Андрей Антонов. Свеча. мистика. книга 2. ч. 5, 6

Часть 5                ВОРОН ТВОРЕЦ
               


 Глава 1. «Я раз – блок! Шаг назад резко! И «маваши» в ухо!». Инцидент в поезде. К пустой голове рука не прикладывается.
                Хорошо быть самокритичным.
                Но все же не на столько, чтобы
                чувствовать себя униженным.
                Униженным самим собой…

  До Каратая Олег добрался вполне благополучно. Можно сказать, без приключений. Если не считать неприятного инцидента. Не знаю, достойно ли это событие того, чтобы тратить на рассказ о нем драгоценное время читателя…
  Чтобы скоротать время, пассажиры дальнего следования  прибегают к различным хитростям: кто-то спит сутками напролет, погружаясь в почти летаргический сон, кто-то читает случайно купленную на станции книгу, которая на удивление оказывается очень интересной, увлекательной и талантливо написанной, так что пассажир то и дело возвращается к обложке, пытаясь запомнить имя автора. Кто-то вяжет, кто-то донимает соседа по купе историями из своей яркой (на его взгляд) автобиографии или, наоборот, пытается выяснить мельчайшие подробности как и где провел годы жизни попутчик. Встречаются такие, кто просто молчит, будто погруженный внутрь себя и, ответив пару раз «да» или «нет», отгораживается от остальных, становясь невидимкой, растворяясь в пахнущем туалетом пространстве плацкартного вагона.
  Есть еще одна категория, без которой не обходится ни один вагон. Они начинают скромно – с одной пол-литровой. Иногда еще безобидней - с пива.
  Олег относился к категории читающих пассажиров. Он, вообще любил читать. Читал любую литературу, но предпочтение отдавал фантастике. Чтение было для Олега не просто страстью – это была зависимость, которую можно сравнить, разве что, с алкоголизмом или даже наркоманией. Еще в детстве, когда он с сестрами сидел за обеденным столом, перед ним всегда была раскрытая книга. И когда бабушка или мама, убежденные в том, что читать за едой вредно, пытались отобрать у него источник информации, он никогда не сдавался без боя и почти висел на книге, цепляясь за обложку. Оставшись без «дозы», Олег поворачивал этикеткой к себе банку с кабачковой икрой или придвигал коробку с рафинадом, внимательно изучая содержание продукта, госты, брутто и нетто.
  Олегу не пришлось покупать книгу в киоске, этого необходимого дорожного инвентаря, он никогда не забывал, и сейчас на раскладном столике красовалась толстенная книга из многотомного собрания сочинений Братьев Стругацких.
Ему досталось боковое место. Рядом, в купе располагалась компания молодых людей, примерно одинакового возраста  и, скорее всего немного старше Олега. Ребята начали с двух «полторашек» пива. По мере того, как количество тары, составляемой под столиком, увеличивалось, голоса становились громче, тон задиристее, а шутки и анекдоты все более пошлыми и хамскими.
  За окном проплывали левитановские пейзажи: поля зерновых культур  на фоне темно-зеленых березовых околков. В густых кучерявых прическах кое-где уже висели целые пряди лимонного цвета, предвещая скорое приближение осени. Эти яркие пятна, словно сделанные размашистыми движениями широкой кисти, удивительно гармонировали с приглушенной желтизной полей, тянущихся от подножия железнодорожной насыпи к горизонту. Когда в просветах затянутого плотными облаками неба появлялось солнце, краски становились особенно чистыми, меняя настроение так, что комок подкатывал к горлу. В такие моменты Олегу хотелось спрыгнуть с поезда, дождаться, когда исчезнет за горизонтом последний вагон, зайти по пояс в разлившиеся повсюду волны колосьев и, простерев руки к небу, крикнуть во все горло:
 « Эге-ге-ге-гей!».
 
 Изредка Олег отрывался от чтения и смотрел в окно. Тогда, возвращаясь к действительности, он невольно присоединялся к слушателям хора голосов веселой компании. Хор явно фальшивил.  По построению предложений,  режущим слух неправильными окончаниями глаголов и все чаще и громче употребляемым выражениям из ненормативной лексики, Олег сделал вывод, что парни, мягко говоря, слегка уступают ему в уровне образованности и воспитания. Основываясь на личном опыте, наш герой был на девяносто процентов уверен, что рано или поздно компания уделит непосредственное внимание и его скромной персоне.
 Особенно в этом веселом квартете выделялся среднего роста блондин.  Хотя плечи у него были не очень широкие, сразу было видно, что парень спортсмен. Когда пиво кончилось, и взялись за водку, разгоряченный блондин с треском стащил с себя хлопчатобумажную футболку, обнажив красивый атлетический торс. Ему с честью можно было подрабатывать натурщиком или служить экспонатом для изучения строения человеческого тела. Судя по тому, как понижали голоса остальные участники квартета, когда начинал говорить блондин, нетрудно было сделать вывод, что «первая скрипка» в этом коллективе именно он.
  - Ну, я, короче, говорю ему, типа, отвали на! – рассказывал спортсмен, сопровождая речь резкими движениями.
  - А он буксует, хотел мне двоечку провести по корпусу. Я раз – блок! Шаг назад резко! И «маваши» в ухо!
  «Каратистов нам только не хватало», - подумал Олег, услыхав слово «маваши», которое означает разновидность удара ногой.
 Бутылки водки, выпитой после пива, оказалось мало и парни, не дожидаясь очередной остановки поезда, снарядили экспедицию в вагон-ресторан. В купе остались двое – первая скрипка и худощавый парень высокого роста.
  - Куда едешь, братан? – обратился к Олегу спортсмен, выставив ноги в проходе вагона.
  - В Каратай, - ответил Олег, глянул в захмелевшие глаза парня и продолжил чтение.
  - Бухать будешь?- присоединился второй – длинный худой казах.
  - Спасибо, парни. Я бы с удовольствием, но через час выходить, встреча сразу. Так что надо быть трезвым, -  ответил Олег, не отрывая глаз от книги, давая тем самым понять, что совсем не расположен к беседе.
  - С «телкой» встреча? – не унимался русский. Такое фамильярное отношение задело самолюбие, но Олег сдержался, делая скидку на нетрезвость собеседника.
  -  Да нет, с человеком договорились, деловая встреча.
  - Да ладно, не гони! К «телке» едешь, - засмеялся спортсмен и хотел шутя ударить Олега кулаком в плечо, но под воздействием спиртного, видимо, немного не рассчитал – удар получился довольно чувствительным.
  - Охренел, что ли?! – не выдержал Олег, привстал и выбросил правую руку, намереваясь ответить тем же. Рука больно ударилась о подставленное противником предплечье и ушла в сторону, не причинив тому никакого вреда. В то же мгновение последовал ответный удар, но наш герой успел убрать голову и спортсмен сильно ударил кулаком в перегородку, из-за которой сразу послышался вопль перепуганной женщины. Блондин, забыв Олега, принялся успокаивать кричавшую, которая оказалась красивой девушкой лет двадцати. К беседе присоединился товарищ спортсмена - худой высокий кареглазый казах. Красавица успокоилась и даже начала отвечать на заигрывания молодых людей. Ситуация налаживалась, но не успел Олег облегченно вздохнуть, как напротив снова уселся задиристый блондин. «Если я даже не справлюсь, мне ничего не угрожает, - рассуждал Олег, слушая провоцирующие высказывания, – Люди разнимут.. Тем более, я трезвый». Блондин продолжал задираться.
 - Слышь, каратист, все равно ты не успокоишься, - наконец обратился он к спортсмену, не обращая внимания на «страшные угрозы», которые тот посылал в его адрес.
 - Пошли, поговорим, - предложил Олег и направился в конец вагона,  в сторону тамбура. Блондин решительно вскочил с места.
 
 По вагону двигались два парня, примерно одного роста. Впереди шел кучерявый брюнет. Второй, коротко остриженный блондин с голым торсом, шел сзади. Видимо ему казалось, что он является олицетворением физической мощи и гибкости. Он словно супермен из американского боевика пружинил на резиновых мышцах, ощущая неописуемую свободу от всяких там законов притяжения.
- Только после Вас, - сказал кучерявый стриженому, пропуская его в тамбур. Блондин шагнул, умышленно задев  плечом  брюнета. Оказавшись сзади, блондин резко толкнул блондина рукой в затылок, ударив головой о стекло двери. Удар был очень сильным, однако стекло выдержало, а вот голову  спортсмена срикошетило назад и, теряя связь с окружающим миром, он упал на спину.
 - Что ж ты падаешь-то, а? – удивленно произнес Олег и поправив на плече ремень спортивной сумки, направился дальше, слыша за спиной возгласы очевидцев происшествия. Проходя по вагону ресторану, он узнал знакомые голоса:  за столиком сидели двое, те, кого отправили за водкой. Утомленные дальним переходом, они устроили привал и прежде чем отправиться в обратный путь,  решили «промочить» пересохшее горло. На столе стоял пол-литровый графинчик - на дне плескалось не больше ста граммов прозрачной жидкости.
 - Там вашему товарищу плохо, - негромко сказал Олег, на минуту остановившись возле заметно опьяневших парней, - Идите, выручайте.
 - А ты кто? – посмотрели они в сторону источника информации, пытаясь сфокусировать взгляд на его лице. Рядом с бумажной тарелкой с недоеденным шницелем заерзал телефон поставленный на вибровызов.
 - Салют каратистам, - козырнул наш герой правой рукой, примяв левой ладонью шевелюру, помня о том, что «к пустой голове рука не прикладывается». Предполагая, что звонит «первая скрипка» или кареглазый «фитиль», он ускорил шаг, изредка оглядываясь, чтобы убедиться, что за ним не устроили погоню.
 Последний «общий» вагон в составе был почти пустой. Олег выбрал боковое место в предпоследнем купе. Если бы каратисту «со товарищи» вздумалось броситься в погоню,  то он мог увидеть их раньше, чем они его и успел что-то предпринять, не застигнутый врасплох. К счастью, проводница не заметила, что в вагоне появился новый пассажир. Олег успел дочитать очередную повесть Братьев Стругацких и, будучи постоянно «наготове», увидел, наконец, здание Каратайского вокзала.
   Конечно же, как и во многих других городах, находящихся на приличном расстоянии от столицы оно представляло собой памятник архитектуры коммунистического ампира. Обычное явление. Я думаю, что  на территории постсоветского пространства еще не одно десятилетие будут встречаться школы, больницы, вокзалы и кинотеатры, построенные в этом архитектурном стиле. Долго еще они будут вызывать у людей нашего поколения воспоминания по тем прекрасным временам, когда мы были молоды, полны уверенности в завтрашнем дне, а лечение и образование были бесплатными. Сиротливо и жалко выглядели палатки и киоски мелких лавочников, называемых сначала частными предпринимателями, а теперь более претенциозно – индивидуальными предпринимателями, на фоне солидного своей незыблемостью и законченностью архитектурных форм  здания вокзала. Казалось, что они стыдливо оглядываются назад, где вокзал смотрит на них глазами своих высоких широко распахнутых окон.

Глава 2. «А как ты догадался, что я в тринадцатой квартире живу?». Знакомство с Семеном. «Кэмэл», Николай, иероглифы? Начинается!
                Когда грань между реальным и нереальным
                становится настолько незаметна, что мы перестаем
                различать их, наш разум может навсегда уйти               
                в нереальное. Только вот тело останется в
                психиатрической клинике.

- Привет, - сказал Семен и протянул Олегу руку, когда тот шагнул на приподнятую над железнодорожными путями платформу. Это, надо сказать, было довольно необычно для провинциального города.
 - Я тебя не таким представлял.
 - Я думал, что у меня вполне заурядная внешность, - улыбнулся Олег, пожимая руку заочному знакомому. Семен, почему-то сразу смутился и даже начал заикаться:
  - Ну, это, ка-а-к доехал?
  - Нормально, - ответил Олег, - Правда … «случилась одна неприятность» - хотел сказать он, но вспомнив, как отреагировал Семен на слово «заурядная», решил быть «ближе к народу» и, сплюнув сквозь щербину между зубов, добавил:
  - Был косяк с моей стороны – пацана в стекло мордой ткнул. Обрадовавшись, что приезжий не произносит больше умных слов, Семен перестал заикаться. А употребление слова «косяк» пролило ему бальзам на душу.
 - Что за клоун? – воодушевился Семен, распрямляя плечи. Невысокий, не больше ста шестидесяти сантиметров ростом и около тридцати лет. Чтобы не говорить, что худой, скажем сухой. Ну, очень сухой. И жилистый. Олег, никогда не претендовавший на звание атлета, почувствовал себя высоким и даже накачанным. Худое лицо, длинный нос, тонкие губы и жидкие редкие волосы – вот чем можно было ограничить описание портрета нового знакомого, если бы не красивые карие глаза, удлиненные к наружным краям. Пока Семен молчал, необыкновенные глаза казались умными, но стоило ему заговорить…
 - Так, че? Давай, «отоварим»?! – предложил описываемый выше персонаж.
 - Не будем отвлекаться, - ответил Олег, - У нас сейчас другая задача.
 - Базара нет, - согласился Семен, - Поехали ко мне.
На привокзальной парковке стояло около двадцати машин. Семен направился в сторону стоянки, крутя на пальце ключ с брелоком. Одет он был в недорогие вещи, но со вкусом и в едином стиле. Довольно качественные расклешенные книзу джинсы, претендующие на звание фирменных, широкий коричневый ремень, похожий на кожаный, остроносые туфли «а-ля ковбой» с металлическими заклепками, легкий продуваемый джемпер болотного цвета с  прямоугольниками под цвет карих глаз. Безымянный палец правой руки украшала неширокая, не кричащая о себе серебряная печатка. А может она и не была серебряной, а всего лишь имитацией, во всяком случае, не было фальшивого блеска присущего бижутерии. «Интересно, какая из машин?» - делал предположения Олег, прислушиваясь к интуиции. «Зеленая «шестерка»», - решил он. И не ошибся. Автомобиль был в хорошем состоянии: краска родная, большие литые диски, почти новая резина. Двери закрывались легко, не надо хлопать изо всех сил, как бывает у машин, побывавших в аварии. В салоне было чисто, без всяческих декоративных излишеств: ни наклеек, ни икон, ни даже, любимого водителями, прозрачного набалдашника на рукояти переключения передач с пауком, бабочкой или цветком розы внутри. Передние сиденья - высокие, с удобными подголовниками обтянутые чехлами из очень плотной, но мягкой ткани, комбинированной темно-коричневым и зеленым лоскутами. На совершенно целой натертой силиконом панели красовались дополнительные приборы. Олег насчитал пять. Все говорило о том, что хозяин с любовью и уважением относится к своему железному коню. Это подтвердило и то, как легко завелся двигатель, сразу заработав ровно и непривычно мощно.
 - Какого года тачка? – поинтересовался Олег.
 - Древняя, от бати досталась. Я ее всю перебрал. Движок форсированный – почти два литра. Панель новую поставил, сиденья от «Форда», коробку переделал. Кузов целый, отец еще антикоррозийку замутил. Короче машинка нормальная.
 То, что машинка действительно «нормальная», Олег почувствовал, когда Семен принялся показывать «чудеса вождения». Лихо перестраиваясь из ряда в ряд, он чувствовал себя в городском движении как рыба в воде. Когда они оказывались на перекрестке в первом ряду и загорался желтый свет светофора, «шестерка» Семена выстреливала словно пуля, издавая красивый мощный рев, оставляя позади дорогие престижные иномарки. Спину прижимало к сиденью, затылок ударялся о подголовник.
 - Кузов не развалится?- забеспокоился Олег, когда Семен, в очередной раз устроил соревнование по быстрому старту с более мощной японской машиной.
 - У меня все проварено и усилено, - с гордостью ответил водитель, быстро меняя режимы скорости – умение чувствовать двигатель и правильно выбирать передачу - тоже немаловажный фактор, влияющий на успех в гонке.
 - А с виду кузов как родной – удивился Олег.
 - А он и так родной, у меня изнутри все усиления идут, - хлопнул Семен по правой передней стойке, которая и впрямь была слишком мощная, как будто накачана воздухом. Снаружи не было никаких изъянов – все было сделано профессионально и аккуратно. Продолжая движение по городу в той же агрессивной манере, Семен принялся рассказывать обо всех изменениях, которые пришлось претерпеть простой вазовской шестерке. Рассказ был интересным, несмотря на то, что в потоке технических терминов и нормальных слов, большую часть занимали выражения из ненормативной лексики. Олег слушал, вцепившись в сиденье побелевшими пальцами, иногда сжимаясь в комок, иногда зажмуриваясь. Он и сам был неплохим водителем и нередко платил штрафы за превышение скорости, но одно дело самому сидеть за рулем и другое быть пассажиром. Кажется, что тот, кто управляет машиной, совершает слишком рискованные маневры или очень близко подъезжает к движущемуся впереди транспорту, прежде чем затормозить. Кто из нас, кто считает себя настоящим шофером, не испытывал таких ощущений?
 - Да, подкинул ты мне адреналинчику! – сказал Олег, без сожаления покидая салон «чудо-шестерки», остановившейся  под тополем напротив подъезда панельной четырехэтажки, называемой в народе «хрущевкой». Фасад здания требовал ремонта: цоколь пестрил трещинами и лишаями отвалившейся штукатурки, швы между панелями в некоторых местах зияли такими дырами, что казалось: если приглядеться, то, можно увидеть какого цвета тапочки у хозяина квартиры. Несмотря на убогое состояние самого здания, в некоторых квартирах были вставлены пластиковые окна, а вход в подъезд, к которому направились наши герои, украшала металлическая дверь с кодовым замком и домофоном.
 - У тебя не тринадцатая квартира, случайно? – пошутил Олег.
 - Откуда знаешь? – удивился Семен, совместив круглые металлические  контакты ключа и замка.
 Семен не шутил – он действительно жил в квартире номер тринадцать, доставшейся ему от родителей.
  - Отец умер три года назад, а мать уехала жить к сестре в деревню. Тетя Люба тоже одна осталась. Вообще, мужики у нас рано умирают, - вздохнул Семен.
  - Наши мужики – жертвы своих слабостей:  много пьют и курят. Кстати, ты куришь, нет? – поинтересовался Олег, давно мучимый никотиновым голодом.
  - Пошли на площадку, а то у меня балкон завален всякой херней, некогда порядок навести. Бегло осмотревшись, Олег сделал вывод, что не только балкон завален тем самым, о чем говорил хозяин квартиры. Это был совсем не творческий беспорядок. «Смерть и разорение царили здесь, словно на поле брани», - пришла в голову строчка из какого-то произведения. В комнате, которая называлась залом, стоял старый письменный стол. Из кучи наваленных как попало книг, журналов, тетрадок и других предметов, совершенно не вписывающихся в данный натюрморт, торчала вершина компьютерного монитора. Цвет его уже давно не был нейтрально серым, а пестрил разноцветными грязными пятнами. На боку красовался смачный отпечаток пятерни, такой отчетливый, что можно было разобрать особенности рисунка кожи, не прибегая к помощи криминалистов. Нетрудно было догадаться, что с другой стороны есть второй отпечаток,  оставленный вместе с первым, когда монитор бессовестно хватали испачканными мазутом руками. Возле стола располагался ободранный перекошенный годами стул с темным сальным пятном на мягком матерчатом сиденье неопределенного цвета. Он вполне гармонировал с остальным окружением: просиженный диван, накрытый застиранным покрывалом с изображением оленей, выходящих из лесной чащи, потрескавшийся лакированный платяной  шкаф, собранный из древесностружечных панелей, со сбитыми углами и расслаивающимися торцами. Стены «украшали» местами потертые, местами порванные и подклеенные обои, снятые с производства лет пятнадцать назад. Не знаю, выдержит ли читатель, если я возьмусь описывать окна с висящими на них, некогда белыми тюлевыми занавесками и шторами, сквозь хаотично расположенные дыры которых, били лазерные лучи света. В общем, это была вполне законченная и выдержанная в едином стиле композиция и, если рассматривать кучу хлама, которой был завален стол, не как натюрморт, а в целом, то и она переставала казаться неуместной. Чтобы покончить с залом, представьте себе старый выгоревший и полинялый ковер на полу с торчащими по краям толстыми нитями, которые то и дело подрезают ножницами, отчего ковер уже нельзя назвать прямоугольным. Он, скорее, похож на шкуру, снятую с какого-то редкого животного занесенного в красную книгу. Ну, и наконец, последний штрих: валяющиеся по углам предметы мужского гардероба. Справедливости ради, надо сказать, что их было не так много. В одном углу – джинсовая рубаха с выглядывающим из-под нее вязаным носком, в другом – нейлоновое спортивное трико и черно-белые кроссовки, скорее всего, просто похожие на «adidas». Форточка в кухне была открыта, прямо под окнами росли тополя и кусты акации. Несмотря на это, в квартире совсем не пахло морским бризом, а стоял стойкий запах нестиранного белья, немытой посуды и грязной пепельницы. Олега начало немного подташнивать, особенно когда он представил, какими приборами будет сервирован стол с угощениями.   
 Выйдя в подъезд, они спустились на площадку между первым и вторым этажами. На лестничной клетке был относительный порядок, какой может быть в обшарпанном, давно забывшем, что такое ремонт подъезде, с облезлыми синими панелями и некогда белеными стенами и потолками.
  - А как ты догадался, что я в тринадцатой квартире живу? – спросил Семен, затягиваясь сигаретным дымом.
  - В последнее время, я знаю наперед, что увижу цифру «тринадцать», - ответил Олег и стряхнул пепел в консервную банку, стоявшую в оконном проеме, – Например, еду на машине и, вдруг, думаю: «Вот сейчас посмотрю на столбик, а там тринадцать». И точно. Или, гляну на часы, а на них: тринадцать часов и сколько-то минут, а то и тринадцать часов, тринадцать минут. Это случается очень часто…
 Олег замолчал, снизу послышались шаги – кто-то шел вверх по ступеням. Глянув в сторону приближающегося к площадке мужчины, Олег отвернулся к окну и сделал глубокую затяжку. Что-то знакомое было  в движениях приближающейся фигуры. Могучие тополя, посаженные здесь чуть ли не со времен постройки «хрущевки», заслоняли уличный свет и в подъезде, как и в квартире, был таинственный, нагнетающий тревожное состояние полумрак.
  - Разрешите подкурить? – услышал Олег знакомый голос. Мужчина склонился над зажигалкой, протянутой Семеном. Олег невольно глянул на огонек и так же случайно увидел пачку с верблюдом. Мужчина держал ее в согнутой руке, как будто прикрывая пламя от сквозняка. Скорее всего, это было инстинктивное движение человека, которому часто приходится подкуривать на ветру. На запястье, торчавшем из рукава рубахи, виднелась татуировка: в центре пятиконечная звезда, а с двух сторон, мельче, те самые знаки, которые он мог узнать из тысячи, хотя если бы понадобилось нарисовать их, ни за что не смог бы этого сделать. Сердце сжалось в груди, стало тяжело дышать! Олег глянул в лицо человеку, который сказав «спасибо», и повернувшись спиной, направился выше. «Николай?!» - хотел крикнуть Олег и  чуть не выронил сигарету, совершенно потеряв способность говорить и даже двигаться. Это был он - один из старых знакомых, тот, кто руководил похоронами дальневосточной целительницы! Все происходило очень быстро, не более минуты – мужчина миновал площадку второго этажа и, продолжая подниматься выше, исчез из виду. Только звуки удаляющихся шагов становились все тише и тише. Постояв еще немного с открытым ртом, решив, что это всего лишь последствия усталости, накопившейся в дороге, Олег успокоился и глянул на Семена. Тот как-то странно, с пристальным вниманием в упор смотрел на Олега. Бледное худое лицо светилось в слабоосвещенном помещении, и тени колыхаемых ветерком листьев играли на нем серыми круглыми пятнами.
  - Ты что, знаешь его или мне показалось? – так же пристально глядя в глаза, спросил Семен.
  - Да нет, показалось, - ответил Олег, потом приставил указательный палец к губам и тихо, стараясь не производить шума, начал подниматься вслед за удаляющимся звуком шагов.               
  - Ты куда? – в полный голос спросил  Семен, наблюдая странные выходки  нового знакомого.
  - Чщ-щ-щь! – прошипел Олег, останавливаясь на площадке третьего этажа. Шаги смолкли, послышался звук поворачивающегося в замочной скважине ключа, заскрипели навесы. Олег, прокрался выше и увидел, как захлопнулась одна из дверей на четвертом этаже. Таблички с номером на ней не было, осталось только прямоугольное пятно не выгоревшей краски.
 Видимо ко всему вырабатывается иммунитет. Все чаще и чаще попадая в невероятные, даже фантастические ситуации, Олег научился быстро приходить в себя, стараясь не подвергать особому анализу происходящее, хотя бы для того, чтобы попросту не сойти с ума. Тем более, что он уже начинал путать то, что случалось на самом деле с тем, что ему просто привиделось или приснилось. Конечно, это было крайне опасное состояние и единственное, что пока еще спасало его от известной больницы, находящейся в тихой лесной зоне и за высоким забором, так это вера в то, что все эти немыслимые приключения обязательно закончатся.

 - А что, мужик этот, недавно переехал? Или ты не всех соседей в своем подъезде знаешь? – спросил Олег, когда они вышли из мрачной темноты подъезда и направились к ряду киосков с шаурмой и шашлыками.
- Я дома только чай пью по утрам. И то не всегда. Ненавижу готовить, - оправдывался Семен. - А мужик этот не живет в нашем подъезде, - А ты его видел раньше, да? – усмехнулся он.
- Нет, просто показалось …

- Четыре шаурмы, четыре шашлыка и одну «лепеху» большую, Семен протянул деньги в окошко наполовину прозрачного киоска, - Лука больше в пакет положи, - обратился он к турку, ловко заворачивающему в тонкие белые, словно бумажные лепешки, мелко нарезанные кусочки мяса с зеленью и приправами. Приятно было смотреть, как профессионально и быстро выполняет свою работу молодой смуглый иностранец. Олег предложил денег, но Семен глянул на него из-под густых темно-коричневых ресниц и сказал, растягивая слова:
  - Обижа-а-аешь, ты - мой го-о-ость. Сегодня я угоща-а-аю.

Глава 3. Создание интерьеров в стиле «хаос». «Не валяй дурака, Америка!». Несколько версий продажи Аляски. Индейские шаманы.               

                Связаться с потусторонними силами
                невероятно сложно, но еще сложнее,
                а иногда и просто невозможно
                отвязаться от них.
               

  Интерьер ванной комнаты гармонично вписывался в общую концепцию, не нарушая хаоса: смеситель раковины не работал, умываться следовало, наклонившись над пожелтевшей, в некоторых местах коричневой ванной. Шкафчик с туалетными принадлежностями пестрил теми же пятнами мазута, что и несчастный компьютерный монитор, тщетно пытавшийся выбраться из-под навалившейся на него кучи различного ненужного хлама. Панели ванной были облицованы керамической плиткой цвета лазури. Плитку клеили совершенно без швов, к тому же очень неаккуратно. Глазурованную поверхность покрывали многочисленные паутинообразные трещины, свидетельствующие о неважном качестве материала и о том, что отделочные работы были проведены не менее полтора десятка лет назад. 
  Войдя в кухню, Олег увидел стены того же цвета, что и в подъезде, грязную пластиковую поверхность небольшого стола, забитую посудой раковину и газовую четырехконфорочную плиту с потеками жира и яичных желтков. Почему-то вспомнился Герман. Нарисованное воображением было не из приятных: склонившийся над унитазом, сотрясаемый  рвотными конвульсиями. «Слава богу, что я не так тонко организован», - подумал Олег, признавая за собой некоторую неряшливость и  не так развитое чувство брезгливости.
 В защиту моего героя хочу сказать, что он не был грязнулей, просто у него не было такого художественного вкуса и восприятия, как у старшего товарища, вспомнившегося ему при созерцании вышеописанных картин. В силу своего характера, аналитического склада ума и технического образования, он плохо разбирался в архитектурных стилях, сочетаниях цветов и оттенках (в этой области он был, по крайней мере, дилетантом), относился ко всему гораздо проще, хотя и не был лишен начисто чувства гармонии.  Я уже говорил выше, что главной его страстью было чтение, а это, мне кажется, не проходит бесследно. И все же, несмотря на неприхотливость, в том числе и в быту, Олег предложил навести прядок, хотя бы на кухне.
 - Извини, братела, я дома почти не бываю, поэтому бардак такой. С тех пор как развелись с бывшей женой, не могу один дома находиться, ночую только.
 - А что развелись? «Не сошлись характерами»? – улыбнулся Олег, предугадывая самый популярный для таких случаев ответ.
 - Да ну, нахер, какие характеры?! Бухал как скотина! Валька терпела, терпела и свалила с каким-то фраером в Германию.
  - Мы с тобой и впрямь как братья! – воскликнул Олег, домывая последнюю тарелку, - Не поверишь! Мою бывшую тоже Валей зовут и она тоже в Германии!
  - Да ну, нахер?! – чуть не выронил тарелку  Семен, принимая ее из рук Олега.
  - Не нравится мне все это. Слишком много совпадений,- задумался Олег.
  -  Так ты, тоже бухал?
  - Да, и тоже не слабо.
  - А сейчас? Не пьешь, что ли?
  - Не так как раньше. А ты?
  - Тоже меньше пить стал. И реже. Короче, хорош, драить, - скомандовал Семен, вытирая руки полотенцем «не первой свежести».
  Два раза покурили в подъезде, но когда пустая бутылка из рук «пьющих, но уже не так», перекочевала под стол, прикрыли кухонную дверь, а плоская консервная банка из-под шпротов превратилась в пепельницу.
  -  Знаю я твою историю, - сказал Олег, намекая на то, что слышал о его приключениях от сокурсника, с которым довелось познакомиться во время приключений в акбасарских степях.
  - Не пойму никак, при чем тут ты? – удивлялся он, - Это ведь я перед ведьмой «накосячил». Что она к тебе привязалась? Я тебя не знал никогда. Какова связь между каким-то моим проступком и твоей персоной?
  - Ну что, давай еще по чуть-чуть? – предложил хозяин квартиры,  как будто не слыша того, что сказал Олег и достал из холодильника вторую бутылку. Прозрачная холодная водка полилась в фарфоровые чашки.
  - Хорош, Семен, - сказал Олег, когда чашка наполнилась почти наполовину, - я уже «нормальный». А то мы так и не разберемся что к чему.
  - Я думаю, тебе надо вспомнить, что-то кроме того случая, когда «лунатил» по крышам. Вспоминай, может, еще что-то было? – пробубнил Олег, закусывая выпитое кусочком остывшего шашлыка.
 Семен кивнул, и, снова собираясь налить, поднес бутылку к чашке Олега. Тот замахал головой и прикрыл чашку ладонью. « Я пропущу», - сказал он, чувствуя, что в некоторые мгновения, ненадолго, всего лишь на долю секунды, возникает ощущение непонимания того, что он делает в этом чужом для него городе, в этой темной запущенной квартире.
  Семен не стал настаивать, опасаясь, что гость может отключиться от усталости и тогда, он лишится единственного собеседника. Сам он чувствовал себя довольно бодро, даже задиристо и, выпив предварительно еще граммов пятьдесят, сказал:
 - А не надо ничего вспоминать. Я и так все знаю. Совсем не случайно выбрана, как ты говоришь, «моя персона». Сейчас тебе все станет ясно. В произнесенном выше, не было ни одного матерного слова. Это было очень ново и необычно для уха, привыкшего за последние несколько часов слышать предложения, где и глаголами и существительными были в основном маты, а нормальные слова употреблялись лишь в том, случае, если вместо  них нельзя было подобрать нецензурных.
 Олег даже перестал жевать и сидел, открыв рот, впечатленный такими переменами, произошедшими прямо на его глазах. Приглядываясь внимательнее к поведению своего нового знакомого, он начал замечать нечто необычное: в том словно боролись два совершенно разных человека. Один был воспитан, в меру скромен, даже неглуп, второй – наглый, тупой и хамоватый. Кого было больше - определить никак не удавалось.
  - В детстве я «болел» индейцами. Начитавшись Джека Лондона.… Читал «Северную Одиссею?», - спросил Семен. Так вот, я начал изучать племена Аляски. Я узнал, что Беринг и Чириков в 1741 году первыми из европейцев пересекли Тихий Океан и положили эти берега на карту. А открыта Аляска была еще раньше - в 1732 году русской экспедицией под руководством Гвоздева и Фёдорова. Первые белые, кого увидели индейцы-тлинкиты, были русские. Прикинь?! Изучая историю индейцев Аляски, я узнал, что главная версия происхождения индейцев – это то, что они пришли из Сибири или правильнее сказать из северо-восточной Азии. По данным исследований Мичиганского университета первое переселение произошло еще 70 тысяч лет до нашей эры по перешейку, который существовал между Азией и Америкой и исчез в промежутке между 70 тысяч и 12 тысяч лет до нашей эры. Перешейка теперь нет. Теперь там Берингов пролив.
    Олег слушал не очень стройный рассказ и, постепенно, так увлекся, что перестал замечать корявые выражения и матерные словечки, вставляемые все реже и реже в процессе изложения. Как будто все проходило через специально устроенный в голове фильтр и появлялось перед глазами фильмом прошедшим строгое редактирование.
 По мере того, как Семен углублялся в повествование, хмель как будто улетучивался из него, все яснее становились картины и правильнее речь. От избытка чувств, зрачки его расширились и слегка задрожали руки.
  - Вообще, индейцы относятся к своей, американоидной расе, если что. Индейцы Аляски вели свою родословную по материнской линии, так что Джек Лондон в своих рассказах попросту пренебрег этим. Помнишь: «Киш, сын Киша», «Мака, дочь Оутиса»?  «Сыновья Большой Медведицы» и то правильно (фильм восточногерманской киностудии «ДЭФА»).    Каждое племя имело свой язык, свой культ и свои божества. Божествами индейских племен выступали животные, которые были добычей охоты, а также силы природы, отвечающие, по их мнению, за человеческую жизнь и плодородие земли. Индейцы были язычниками и наделяли духом все живое, всю окружающую природу. Они верили, что после смерти души людей переселяются в животных, и использовали эти легенды в своих обрядах. Главная черта религии индейцев Аляски - культ Ворона как символа Творца. Индейцы считали, что небо, земля и все живое создано Вороном. Ворон наблюдает за жизнью каждого человека.
  Услыхав это, Олег вспомнил, что один из знаков-символов на доске черенгеров – птица, трактуемая нередко как ворон. Искорка ясности мелькнула в его мозгу. Кажется, он начинал понимать, почему Семен появился во всей этой истории.
  - Вот, смотри, - Семен вышел из кухни и вернулся с доской черного цвета, размером с разделочную - для резки колбасы и помидоров. На ней был вырезан ворон с огромными глазами и со сложенными крыльями. Что-то знакомое было в этом рисунке.
  - Изучая религию индейцев Аляски, я так далеко продвинулся, что, наверное, запросто, нашел бы общий язык с настоящим шаманом. Хранителями религиозных обрядов, ответственными за связь индейцев с миром потусторонних сил, были шаманы. Они обладали многими знаниями: излечить больного; привлечь удачу к охотнику; предсказать погоду и даже заглянуть в будущее. Они знали законы жизни и законы взаимосвязи всего живого и помогали своим соплеменникам жить в гармонии с этими законами. Шаман - это как посредник между индейцами и самим Великим Вороном, он вроде как доносит до всех его волю. Вообще, изучая индейцев, я узнал много об истории самого полуострова и о том, как и за сколько Россия продала Аляску. А главное – почему. Скажу так: здесь нет единого мнения.
  - А в каком году Екатерина продала Аляску? – слегка заплетающимся языком спросил Олег.
  - Это тебе Расторгуев сказал? Аляску продал Александр Второй в 1867 году.
  - Ну, и на хрена ее продали?
  - Я могу поведать тебе пару версий. В 1861 году в России было отменено крепостное право. Чтобы выплатить компенсацию помещикам, Александр II был вынужден в 1862 году подзанять у Ротшильдов 15 миллионов фунтов стерлингов под 5% годовых. Однако Ротшильдам надо было что-то возвращать, и тогда Великий Князь Константин Николаевич – младший брат Государя – предложил продать «что-нибудь ненужное». Самым «ненужным» оказалась Аляска. Это одна версия.
  Версия вторая. В те времена Россия занимала территории, которые не могла ни освоить, ни защитить. Особенно плохо дело обстояло с Аляской, куда было трудно добираться через Сибирь и приходилось все контакты вести через Англию. Британцы сначала относились к этому нормально, но потом в мире стал расти спрос на меха и кожаные изделия (золота тогда еще не обнаружили). Тогда Англия стала откровенно вести дело к тому, чтобы увеличить Канаду, отнятую у Франции, за счет Аляски. Аляска стала наполняться английскими охотниками и купцами, потом можно было ввести и войска «для защиты английских подданных». Россия решила использовать Соединенные Штаты, чтобы сохранить Аляску, сдав им ее в аренду  на длительный срок. Но американцы хотели получить Аляску навсегда, а не на столетие. Однокашник Пушкина- князь Горчаков, хитрый дипломат, объяснил, что Россия готова сделать подарок в виде Аляски (иначе она все равно пропадет), но если Англия способна отнять Аляску у России, то она еще легче отнимет ее у слабых тогда Соединенных Штатов. Сдача ее в аренду создавала двух хозяев. Англии пришлось бы иметь дело с союзом России и Америки, да еще могли  примкнуть и другие враги Англии…

  Благодаря своей начитанности, Олег, конечно же, не мог ничего не знать о судьбе некогда русского полуострова. Однако, когда Семен начал говорить о следующей версии продажи Аляски и о том, что в семидесятые годы двадцатого века (во времена правления Леонида Ильича), когда вышел срок аренды, можно было попытаться вернуть Аляску Советскому Союзу, он понял, что его собеседник, действительно силен в этом вопросе. Прищурившись, он смотрел в худое раскрасневшееся лицо с удивительно красивыми горящими глазами, вспоминая, что еще несколько минут назад подбирал слова как можно проще, для этого «тупого ограниченного индивидуума».

  - Я могу рассказать тебе еще про Ленина и Сталина, как они продавали Аляску. Это ва-а-аще, - заявил Семен, - но, давай в другой раз. А то херня, получается: «увел базар в другую степь».
  Вернемся к нашим шаманам. Во всех ритуалах, а их великое множество, шаман использует какие-нибудь предметы. В основном – бубен, который помогает быстрее связаться с миром духов. Для индейцев «мир духов» это не только мир демонов и богов, это еще и души всех умерших, души предков, растений, животных и птиц. Кроме общения с миром духов, шаманы могли колдовать, получая сверхъестественную силу, добыть которую можно было несколькими способами: сделать так, чтобы сила нашла тебя, самому найти силу и даже передать силу другому и управлять ей с помощью постороннего человека. В колдовских ритуалах использовали не только бубен, но и другие предметы. У индейцев сиу, например, это были магические камни. У одного из ответвлений аляскинских тленкитов, называвших себя кадарами (небольшое племя, жившее когда-то на острове Кадьяк) для колдовства применялись такие доски, типа этой, - указал Семен на разделочную доску с пучеглазым вороном. Это была маленькая группа людей, которую и племенем то назвать нельзя было. В одном из источников я прочитал версию о том, что это были не чистые кадары, а потомки индейской женщины, родившей от инопланетянина…
  Семен замолчал и разлил водку по фарфоровым чайным приборам. Нельзя было не заметить, как сильно дрожали у него руки, каким глубоким и частым стало дыхание, словно он только что вернулся с вечерней пробежки. Олег тоже разволновался и, надеясь, что это его хоть немного успокоит, не стал больше отказываться от спиртного, тем более, что после всего услышанного, протрезвел окончательно.
  - Когда докопался до колдовских досок, со мной и стали происходить эти неприятности, вроде того ночного гулянья по крышам. Теперь понимаешь, что пятнадцать лет назад я видел, как вы гоняете на «двенашке» по дачному поселку?! – воскликнул Семен, почти крикнув последнюю фразу, - Этого ворона я вырезал сам, еще тогда, будучи студентом, по рисункам и фотографиям, которые удалось найти в центральной библиотеке Окуневска, где я учился в техникуме. Потом я нашел информацию еще об одном колдовском предмете – тоже доске. По описаниям, на ней были вырезаны символы, комбинируя которые, шаманы этой группы вытворяли невероятное. Кроме того, что лечили любые болезни, они могли исчезать прямо на глазах, посещать будущее, прошлое, диктовать волю другим племенам, подвергая их массовому зомбированию. Вот только нигде не было ни единой зарисовки и ни одной фотографии такой доски. Все, что удалось найти – это неточные копии трех символов, сделанные каким-то русским матросом с китобойного судна. «Если хочешь, покажу», - предложил Семен, поднимаясь с табурета.
  -  Погоди, сейчас я, тебе что-то покажу, - улыбнулся захмелевший Олег и вышел в прихожую за спортивной сумкой.
  Он, конечно, предполагал, что, произведет впечатление, предъявив новому знакомому самую настоящую черенгерскую доску, которая, несомненно, имела какую-то связь с религией индейцев тленкитов. Но реакция Семена была настолько неожиданной, что Олег испугался, как бы с тем не случилось сердечного приступа: Семен глубоко вдохнул и вытаращил глаза. Вдох был больше похож на сдавленный крик, перепуганного насмерть человека. Прошло, наверное, минуты две, а он так и продолжал сидеть с открытым ртом и выпученными глазами.
  -  Семен, ты что, - Олег тихонько толкнул его в плечо. Тот резко дернулся, как будто выключили кнопку «пауза» и снова быстро и глубоко задышал. «Ничего себе», - наконец заговорил он и, взяв сигарету, начал подкуривать ее со стороны фильтра. В конце концов, поняв причину того, почему никак не удается подкурить, он сплюнул, сказав «тьфу», виновато улыбнулся и, сломав испорченную сигарету, взял другую.
 -  Это что настоящая? Настоящая доска кадаров?
 -  Нет, это доска черенгеров, мы нашли ее на даче у одного профессора, который работает сторожем в том самом дачном поселке, где ты видел нас пятнадцать лет назад, хотя были мы там совсем недавно.
 - А кто такие черенгеры? Почему я о них ничего не знаю? Я ведь вижу – это та самая доска, о которой я читал.
 - Черенгеры – не индейцы, это народ, когда-то давно проживавший в Восточной Сибири. Нам о них другой профессор рассказывал, знакомый первого – дачного сторожа.
 -  Олег, расскажи, время есть, - попросил Семен таким тоном, словно боялся, что собеседник может отказать ему.
 - А я зачем приехал? Конечно, расскажу, мы ведь встретились, чтобы до конца разобраться во всем, что происходит.
 Семен разлил водку, словно выполняя операцию, предусмотренную программой «по умолчанию». Стукнувшись чашками, «друзья по несчастью» выпили и Олег приступил к пересказу того, что уважаемый читатель уже знает из содержания первой книги…
  Когда рассказ подходил к финалу, зазвонил мобильный телефон. Это был Герман.
 - Привет, - сказал он, - Как дела? Что нового? Нашел, кого искал?
 - Здорова, все нормально. Да сидим тут у Семена. Есть кое-какие сдвиги.
 - Что конкретно?
 - По телефону долго рассказывать.
 - Ты на тачке или как? Почему нас не дождался?
 - На «паровозе». Нормально доехал. Что я – маленький? Разберусь. Давай, привет пацанам. Что-то связь забарахлила, - слова Германа стало трудно разобрать, раздавались обрывки фраз, похожие на «кваканье».
 - По. При. Зв. Ни. – расслышал Олег, стало тихо, потом женщина, лет сорока, сказала серьезным голосом: «Извините. Связь прервалась»…
 
 - Ну, что, подведем итоги, - сказал Олег, закончив повествование. Тебя используют во всей этой истории потому, что ты что-то знаешь, что знали шаманы.
 - Но ведь я уже давно завязал с этим, - засомневался Семен, - уже лет десять, наверное.
 - А никого другого «под боком» не оказалось, - усмехнулся Герман.
 - Ладно, давай с главного, - предложил Семен, - Ты должен понять, чем ты насолил Степановне. Так?
 - И реабилитироваться каким-то образом.
 - А я нужен, чтобы помочь определить твой «косяк» и «намазать» старуху.
 - Точно. И что дальше?
 - А для чего доску тебе подсунули, как ты думаешь?
 - Ты предлагаешь поэкспериментировать? – спросил Олег и добавил: «Наливай».


Глава 4.  «Нельзя налево». «Я уже видел этого мужика». Утро вечера мудренее.

                Бывает, что выбранный нами
                способ избежать неприятностей
                приводит к еще большим
                проблемам.
 



 - Так с какими знаками, говоришь,  они  на раскопках баловались? – спросил Семен и, аккуратно, как мину с часовым механизмом двинул доску ближе к себе.
 - Честно? Я точно не помню. Кажется, этот. Потом этот. И этот, - тихо говорил Олег, стоя за спиной, сидевшего на табурете Семена и водя пальцем по бесценному реликту. Минут пять приятели пытались сфокусировать взгляд, то на одном варианте знаков, то на другом. В какой-то момент Олег почувствовал, что начинают путаться мысли и клонит ко сну. Не в силах бороться с усталостью, он почти перестал адекватно воспринимать происходящее и увидел малопонятную картинку, где фоном были темно-зеленые, почти черные не то ели, не то сосны. Вдруг, на переднем плане, прямо перед  глазами, даже еще ближе, как будто в самой голове, мелькнуло лицо мужчины лет сорока с сигаретой в зубах. Оно, то исчезало, то появлялось снова, плавая в темном ночном пространстве. «Нельзя налево, только направо», - громко сказала неясная размытая физиономия и неожиданно крикнула: «Кто это сказал?!».
  - Ты, что ли?! – услышал Олег, открыв глаза, и с удивлением посмотрел на Семена.
  - Ты видел?!- кричал крайне возбужденный Семен, - Ты видел?! Ты что-нибудь говорил?!
  - Мне кажется, я уснул.
  - А я мужика видел! Потом кто-то сказал (не знаю, ты или мужик): «Нельзя налево, только направо». Олегу стало страшно.  Семен стал похож на сумасшедшего: взъерошенные волосы торчали дыбом, сделались гуще и светлее, глаза горели, тело дергалось, как у больного с нарушением центральной нервной системы. Он метался по комнатам, громко топая и отчаянно жестикулируя, словно маленький ополоумевший итальянец. Был поздний вечер и загадочный полумрак, окутавший тесные мрачные комнаты усиливал навалившееся тревожное состояние.  «А вдруг он бросится на меня?!» - мелькнуло в голове Олега. Эта мысль напугала еще больше, но не от того, что Семен действительно мог таким образом выплеснуть свое возбуждение, а от представившейся вдруг сцены:  Семен с растопыренными пальцами тянется к его горлу. «Может, это я схожу с ума? – подумал Олег и, тряхнув шевелюрой, сосредоточился на действительности. Но, чтобы успокоиться самому, сначала, надо было успокоить товарища.
  - Семен, наливай,- приказным тоном сказал Олег. Это подействовало как команда на хорошо воспитанную восточноевропейскую овчарку. Разлив оставшуюся водку, Семен кивнул, выпил одним большим глотком и уселся на прежнее место. Немного захмелев и совершенно успокоившись, сказал непривычно тихо и задумчиво:
  - А-а-ахренеть можно… Я уже видел этого мужика… Точно, это он. Ты его тоже видел. В поъезде.
  - Ты уверен? Кто говорил, что он не живет в этом доме?
  -  Да, это он, - снова повторил Семен, теперь совершенно уверенно. – Я ведь иногда «бомбилой» подрабатываю. Примерно месяц назад я шел домой и…
   Олегу снова начало казаться, что он смотрит страшный, но очень увлекательный фильм, в какие-то моменты чувствуя себя непосредственным участником событий. Слова превращались в образы, самого Семена он почти не видел и не слышал, лишь изредка возвращаясь к реальности и то, только когда рассказчик начинал материться или, от избытка нахлынувших чувств, срывался на крик.
 - Оставил тачку на стоянке, тут недалеко, минут пятнадцать ходьбы. Вон за той девятиэтажкой, - Семен, не оборачиваясь, показал себе за спину большим пальцем правой руки. Было около двенадцати ночи, примерно. По пути попался круглосуточный киоск.
« Блин, - думаю, - сегодня  нормально натаксовал» и решил позволить себе перед сном малеха. Короче, много брать не стал – пузырек водяры. Я «телку», в том киоске, давно знаю, она мне всегда нормальное пойло продает…
  - Проходя по двору, я заметил, что на лавочке крайнего подъезда кто-то сидит. Когда я поравнялся с ним, он окликнул меня и спросил спички.
  - Зажигалка пойдет? – пошутил я и остановился, пытаясь разглядеть высокого мужчину, который поднялся с лавки и направился в мою сторону. Я знаю всех, кто живет в моем доме, лично или хотя бы в лицо. Мужчина подошел ко мне, и огонек зажигалки осветил совершенно незнакомого человека. Во дворе горело несколько фонарей, но возле подъезда, у которого остановился я, было темно и как только пламя зажигалки погасло, лица его не стало видно совершенно. «Благодарю», - сказал незнакомец и снова отправился к лавочке. Его фигура слилась с темным фасадом дома. Не знаю почему, мне захотелось убедиться, что этот человек снова появится на том месте, где я заметил его впервые. Глаза, ослепленные светом зажигалки, ничего не различали. Я стоял и всматривался в то место, где, по-моему, должна была находиться лавка с незнакомцем. Вдруг в окне первого этажа загорелось кухонное окно, и пространство возле подъезда осветилось мягким желтым светом.
 - Не понял?! – воскликнул я, увидев, на том месте, где только что сидел мужчина,  сгорбившуюся фигуру, больше похожую на женскую. Опершись на трость или палку, одетая в странный широкий балахон с капюшоном, закрывавшим лицо и такую же широкую юбку до пят, она была похожа на монахиню времен Ивана Грозного. Казалось, что она дремлет, тихонько раскачиваясь. Услыхав мой голос, женщина резко подняла голову и посмотрела в мою сторону. Это неожиданное движение так напугало меня, что в ушах зашумело от прилившего к голове потока крови. Конечно, в слабом свете окна, падающем сбоку от женщины, одетой в странный балахон, трудно было разглядеть черты, но я успел заметить морщинистое лицо с густыми бровями и длинным загнутым носом, как у сказочной ведьмы. Я видел ее не более нескольких секунд, когда свет в окне неожиданно погас, и старуха исчезла во тьме.
  В фильмах ужасов часто бывают такие сцены: герой или героиня (что еще более неправдоподобно) бродит со свечой или фонариком в руках в темных комнатах, спускается в подвал, идет на странные пугающие звуки. Самое удивительное – это когда он (или она) знает, что здесь что-то нечисто и, вместо того, чтобы бежать, звать на помощь или прятаться, продолжает бродить, подвергая себя неизвестной опасности. Думаю, что и читателю нередко приходилось наблюдать такие сцены и испытывать крайнее возмущение, вызванное подобными поступками. Самые темпераментные даже позволяли себе возгласы, наподобие: «Дура!» и «Куда прется?!».
  Семен не был исключением – он тоже не понимал таких героев, однако сам, вместо того, чтобы отправиться домой, начал щелкать зажигалкой, дабы убедиться, что старуха продолжает сидеть на лавке. Почему-то хотелось удостовериться в этом непременно. Может для того, чтобы знать, что «со здоровьем» все в порядке и  мир не перевернулся с ног на голову? Правильнее, в такой ситуации, было  - плюнуть, и, выматерившись, покинуть это злополучное место. Но, нет – он сжег весь газ в зажигалке, пока не убедился, что лавка пуста и только тогда в полном недоумении направился домой.
 - На, подкури, - сказал кто-то мужским голосом, когда он подошел к двери своего подъезда, - А то щелкаешь, щелкаешь.
 Газ кончился, - словно оправдываясь, улыбнулся Семен, достал сигарету, наклонился к человеку, сидевшему на лавке,  и сразу почувствовал слабость и неприятную дрожь в коленях.  Еще бы! Это был тот мужчина, который внезапно исчез, а на его месте оказалась странного вида старуха. «А может, и не было никакой старухи?» - мелькнуло в голове, как будто кто-то тихонько ткнул в бок и ехидно ухмыльнувшись, покрутил пальцем у виска.
 - По-моему, мы с вами где-то встречались? – пошутил Семен, хотя было совсем не до смеха. Человек молчал. За спиной послышался шелест шин и негромкое урчание двигателя. Выглянувшие  из-за угла фары осветили двор, и  Семен разглядел довольно симпатичное с правильными чертами  лицо незнакомца, совсем не похожего на бандита или злодея. «Хорошо работает, как часы», - отметил он про себя, проводив взглядом проехавшую рядом  темную легковушку». Машина повернула за дом, во дворе снова стало темно. «Ну, так что, это ты…» -  хотел продолжить начатый разговор Семен и глянул на мужчину. Слова застряли в горле, перекрыв доступ воздуха – лавка была пуста!
 - Что за шутки?! – возмутился он мысленно, бросая взгляды по сторонам в надежде увидеть высокого незнакомца. Но, увы! Ни высокого, ни низкого, ни толстого, ни худого он так и не увидел, зря напрягая зрение – двор был пуст и безмолвен, только где-то за высотками, ближе к центру города, слышались звуки одиноких ночных автомобилей.
 - Нормально, - сказал Семен, когда, наконец, вернулся дар речи. – Вот сигарета. Она горит, - анализировал он, - А зажигалку я бросил возле первого подъезда, - продолжал он, словно убеждая себя в чем-то и, на всякий случай, пошарил по карманам. – Да ну, нахер!- подвел он итог своих исследований, - что означало: то ли «не может быть, то ли «не хочу об этом думать». Семен затянулся, бросил сигарету в ведро, стоявшее возле лавки. Сигарета, как поставленная точка, ударилась о пустое дно и выбросила наружу несколько тусклых красных искорок, превративших точку в многоточие.
  - Я уже почти забыл о том случае, - закончил рассказ Семен, - Оказывается зря: Это его мы видели в подъезде, это он сказал «Нельзя налево».
  - Ну, что, давай, объясняй, что все это значит, - решительно сказал Олег, - Раз тебя свели со мной, ты должен что-то знать. Семен нахмурился и замолчал. Взяв со стола бутылку и убедившись, что она пуста, вздохнул и с сожалением сказал:
  - Водка кончилась. Предлагаю лечь спать.
  - Ты думаешь? – риторически спросил Олег и широко зевнул. Усталость действительно диктовала свое: голова работала плохо, мысли плавали в гуще произошедших за день событий, мешались и не хотели выстраиваться в хотя бы мало-мальски стройные линии. К тому же, надо честно признать, что и выпитые две бутылки водки совсем не прояснили мозгов, а наоборот подействовали как снотворное…

  Олег проспал почти до одиннадцати. Чувствовал он себя замечательно. Утром все казалось яснее и проще. «Как правильно все-таки подмечено» - подумал он, вспомнив до дыр истертую поговорку «Утро вечера мудреней».
  - Я там ванную отдраил – можешь помыться, - раздался из кухни голос Семена. В квартире стоял аромат свежего чая, смешанный с запахом жареной с луком яичницы.
 - В общем так, - сказал Семен, когда они уселись завтракать, - Я все утро думал. Опыты с доской до хорошего не доведут. Тут нужны не эксперименты. Надо точно знать, что делать и с какими знаками. Ты знаешь? Нет, естественно. Иначе, какого  …  в этой истории я появился. Я тоже не знаю.
 - И что дальше? – спросил Олег, накалывая на вилку кусок яичницы.
 - Я подумал: Если я не знаю, что делать с доской, я должен знать что-то, что поможет нам узнать, что с ней делать.
 - Блин, мудрено как-то, - ухмыльнулся Олег, - «Масло масляное».
 - Давай, допивай чай, поедем в Жаманжол.
 - Какой Жаманжол, зачем?
 - Там живет дед моего приятеля, надеюсь, он поможет. Только надо за Цыганом заехать. Вообще-то, его Булатом зовут, а Цыган – «погоняло». К его деду поедем, он старый очень, по-русски почти не говорит, а я по-казахски не очень.
 - А! Поехали! Надеюсь, ты знаешь, что делаешь, - махнул Олег рукой, помогая убирать со стола. Семен ничего не ответил, взял мобильник и, отыскав номер в справочнике, нажал кнопку вызова.
  - Привет, Цыган, как жив - здоров?  Спасибо, брат, твоими молитвами. Угадал, по делу – хотел предложить тебе деда проведать. Да ты, что? Замечательно. Не против, если мы с человеком приедем? Сколько еще там будешь? Хорошо. Да прямо сейчас и выезжаем…


Часть 6.                ПРИНЦИП РИКОШЕТА


Глава 1. «Кому ты кулачек показал?». Пират, гвардеец кардинала и толстый. Из серии «Дорожные войны».
                Слово, сказанное вами, может ранить
                того, кому адресовано. Но оно может,
                отрекошетив, покалечить и даже убить
                и вас самого.
 
 - Как спалось на новом месте? – спросил Семен, когда они выехали за город.
  - Спал, как убитый. Даже не помню, снилось что-нибудь или нет. Устал, наверное.
  -  А мне мужик этот снова приснился. Достал уже, сказал бы, что ему от меня надо.
  -  Все загадки да загадки, - согласился Олег. Я про Степановну забыл уже, а тут, после этой поездки на дачу, опять явилась, не запылилась. Столько лет спокойно жил.
    - Ты что делаешь, урод?! – закричал Семен, когда их обогнала широкая приземистая «Хонда-Аккорд» и сразу «резанула» вправо, чуть не столкнувшись с «КАМАЗом, двигавшимся навстречу. Семен успел затормозить, и чудом не ударил в задний бампер иномарки. Засвистевшая по асфальту резина издала такой звук, который Олегу приходилось слышать только в кинофильмах, где его специально вставляют в сценах погони. Смачно выматерившись, Семен показал кулак вслед резко набравшей скорость машине. Стекла удаляющегося автомобиля были сильно затонированы, так что «водила-ас», скорее всего, не смог по достоинству оценить этого вырвавшегося в сердцах жеста.
  - Не мог одну минуту подождать, чуть не врезались, - уже спокойней добавил Семен, видимо вспомнив какие тревожные мгновения нередко сам доставляет другим участникам движения.
  - Хорошо идет, - сказал Олег, глядя вслед уходящему автомобилю. Дорога поднималась вверх – «Хонда» выехала на линию горизонта и тут же исчезла,  нырнув с пригорка.
  -  У самого тачка есть? – спросил Семен, забыв тему начатого до этого разговора.
  - « Девять - девять».
  - Какого года?
  - Да, «пожилая» уже. Менять надо. Тоже «японца» хочу. «Немец», конечно лучше.
  - Базара нет, - согласился Семен, - Но, «японцы» тоже есть, я бы от «Скайлика» не отказался. Литра на два с половиной. Правда, жрет дохера…
  Дорога пошла вниз. Километрах в двух  книзу парни заметили на обочине ту самую «Хонду», чуть не ставшую виновником ДТП. Когда до автомобиля оставалось не более пятидесяти метров, открылась левая передняя дверь, на дорогу вышел высокий черноволосый мужчина и, вытянув руку в сторону, показал большим пальцем вниз, как зритель древнеримского амфитеатра, решивший печальную участь раненого гладиатора.
  - Случилось что-то или спросить хочет? – высказал предположение Олег.
  - Хрен его знает, - ответил Семен, свернул на обочину и остановился метрах в восьми от иномарки. Пользуясь представившимся случаем, Олег решил немного размяться, и вышел вслед за Семеном. Из «Хонды» вылезли еще двое – тоже высокие, один - русский с золотой серьгой в ухе, второй - азиатской наружности, как и тот, что взял на себя решение судьбы гладиатора. Все трое были примерно такого же возраста, что и наши герои, разве что тот, кого увидели первым, казался немного старше, так как был полноват, с большими круглыми щеками и таким же круглым животом обтянутым легким вязаным свитером светло-серого цвета. «Здоровые все», - отметил про себя Олег, - «Спортсмены бывшие», - продолжал размышлять он, глядя на мужчин. Одеты они были легко и свободно, совсем не на «прием к королеве». Однако сразу было видно, что одеваются они не в «Сэкодхенде» и не на китайском рынке. Семен пошел навстречу круглощекому, Олег сделал несколько наклонов вперед-назад и, почувствовав непонятное беспокойство, сказал вслед удаляющемуся Семену:
  - Я колесо подкачаю. Насос есть?
  - В багажнике ответил Семен. Олег сразу увидел подходящий предмет, непонятно для чего лежавщий вместе с другим инструментом. «Как раз то, что надо», - решил он, взяв в руки тяжелую толстостенную трубку с полметра длиной. Присев у переднего колеса он начал изображать, будто занят отворачиванием колпачка, искоса наблюдая за происходящим. Семен и высокий круглолицый незнакомец встретились, поделив расстояние между двумя автомобилями пополам.
  - Слышь, кому ты кулачок показал? – спросил кареглазый брюнет, выглядевший рядом с маленьким щуплым Семеном настоящим гигантом. «Так и знал», - вздохнул Олег и, взяв в руки обрезок трубы, встал перед капотом «шестерки». «Секунданты» водителя «Хонды» тоже не вмешивались, а только ухмылялись, покуривая тонкие, похожие на дамские, сигареты.
  - Ну, ни че так?! – возмутился Семен, - А если бы я врезался в тебя?!
  - Да ты, смотрю, и за базаром не следишь, - брюнет немного развел руки в стороны и сжал кулаки. Семен сделал шаг назад и встал в боксерскую стойку. Круглощекий гигант засмеялся, двое его друзей тоже закатились дружным искренним хохотом. Картина и впрямь была довольно комичная: высокий, выше ста восьмидесяти, широкоплечий толстяк стоит, спокойно опустив руки и выставив круглый живот, а перед ним в боксерской стойке скачет худенький на две головы ниже мальчонка. Олегу почему-то смешно не было. Он хотел уже броситься на помощь, но в этот момент здоровяк нанес два резких не вязавшихся с его комплекцией удара руками, Семен мгновенно отклонился назад, отчего первый прямой не достиг цели, а второй боковой прошел над головой присевшего почти на корточки Семена. Такого развития событий не ожидал никто. Русский, с серьгой в ухе, и второй с тонкими чертами лица казах перестали смеяться, а Олег застыл на месте, открыв рот от изумления. Оскорбленный брюнет пошел в мощное наступление. Проведя несколько серий руками, он неожиданно согнул правую ногу в колене и так же быстро распрямил ее, двигая по кругу вверх, намереваясь попасть в голову. Удар получился техничный, даже красивый, однако не такой быстрый, какие получались  руками. Семен снова успел присесть и, опираясь руками о землю, резко крутнулся вокруг своей оси, выбросив одну ногу в сторону – это было похоже на элемент украинского танца «гопак». Этим движением он буквально подсек стоящего на носке одной ноги гиганта. Всем своим весом, наверняка превышавшим сто килограммов, ударился тот о жесткую засыпанную гравием обочину. Не успело тело коснуться земли, как тщедушный с виду соперник нанес молниеносный удар в ухо, от чего у толстого зашумело в голове и потемнело в глазах. Тут двое друзей «поверженного колосса» опомнились и бросились на выручку. Семен оббежал их вокруг и начал задом отступать к белой красивой машине. Парочка двигалась не очень уверенно, видимо свежо еще было впечатление от зрелища, рухнувшего товарища.
  - Эй, а про меня забыли?! – крикнул Олег, обходя зачинщика драки, который уже немного пришел в себя и сидел на земле, держась руками за голову. Симпатичный казах с тонкими чертами лица и аккуратными усиками повернулся к Олегу. «Гвардеец кардинала», - подумал Олег, оценив примечательную внешность противника. Увидев в руках Олега «подручный предмет», парень замедлил движение и предложил:
  - Давай ты трубу выбросишь или я тоже что-нибудь возьму, а то так не честно.
  - За то у вас численное преимущество, к тому же мы в разных весовых категориях, - аргументировал Олег, решая в какое место нанести удар, чтобы не было слишком серьезных последствий. Противник сделал несколько обманных движений, стараясь схватить Олега за руку. Тот не стал подражать героям кинобоевиков и перекидывать трубу из руки в руку или производить других эффектных движений. Не мудрствуя,  он шагнул в сторону и ударил парня по голени. Тот закричал и, согнувшись, схватился за ногу. Для закрепления успеха оставалось только нанести удар по спине, но наш герой не успел этого сделать, так как в этот момент Семен, отступающий от «пирата» с серьгой в ухе, неожиданно прыгнул на багажник «Хонды», оттолкнулся левой ногой, придав себе ускорение, и ударил замешкавшегося парня правой ногой в грудь. Удар получился толчковый и довольно сильный. Пират, падая назад, налетел на гвардейца кардинала, так что удар трубой, предназначавшийся товарищу, достался ему и пришелся в левое предплечье. Вдвоем они свалились на щекастого здоровяка, предпринимавшего попытку подняться на ноги. Не понимая, что происходит, он снова принялся утрамбовывать своим телом крупный дорожный гравий. Семен сидел возле иномарки и, скорчив страдальческое лицо, тихо стонал от боли. Дело в том, что после удара, он, в силу своего малого веса, отлетел назад и больно ударился спиной о багажник «Хонды». Меньше всех пострадал Олег. Разве что морально.
 
Глава 2. «Кому ты там звонить собрался? Дипломатические переговоры. Магические имена.

                Не имя красит человека, а имена
                знакомых ему людей….

 - Всем сидеть! – дурным голосом заорал Олег, - Кто встанет – трубой перетяну! Он стоял, широко расставив ноги и держа обрезок двумя руками, готовый в любую секунду выполнить угрозу.
  -  И мне тоже, если что? – с трудом  улыбаясь и стараясь глубоко не дышать, - пошутил
 Семен.
  - Предлагаю поговорить, - сказал Олег, обращаясь к троице затеявшей драку. Видно было, что и те не против конструктивных переговоров. Русский задрав штанину дорогих фирменных джинсов, растирал опухшую голень, симпатичный казах с усиками осторожно держался за ушибленное предплечье, а самый большой ощупывал ухо, подозревая перелом.
  - Поговорить можно, - согласился круглощекий. Только это ничего не меняет. Позвоню – с людьми будете разговаривать. Не знаете на кого руку подняли.
  - Ну, начинается! – сказал Семен, поднимаясь на ноги, - сам дергаешься, а потом маму звать? Давай, короче, чтобы вола не, эт самое, я щас сам позвоню и номер твоей тачки скажу,- Семен и, правда, пошел к «шестерке» и вернулся с мобильным телефоном.
  - Звонить? – серьезно спросил он, обращаясь к здоровяку, отряхивающему штанину испачканных спортивных брюк горчичного цвета.
  -  На понт берешь? Кому ты там звонить собрался? – наигранно вызывающе отозвался толстый, однако, чувствовалось, что он забеспокоился.
  -  Беку знаешь?
  -  Бекбулата Шакировича?
  -  Кому Шакирович, а кому просто Бека. Я, парни, проблем и сам не хочу, и вам не желаю. Размялись и ладно.
  - За трубу извините. Сами выпросили, - добавил Олег, почувствовав, как магически подействовало на оппонентов имя Бека. Кто такой этот Бека, и за что он пользуется в этом городе таким авторитетом, он понятия не имел.
  -  А что сразу не сказал? -  миролюбиво спросил щекастый и протянул Семену руку:
  -  Жанат, - назвал он свое имя.
 Представились по очереди все трое, пожав руку сначала Семену  - человеку, который называл Бекбулата Шакировича Бекой, потом Олегу - другу человека, который называл Бекбулата Шакировича Бекой.
 
 - Где так драться научился? – спросил русский с пиратской серьгой в ухе, тот, кого звали Сергеем.
  - А откуда я Беку знаю?
  - У него занимался? – присоединился к разговору толстый Жанат.
  - Мы с ним еще сопляками вместе начинали, потом я учиться уехал в Окуневск.
  - Слушай, не держи зла, сам не знаю, что нашло, - извинился зачинщик драки, разливая чай из термоса. Недавно противоборствующие стороны расположились у багажника «Хонды», послужившей в данный момент импровизированной барной стойкой.
  - Ладно, и ты не обижайся. Сами у кого занимались?
  - Я у Гордиенко сначала, потом с пацанами, у Кима, - кивнул Жанат на товарищей.
  - Я, вообще,не собирался «терок» устраивать, - улыбнулся Семен.
  - А мне последнее время «везет»: в поезде «схлестнулся», теперь с вами, - вздохнул Олег. Непруха какая-то.
  - А ты сам притягиваешь к себе неприятности, - сказал Жанат, отхлебывая чай из пластиковой кружки, - Так что,  в этой драке ты и виноват, - пошутил он, улыбаясь.
  - Почему это? - обиделся Олег.
  - В голове проигрываешь ситуации - они и материализуются.
  - Я наоборот думал, как без драки обойтись, - перебил Олег.
  - Вот именно – думал. Закон такой: о чем думаешь, то и сбывается. Космосу все-равно: что плохо, что хорошо… Кстати, плохие мысли чаще материализуются.
 - Ну, да – страх и тревога вызывают сильные эмоции. С подобными теориями мы знакомы, - согласился Олег, чувствуя, что судьба снова сводит с людьми, на считающими, что мир элементарно прост.
 - Я смотрю, философия восточных единоборств несколько повлияла на ваше мировоззрение, господа, - пафосно произнес он, поднимая кружку с чаем, словно бокал шампанского после произнесенного тоста.
 - Смею заверить вас, - поддержал великосветский тон парень, похожий на гвардейца кардинала, - многое из этой философии подтверждается жизнью. Много чего рассказать есть, - задумался он.
- Например? – спросил Олег, чтобы как-то поддержать беседу пока в кружке оставалось немного чая.
- Да хотя бы, - не долго думая начал свой рассказ новый знакомый, - Мне на днях один мой товарищ историю поведал, после которой у меня поубавилось желания драки затевать. Хотя бы тормозить стал. Раньше пофиг было. Так вот…

Глав 3.     Уличный боец. «Спортом он не занимался, да и выпить «не дурак»».
               
                Очень неплохо быть чутким и
                внимательным к другим,
                но  иногда надо
                и о себе вспоминать.

  Мы с Петровичем из одного города, в технаре вместе учились. Я потом в институт пошел, а его в Армию забрали. Вернулся другим человеком. Был спокойный, тихий, а тут бешеный стал – не узнать. Вроде бы нормальный человек, даже душевный, но когда доходит до драки – зверем становится. Никогда ничем не занимался, служил в Германии, связистом. Однако, боец знатный! Главное качество – духом силен. Ему плевать кто перед ним:  каратист или боксер, в какой весовой категории и какие у него регалии. А драться с детства учился. На «Кирпичном» жил. Вот, по мере взросления, и оттачивал свое мастерство уличного бойца. Как я понял, в армии жесткую «дедовщину» прошел, там и «озверел» окончательно. Я сам однажды был свидетелем, как он отделал одного каратиста. Еле отняли, чуть не убил.
 А вот последний раз, на свадьбе произошла стычка. Свадьба без драки – разве свадьба? И Петрович повел себя очень неожиданно. Несмотря, что был изрядно выпивши и, не обращая внимания на оскорбления, сыпавшиеся в его адрес, сказал, что драться не будет, и просто ушел. А мероприятие, между прочим, подходило к кульминационной точке. Мне даже стало неловко за него. Зачинщики ликовали, считая, что Петрович струсил.
 Буквально неделю назад мне, наконец, удалось поговорить с ним и спросить, почему тогда он не ответил своим обидчикам как полагается.
  - Ой нет, в двух словах, пожалуй не рассказать…, - передумал было парень
  - Ну, нет уж! Давай рассказывай, - набросились на него остальные.
  - Солнце еще высоко! Слушаем, - поддержали Олег с Семеном и достали сигареты… 

Глава 4. «Прекращай драться – добром не кончится!». А, как же, помним - старый знакомый -черный плащ и шляпа. Это не провалы в памяти, это – шизофрения.
               
                Может быть, если изменить точку зрения,
                можно измениться и самому? А если радикально
                изменить мировоззрение – изменится весь мир?

Это в позапрошлом году было. Петрович тогда еще в охране работал. Как я уже говорил, спортом он не занимался, курил и сейчас курит, да и «выпить не дурак», не в ущерб работе, конечно…

  Петрович был в разводе и уже второй год жил один на съемной квартире. Выше среднего роста, довольно широкая спина, крепкое от природы телосложение. Лицо в меру мужественное, тонкий правильный нос с горбинкой, большие умные глаза, горящие зеленым огнем (особенно когда примет рюмку-другую) и большие ровные зубы. Волосы неопределенного цвета – не то темно-русые, не то серо-коричневые, кожа смуглая с еле заметными следами, оставшимися от юношеских прыщей. Женщинам он нравился, но казался странным, даже не совсем нормальным и многие представительницы начинали вскоре бояться его, не смотря на лучезарную белозубую улыбку. Отец у него был, а вот деда своего он не знал, потому что его не знал и отец. Тот ушел из семьи, когда отцу не было и года. Так что Петрович не знал своей родословной по отцовской линии, а уж по материнской и подавно, так как мать была детдомовской. Чем-то он напоминал Григория Мелихова из «Тихого Дона» – непонятной национальности – русский не русский, турок не турок, неизвестно куда уходящие корни, непонятное, даже болезненное чувство, будто  все так и норовят обидеть.
   Как-то в очередной уличной драке он нарвался на демобилизованного десантника – парашютиста, мастера спорта по самбо, Петрович лежал в больнице с растяжением мышцы. Там он и познакомился с хрупкой красивой медсестрой по имени Наташа, которая ставила ему градусник и приносила лекарства. Девушка начала проявлять интерес к обладателю голливудской улыбки. Петровичу она тоже нравилась: тихая, спокойная, похожая на ленивую домашнюю кошку. Все ее движения были плавными, грациозными и настолько успокаивающими, что Петрович в присутствии девушки невольно понижал голос и старался не делать резких движений. А резкие движения, как и резкие прямолинейные выражения, порой просто неэтичные, частенько выдавали его отнюдь не домашнее воспитание. Наташа говорила негромко, но замечательная дикция давала возможность услышать красоту каждой сказанной буквы, особенно звучали «с» и «р», превращая тихую разборчивую речь в легкую музыку. Даже моргала она как-то по-особенному: медленно опуская и медленно поднимая ресницы, заправляя светлые русые волосы за слегка оттопыренные уши, придававшие облику особый шарм и милое обаяние подростка, хотя было ей уже где-то под тридцать.
  В день выписки Петрович предложил Наташе сходить в ресторан. Девушка согласилась не сразу, но даже неопытный в амурных делах юнец, и тот, не смог бы не разгадать трудно скрываемой радости, вспыхнувшей в красивых серо-зеленых глазах. В тот же вечер Петровича забрали в участок - он подрался с бывшим мужем Наташи и его товарищем, которые хотели побеседовать с ним, поджидая в машине у входа в ресторан. Петровича увезли на зарешеченном УАЗе, а двух его «собеседников» на «скорой» - одного с рассечением брови, а второго с подозрением на перелом челюсти. Все обошлось, никто не стал писать заявлений, но шеф сделал Петровичу строгое предупреждение.
 Второй раз Наташе пришлось стать свидетелем необузданного нрава своего нового знакомого всего через пару дней. Петрович снова подрался, прямо возле больницы, когда встречал ее с работы и повздорил с водителем такси, который, по его мнению, слишком грубо разговаривал, выказывая неуважение в присутствии дамы. В общем, в течение месяца Петрович принял участие в трех «поединках», причем первый удар, не всегда по праву принадлежал ему. Это не считая тех случаев, когда он появлялся со свежими «аргументами несогласных с его мнением товарищей» в виде гематом, царапин и других травм.
 - Ты ведешь себя как мальчишка, – сказала как-то Наташа. Что ты задираешься? Ты не замечал, что часто сам бываешь не прав?
 - Хорошо, ну, а когда прав? – возразил Петрович.
 - А если даже и прав, разве нельзя обойтись без драки? Или ты тренируешься на людях?
 - Хорошие тренировки, - обиделся Петрович, - Особенно, когда мужик здоровее в два раза или вообще, не один.
 -  Если я, нечаянно, скажу что-нибудь обидное, меня тоже поколотишь?
 - Ерунду городишь! – вскипел Петрович, покрываясь красными пятнами, - И, вообще, что за тема?!
 - Ну, вот, уже рычишь, - вздохнула Наташа, - Неужели нельзя решать вопросы более дипломатично? И потом - иногда и нет никакой проблемы, ты сам раздуваешь из ничего. Что за постоянное ощущение оскорбленного самолюбия? Комплекс подростка какой-то. Мне кажется - ты больной. Тебе лечиться надо.
 - «Не нравится – не ешь», - сказал гавайский людоед своему товарищу, доедая Джеймса Кука, - ответил Петрович и, не попрощавшись, ушел, как тот самый обиженный первоклассник.
  - Прекращай драться – добром не кончится! Как пацан, в самом деле! – крикнула вдогонку Наташа.
 
  В этот вечер Петрович сильно напился, так что домой «доставили» подчиненные, что само по себе являлось дурным тоном и могло  повлиять на авторитет и дисциплину.
  Странные образы и фантастические пейзажи виделись ему в хмельных кошмарах этой ночи. То он шел по краю песчаного склона, внизу которого была такая огромная пропасть, что дна не было видно совершенно. Он чувствовал, что пропасть бездонна и, если сорваться, лететь придется, пока не умрешь от жажды или голодного истощения.  То, наоборот, его зажимало в какие-то невидимые рамки, он не мог не вздохнуть, не пошевелиться, тщетно напрягаясь изо всех сил. Иногда он просыпался, избавляясь на короткое время от всех этих ужасов, но потом снова погружался в ужасные видения.
 Часа в два ночи, он проснулся в очередной раз. Непреодолимое чувство жажды и сухости во рту заставило подняться. Петрович присел на кровати, дожидаясь, когда пройдет головокружение. Тошнота подступала к горлу, вместе с медленным отрезвлением начинала болеть голова. Ужасная лень и нежелание двигаться чувствовались во всех мышцах. Он представил, как холодная колючая газировка булькает в горле. Это придало сил и помогло сползти на пол. С трудом поднявшись на ноги, Петрович направился к холодильнику, таящему в своих недрах запотевшую пластиковую бутыль. Пятиэтажка находилась на окраине города, дальше начиналась степь и окна, выходящие на пустырь, тщетно пытались разглядеть в пасмурном небе хотя бы какой-то слабый лучик света, предвещающий рассвет.
  Передвигаясь на ощупь, Петрович заметил впереди что-то вроде мерцающего огонька, как будто черное ночное небо, пролившееся в форточку, случайно затащило с собой маленькую тусклую звездочку, запутавшуюся в вязкой плотной темноте. Больше он ничего не видел и направился в сторону светящейся точки. Та вдруг взлетела вверх и, примерно на уровне глаз, загорелась ярче, осветив лицо незнакомца, находившегося в пяти шагах от Петровича. Сразу почувствовался запах сигаретного дыма. Петровича начало тошнить. Не понимая, что происходит, он остановился и, превозмогая желание вырвать, обратился к непрошенному гостю:
   - Ты кто? Что ты тут делаешь?
   -  А ты что тут делаешь? – спокойным голосом с хрипотцой отозвался незнакомец и снова затянулся.
  - Слышь, мужик, завязывай курить, а то я блевану щас.
  - Да пошел ты… Раскомандовался. Вали отсюда, – с вызовом парировал высокий мужчина, одетый в черный кожаный плащ до пят. Петровичу показалось, что   стало светлее. Он огляделся, и чуть было не лишился чувств: сбоку, возле лавочки тускло горел уличный фонарь, сам он стоял на асфальтированной парковой дорожке. Слева и справа возвышались темные стволы деревьев с такой же, казавшейся черной в темноте листвой. Как такое может быть?! «Как я оказался здесь?! Я ведь только что встал с кровати…» - с ужасом размышлял Петрович, глядя на человека в черном плаще и черной шляпе, надвинутой на глаза…

 Услыхав это, Олег невольно вздрогнул. Ему вспомнился рассказ бывшего боксера, с которым довелось познакомиться в Акбасарской степи, где волей судеб свел их случай. По описаниям, боксер подписывал договор с похожим человеком, в похожей обстановке. Тот тоже был высокий брюнет в черном плаще и черной шляпе и встретился боксеру в ночном парке… Все это в одно мгновение промелькнуло в голове, оставив неприятное ощущение тревоги и настороженности. Олег с трудом отогнал от себя мрачные мысли, стараясь переключиться на  рассказ нового знакомого …

  - Что, испугался?- ухмыльнулся человек в плаще, затушив сигарету остроносым ботинком. Все движения его были нарочито наигранными: сигарету он не бросил, а уронил, разжав большой и указательный пальцы, и затоптал ее, словно выполняя движения давно позабытого танца под названием «шейк». Петровичу вспомнился герой Моргунова из старой классической комедии Гайдая «Кавказская пленница», обучавший этому танцу молодежь подобным приемом. Похолодели ладони, по спине прошел озноб, но даже в этой ситуации Петрович оставался Петровичем и, с силой сжав ледяные кулаки, шагнул навстречу наглому незнакомцу, который, мало того, что неизвестным образом забрался в его квартиру, но еще и притащил с собой целый городской парк с его фонарями, лавками, деревьями и кустами. В том, что это его работа, Петрович почему-то даже не сомневался. Такие странные мысли пугали, но, может быть, от того, что не было четкого понимания ситуации и все происходящее казалось продолжением кошмарного сна, странным образом смешавшегося с действительностью, Петрович решил, что не стоит пока вдаваться в глубокий анализ. Конечно, он разберется во всем, но не сейчас, а когда перестанет болеть голова, когда мутные перемешавшиеся в голове  образы и мысли обретут более стройный порядок и ясные формы. «Я ведь обещал себе, что буду избегать драк», - вспомнил он вдруг последний разговор с Наташей. Разжав кулаки и глубоко вдохнув, чтобы успокоиться, он сделал щаг назад.
  - Мужик, тебе что надо? Кто ты такой? – стараясь говорить спокойно, спросил Петрович, отступая от человека в  плаще. В душе Петрович чувствовал, что именно непрошенный гость является виновником всего происходящего. Незнакомец шагнул вперед,  встал боксерскую стойку и даже поманил, развернув правую руку ладонью к себе, подобно крутым героям американских кинобоевиков.
  - Ну, давай, свою любимую «троечку», - предложил он и вдруг опустил руки, совершенно раскрывшись. Как говорят профессиональные боксеры: «сработала автоматика» - Петрович молниеносно провел серию: правая – прямой в голову, левая - в живот, правая – боковой в голову.… Что такое?! В ту же секунду, скорее одновременно со своими  движениями, он ощутил удар в губы, солнечное сплетение и сразу же удар сбоку, под глаз! Оказавшись на земле и чудом не потеряв сознание, приподнялся, опершись на локоть, и глянул на соперника. Тот спокойно продолжал стоять, опустив руки – тонкий с горбинкой нос загнулся книзу, а усы слегка вздернулись кверху. Незнакомец откровенно смеялся над пытавшимся встать на ноги Петровичем. «Надеюсь, что это снится», - подумал Петрович, не находя никакого объяснения происходящему, - «Тогда почему так больно?!»
  - Что, не дошло? -  спросил человек в плаще и, протянув руку, помог подняться. Петрович повернулся к незнакомцу спиной, и быстро зашагал в другую сторону, намереваясь просто уйти от назойливого приставалы.
  - Давай, еще разок, - непонятным образом тот снова оказался перед Петровичем, - Только одиночными, а то так и не поймешь в чем дело, - добавил странный тип и сунул руки в карманы. Все его движения были наглыми, вызывающими, унижающими достоинство.
  - Зассал? – подлил он масла в огонь. Видио, он хорошо знал характер своего оппонента, стараясь во что бы то ни стало разозлить и заставить драться.
  - Охренел что ли?! – не выдержав, Петрович ударил насмешника в нос и тут же сам упал на спину, почувствовав страшную боль в переносице и оценив красоту летящих из глаз разноцветных новогодних искр.
 - Твою мать! – застонал он и, качаясь, снова встал на ноги. Вытерев нос, глянул на испачканную густой черной кровью ладонь.
 - Это мне снится? – посмотрел он  незнакомцу в глаза.
 - Да, как хочешь. Только я думаю,   мы еще встретимся, - ответил тот, намереваясь наконец уйти.
 - Ты кто?! – закричал Петрович, трясясь мелкой противной дрожью не то от злости, не то от страха.
 - Конь в кожаном пальто! – повернулся к Петровичу человек в шляпе и, сплюнув, добавил: - Болван какой, а! – Давай, - вытянул он вперед открытую ладонь, - Давай, придурок!
Петрович сделал быстрый шаг назад и опустил руки. «Больше ни за что» -  твердо решил он.
-  Неужели что-то  понял? – спросил мужчина и какой-то колючий пронизывающий сердце блеск сверкнул в глубине черных, словно лишенных зрачков глаз. Холодный густой туман опустился на парк, придав всему происходящему сказочную таинственность хорошо поставленного мистического триллера – мрачного и жуткого, снятого талантливым режиссером.  Чувство нестерпимой тоски и тревоги навалилось на Петровича. Сгорбившись и дрожа от холода, стоял он на сырой асфальтированной дорожке и смотрел вслед удаляющемуся незнакомцу. Когда черный плащ и шляпа совершенно растворились в тяжелом сером облаке, он присел на лавочке и, немного успокоившись, начал прикидывать, в каком районе города сейчас находится и как ему, одетому лишь в семейные полосатые трусы и домашние тапочки на босу ногу, быстрее добраться до дома. Тем более, что лицо, скорее всего, представляло зрелище не для впечатлительных натур, а уж милиционерам, он, несомненно, показался бы сейчас стопроцентным клиентом. Он поймал себя на мысли, что размышляет вполне серьезно и не думает о том, что если все это происходит не на самом деле, то опасения на счет стражей правопорядка или других случайных полуночников попросту смешны и нелепы. Однако, смешно почему-то не было, даже наоборот: грустно. Снова заболела голова, затошнило. Петрович огляделся и, кажется,  начал узнавать окрестности. Повинуясь интуиции, он встал и направился в сторону, где, по его мнению, должен быть его дом. И, действительно, начал находить подтверждения тому, что движется в правильном направлении: вот «Универсам», вот детский сад.… А вот и знакомый, просто родной пивной ларек!
  К счастью был тот самый час, когда спится особенно сладко и город пуст и безмолвен, насколько может быть пуст средних размеров город, в котором открытых ночных магазинов и  развлекательных заведений наперечет, да и те в большинстве находятся ближе к центру. Так что Петрович добрался до дома, никого не удивив и не напугав, если не считать влюбленной парочки, сидевшей на лавочке у соседнего подъезда. Завидев голого загорелого парня, они, по-видимому, решили сначала, что это один из «бегунов от инфаркта», но когда тот подошел ближе, молодые люди разглядели растоптанные домашние тапочки без задников, мало годившиеся на роль спортивной обуви и полосатые растянутые трусы, совсем не похожие на футбольные. Покачиваясь, сутулясь и обнимая себя за плечи, чтобы не так сильно дрожать от холода, молча, прошел он мимо, стараясь не показывать свое побитое испачканное кровью лицо…
  Петровича разбудил звонок мобильного телефона. Глянув на часы, он понял, что уже час как должен быть на работе. «Как в таком виде показаться шефу?» - мелькнула первая мысль. Присев на кровати, он взял стоявшую на полу пластиковую бутыль и допил остатки невкусной выдохшейся за ночь газировки. Чувствовал он себя выспавшимся и совершенно трезвым. Вспомнив ночные приключения, отправился в ванную комнату и посмотрел в зеркало. Каково же было удивление, когда кроме красных опухших глаз, он не увидел ничего, что говорило бы о том, что этой ночью ему здорово досталось. Осторожно дотронувшись до носа и абсолютно не почувствовав никакой боли, Петрович принялся ощупывать лицо, поворачивая к зеркалу то левую, то правую щеку. Дверь за спиной была распахнута, он видел комнату, слабо освещенную уличным светом, с трудом проникающим в зашторенные окна. В какой-то миг ему показалось, что в зеркале за спиной мелькнула тень. Петрович глянул за свое отражение и так сильно вздрогнул, что опрокинул стакан с зубными щетками – возле дальней стены, отражавшейся в зеркале, стоял ночной незнакомец в том же черном плаще и черной фетровой шляпе, надвинутой на глаза. Ухмыляясь, смотрел он на Петровича, перепуганного насмерть. Петрович резко обернулся – в комнате никого не было! В зеркале тоже. Прошло не более секунды, Петрович мог поклясться чем угодно, что видел этого странного типа так же явно, как видел сейчас себя…
 
Глава 5. «Старая любовь не ржавеет». Встреча с «черным человеком» даром не прошла. «Ночной эфир струит зефир. Бежит, шумит Гвадалквивир» (Михаил Лермонтов).

                Говорят, что человек не меняется….
                Может и не меняется…
                Просто в определенных ситуациях
                он становится другим человеком,
                оставаясь при этом в прежней
                оболочке…

     Прошло уже около недели и события той ночи, стали казаться ничем иным, как кошмарным сном, мелькнувшим в отравленном алкоголем мозгу. Петрович, наконец, решил наладить отношения с Наташей и позвонил на мобильный. Телефон был выключен. Через десять минут он повторил попытку - эффект тот же. Через некоторое время он позвонил еще раз и, услышал знакомую фразу о том, что аппапрат абонента выключен или находится не там где надо. Тогда он  поймал такси и поехал к Наташе на квартиру.
  Среди машин, припаркованных напротив подъезда кирпичной девятиэтажки, Петрович увидел знакомую сильно подержанную японскую машину цвета навозной мухи. Это была машина бывшего мужа Наташи. «Старая любовь не ржавеет», - вспомнил он услышанную где-то фразу, и  хотел уже отправиться домой, но что-то такое, что он уже когда-то видел, мелькнуло в глубине деревьев, посаженных между четырьмя девятиэтажными домами.  Тополя и клены образовали большой зеленый двор. Было время вечерних сумерек, когда темнота прямо на глазах гасит яркость окружающих предметов, словно на экране телевизора, когда один кадр сменяется другим. Петрович не сразу разглядел то, что неожиданно привлекло внимание. Густые темно-зеленые кроны кленов куполом шатра висели над деревянным столиком, за которым сидело несколько серых почти черных в надвигающейся темноте фигур. Возле подъездов начали загораться фонари. Людей за столом не стало видно лучше, наоборот – падавшие на них тени деревьев сделали их еще более темными и трудноразличимыми. Щелкнула зажигалка, на несколько секунд осветив черную, надвинутую на глаза шляпу, тонкий, слегка загнутый книзу нос.  Напротив человека в шляпе сидел бывший Наташин муж. Петрович помнил этот противный писклявый голос. Его товарищ, второй участник той давнишней драки возле ресторана, тоже был здесь. Широкую спину и длинные черные вьющиеся волосы трудно было не узнать. Послышался хрипловатый смех человека в плаще и огонек сигареты указал на застывшего в нескольких метрах Петровича. Парочка выросла над столом и, обойдя лавку, направилась в его сторону. Петрович невольно глянул за их спины – за столом никого не было. «Куда спрятался?» - подумал он, пытаясь разглядеть хоть какое-то движение в просветах между черными кустами и деревьями. Оказывается, это было сказано вслух, потому что, приближавшиеся к нему, вдруг остановились и оглянулись назад.
 - Кто спрятался? Ты кого-то потерял, мужик? – спросил широкоплечий товарищ Наташиного мужа.
 - Тот, в шляпе, с вами за столом сидел, - ответил Петрович, продолжая рыскать глазами в зарослях дворика.
 -  Пьяный что ли? – услышал он и посмотрел на подошедших к нему мужчин.
 - Какая шляпа? Самим мало…, - не договорил Наташин муж и вдруг затянул тонким женским голоском:
 - Ба-а-а! Кого мы видим! Узнаешь, Канат?! – отступил он на два шага, как будто опасался, что Петрович сразу бросится на него с кулаками. Канат тоже шагнул  в сторону, прижал правый кулак к подбородку, а левую руку вытянул вперед. Движение это показалось Петровичу машинальным. Мужчины явно были «навеселе» - свежий аромат спиртного облаком окутал пространство.
 «Ночной эфир струит зефир. Шумит, бежит Гвадалквивир», - вспомнились Петровичу строки стихотворения Лермонтова.
 - Водку, хоть, не паленую пили? – спросил он, стараясь держать обоих в поле зрения, - Челюсть нормально срослась? – добавил он, обращаясь к бывшему Наташиному мужу. Его противники находились в выгодном положении: во-первых, хмель давал моральное превосходство, во-вторых, численный перевес. Хмель хмелем, но нападать они не спешили, припоминая последствия прошлого поединка.
 - Знаешь, сколько за ремонт отвалить пришлось?! – зло сказал бывший муж, - Так что, ты мне должен!
 - А за базар получил, следи за метлой, - ответил Петрович и предложил разойтись.
 -  Че, боец охеренный?! – возмутился Канат. Петрович почему-то вспомнил свою последнюю драку с человеком в черном плаще. Как наносил удары, рикошетом отлетавшие от незнакомца. Он замешкался, чего никогда еще не происходило с ним в подобных ситуациях. Оппоненты почувствовали его нерешительность и осмелели. Бывший муж даже шагнул навстречу, значительно сократив дистанцию. Он был ниже Петровича почти на голову, поэтому принял правильное решение действовать в ближнем бою. Он начал медленно обходить Петровича справа, вынуждая того повернуться спиной ко второму противнику. Петровичу ничего не оставалось, как встать в стойку и приготовиться к обороне, ожидая нападения на двух фронтах. Странное непривычное чувство ощутил он, как будто его только что перевели из карантина в роту старослужащих.
  -  Не хочет бабками входить, - ухмыльнулся бывший Наташин муж и посмотрел на дружка, не решавшегося нанести первый удар. Петрович воспользовался тем, что тот на секунду отвлекся и, шагнув вперед, выскочил из окружения.
 - Парни не доводите до греха, прошу по-хорошему, - неожиданно для самого себя предложил Петрович, - Вы ведь все-равно со мной не справитесь. Противники не унимались и настаивали на драке. Петрович отвернулся и направился к подъезду. «Если и это не поможет – придется драться», - решил он.
-Тебе чего, мужик? – услышал он за спиной голос бывшего Наташиного мужа и обернулся. Человек в черном плаще и черной шляпе стоял перед оппонентами. Что произошло дальше Петрович так и не понял, только увидел, как два друга-собутыльника сели в машину и резко развернувшись выехали из двора…
   Когда открыл глаза, то долго не мог понять, где находится и что происходит. Последние события  снова, как и тогда, после встречи с черным человеком, казались ему просто видением, промелькнувшим в больном воображении. Ничего не происходило: он был в своей квартире и одетым спал на кровати. Как пришел в себя, как добирался до дома – не помнил совершенно. Самым удобным было считать, что это продолжение  кошмарного сна. Чтобы убедить себя в этом, Петрович прислушался к своим ощущениям – ничего не болело. В зеркале на него смотрело свежее отдохнувшее лицо без каких-либо ссадин и ушибов. Решив так и считать все случившееся сном, он повеселел, отправился на кухню и, напевая что-то из того, что недавно слышал по телевизору, зажег газ и поставил чайник. Где-то глубоко в сознании сидели неприятные впечатления после встречи с бывшим Наташиным мужем.
 
  С Наташей так и не удалось  наладить отношений. Только раз поговорили, и то по телефону. Стало ясно, что она сомневается в его психическом здоровье. Особенно он убедился в этом после того, как узнал от нее, что все-таки встречался с бывшим мужем и, все было точно так, как он видел во сне. Никакой драки не было!  Наташин муж с товарищем позорно бежали «с поля боя», хорошо помня, как он разделался с ними возле ресторана. Все это не укладывалось в голове.
   - Тебе серьезно надо к врачу, - тихо говорила Наташа, - Это я тебе как медик говорю. У тебя провалы в памяти. Ты уже путаешь реальность с нереальным. Это шизофрения и само не пройдет – надо лечиться.
   Больше они не встречались и даже не разговаривали – Наташа просто не брала трубку или выключала телефон. Как тут было не бояться его, если сам он начал сомневаться в своем здоровье…

Рассказчик замолчал и закурил сигарету. Окружающие смотрели на него, ожидая чего-то недосказанного.
  - И что Петрович? – не выдержав затянувшейся паузы, спросил Олег.
  -  Что Петрович…, - сделал тот глубокую затяжку и под напором выпустил дым, свернув губы трубочкой, - Избегает драки любым способом. Достойным, конечно. Последний раз я видел его, примерно, месяца два назад. Говорил, что хочет идти к психиатру - снова встречался с человеком в черном плаще.
  - Подрался с кем-то?
  - Да, съездил парню по физиономии. Но это не главное. Главное, что тот, в шляпе предложил ему сделку. Мол, отстанет, если Петрович подпишет какой-то договор.
  - И что Петрович? – снова спросили слушатели почти в один голос.
  - Да не пойму я его. Правда, как ненормальный – говорит, что нет никакого черного человека, а сам чего-то боится. И к врачу не идет, только собирается постоянно.
  - А как у него хватило смелости рассказать тебе это?
  - Пьяный был. Мы с ним старые друзья. Больше ему и не с кем поделиться, в общем-то.
  - Ты как думаешь, пойдет он…
  - К психиатру? Не уверен. Не хочет он к врачу. Шутка ли, вдруг в психушку упекут? К бабке собрался. Парень затушил сигарету, улыбнулся. – Думаю мораль сей басни всем ясна ?
  -  Ну, что, будем прощаться? – обратился Семен к новым знакомым, когда сборы были закончены.
  -  Давайте телефонами обменяемся, - предложил светловолосый парень с серьгой в ухе, - Олег, набери мой номер…

  Когда белая «Хонда» скрылась из виду, Олег вздохнул:
  -  Да, неспроста мы встретились. Слышал я уже подобную историю от одного бывшего боксера. Правда, там немного другие обстоятельства, но мужик в черном плаще и шляпе тот же.
  -  Что за история? – поинтересовался Семен.
  -  Я тебе обязательно расскажу, - ответил Олег, - только, давай, не сейчас? Хватит на сегодня «ужастиков».
  -  Согласен, - кивнул Семен и, усевшись удобнее, принялся отыскивать радиоволну, на которой звучала какая-нибудь хорошая, на его вкус, музыка. По мере удаления от города, дорога становилась хуже, все чаще приходилось сбрасывать скорость, чтобы не попасть в образовавшуюся на асфальте яму или не налететь на кочку, вспучившуюся под жгучими солнечными лучами уходящего лета…
Когда спустились с трассы, повинуясь указателю, информирующему о том, что все желающие попасть в с. «Жаманжол», должны свернуть направо, то почти сразу стало ясно, что дорога действительно неважная. Желающих, кроме наших героев, больше не оказалось и шестерка стала одиноко пробираться по малоезженой, казавшейся заброшенной дороге. Иногда дорога пропадала в зарослях высокой травы, парни ехали наугад, всматриваясь вдаль и как степные суслики вытягивали шеи, чтобы разглядеть хоть какие-то признаки того, что едут в правильном направлении. Дорога  появлялась и исчезала. С каждым появлением становилась все хуже и хуже. Перестав играть с путниками в прятки, она вдруг резко нырнула вниз оврага и поползла по его краю, так что машина двигалась под углом почти в сорок градусов, подвергая себя опасности завалиться набок и покатиться на дно сырого оврага, блестевшего коричневой грязью и липкой болотной травой.
 - Интересно, как здесь ходит рейсовый автобус? – вслух подумал Семен, когда машина, наконец, выбралась из оврага.
 - Может тут есть другая дорога? – предположил Олег.
 - Сомневаюсь, хотя в этих краях ни разу не был, - сказал Семен, вытирая рукавом вспотевший от переживаний лоб.
 - Действительно *жаманжол, - улыбнулся Олег, чувствуя, каким липким стало под одеждой тело.
* Жаман жол – в переводе с казахского «плохая дорога».