Рассказы очевидцев о посещении Владимиром Высоцким коммунальной кухни
на втором этаже нашего дома, при всей восторженности изложения, сводятся
на самом деле к тому, что это были редкие посиделки, не более одного,
двух раз. Во дворе же, Высоцкий бывал чаще и тому было простое
объяснение. По рассказам соседей, среди которых и наш покойный кум,
Владимир отличался редкой скромностью и деликатностью. Даже при том,
что в гости залучить его желал каждый, приходил он всё таки лишь к
близкому знакомому. Близким знакомым был один из не последних людей
тогдашней студийной администрации, который проживал в квартире своей дамы
сердца, делившей с семьёй брата маленькое помещение, расположенное в
заднем дворе, непосредственно дворике, соединённом с собственно домом,
проходной роскошной аркой. Прежде там располагались прачечная и конюшни.
После революции помещения были переданы жильцам и перестроены. Вплоть до
начала 90-х сохранялся общий туалет, который мы ещё застали, с отверстиями,
вырезанными в бетоне, соответствующим флёром и сакраментальным заявлением
на фасаде дома: "Туалета нет", чему пляжники, идущие с моря всё равно не
верили. Также, перед входом в арку имелась колонка с проточной водой.
Двор, в отличие от наших дней не был обнесён забором и водой пользовался
всякий прохожий по своей надобности. Экая государственная расточительность!
Нынче даже колонку пришлось заглушить из-за дороговизны.
В те незабвенные времена, лозунг о том, что недра принадлежат народу,
соблюдался дословно и какая, по сути, разница в том,в чьём дворе народу
захочется воспользоваться недрами!
Так вот в дворике этом проживало немало колоритных личностей. Кроме
слегка враждующих между собой из-за малометражных апартаментов брата и
сестры, ещё семья сына и соответственно племянника, а также пожилая
приветливая соседка, бывшая работница киностудии.
Особого внимания заслуживает ещё один сосед, всегда хмельной и краснолицый,
проживающий с женой, дочерью и трезвенником зятем. Но об этом позже...
Враждебное отношение брата к сестре- соседке,гордо носившей очень
распространённое в наших краях имя, переводимое с греческого кажется,
как курица,но много выступающей за пределы этого скромного образа,объяснялось
семейными обстоятельствами последней. Была она яркой, манерной и
кудрявой, обладала выдающимися формами и статной фигурой, зычным
голосом, склочным характером и облегчённым поведением, по мнению брата.
Заключение это базировалось на том, что студийный начальник появился во
дворе и в её жизни задолго до кончины супруга ветреницы. Иначе, как звезда-
разбойница, брат её не именовал. Причём первое слово я, по причине соблюдения
приличий, изменила на созвучное. В оригинале применялось наименование одного
из женских детородных органов в простонародном, матерном варианте.
Что же касается самогоноварения,явления распространённого,то не было дома,в
котором хотя бы раз не попытались этого проделать в те далёкие времена почти
полного отсутствия денег. И это при наличии всевозможных, зачастую надуманных
праздников, как светских, так и религиозных! Утро каждого выходного дня,а
в летний период- любого дня,начиналось с призыва брата описанной выше
проказницы к нашей бабке -Маня, выходи выпить самогонки! - Маня отказывала
редко. Во дворе уже хлопотала красивая супруга зовущего, которой похоже не
было знакомо чувство ревности. Бабка же, отменная кухарка и редкая красавица,-
тоже несла свою снедь.
Хозяйка крошила салаты в ёмкости размером с тазик для стирки и начиналось!
Все эти действа я регулярно наблюдала в окно второго этажа, выходящее
во дворик, поскольку бабка наша жила на первом этаже, с окном расположенным
прямо напротив жилья соседей.
Краснолиций сосед не угощал и не угощался.Сам выпивал регулярно и в отличие
от соседей,- меры не знал. Скандалил. Однажды зять- приймак не выдержал
и вызвал милицию в самый разгар производства и испытания продукта тестем.
Описать крики и визги, сопровождающие вынос милиционерами дымящейся ещё
бадьи, змеевика и прочих атрибутов, у автора не хватит слов!Особо отличилась
тёща борца с зелёным змием, проклинающая зятя на чём свет стоит!
А когда во дворе забивали кабанчика, который до этого провонял, бедняжка,
округу, всем скопом,забыв розни,- дети мои подверглись стрессу.
С первой и даже второй попытки, забой не удавался, в перерывах выпивали
для храбрости, а несчастное животное не переставало визжать. Сосед угощал
мясом потом, но я отказалась. Помню, что даже Леонтьев со своим "зелёным
светофором",врубленным на всю громкость, не мог заглушить тот кошмар.
Вот так, что называется и в горе, и в радости жил наш двор. Рождались дети,
хоронили стариков, а бывало, что и не стариков ещё,- всяко бывало.
Рассказывали, что принимая именитого гостя, брат и сестра,- были сама
любезность и предупредительность. Хорошие отношения потом, оживляемые общими
воспоминаниями, сохранялись долго. Тазиков никто не подавал. Напротив, всё,
что было у соседей лучшего подавалось на хрустальных блюдах и ладьях.
Был ли в сверкающих бокалах самогон,- мнения разнятся. Да и какая, в
сущности,разница! Двор презентовал себя и становился при этом уникальным.
Часто, проходя рядом с памятником Володи, озвучиваемым порой его
хрипловатым, пронзительным голосом,- советуюсь: как бы нам доску какую
памятную приладить, чтобы уже никакие ростовщики и барыги, не смогли
покуситься на двор наш. Это ведь и его, Высоцкого дворик!