«…Единство разума распалось,
Дух разделился для боев,
Чтоб посреди великой брани,
Взрастить достойных для Богов…»
Чакра-муни (Суть бытия), X-V тыс. до н.э.
Сутуловатая фигура размеренно вышагивала по грубо оттесанным, слегка поскрипывающим половицам. За окном зияла чернеющая пустота подобно черным дырам окружающей Землю Вселенной и лишь семь блистательных братьев близнецов оживляли картину щемящего безмолвия бесконечности. Стрелки часов давно перевалили за полночь, но хозяину было не до сна. Из головы ни как не шел разговор, состоявшийся уже вчера, с одним из высокопоставленных республиканских чиновников. Он вновь и вновь во всех деталях мысленно восстанавливал его содержание.
«Азанбек, неужели ты не понимаешь, что деньги трудящихся Осетии не могут идти на приобретение и установку скульптур, изображающих вооруженного, явно не лояльного к власти человека. Один его взгляд чего стоит. Так может смотреть только законченный бандит, не имеющий даже представления о той линии, которую неустанно проводит руководство республики по искоренению национальных пережитков, устаревших народных традиций». Такова была последняя фраза, поставившая точку в мучительном для мастера разговоре.
Дожив до преклонных лет он не питал никаких иллюзий относительно мировоззренческих представлений власть предержащих. Он не раз был невольным свидетелем того, как ими вытаптывалось в пыль священное наследие предков, извращалось традиционное миропонимание и мироощущение народа. Тем не менее, вектор общественного развития был задан – построить, во что бы то ни стало, «бесклассовое, безнациональное общество». Поэтому, следуя указанным выше путем партноменклатуру, не могло остановить ни чувство сопричастности к народной традиции, ни сонорные переливы последнего в мире живого языка «северных иранцев», ни героические предания старины, ни мировоззренческие представления аланского народа о мире сущего и мире должного.
Вся ущербность и неадекватность проводимой ими политики наглядно проявилась в начале 90-х годов XX-го столетия. Однако безвольно наблюдая за развалом Советской империи, они так и не поняли того какая непомерная цена была заплачена народом за насильно навязываемые ему бездуховные идеалы. В этом отношении их поверхностный, а порой и вовсе враждебный взгляд на национальную культуру всякий раз ввергал мастера в смятение, а ощущение своей полной зависимости от принимаемых ими решений приводило его в ярость.
Именно эти обстоятельства заставляли зодчего нещадно эксплуатировать свой талант. Последние сделало возможным в высокохудожественной форме донести до ныне живущих поколений аланского народа бессмертные образы, символизирующие национальные идеалы. По известным причинам, ничего другого разрушительным, антинациональным действиям, господствующей в обществе эрзац-элиты он не мог противопоставить. Поэтому изваяв на одном дыхании образ народного героя – Чермена, мастер не переставал терзаться мыслью о том, как донести его до широких народных масс. Время шло, а решение так и не приходило.
На этом данная история могла бы и закончится, но она имела свое неожиданное продолжение. Весть о том, что в мастерской Азанбека Джанаева, чье имя сегодня носит Владикавказское художественной училище, более года стоит уникальная скульптура разлетелась по всему Кавказу. С просьбой о ее приобретении к нему обратились представители практически всех республик. В конечном итоге, после тщетных попыток автора установить монумент в Алании-Осетии, его приобретателем стало Министерство культуры ЧИ АССР. Новые хозяева торжественно установили скульптуру в одном из административных районов своей республики, переименовав «Чермена» в «Зелимхана».
Так народ Алании потерял возможность воочию лицезреть одно из лучших монументальных произведений второй половины ХХ столетия. Вглядываясь в чудом уцелевшую фотографию, отображающую идеально типизированный героический образ, создается впечатление, что перед нами не одинокий покинутый всеми человек, а образ целого народа со своими думами о растерзанной родине. То есть перед нами не отвлеченный от реальной жизни персонаж, а образ-символ, олицетворяющий внутренний психофизический портрет народа. При этом вся фигура горца демонстрирует несгибаемую волю и готовность в любую секунду ринуться в священный бой.
Исключительно за эти образы-символы, и вел бескомпромиссное сражение со всякого рода вырожденцами Азанбек Джанаев. Вводя стороннего зрителя в свой глубоко национальный по духу внутренний мир, он, тем самым, остался верен своему реалистичному искусству, в основе которого лежало воспевание героев и героического.
Здесь необходимо сказать о том, что подлинное искусство требует буквального «срастания» автора с героями своих бессмертных произведений. В этом смысле художник-провидец проживает не одну, а множество жизней. Определенно то, что и представленная на обозрение читателей общенациональной газеты «AJ°DАN» скульптурная композиция во многом является «автобиографичной». Подобно народному герою Чермену мастер на протяжении всей своей творческой жизни ощущал на себе злобную ненависть сонма карликов, немощных духом функционеров и прочих юродивых, имя которым – легион. Они, заходились в неописуемой ярости, видя рождение все новых и новых лучезарных творений Азанбека, отражающих солнечную ипостась героизированной личности. Поэтому с каждый новым рожденным художником героическим образом он поднимался на виток вверх по спирали своего восхождения к высшей реальности.
Мастер образным языком смог блистательно передать ход внутреннего совершенствования человека. Статичная фигура горца, у ног которой стремительно скользит водный поток, символизирует очищение его сознания. На хатиагском языке описываемый процесс обозначается понятием дзауаггаг – восхождение. Сознание героя, ставшего на этот путь и впитавшего в себя многоголосый рев священной реки, реки памяти готово совершить переход на высший экзенстенциальный уровень. Такими, казалось бы, «незатейливыми» приемами мастер воплощал в художественных образах сокровенные таинства духовного мировоззрения своего народа.
Как счастлива, должна быть нация, породившая гигантов мирового изобразительного искусства подобных Азанбеку Джанаеву, Махарбеку Туганову, Асланбеку Едзиеву, Сосланбеку Тавасиву и др. Эстетико-философский анализ их жизненного, творческого пути безошибочно указывает на тот неиссякаемый источник творческой энергии, который позволил им подняться над обыденностью своего времени, объять своими произведениями трансисторические истины. Источник этот – Ирон агъдау – безошибочно направлял и направляет кисть, резец подлинного художника на воспроизведение образов, идей несущих в себе вечные, а не эфемерные ценности. Поэтому неслучайно все их творческое наследие глубоко национальное как по форме, так и по содержанию буквально оплетено узами героического и трагического.
Рядом с их произведениями, которые сами по себе демонстрируют свою уникальность, занимая все культурное пространство Алании нельзя поставить ничего другого. Сопровождая духовную жизнь социума, выступая в роли скреп между различными историческими эпохами они, и сегодня оказывают решающее влияние на сохранение нашей национальной идентичности. При этом следует учитывать, что символьный язык лежит в основе поведенческих начал человека. Он определяет ключевые изменения в культуре общества, а затем и во всех остальных сферах. Аппелируя к коллективному бессознательному символизм, тем самым предопределяет ход развития общественных, социальных и политических процессов.
Единственное, что может быть противопоставлено высокодуховным произведениям, так это другой символьно-образный ряд противоположный по своему идейному содержанию. То есть, если хотят низвести культуру народа до примитивного уровня, его лишают традиционного символьно-образного восприятия окружающего мира. Отсюда становится понятна мотивация людей, людских сообществ, приведших в действие механизмы по разрушению традиционного символьно-образного ряда аланского народа. Очевидно, именно это обстоятельство обусловило появление в Алании-Осетии монументальных сооружений в абсолютно уничижительном свете трактующих их этносоциальную историю, духовное мировоззрение. Общенациональная газета «AJ°DАN» не раз обращала внимание своих читателей на всю пагубность этого процесса, набирающего с каждым годом все новые и новые обороты.
Культура, являясь остовом любой социальной, общественно-политической системы, предопределяет будущность народа его место в содружестве наций. Только тот народ сохранится в быстро меняющемся мире, который осмысленным взглядом смотрит не только в свое прошлое и настоящее, но и в свое будущее. Здесь уместно привести следующее утверждение Жоржа Эдмонда Рауля Дюмезиля: «…преемственность фольклорных (читай культурных – Х. Д.) традиций осетин выдержала такое испытание временем, равному которому я не знаю». По существу этой констатацией ученый, возведенный в лик бессмертных Французской Академией наук, сказал все или почти все. А именно, ир-ас-аланы (осетины) несмотря на все перипетии своего исторического пути, смогли сохранить свое национальное лицо, основные культурные, психофизические черты которого были сформированы еще до наступления эпохи индоевропейского единства народов.
Отсюда неизмеримо возрастает понимание значимости исторических причин, которые позволили ир-ас-аланскому народу на протяжении многих тысяч лет (V тыс. до н.э. – III тыс.н.э.) воспроизводить символьно-образный ряд, выступающий в качестве ядровой части духовной культуры протоарийской цивилизации. Надо думать, ключом к пониманию данного феномена служит наша национальная мифология, культурная традиция и, безусловно, священный путь восхождения – дзауаггаг. Встав на этот путь, человек начинает приобщаться к духовному братству – ирондзинад. Пройдя же, все уровни восхождения он становится ироном – бессмертным. В этом восходящем движении к солнечному свету, свету знаний и заключается сам смысл пребывания человека в земной жизни. Последнее отражает основополагающую идею духовного мировоззрения ир-ас-аланского народа – Ирон агъдау.
Только движение по этому пути дает человеку в его последний земной час усладу бессмертия. По-видимому, отсюда проистекает рожденное народным сознанием: «Фыдалты фарн мартам на цауы», как квентессенция и оберег перехода души родителя в души своих потомков. Поэтому, не менее важно уметь сражаться за свои национальные символы, без которых у народа не может быть достойного будущего, подобно тому, как это делал ирон – Азанбек Джанаев.
Сегодня все отчетливей и отчетливей начинают проступать на нимбе истории знаки-символы, несущие в себе неизгладимую печать Золотого века индоевропейской цивилизации. Все больше и больше народов начинают разворачиваться лицом к Бессмертному светилу. В этой связи, не пора ли и нам, уважаемый читатель, уйдя от меркантильного взгляда на жизнь и общество, начать осмысленное и последовательное возрождение нашей духовной культуры, через приобщение к священному пути восхождению – дзауаггаг ?!