Металлическая ладанка с довольно грубо гравированным на ней Всевидящим Оком и наглухо заключённой в ней частицей Ризы Господней. Хранилась в роде бояр Пушкиных с незапамятных времен.
Дуэль произошла (в среду, 27 января) 8 февраля 1837 г. на окраине Санкт-Петербурга, в районе Чёрной речки, в перелеске близ Комендантской дачи. Дуэлянтам подали пистолеты, раздался сигнал и, они начали сближаться друг с другом. Первый к барьеру подошёл Пушкин, остановился, навёл пистолет на противника, но Дантес, который ещё не дошёл до барьера, произвел роковой выстрел. Самый известный в стране поэт был тяжело ранен: пуля перебила шейку бедра и проникла в живот. Для того времени ранение было смертельным. Упав на снег, Пушкин выронил из разжатой руки пистолет. Вскоре он очнулся и произнес - «...У меня ещё достаточно сил, чтобы сделать свой выстрел». Пистолет, пришедший в негодность, – ведь стальное дуло забил петербургский снег – был заменён. Пушкин, приподнявшись, опёрся на левую руку, прицелился и ответным выстрелом легко ранил обидчика в правую руку. Увидев падающего Дантеса, с возгласом «Браво!» подбросил пистолет вверх. Этот выстрел, сослужил поэту добрую службу и поскольку противник не был убит, светлое имя Пушкина не омрачилось тяжестью великого греха! «Приближаюсь к тому времени, когда перестало земное быть для меня занимательным», – записал некогда поэт. С места дуэли Александра Сергеевича привезли домой, в квартиру на набережную р. Мойки, дом 12, где он умирал от перитонита в невероятных страданиях, проявляя ещё более невероятное мужество и терпение. Сознание покидало его и вновь приходило. Несомненно, окажись раненый поэт в руках современных медиков, спасти его не представляло большой трудности.
Однако доктора: Задлер, Даль, Спасский и придворный лейб-медик Н.Ф. Арендт, к которым он попал 27 января 1837 г., наделали много ошибок. Например, не оказали первую помощь на месте ранения, из-за чего Пушкин потерял много крови. Более того, обескровленному Александру Сергеевичу зачем-то ставили пиявок и прикладывали холодные компрессы вместо положенных теплых. Поэтому, несмотря на «усилия» врачей, великий поэт прожил только два мучительных дня. Они были дарованы ему, чтобы проститься с женой и детьми, друзьями, исповедаться по обычаю перед кончиной и уйти в мир иной христианином. Уже отходя, поэт попросил перевернуть его на правый бок. Доктора исполнили его желание. - Хорошо! – сказал он. - «Жизнь кончена! - Да, конечно мы тебя повернули! – сказал доктор Даль. Пушкин тихо поправил: «Жизнь кончена! Теснит дыхание...». Окончательно голова его склонилась в 14 45 (29 января) 10 февраля 1837 г. Лицо, поразившее всех, было торжественно и величаво. Известие о кончине Пушкина вызвало волнения в столице. Как страшное несчастье, оплакивала вся передовая Россия эту смерть, повторяя слова: «Солнце нашей поэзии закатилось!». Монархист Жорж Дантес навечно стал проклятием России. Ему вообще-то полагалась смертная казнь. Но иностранцам у нас при Романовых всегда были привилегии и предпочтения, и Дантес отделался лёгким испугом - ему выхлопотали изгнание... По разным источникам, у гроба Александра Сергеевича побывало до 50 тыс. чел. По желанию жены, Пушкина положили в тёмно-лиловый гроб с кистями не в камер-юнкерском мундире, а в его любимом тёмно-коричневом сюртуке.
Тут же, по обыкновению, со стороны властей последовали нелепейшие распоряжения. Народ обманули: сказали, что поэта будут отпевать в Исаакиевском соборе, - так было означено и на пригласительных билетах, а между тем тело, тайно ночью, из квартиры было вынесено и поставлено в церкви Спаса Конюшенного, где служил отец Пётр, в последние часы причащавший поэта. После гроб спустили в подвал, где он находился до 3 февраля, до отправления во Псков. В университет последовало строгое предписание, чтобы профессора не отлучались от своих кафедр, и студенты присутствовали бы на лекциях. Я не удержался и выразил попечителю своё прискорбие по этому поводу. Русские не могут оплакивать своего согражданина, сделавшего им честь своим существованием! поэт Пушкин, оставивший миру богатое литературное наследие, а своей семье огромные долги и финансовую несостоятельность. Постоянный долговой застой у неплохо зарабатывавшего творчеством Пушкина образовался в результате многочисленных проигрышей в карты и семейной жизни не по средствам. Всегда вовремя возвращающий кредиты поэт брал взаймы деньги у императора и друзей, чтобы выпустить книгу, расплатиться с ростовщиками и партнёрами по азартным играм, заплатить модным модисткам, купить продукты и предметы мебели, оплатить расходы, связанные с балами и выездами, и обеспечить безбедное существование жене и детям. Смерть Пушкина превращала его семью в банкротов, но Жуковский, знавший о тяжёлом материальном положении своего ученика, направил Николаю I ходатайство с просьбой об опеке над осиротевшей фамилией, которое тут же было удовлетворено.
Император Николай I простил писателю задолженность госказне в размере 43 333 руб. 33 коп. Также выплатил все его остальные денежные обязательства, доходившие до 93 000 руб. (в целом – 135 833 руб., по тем временам сумма баснословная), и вытащил его семью из бедственного положения, выделив ещё и единовременное пособие, размером в 10 тыс. руб. Из дневника А.В. Никитенко. Перед смертью Пушкин, приводя в порядок свои дела, обменивался записками с Николаем I, через поэта В.А. Жуковского, на тот момент воспитателя наследника престола, будущего императора Александра II и лейб-медика императора Арендта. Поэт просил прощения за нарушение царского запрета на дуэли: ...жду царского слова, чтобы умереть спокойно... и был ему ответ: «Если Бог не велит нам уже свидеться на здешнем свете, посылаю тебе моё прощение и мой последний совет умереть христианином. О жене и детях не беспокойся, я беру их на свои руки». Пушкин ответил через Н.Ф. Арендта: - Скажи Государю, что я желаю ему долгого царствования, что я желаю ему счастия в сыне, что я желаю ему счастия в его России. И действительно обещание Государем было выполнено: Помимо прощения долгов Николай I выделил вдове писателя пенсию в размере 5000 руб., которую она получала до повторного вступления в брак. Сыновьям Пушкина было назначено по 1500 руб. в год, но они выплачивались до того момента, как мальчики на бесплатной основе были зачислены в престижное императорское военное училище – Пажеский корпус. Дочери Пушкина до замужества находились на попечении государства, тоже получали по 1500 руб. в год и по материальному положению входили в число завидных невест Петербурга.
Кроме этого император выкупил у многочисленных совладельцев доли в родовых имениях семейства Пушкиных - Болдино и Михайловское, и передал их во владение сыновей поэта: первое досталось Александру, а второе - Григорию. Более того Николай I распорядился издать за гос. счёт пушкинские произведения, весь доход от продажи которых полагалось отдать прямым потомкам поэта. Столь благородные и щедрые действия правителя не могли остаться незамеченными в высшем свете, яркий представитель которого Дурново, оценивая императорские жесты, констатировал в своих записках: «Это превосходно, но это слишком». Преступление дуэли было совершено, и прощать дуэлянта публично император не имел права. Николай видел в Пушкине опасного «вождя вольнодумцев» (в этой связи были предприняты меры, чтобы отпевание и похороны прошли как можно скромно, негласно) и впоследствии уверял, что «мы насилу довели его до смерти христианской», что не соответствовало действительности: ещё до получения царской записки поэт, узнав от врачей, что его рана смертельна, послал за священником, чтобы причаститься. По сей день не умолкают споры: можно ли было спасти Пушкина, не был ли упущен медицинскими светилами XIX в. тот один-единственный заветный шанс? Особенно горячая полемика развернулась на газетных страницах в преддверии трагического юбилея, в 1937-м. Лейб-медику Николаю Федоровичу Арендту вменяли в вину ошибочную тактику лечения, упрекали во врачебной беспомощности.
Спустя столетие его правнук, профессор Арендт, сумел защитить честь и достоинство прадеда, – обстоятельно и аргументировано. Он принял вызов, и вышел победителем. И ещё одна заслуга профессора, он сохранил семейную реликвию, – шкатулку для медикаментов и хирургических инструментов, – ту самую, что была некогда вместе с её владельцем доктором Арендтом в доме на Мойке, в кабинете умирающего поэта. И главное: у него достало сил расстаться с бесценной шкатулкой, подарить её московскому пушкинскому музею. Лишь 4 февраля, в 1-м часу уже глухой ночи, со двора Конюшенной церкви выехал печальный тайный кортеж. Впереди всех в санях ехал жандармский офицер капитан Ракеев, за ним неслись дроги на санях, на них заколоченный в ящик гроб, на ящике белый крест. На дрогах примостился верный крепостной слуга поэта Никита Козлов, не отходивший ни на шаг от своего питомца до самого захоронения в могилу в Псковской губ. За дрогами в кибитке ехал назначенный царём в это сопровождение Александр Иванович Тургенев с почтальоном. После бешеной скачки кортеж к 9 часам вечера прибыл в Псков. В письме к губернатору А.Н. Пещурову А.Н. Мордвинов по поручению своего шефа Бенкендорфа и императора Николая I указывал на необходимость запретить «всякое особенное изъявление, всякую встречу, одним словом всякую церемонию, кроме того, что обыкновенно по нашему церковному обряду исполняется при погребении тела дворянина». Пятого февраля в три часа пополудни были в Тригорском. Стоял крепкий мороз.
Продолжение следует в части 18 http://proza.ru/2020/06/28/232