ДЖЕК
(новелла)
Джек стал Лондоном, когда его мама нашла ему другого отца. Так звёзды сошлись в его яркой и короткой судьбе.
Он был чужим в своей семье, а унижающая бедность существования с раннего детства породила злобу, отвагу, фантазию, страсть. Всё это вместе уже с четырнадцати лет подтолкнуло к авантюрным поступкам, и он подался в устричные пираты. В прибрежных водах Калифорнии на собственной фелюге, купленной на деньги, занятые у собственной няньки из бывших рабынь-негритянок, в браконьерском промысле креветок и крабов он заимел такие деньги, что и не снились его родителям и тогдашним знакомым.
Подростком он познал вкус красивой жизни после удушающей беспросветности бытия. Уяснил себе неокрепшим ещё детским разумом, что безрассудство поступков, риск и живость ума являются теми качествами, что ведут на вершину жизненного успеха.
Но вновь череда неудач повела по дороге каторжного труда, унижения, смертельной опасности.
Выживал и юнгой в штормовом море, и бродягой, пересекающим континент от восточного до западного побережья в вагонах для перевозки скота.
Одной ночью, под стук колёс, лёжа на соломе мокрой от коровьего навоза, разговорился с попутчиком по бродяжьей жизни. Сорокалетний туберкулёзник Пол, тяжело сипя, объяснял юному Джеку, какая работа является самой пригодной для истинного джентльмена. Такая работа, которая без первоначального капитала, обеспечиваясь лишь собственными природными задатками позволяет, никому не подчиняясь, существовать достойным образом. Это работа писателя. «Тут всего-то и нужно – талант», - как выразился лохматый доходяга.
«Будешь сидеть на балконе своей виллы с видом на горный пейзаж, попивать виски, дымить сигарой… и вспоминать свои жизненные впечатления, чуть-чуть привирая для красоты рассказа и удовольствия женской публики. И всё это – просто записывая. И всех делов-то…»
На Джека от мокрой соломы пахнуло запахом виски и дорогих сигар.
А через несколько месяцев Джек замерзал на горном перевале по пути к кишащему золотым песком зимнему Юкону. На том перевале выжившие смародёрничали и поделили между собой имущество с нарт покойника-невезунчика, а потом варили его ногу в общем котле на костре.
По весенней воде и до первых осенних морозов не выпускал из заскорузлых рук лотка. Полярными белыми ночами спал вполглаза, тревожно опасаясь стать одним из невезунчиков по судьбе, если другие приятели по золотому промыслу замыслят из остатков мяса на его костях заквасить солонину. Но верил в собственное везение и зримо представлял в том полусне архитектурные подробности собственной виллы на жарком побережье Калифорнии.
Вернулся в родное Фриско после второй осени на Аляске.
Ещё на пути домой в каюте парохода попытался карандашом на почтовой бумаге изобразить нечто письменное, похожее на живое отражение жизни. Но слишком сумбурным, бурлящим эмоциями получался тот текст о событиях совсем недавнего времени. И самому становилось понятно, что впечатления требуют осмысления, как промывка грунта на лотке для извлечения золотого песка выраженной идеи.
Устраивал весёлые вечеринки для приятелей и подружек. Положив руки на плечи друзей и подружек, расхаживал героем-удачником по ночным улицам рабочего квартала.
Девчонки простого сословия любили его, а он останавливал свой взгляд на лицах девушек из более высокого общественного ранга. И чувствовал к тому рангу влекущую зависть и, одновременно, жгучую ненависть.
В газете «Звезда Калифорнии» случайно наткнулся на объявление о литературном конкурсе короткого рассказа. В два дня сочинил рассказ о своих впечатлениях периода странствий в южных морях. Рассказ попал на первое место в том конкурсе. И даже прислали двадцать долларов. Вот оно как просто: бац – и двадцать долларов в кармане, без всякого особого напряга. Просто сочиняй из собственных жизненных впечатлений, как бог на душу положит.
Но уже через год Джек понял, что моментальный успех вовсе не означает закономерность последующих удач. Пошли сплошные неудачи: молчание журнальных редакторов, иногда даже уничижительные ответные реплики – и томительное ожидание ответов на сочинённые полсотни рассказов.
Опять унизительная бедность до экономии последнего пенса.
Большой редкостью, и всё же радостью, случалось, когда публиковал рассказ какой-нибудь дешевый журнальчик, пусть даже без присылки гонорара. «Какого рожна им всем надо, - самоуверенно считал Джек, - мои рассказы на несколько порядков лучше всего печатаемого ими чтива, предназначенного для вкуса домохозяек и учеников воскресных школ… Я уже способен и роман сочинить, если надо…»
Осматривая однажды заношенные до неприличия последние штаны, Джек очень зримо представлял своё тело с большим камнем на шее в водах залива. Того самого залива, где он мальчишкой выходил в пиратский промысел… А теперь тамошние крабы, креветки и устрицы будут обгладывать его тело.
Каким-то внезапно налетевшим тайфуном рока понеслись по почте благожелательные ответы от редакторов. Затем последовали опережающие друг друга предложения об издании сборников рассказов. Редакторы и хозяева журналов с заискивающими интонациями интересовались достаточным размером авторских отчислений.
Тысячные гонорары со временем уже не выглядели фантастикой или ошибкой в цифре.
От ведущих газет страны следовали предложения поучаствовать в качестве собственного корреспондента в особо значимых событиях на планете. Размер предлагаемой оплаты за одну строчку в репортаже превышал месячный заработок матроса на китобойной шхуне.
Академические издания интересовались мнением по различным вопросам общественной жизни, политики, экономике. Джек уверенно делился своим мнением, высказывая предположение, что наступает конец эпохи крупного жанра в литературе: во времена автомобилей, аэропланов, телеграфа никто станет тратить своё время на чтение многотомных романов. Восторгался безапелляционно, вопреки критикам, талантом русского Горького, пишущего суровую правду о жизни.
Манила и бесила до хруста в кулаках атмосфера высоколобых университетских умников, сверкающих бриллиантовыми запонками биржевых воротил, их разговоры о философии, изящной поэзии вперемежку с обсуждением курса валют и ставок на бегах.
Тянуло временами к простым людям с городских окраин, для которых кусок булки по цене бывает дороже массивного перстня на пальце. Предложил одному из своих издателей одну авантюру - создать серию очерков о людях лондонского дна. Всю правду из первых уст, без прикрас и без всякой жалости к изысканным вкусам сытых читателей. Авантюра дала грандиозный эффект. Обогатила на переизданиях издателя и автора.
От излишков гонораров Джек даже отправил деньги русскому Савинкову для закупки оружия в борьбе с царским режимом. С других гонорарных излишков купил ранчо в долине.
Но оставалась не исполненной мечта – вилла в горной местности, а на балконе виллы - он сам со стаканом виски и сигарой в уголке рта.
Принялся за организацию строительства виллы в подножиях Сьерра-Невада. Планировал, чтобы получился оригинальный по стилю особняк, из дикого камня, мрачно-романтический, как рыцарский замок.
Обеспечивать финансирование строительства виллы требовалось огромным количеством публикуемых текстов. Из рассказов изготавливал повести, из повести – романы. Ни у кого уже из редакторской братии не поднимется рука вычёркивать лишние строчки.
Как раньше выжигали душу нищета и томящее ожидание, так теперь – насилие над душой и жажда ещё большего богатства. За всю историю в мире он первым стал зарабатывать миллионы писательским ремеслом, переплюнув в этом деле таких плодовитых, как Диккенс и Лев Толстой.
Но исчерпаема энергия души, и не бывает золотых приисков с вечными запасами драгоценного металла. Усталость наступает в авторской душе, исчерпавшей свои природные ресурсы.
И вспоминался сорокалетнему Джеку сорокалетний доходяга, туберкулёзник Пол, вещавший в вагоне для скота, на грязной соломе и навозе, что писательский труд есть самый свободный труд, и писатель никому не подчиняется.
Почти достроенная вилла в предгорьях живописного пейзажа сгорела по причине непонятной накануне смерти её хозяина.
===== «» ====