Сергей Иванович Вашков
О РУССКОМ РЕЛИГИОЗНОМ ИСКУССТВЕ
Религиозное искусство ставит своей задачей воплощение идеи прекрасного в предметах религиозного культа.
Заботы об эстетической стороне религиозного культа не только не противоречат духу истинной религии, но вполне отвечают ее целям. Совершенное искусство, претворяя идеалы религии в эстетические образы, привлекает к ней уже не только теоретической или практической ценностью идеалов, но и прекрасной формой этих образов.
Значение религиозного искусства не ограничивается исключительно религиозной сферой, но выходит за ее пределы. Памятники этого искусства целостно выражают и в материальных формах отражают самобытный дух народа, так как религия служит самым глубоким откровением народной души. У исторически известных народов самобытной культуры религиозное искусство не только пользовалось правом гражданства, но составляло душу и основную ось их культурного творчества.
Христианство не осудило идеи прекрасного, а только одухотворило ее.
Античный мир видел исключительно красоту тела и материальных вещей. Христианство совершило переоценку ценностей и указало нетленную красоту духа и жизни.
Слабая, нежная полевая лилия для христианства ценнее в эстетическом отношении мертвой красоты порфировых и висонных одежд. Жертва вдовицы, равняющаяся двум лептам, будучи лишена внешнего эффекта материальной внушительности, прекрасна по освещению ее движениями великого благородного сердца.
Евангелие осветило целый новый мир прекрасного, неведомый людям античной культуры. К этому миру относятся: святая прелесть молитвенного обращения к Отцу небесному, красота нравственного подвига, детской непосредственности, голубиного целомудрия, глубокого сокрушения о грехах, нравственного возрождения и т.п.
Таким образом, христианство не только не подорвало основ художественного творчества вообще и в частности религиозного, но наоборот, оживотворило и углубило его. Открыв человечеству красоту Неба и красоту духа, Евангелие дало бесчисленное количество тем для художников христианского мира.
Первые опыты художественной разработки христианских тем относятся к самым первым векам христианской истории - к периоду гонений. Пионеры христианского искусства, воспитавшиеся в центре классического мира, окруженные шедеврами античного искусства, тем не менее в художественном творчестве остаются верны духу Евангелия, свободны и независимы от классической культуры, прозревая за ее блестящей внешностью иную религиозную суть, неприемлемую просветленным чувством христианина. Правда, с технической стороны произведения перво-христианского искусства несовершенны, но техническая сторона - дело выучки и в сфере религиозного художественного творчества существенного значения не имеет. А между тем господствующее настроение перво-христианской общины, скрывавшейся в подземелье от преследований, «радость и мир» о воскресшем Господе, запечатлено в этих, несовершенных технически, произведениях с необыкновенной силой и художественной правдой. Священные художественные реликвии катакомб до сих пор покоряют умы и сердца неизъяснимой силой религиозного чувства.
Но при свете Евангелия не может быть неподвижности ни в какой области жизни, освещаемой его лучами.
Открыв человечеству бесконечные перспективы духовного совершенства, христианство и религиозному искусству обеспечило свободу развития в зависимости и от глубины проникновения в его идеологию, и от индивидуальных особенностей расовых групп человечества.
Как Господь И. X. льна курящегося не угашал, трости надломленной не преломлял, так и основанная Им Церковь, чуждая духу шовинистской исключительности, не подавляет ничьей индивидуальности, с истинно Божественной широтой предоставляя каждому народу свободу художественного религиозного творчества, конечно, в согласии с основным взглядом христианства на область прекрасного и на значение искусства.
Отсюда каждый народ, каждая эпоха и даже каждая личность может сказать свое слово в области религиозного христианского искусства.
Так и было на протяжении всей истории христианства.
Действительно мы видим, что история Византийского христианского искусства являет своеобразную художественную трактовку христианских идей, сообщившую то «благолепие маститой Византии», которым были пленены «Скифы дикие, пришедшие с Днепра, пред блеском пурпура Царь-градского двора, внимая музыке им чуждой литургии» (Майков). Художественные памятники золотого периода Византийской истории хранят печать праздничной радости, восторженного экстаза, пережитых христианским обществом в момент торжества света над мраком, христианства над язычеством. Своеобразный архитектурный стиль Византийских храмов, с величественным собором Св. Софии во главе, является наиболее ярким выразителем господствующего настроения - торжествующей радости.
Древнейшие же памятники русского религиозного искусства отличаются ярко национальным колоритом.
Мы, русские, на первых порах плененные «благолепием маститой Византии», однако скоро стали выходить в деле религиозного искусства на самостоятельную дорогу. Иначе и быть не могло. Склонный к глубокому лиризму, даровитый русский народ скоро начал отражать в произведениях искусства национальные особенности миропонимания и субъективных настроений.
Архитектура древних русских храмов наглядно показывает, что русские художники постепенно освобождались от культурного давления Византии на их самобытность, полагая начало своеобразному стилю.
Именно, характерной особенностью архитектуры Византийских храмов была так называемая арочно-купольная конструкция. По этой системе весь массив здания опирается на устои арок, а сплошные площади стен служили лишь декоративным заграждением, не имея конструктивного значения в схеме постройки. Эта архитектурная конструкция вместе со сферической формой куполов, увенчивающих на значительной высоте своды, сообщает всему зданию удивительно легкий вид. Арочно-купольная архитектура храмов отрывает мысль от земли, с которой храм соприкасается только точками арочных оснований, и устремляет ее вверх к небу. Так в архитектуре Византийских храмов просвечивает Византийский идеализм с его целостным устремлением к небу, с полным обесценением земных условий бытия.
Возвышенный идеализм византийца с его абсолютным отрицанием ценности реальных условий бытия был неприемлем русским человеком. В противоположность византийцу жизнепонимание русского человека полно реального интереса. Он не мог жить исключительно созерцанием идеальной стороны мира, притупив внимание к земным впечатлениям. Он не мог безусловно отрешиться от земли и в религии искал силу, которая ему помогает нести тяжелый земной крест. Она ему необходима прежде всего для его земной жизни. Подобно своему былинному богатырю русский человек глубоко чувствует тесную связь с землей. Он не брезгает земными заботами и не считает себя в праве отрекаться от земной страды, как это художественно высказал тот же русский народ в легенде о Святителе Николае и Кассиане. Такая религиозная психология русского человека определила архитектуру русских храмов, которые плотно примкнуть к земле, опираются на нее всем своим корпусом, а некоторые даже уходят в недра земли.
Величественный обширный Византийский храм в своем просторе растворял личность человеческую; древне-русский храм, своим укромным видом сообщавший уют дому молитвы, отвечал более индивидуальным свойствам души русского человека.
Так в разные эпохи у различных народов религиозное искусство меняло свою форму в зависимости и от индивидуальных особенностей национального характера, и от исторических обстоятельств, и от господствующих настроений эпохи, но непременно в согласии с общим характером христианской религии.
Освящаемая и благословляемая христианской религией национальная самобытность в деле религиозного художественного творчества способствует в значительной степени воспитанию в народе религиозных и национальных идеалов. Как проповедовать с успехом можно только на родном для народа языке, так и религиозные идеалы доступнее сердцу народа в национально-художественной передаче. В еще большей степени национальное искусство способно воспитывать чувства национальной солидарности и родового единства. В архитектуре древних храмов, в иконописи русский человек постигал нравственное единение с целым народом.
Не велики были эти древне-русские храмы, не блистали вычурностью своего украшения, не пленяли зрения затейливостью рисунка и пестротой красок, но при простоте своих форм они полны были духовным содержанием, родственны русскому человеку национальностью своих форм, а потому в продолжение многих веков могли воспитывать великих подвижников - народолюбцев и народных героев, могучих защитников земли русской, при которых Русь перенесла все тяжкие годины: и татарское иго, и владычество Польши, и даже внутренние смуты…
К сожалению, в настоящее время у нас в России религиозное искусство далеко не имеет того значения, каким оно должно пользоваться по своей идее, какое оно имело у народов древних культур, уже сошедших с исторической сцены, и каким пользовалось в старину на Руси. Причин такого обесценения религиозного искусства следует искать в том, что в течение двух последних веков, за малыми исключениями последних лет, у нас на Руси не было в строгом смысл художественного творчества, а следовательно, не могло быть и развития религиозного искусства. Практическая нужда в предметах церковного быта удовлетворялась и за означенный период упадка: строились храмы, украшались живописью, наполнялись утварью, но художественного творчества в собственном смысле не было. Нельзя называть художественным творчеством деятельность рабочих, перетаскивающих произведения искусства в новое помещение музея и размещающих здесь их по заранее составленному плану; так нельзя называть художниками, в строгом смысле творцов, тех служителей искусства, которые при выполнении художественных задач в России копировали западно-европейские образцы.
Между тем последние два века в истории русского религиозного искусства характеризуются рабской зависимостью его от западно-европейского искусства. Само собой разумеется, что русский художник лишен был свободного обращения с чуждым его национальному гению художественным иноземным материалом. Вот почему заимствованные художественные формы сохраняли status quo, и развития религиозного искусства на Руси не могло быть. Иноземный художественный материал был мертвым капиталом, над которым русский художник не имел власти и который не мог усовершать своим собственным трудом.
Помимо того, памятники религиозного искусства, появившиеся за означенный двухсотлетний период времени, в большей части случаев анти-художественны, как нарушающие основной закон художественного творчества, требующий соответствия идеи произведения его форме.
В идеальном художественном произведении отношение между этими существенными элементами должно быть такое же, как между душой и человеческим лицом.
Лицо есть зеркало души, говорит народная мудрость; элегическое настроение души покрывает его облаком грусти, переживание радости вызывает улыбку, равно как по выражению лица можно угадывать характер переживаемого душой эмоционального процесса.
Такое же органическое слияние идеи с формой должно иметь место в художественном произведении.
Последняя возникает из идеи, как растение из зерна.
Относительно памятников церковной старины последних двух веков надо сказать, что их формы напоминают лицо паралитика, неподвижное и безжизненное.
В Западной Европе за соответствующий период времени господствовало собственно светское искусство, а русские лже-художники применяли светские западно-европейские стили к созиданию предметов религиозного культа Православно-русской Церкви, забывая, что художественный материал Версальского дворца или Трианона, а равно бирж, театров, терм не соответствует идее православного русского памятника искусства.
По русским храмам, построенным за означенный период времени, можно репетировать все светские западно-европейские стили: ренессанс, рококо, амипр, всех Людовиков, но только не древне-русский.
Этот разрыв между идеей и формой делал их не только не религиозными, но и анти-художественными произведениями.
Наиболее чуткие и художественные натуры, не будучи ни живописцами, ни архитекторами, всегда остро чувствовали и сознавали их анти-художественность.
«Не нравится мне эта церковь, - говорил Ф.М. Достоевский после осмотра Охтенского храма в колонии для малолетних преступников в один из летних дней 1877 года, - это музей какой-то! В иконостасе иной деревни образа не искусного, но верного преданиям письма. А тут в нем все какая-то расфранченная итальянщина. Нет, не нравится мне эта церковь».
Проносились вольной чередой целые века, поверхность русской жизни бывала иногда взбаламученным морем, русский народ становился вершителем судеб цивилизованного мира, временами высоко поднималась волна религиозного воодушевления, но все переживания народной души: ни политические потрясения, ни религиозный подъем, ни падения, ни восстания решительно не оставили следа на художественной стороне памятников религиозного искусства, которые неизменно повторяли и в пластических и даже в музыкальных формах расфранченную итальянщину и другие - четыре или пять иноземных оригинала.
Глубокий упадок художественного религиозного творчества в России вызван был не бедностью творческих сил русского народа, а единственно печально сложившимися историческими обстоятельствами для его самобытного развития.
Давление иноземных влияний на русскую жизнь, ознаменовавшее собою начало восемнадцатого века русской истории, парализовало естественное и планомерное развитие творческих сил русского народа вообще, но безусловно наибольшему разгрому подверглось его религиозное искусство. Ослепившая русский народ внешним феерическим блеском, иноземная культура, освященная авторитетом правительства, насаждавшего ее в России часто суровыми мерами, подорвала в русском человеке веру в себя, принизила его личность, внушила ему робость в проявлении своей индивидуальности, словом - крепко спеленала творческие силы русского национального гения.
Теперь наступил благоприятный момент для «признания народной правды и смирения перед нею» (Тургенев).
Наше непосредственное чувство народности заслонено и затемнено чужеземными влияниями, которые скрывают от нас нашу национальную суть, подобно как в Пушкинском «Возрождении» картину гения заслоняют чуждые краски художника варвара. Если таким образом к проникновению народным духом путь субъективного опознания скользок и затруднен, то остается объективный путь - путь изучения сокровищ искусства, обвеянных духом национального гения.
Еще много рассеяно по лицу Русской земли уцелевших памятников национального искусства - в Киеве, Суздале, Владимире, Москве, Ростове, Ярославле, Костроме, в Пскове и в Великом Новгороде... Это произведения самобытного русского творчества, но они, к сожалению, совершенно забыты русским обществом и известны лишь немногим ученым и любителям старины. Изучение их открывает путь в недра души народной. Без этого соприкосновения с национальной стихией ничего не может быть создано истинно художественного по формуле Тургенева: «Вне народности - нет искусства».
Несомненная истина, что крупных результатов в своей творческой деятельности человеческий дух может добиться, если производит работу на основе добытого предшествующими поколениями. Как бы ни были велики дарования личности, она не может сравняться с безмерно превосходящею всякую единицу человеческих сил работою исторического коллектива. Таким образом даже и гениальный художник, если он чувствует силы сказать новое слово в области религиозного искусства, должен подготовиться к своей творческой художественной работе методическим изучением завещанных нам от предков художественных сокровищ.
Отрадно, что такое движение среди русского общества уже началось.
Археологические съезды, выставки, общества, целые институты служат отрадным симптомом пробуждения нашего общества от долгого национального сна и залогом возрождения религиозного искусства, а с ним и всего русского национального. Другим симптомом того же самого служат, правда, немногие по количеству, но безмерно ценные по качеству работы некоторых русских художников, в которых мы наблюдаем общность духа с памятниками русского религиозного искусства его лучшего периода. В этих произведениях мы видим сочетание свободы вдохновения с верностью русской традиции и подчинением соборному началу.
Глубокие и могучие родники идейных течений в русском народе подготовили процесс возрождения религиозного русского искусства. Приветствуя это пробуждение самобытного художественного творчества на основе русской старинной традиции, «Светильник» берет на себя миссию путем ознакомления с памятниками религиозного искусства, как древними, так и современными, но родственными древним, содействовать обществу в изучении своего родного забытого искусства и этим изучением пробуждать в гражданах любовь и уважение к культурному наследию своих великих предков - религиозному искусству, а с ним и всему русскому национальному.
Редакция.
(«Светильник», 1913, № 1)
Публикация М.А. Бирюковой и А.Н. Стрижева.