Новогоднее роскошество, почти неделя выходных (за весь декабрь у меня их случилось вдвое меньше) возвращает к мыслям о высоком. Я дописал, наконец, обещанную рецензию на книгу «Век без поэтов» Елены Янушевской. Лена сочла, что я дружески смягчил часть формулировок («искусство непрямого высказывания», если её словами), выводя автора из-под огня возможной критики читателей страниц «Филологос» и «Век без поэтов».
Но это не совсем так. Не соглашаясь с автором в оценке состояния и возможностей Интернета, предназначения т.н. «русского рока», равно как с лёгкой, но идеализацией благодати средневековья для художника, я ранее уже написал об этом в своих заметках. Но часть вопросов прояснилась в ходе прочтения всей книги и её комплексного восприятия, а часть мы уточнили в личной переписке, выяснив, что мнимый «конфликт» случился по извечной причине: оторванности от контекста эссе и высказываний, а также «наполнения» одних и тех же слов разными смыслами.
Тем не менее, автор сочла насущным дополнить мой отклик собственными тезисами для более цельного восприятия книги. Что я могу только приветствовать.
***
КОНСТАНТИН ЖИБУРТОВИЧ:
4 тезиса о книге «Век без поэтов»
«Книга адресована широкому кругу читателей».
Выглядит маркетинговой отпиской. Заботливо подстеленной соломкой для повышения тиражей. Но именно это я бы и сказал о книге Елены Янушевской «Век без поэтов». При осознании разницы, конечно, между широким кругом и массовым читателем.
Почва для конфликта с автором, как она сама подметила ранее, заложена уже в названии. В самом деле: «Век без поэтов» – что это? Даже на уровне простейшей линейной логики: характеристика века, или поэтов? А если воспринимать диалектично, чего, тем не менее, в этом названии больше: свойств эпохи? Объективной констатации дефицита подлинных личностей?
Я бы, признаюсь, не рискнул так назвать своё творение. Неизбежно оголяясь для стрел непонимания. Даже при том, что в процессе чтения-перечитывания-осмысления многое проясняется и часть вопросов превращается в риторику.
Но «широкий круг читателей» отыщет в «Веке без поэтов» многое. Размышления о тленном политическом моменте эпохи? Пожалуйста. Объективная диагностика и констатация внутреннего упадка постмодерна? Сколько угодно. И даже Манифест культурного сопротивления эпохе, с прекрасными историческими отсылками (ничто не ново под Луной, просто вместо кэбов у нас ныне автокары, а вместо гусиного пера – Microsoft Word). Сути это не меняет.
«Книга логично выстроена».
Опять-таки, на первый взгляд, из области дежурной комплиментарщины при поверхностном рецензировании. Автору этих строк, вообще, со школьных лет трудно принять эдакий немецкий схематизм при сборке мерседеса для воплощения литературных трудов, будь то проза, публицистика или даже эссе-исследование. Душа противится всякой чрезмерной просчитанности и иронизирует над словом «план». Более того, в художественной прозе я люблю ломать хронологию повествования и совершать периодические «флэшбэки», говоря современным языком.
Но публицистика диктует свои законы, и автор совершенно естественно следует им, не ломая уникум личности. Вне продуманной выстроенности не случится и органичного восприятия книги, послевкусия и желания возвращаться к отдельным фрагментам, дискутируя с ними. В этом смысле, содержание и последовательность – плоды вдумчивой работы автора, что осознаёшь уже ближе к финалу.
«Книга многое рассказывает о самом авторе».
А в публицистике, в отличие от художественной прозы, так случается далеко не всегда. Даже если вынести за скобки откровенный финал («Бодлер: Поэзия и философский разум») или главу «Байрон, прости!» (о тотальности постмодернистского стандарта), автор узнаваем интонацией и жив – в том смысле, что лишён научной обезличенности – причём, в равной степени, в душевной и духовной частях личных размышлений. Это не только свидетельство почерка. Почерк не берётся из ниоткуда: это следствие жизненного пути, в том числе – многолетних размышлений над различными темами и предметами, их проблематикой и сутью, прежде чем изречь нечто в соцсетях или на страницах книги.
За это, полагаю, автору простительна и доля менторства, вызывающая аллергию в эпоху нигилистичного обесценивания и жажды крушения авторитетов.
«Книга не является однодневкой».
Скажу больше: она – останется. (И, надеюсь, рано или поздно, но будет переиздана!). Для понимания моей оценки, давайте вспомним, как мы судим о минувших эпохах. Совершенно точно, не из речей политических и религиозных лидеров. Это – Искусство во всём многообразии «несерьёзного» жанра: музыка, кинематограф, чуть реже – живопись, поэзия, проза и философская публицистика. Именно в этом – синтез уникальности времени, его дух, нерв и дыхание. Скажем, советскую эпоху её современники способны прочувствовать по репликам героев картин Рязанова и Гайдая; остальное не нуждается в расшифровке. Но как быть не современникам?
Автор взвалила на себя тяжкую ношу: поведать о духе времени в далеко не самом популярном жанре. Публицистика требует внимательного прочтения, осмысления, заочного диалога, отсылки к иным источникам. Но тот из потомков, кто потрудится сделать это, составит о нашей эпохе внятное и не клиповое представление, свободное от мифов в угоду будущим политико-религиозным трендам. А всё, что служит цельности восприятия – роскошь, которую едва ли возможно оценить на сугубо материальном уровне.
PS: «Разочарование» у меня лишь одно, и оно пристрастно по своей природе, конечно. При всём уровне аргументации, тонкости наблюдений, цельности и диалектичности мышления, автор наотрез отказывается от менее-более конкретных прогнозов на будущее, лишь аккуратно предостерегая и размышляя о возможных сценариях, но ни на чём не настаивая.
Потому что, при всём глубинном понимании дня сегодняшнего – всё равно, будущее «гадательно, сквозь мутное стекло»… И в этом – нежелание потакать ныне главенствующему тренду fantasy и плодить ложные пророчества всевозможных «гуру».
Сей «постскриптум недоговорённости» – уважение автора к личности читателя. Прочти, поразмышляй, и, придя к собственным выводам, вспомни о личной свободе воли, этом вечно незаслуженном даре свыше.
В том числе, для того, чтобы посильно изменить настоящее и отодвинуть все мрачные пророчества.
Не в этом ли, к слову, одно из подлинных предназначений любой литературы, безотносительно жанра?
***
ЕЛЕНА ЯНУШЕВСКАЯ:
Вот такой подарок мне принёс добрый Дедушка Мороз в лице Константина Жибуртовича. :)
Это повод для меня сказать несколько слов и о недостатках книги, о которых, как адекватный автор, я, естественно, имею представление. Не бывает произведений без недостатков. Нет предела совершенству, во-первых; а во-вторых, всё зависит от ракурса и изначальных установок восприятия – теоретических, политических, эстетических, etc.
Итак.
Да, осмысление современной истории аполитично.
И культурологическая мысль, и даже эстетика не может обойтись в наши дни без проекции своих обобщений в политический контекст. Так устроена наша социальная жизнь, без этого не обойтись. Но, я считаю, мировоззренческая, философская работа не должна заземляться интерпретациями актуальных политических конфликтов. Иначе мы скатываемся в переливание из пустого в порожнее, рекламируя налично несовершенное, вместо формирования прогрессивных идеологических матриц.
Отечественная действительность несёт отпечаток коллективных травм. Мы навсегда останемся теми, кто мыслит отечественную историю сквозь призму оппозиции «советское-постсоветское». Мы те, чья литература всегда была до неприличия политизирована. Этот литературный комплекс сформирован не партийной и беспартийной литературой. Он восходит к освободительному движению середины XIX века. И ничего хорошего в этом нет. Парадигмально на эстетику политика никак не влияет. Только косвенно.
«Позитив» – возможность пишущим кормиться из либерального или прокремлёвского корыта. При этом именно ангажированным журналистам невыгодно высвечивать те идеи, которые не укладываются в бинарную матрицу «либералы» и «Кремль». Реально же людей с интересными самостоятельными оценками гораздо больше, чем известных авторов, печатающихся в конкретных редакциях – участниках информационных войн.
Да, я не комментирую специально словоупотребление либерализма в «Манифесте культурного сопротивления» и других местах.
Но хочу напомнить, что либерализм – философская концепция. А российские либералы – политический клан. Мне предлагали прокомментировать это в тексте. С чего бы? Я никого не обслуживаю, никакую партию, хотя моё мировоззрение либерально в широком смысле. Я человек, сформировавшийся как личность в 90-е годы. И, хочу сказать, хотя в 97-м я стала нищей студенткой, переехавшей в Москву из небольшого промышленного города, а именно сейчас моё существование несколько более благополучно, – в моральном, идеологическом, культурном, творческом, интеллектуальном плане время до 2012 и после – это небо и земля.
И мне кажется, мы вполне удачно с Марианной Марговской фиксировали эту точку невозврата – 2012 год. После дела «Pussy Riot» страна стала другой.
Да, эссе «Век без поэтов» не базируется на конкретных примерах из современной поэзии. Да, потому что работа – теоретическая. Но в дополнение к ней мной написано кое-что и о «современных поэтах».
Прекрасно понимаю, что позиция теоретика делает уязвимыми мои собственные творческие ландшафты. Тем не менее... Взять хотя бы ироничную главу «Байрон, прости!» в «Веке без поэтов». Не думаю, что я сформулировала в ней что-то сверхестественно-обличительное. Ничего, что бы не обсуждали сами участники «литературного процесса».
Да, футурологическое содержание риторично и больше напоминает проповедь. Опять же… Проповедь – древнейший литературный жанр, и философия без неё, в том числе, не обходится.
(2 – 4 января 2020 года)
PS для юмора после сложного текста: Новогоднее осмысление высокого на высоте. Самара, колесо обозрения для обретения зрения :)