Что ни говори, а приятно открыть глаза и услышать заветную мужскую фразу: "С первым днём отпуска, дорогая!" Счастье от свершившегося факта было таким огромным, что нежданно-негаданно оно толкнуло в бок спящее милосердие, то проснулось, и на экскурсию в Кремль я решила пойти одна.
Не ожидавший такого сногсшибательного эффекта от простых пяти слов Сашка, сильно подозреваю, сто раз пожалел, что не додумался сказать это волшебное заклинание в субботу перед Третьяковкой, в воскресенье утром перед ВДНХ, а вечером перед театром.
Нехристианские мысли про выставку Поленова завтра я оставила при себе (чего человека расстраивать заранее!), залила в себя традиционную чашку кофе и отправилась принимать боевое крещение в метро. Застряла всего-то раз, не найдя перехода на иную ветку, зато на Киевской посмотрела картинки на потолке, с которых ощутимо дохнуло Советским Союзом.
Топографический кретинизм к нынешнему времени выпустил меня из своих смертельных объятий, и из метро я вышла у Кремля почти рядом с музейными кассами. Как всё хорошо было рассчитано: и понедельник, и рано! Единственная неучтенная ложка дегтя оказалась размером с половник – каникулы! Но тут уж (как в договоре турфирмы) обстоятельства непреодолимой силы...
В Алмазный фонд, где экскурсии начинаются через каждые двадцать минут и длятся сорок, билетов уже не было, на свой страх и риск я в 14.27 купила за тысячу билет на 14.30 в Оружейную палату и рванула туда. В Боровицкой башне перед входом выложила всё из рюкзака и карманов, собрала обратно и снова попала в хвост очереди, но теперь уже непосредственно оружейной.
Вскоре всех впустили, отправили в гардероб и по выходе из оного придали толпе направление на второй этаж. Я успела дойти до полуторного и вернулась за аудиогидом. Или социально значимый документ в залог, или сумма не менее полутора тысяч и напутствие: " На центральной лестнице наберите 100. На центральной лестнице наберите 100. На центральной лестнице...пятый-пятый, я десятый, как слышите, приём..."
На центральной лестнице я набрала сто, выслушала вводную, следуя указаниям приятного мужского голоса вошла в первый зал к первой витрине и... прилипла.
Там, среди множества других экспонатов, висело пролежавшее шестьсот лет в земле украшение, найденное и наречённое новгородским кладом. С мою ладонь дутые круги, скреплённые между собой, из чистого золота и украшенные драгоценными каменьями! (О! Вот я нашла картинку в интернете, фотографировать в палате нельзя). Если бы, копая картоху в Дубовом, я наткнулась лопатой на такое сокровище, я бы сошла с ума прямо в грядке. Хорошо, что его выкопали в Новгороде и до меня.
Кое-как отмерев от результатов размышлений на тему "скокожонощасстоит", я поползла от витрины к витрине. Именно поползла, в час по чайной ложке, ибо рассмотреть хотелось каждый предмет. Всё из золота или серебра, 13 – 17 века. Чарки, ковши, кресты, Евангелия... Голова пошла кругом. Кроме имени Али-бабы, всё остальное из неё вдруг пропало.
Это продолжалось ровно до второго зала, где стояло золото 18 – 19 веков. Здесь пропал даже нищий неудачник Али-баба. Знаете, можно сколько угодно рассматривать картинки в интернете и оставаться равнодушным. Другое дело, когда перед твоими глазами ковш, сделанный из цельного куска золота в три килограмма. Кстати, чарка, оказывается, очень маленькая штучка. А вот потир и кубок – это да. Круче только кружка, совершенно невообразимого порой размера посудина, иной раз с трёхлитровую банку.
Названия посуды такие, что подобных слов я, филолог, и не слыхивала. Посуда таких причудливых форм, что и не угадаешь, что это. И золото, золото, золото, серебро, серебро, серебро, камни, камни, камни.
Кроме посуды – Евангелия, кресты, дароносицы. Оказавшись рядом с Евангелием Екатерины II, я не смогла победить руки и полезла за телефоном. Это надо видеть. Вот картинки с интернета, тусклые и безжизненные. Вот моё екатерининское Евангелие, усеянное аметистами и бриллиантами и снятое из-под полы. Аудиогид, чтобы не добивать меня, тактично умолчал, сколько там бриллиантов.
Кадила, оклады, венцы, иконы, панагии, кувшины, ложки, вилки, сахарницы, табакерки, тарели, звездицы, дискосы... И мирское, и божеское – всё сверкающее и сияющее.
В конце второго зала я поняла, что билет рассчитан на полтора часа, час уже прошёл, залов ещё семь, а я только во втором!
Рысью проскакала третий и четвёртый с оружием и доспехами. Глаз отдохнул на сером и стальном, хотя бриллианты они и там бриллианты. Ум немного прояснился, и я вошла в пятый зал.
В нём были подарки иностранных держав русским царям. Речь Посполитая, Англия, Франция, Голландия. Кубки в половину меня – поверьте, не гипербола ни разу. Настольные фонтаны, которые разбрызгивали вино на лежавшие в вазах фрукты. Блюда размером с ледянку. Огромные канделябры. Скульптурные группы. Надо ли говорить, что всё это из золота-серебра и под стеклом на красном бархате? Через полчаса мне показалось, что я хожу по Солнцу.
Между тем время моё вышло. Но я даже не заметила этого и пошла вниз в шестой зал. Относительно спокойно посмотрела одежду священнослужителей (просто сил уже не было) и оказалась в зале с тронами.
Тяжелее была только витрина с коронами и шапками. Вон Мономаха. В ней венчались на царство и порой надевали только раз в жизни. За ней Ивана Грозного. В центре одинаковые – Петра и Ивана. Самая дальняя во втором ряду – корона Анны Иоановны. И вот тут гид – гад! – не пощадил, сообщил-таки, что бриллиантов в ней две тысячи.
Обессиленная, я прошла в зал карет. Возле каждой стояла чёрная табличка с красным глазом и истошно вопила, если кто-нибудь касался рукою каретного колеса.
А потом возврат в зал с одеждой священнослужителей, где во внутреннем ряду стоят витрины с коронационными платьями русских цариц. Платья, туфли, чулки, перчатки. Туфельки царские страшненькие, ноги наверняка натирали. Платья, на мой взгляд, ничего особенного. У Екатерины II было прикольное – орлами двуглавыми расшито.
В итоге вместо полутора часов я просидела в палате три. Простояла. Просмотрела. Прочувствовала. Провосхищалась. Пережила. И большего культурного шока я до сих пор не испытывала.