Сон и явь.
Проснувшись, Дерек осторожно, выбрался из постели, стараясь не разбудить Виллоу. Он стоял у окна и смотрел на бледную зарю наступавшего дня. Хриплое дыхание его жены заполняло всё пространство их небольшой комнаты. В квартале, где они проживали, все дома строились по одному плану. Правительство исключило слово бедняк из официально одобренного словаря, но термин «социально-неприспособленные» нравился Дереку ещё меньше. С тех пор, как были отменены деньги, все блага считались общим достоянием, но лишь те, кто имел работу, получал свободный к ним доступ. Обитатели социального жилья должны были получать свою долю из рук социальных служащих в специальных центрах выдачи. Но распределение сосредотачивалось в первую очередь на нуждах увечных и потерявших своих родных по вине государственных служб. В результате, Дерек с женой не ели уже более недели. Служба выдачи ссылалась на дефицит кадров, но когда Дерек попытался устроиться к ним на службу, ему отказали, в связи с отсутствием вакантных мест. Он сбился со счета, вспоминая все свои попытки устроиться на работу, но везде формулировка была одинакова.
С тех пор как человечество автоматизировало большинство производственных процессов, девяносто процентов человечества осталось неудел, их расселили по клетушкам в социальных кварталах, обеспечив минимум коммунальных удобств. Правящая верхушка просто отгородилась от основной массы людей, создав себе города- оазисы, где они могли наслаждаться, потребляя эксклюзивные товары и услуги. Дерек знал об этом не понаслышке. Когда-то он работал на одного учёного из далёкого, закрытого городка. Их с Виллоу жизнь казалась безоблачной, но после смерти учёного он не смог найти работу в городе, и они были депортированы в один из социальных районов очень далеко от их бывшего места жительства.
В этих районах жили только безработные, которые целыми днями выстаивали очереди у « Центра выдачи и распределения» или слонялись из угла в угол в своих тесных клетушках. Раз в неделю их посещал инспектор, призванный следить за соблюдением порядка и гигиены обитателями социальных кварталов. Те, кто не мылся или не следил за порядком в жилище, рисковали потерять жильё, что почти автоматически означало срок за бродяжничество. На тех, кто попадал в места заключения, переставали распространяться общегражданские права. Государство считало, что если человек совершил преступление, даже в условиях, когда получение основных благ гарантировано конституцией, то его не исправить, и остаётся только изоляция, как последнее средство воздействия. Попав в тюрьму, человек пропадал навсегда. Только это удерживало многих от того, что бы, не пойти на штурм «Центра выдачи и распределения». Это, а ещё миф о том, что в других социальных районах всё обстоит, намного лучше, и что, когда сменится руководство центра, всё наладится. Сей час же большинству элементарно не хватало еды. В свои тридцать два Дерек выглядел развалиной. Его некогда крепкие руки садовника, стали походить на иссохшие ветки. Ему было больно смотреть на то, как рёбра натягивают кожу на боках его любимой жены. Виллоу была сладкоежкой, и раньше всё время боялась растолстеть. Дерек с горечью подумал, что теперь ей это не грозит. Согласно параграфу «о здоровом питании для социально – неадаптированных» безработным полагалось употреблять лишь заменитель сахара и немного фруктов, но даже это поступало нерегулярно. Руководство в «Центре распределения» менялось каждые пять лет. По началу, Дерек надеялся, что всё ещё может измениться. Но вот прошёл год с момента смены руководства, а всё становилось только хуже. Вот уже третий день, как Виллоу слегла с температурой, Дерек опасался, что это пневмония, которая была диагностирована уже у нескольких человек в их квартале. Вчера он пожаловался инспектору, и тот бесцветным голосом сообщил ему, что врач будет лишь через неделю, но надеяться на то, что на её долю будут выделены медикаменты особо не стоит. У него как будто всё оборвалось внутри. Слушая хриплое дыхание своей жены, Дерек мог думать лишь о том, что она вряд ли доживёт до визита врача. Ей нужны были медикаменты. И нормальное питание. А ему была нужна она. Без неё его жизнь не имела смысла. И тогда он решился пойти на преступление.
Когда Дерек посещал «Центр выдачи и распределения» в поисках работы, он видел на стене их внутреннее расписание, его праздный мозг поневоле запомнил всё до мельчайших подробностей. Он так же запомнил, где располагаются продуктовые склады и медкабинет работников «Центра». Примерно в одиннадцать часов основная часть работников идёт на планёрку, а те, кто остаётся, заняты в зале выдачи. Позже они менялись и шли обедать. Таким образом, почти два часа на складе и у медкабинета ни кого не должно было быть. Дерек обратил внимание, что аварийный вход возле склада был открыт, чтобы служащие могли выйти наружу покурить. Эта вредная привычка сохранялась только среди служащих. Дереку пришлось бросить курить, после того, как они переехали в социальный квартал. Он надеялся, что они оставят его открытым, и ему удастся проникнуть внутрь.
Дерек оторвался от окна и подошёл к кровати, склонившись, он, нежно поцеловал свою жену в щёку, стараясь не разбудить её при этом. Собрав всё своё мужество, он вышел из квартиры и направился к «Центру». В лучшие времена дорога заняла бы у него от силы минут двадцать, но теперь у него ушло более часа. Когда он добрался до места, уже было начало двенадцатого. Убедившись, что аварийный вход открыт, он испытал прилив сил. Войдя на склад, Дерек первым делом отыскал литровую банку мёда. В детстве бабушка говорила ему, что нет лучшего средства от простуды. Он знал, что не сможет унести слишком много, поэтому хотел взять наиболее полезное. Он взял банку кофе и несколько консервных банок килограмм макаронных изделий и несколько упаковок разной крупы и бобовых, а также бутылку масла. Из склада он двинулся в медкабинет. Его дверь оказалась закрытой. Дерек испытал приступ отчаянья. Волна удушливой тошноты прокатилась по его телу. Он не мог вернуться без антибиотиков. Дверь была застеклена обычным стеклом, и он решился на отчаянный шаг. Дерек разбил стекло, используя одну из консервных банок вместо камня. Просунув руку внутрь, он открыл дверь и зашёл. Быстро собрав знакомые медикаменты, он уже направлялся к выходу, когда услышал топот бегущих ног. Видимо где-то сработала сигнализация, когда он вламывался в медкабинет. Он ещё надеялся, что сумеет убежать, но аварийный выход перегораживал дюжий охранник.
В этом веке, суд был скор на расправу. Должность адвоката была упразднена, и судья лично решал, верить ли доводам обвинения. Через три часа после задержания, Дерек уже трясся в автозаке, который увозил его в ближайшую тюрьму. Его голову заполняла звенящая пустота, а сердце сжималось от боли, когда он думал о том, что его жена лежит одна в пустой квартире, и даже не узнает, почему, его нет рядом, когда настанет её последний час. Бессильная злоба затуманивала его глаза, а по щекам текли горячие горькие слёзы. Машина дёрнулась и замерла у ворот тюрьмы, после небольшой заминки они въехали на тюремный двор. Дерека выволокли из машины и толчками направили вглубь здания. Там его заставили раздеться, сопровождая всё смешками и грубыми комментариями. Они обсуждали его дряблые мышцы и выпирающие кости. Один заметил с усмешкой, что не все его части такие уж дряблые, а после холодного душа, которому его подвергли надзиратели, шлёпнул по ягодице горячей потной ладонью. Волна гнева окрасила щёки Дерека в красный цвет. Ему вдруг вспомнилось, что когда, в прошлом году, в тюрьме был забит до смерти паренёк из их квартала, его семья стала получать усиленный паёк, и их даже вне очереди посещал врач. Дерек решил, что он нашёл способ сохранить жизнь своей любимой. Он повернулся к упитанному надзирателю, и плюнул в его ухмыляющееся лицо. Ухмылка на лице надзирателя ещё не успела смениться оторопью, когда зубы Дерека впились в его левую щёку. Удары дубинок градом посыпались на ничем не прикрытое тело. И он проснулся…
Отерев со лба липкий пот, Дерек встал с кровати и подошёл к окну. За окном занималась бледная заря. Впервые за столько лет ему захотелось курить. Этот сон отражал худшие его опасения, но, ни чего не менял. Он не мог сидеть, сложа руки и смотреть, как Виллоу умирает. По иронии судьбы, послезавтра ей должно было исполниться двадцать семь. Дерек оторвал взор от унылого пейзажа за окном, и подошёл к кровати. Бледное измождённое лицо его жены всё ещё казалось ему самым прекрасным на свете. Он был готов умереть за одну только её улыбку. Нежно поцеловав её в щёку, он вышел на улицу. По дороге к «Центру выдачи и распределения» он был так погружен в думы навеянные ночным видением, что до последнего момента не слышал сигналов приближающегося автомобиля. Получив, удар бампером и уже отрываясь от земли, Дерек подумал, что это ему грезится. Уже давно ни кто не использует автомобили. Во всяком случае, не здесь. Чтобы получить разрешение, на использование средства передвижения, не использующего экологически чистую электроэнергию, нужно быть воистину влиятельным человеком.
Когда Дерек пришёл в себя, то увидел над собой миловидную девушку средних лет. Её выражение лица было озабоченно ровно на столько, как будто она разглядывала сбитую на дороге зверушку. Девушка выпрямилась и заговорила с кем-то, кого Дерек не мог видеть.
- Виктор, он, кажется, пришёл в себя. Помоги ему сесть в машину.
- Мисс, Лара, я не думаю, что это хорошая идея. Наверное, у него сломан позвоночник. Нам следует дождаться приезда скорой помощи.
- С моим позвоночником всё в порядке!
Дерек вовсе не был уверен в последнем, но точно знал, что на скорую помощь рассчитывать не приходится. К тому же, ему не нравился скрипучий голос Виктора. Уже сидя в машине, он попытался проанализировать ситуацию, в которую попал. Очевидно, что Виктор был всего лишь водителем мисс Лары. Значит она значительная персона. Дерек знал, что неподалёку располагался город исследователей. Должно быть она оттуда. Наверное, дочка какого-нибудь видного учёного.
Лара пристально посмотрела на него и спросила.
- Как вы себя чувствуете? У вас измождённый вид. Вы чем-то больны?
- Вовсе нет! - Дерек горько усмехнулся. – Просто, с тех пор, как потерял работу, жизнь как-то незадалась.
- А кем вы работали? - на лице Лары мелькнул проблеск интереса.
- Садовником.
- Любите возиться с растениями?
- Пожалуй! Но, там был очень маленький сад. Поэтому, я совмещал возню с растениями и работу библиотекаря, хотя это и не давало мне ни каких привилегий. Люблю книги.
- У меня большая оранжерея. И обширная библиотека. Я приехала всего неделю назад, и ещё не успела набрать персонал. Видимо сама судьба предрешила нашу встречу. Когда вы готовы приступить к обязанностям?
- Сегодня! - голос Дерека дрожал и срывался.
- Я распоряжусь, выделить вам апартаменты в поместье. Вы живёте один?
- Нет. С женой. Но она больна. И наш паёк закончился два дня назад. А врача не будет ещё неделю. Я боюсь, что нас не впустят в город, пока она болеет.
Лара посмотрела на него с сочувствием.
- Я пришлю к вам личного доктора, а Виктор завезёт вам усиленный паёк. На оформление всех документов уйдёт день, два и уже послезавтра вы сможете переехать в поместье. Куда вас подвезти?
Дереку казалось, что это очередной сон, и он боялся, что вот-вот проснётся, или сон обернётся очередным кошмаром. В багажнике машины обнаружился походный паёк. Лара вспомнила, о нём, когда они уже подъезжали к его дому. К тому же, она заставила Виктора поделиться с ним медикаментами из аптечки. Подойдя к двери, он прислушался. В квартире было тихо. А если он всё же опоздал? Если его жене уже не помочь?
«Дерек? Дерек, это ты?» - из-за двери раздался хриплый простуженный голос Виллоу.
Облегчённо вздохнув, Дерек толкнул дверь плечом. Это не сон. Дома его встретила слабая улыбка его жены. Они будут жить. У них есть будущее.