Трёхгорковскую фабрику.
А.Г. Зверев был в Клинском уезде с 1922 года с коротким перерывом по 1927 год на разных должностях и в политпросвете, и комиссаром по продовольственным заготовкам, и финансовым инспектором, возглавлял исполком, но о многих событиях он не мог говорить, например о массовом движении рабочих против политики военного коммунизма, что заставило руководство большевиков  в 1921 году провести Новую экономическую политику(НЭП),и о  борьбе за свои права, как пример забастовки в Клинском уезде за 1925 год  - 10 февраля демонстративный уход рабочих с собрания на фабрике «Высоковской мануфактуры» в ответ на презрительное выступление председателя уездного отделения «Всероссийского союза текстильщиков», 22 -26 апреля волнения на фабрике «Высоковской мануфактуры» (забастовка ткачей, переход ткачей с работы на 3-х станках на два станка), 11-12 мая забастовка на Зубовской мануфактуре «Бухаро-Русского товарищества», 29 мая отказ банкаброшниц фабрики Высоковской мануфактуры работать по новому методу, 10 октября 1925 года забастовка группы банкаброшниц Высоковской мануфактуры из-за неоплаты простоев. Всего в СССР с 1 января по 31 декабря 1925 года по официальной (заниженной) статистике профсоюзов, учтено 196 забастовок при 37 600 участниках. Как и при царе в Клинском уезде в авангарде движения были рабочие Высоковской мануфактуры.
Теперь воспоминания студента Александра Семёновича Назарова, который 29 апреля 1917 года окончил Клинское реальное училище и, по просьбе отца, стал помогать ему в его коммерческих делах. Он вспоминает: «Мой отец имел в городе Клин кожевенный завод. Приблизительно в середине марта 1917 г. отец взял себе компаньона, и наша фирма была названа "Торговый дом С.Н. и Ю.Б.". Почти одновременно с этим я поступил в Московский коммерческий институт, но на лекции ходил очень редко, а обязанности заведующего исполнял добросовестно. На моей обязанности лежало вести техническую сторону завода. С рабочими завода мои отношения наладились довольно приличные. Должен сказать, что у меня о рабочих завода сохранились очень хорошие впечатления.» Назаров в отличии от Зверева был из обеспеченной семьи, не знал голода и лишений. И он оценивает происходящие события с другой точки зрения: «Я уже говорил, что у большинства рабочих нашего завода мной было подмечено недовольство и недоверие к революции. Надо сказать, что большинство из них были крестьяне нашего уезда, а не профессиональные рабочие и они все жаловались на наступившие беспорядки, расстроившие налаженную жизнь в экономическом отношении. Относительно новых представителей власти говорили, что "у этих толку не будет", не за свое дело взялись" и "без царя все равно ничего хорошего не будет". Это кстати говорилось о Февральской буржуазной революции 1917года, и о приходе к власти Керенского с временным правительством, после чего на заводах появились рабочие комитеты, а в городах Советы, и в Клину то же. То есть временное правительство из-за плохого бездарного руководства страной, разваливало экономику, создавало неразбериху, бардак целых 8 месяцев ещё до прихода большевиков к власти в октябре 1917, конечно усугубляла ситуацию война. Но для Назарова: «Но вскоре после Октябрьского переворота все поменялось к худшему не только для меня, но и для рабочих…. Но продолжать вести производство было уже нельзя, так как советская власть своими декретами воспретила частную торговлю кожевенным товаром. Купить сырья и материалов для его обработки было нельзя, и поэтому моя деятельность на заводе была направлена на то, чтобы скорее ликвидировать дело..»
Далее идёт рассказ по его мнению о стихийном выступлении рабочих, студентов против Совдепа в Клину, что конечно вызывает вопросы. Для краеведения данные воспоминания интересны, клинчане должны знать свою историю, знать разные точки зрения. Закончу цитатой писателя Юрия Полякова из книги «Желание быть русским»: « Я не наивен и понимаю: на тот же советский период никогда не будет единого взгляда. Чудом уцелевший потомок обобранного дворянского рода, отпрыск пламенного троцкиста, расстрелянного в подвале НКВД и правнук безземельного крестьянина, выбившегося в наркомы - все они будут по разному относиться к событиям случившимся между 1917 и 1991 годом…»