Тавифа шла по пыльным улица Иоппии и несла в руках сверток. Палящее солнце было сегодня особенно невыносимым. Совсем выбившись из сил, женщина остановилась, чтобы перевести дух в тени пальмы. Голова болела, ноги подкашивались, а по спине струился пот.
«Наверное, от переутомления. В последние два дня я много работала. Нужно было успеть пошить одежду для вдовы Марии и ее детей. С тех пор как Господь забрал их мужа и отца, им приходится нелегко».
Тавифа имела доброе и чуткое сердце, всегда готовое прийти на помощь. Она видела нужды людей и старалась хоть немного восполнить их. Она делала, что умела – шила платья и другую одежду для вдов. Положение многих из них было безнадежным. Но Тавифа словом и делом ободряла их и помогала. Она трудилась с радостью и любовью, потому что это было ее служение для Господа.
Немного передохнув, женщина отправилась дальше. До дома вдовы оставалось совсем немного: пару узких улочек. Не без труда преодолев их, Тавифа подошла к приоткрытой двери, из которой доносились детские голоса. Женщина заглянула внутрь.
- Бог в помощь, хозяюшка! Я могу войти?
- Тавифа, входи, конечно!
Мария подхватила розовощекого малыша на руки и поспешила поприветствовать дорогую гостью.
- Проходи, мы всегда рады видеть тебя в своем доме!
Молодая вдова поцеловала гостью в щеку и тут же отпрянула.
- Тавифа, что с тобой? Ты такая горячая. Тебе плохо?
- Все хорошо, дорогая, - отмахнулась женщина от лишней заботы о ней. – Думаю, это простуда. Пройдет через пару дней. Я вот тут тебе кое-что принесла.
С этими словами она протянула сверток Марии.
- Здесь платье для тебя и вещи деткам. Надеюсь, они придутся вам впору.
- Спасибо, - проговорила Мария, принимая драгоценный подарок. Непрошенная слеза навернулась на глаза. –Я никогда не смогу отплатить тебе за доброту.
Тавифа обняла молодую женщину.
- Мне не нужна никакая плата от тебя. Я это делаю ради моего драгоценного Господа, - и она сжала руку Марии, - ну и конечно из любви к тебе.
- Пусть Бог тебе воздаст во сто крат.
Мария еще раз хотела обнять свою добродетельницу, но розовощекому малышу, который до этого спокойно сидел на руках у мамы, надоели эти нежности и он громко запротестовал. Все засмеялись, и Мария поставила сынишку на ножки.
- Он не дает мне долго грустить, - улыбнулась женщина, глядя на то, как малыш делает неуверенные шаги по комнате.
Но тут она спохватилась, что до сих пор держит гостью на пороге.
- Тавифа, ты не стой у двери. Проходи. Я только что испекла лепешки, и мы будем обедать. Может, ты присоединишься к нам.
- Нет, что ты, дорогая, у меня много дел еще. К тому же, я уже пообедала.
Мария не обманула, что она пообедала. Но даже если бы и не так, предложение Марии она бы не приняла. У них и так еды немного и лишний рот здесь совершенно не нужен. Но напоминание о лепешках напомнила Тавифе, что она принесла еще один маленький сверток.
- Детки, идите сюда, я кое-что вам принесла.
В ту же секунду трое малышей оказались возле женщины, нетерпеливо ожидая сюрприза. Тавифа достала сверток с финиками, самой лучшей и заветной сладостью.
- Но сладости только после лепешек! Договорились?
- Да! Да! – хором закричали дети.
Тавифа наклонилась, чтобы поцеловать счастливые мордашки малышей. А когда поднималась, голова закружилась, и она чуть не потеряла равновесие.
- Тавифа! Тебе плохо? Давай я помогу, - засуетилась Мария.
- Уже лучше, - поспешила успокоить ее Тавифа. – День сегодня слишком жаркий, вот и все. Пойду я.
Мария и дети еще раз поблагодарили женщину, и та поспешила уйти. Но стоило ей переступить порог, как она покачнулась, обхватила голову, как от сильной боли, и упала.
- Тавифа! Тавифа! Что с тобой? – Мария осторожно приподняла голову женщины, пытаясь понять, жива ли она. – Тавифа, пожалуйста, ответь, что с тобой?
Но та не подавала никаких признаков жизни, бледная и неподвижная, она лежала на пороге дома вдовы. Пока Мария лихорадочно думала, что же делать, к ней подошел ее старший сын Марк.
- Мамочка, она жива? – с испугом спросил он.
Мальчик не понаслышке знал, что такое смерть, и он очень боялся ее. Ведь еще совсем недавно его отец лежал, такой же неподвижный. Мария, видя отчаяние в глазах сына, одной рукой обняла его и постаралась как можно спокойней ответить.
- Нет, дорогой, она не умерла. Ей просто стало плохо, наверное, сегодня слишком ярко светит солнышко.
«Господи, только бы это было действительно так!»
- Но ей нужна помощь. Беги к ее дому и попроси, чтобы кто-нибудь как можно быстрее пришел сюда.
Не медля ни секунды, мальчик побежал исполнять поручение матери.
- И врача, - кричала вдогонку Мария, - пусть позовут врача.
«Господи, храни моего мальчика. Он еще никогда один не уходил из дому так далеко. Пусть ему встречаются только добрые люди».
Как только старший сын исчез за поворотом, из дома вышли остальные дети.
- Мама, а почему она лежит здесь?
- Она… она просто устала. Детки, идите в дом. Можете взять на столе сладости, которые принесла вам Тавифа.
Предложение оказалось очень заманчивым, и вскоре малыши исчезли в доме. А Мария наклонилась над Тавифой. Она пыталась понять, жива ли еще ее подруга: дыхание, сердце, пульс. Тишина. Ничего не было. Страшная догадка начала вкрадываться в сердце вдовы.
- Нет! Только не ее! Почему Ты забираешь самых дорогих мне людей?
Слезы струились по худому лицу. Отчаяние и боль охватили ее. Рана, которая еще не зажила после смерти мужа, снова начала кровоточить. Мария нежно гладила волосы Тавифы, поглаживала бледное лицо и разговаривала. Она разговаривала с ней как с живой. Ее душили слезы, из груди вырывалось рыдание, но она говорила… говорила… говорила… Потому что знала, что скоро придут люди, и у нее уже не будет больше возможности побыть с подругой наедине. Это были последние минуты…
Люди. Врач. Носилки. Дети. Пустота. Отчаяние. Боль. Страшная боль внутри…
От дома к дому передавалась весть о смерти Тавифы. Глубокая печаль наполнила сердца людей. Но особенно горевали те люди, которым она помогала. Ведь никто к ним не был так добр, как она.
В доме Тавифы собралось много людей. Самые близкие подруги готовили ее тело к погребению. А мужчины в это время разговаривали во дворе. Один из них сказал:
- Я слышал, что в Лидду пришел апостол Петр. Он идет из города в город, проповедует о Господе и навещает верующих. Но вот что интересно. В Лидде он исцелил парализованного. Кажется, его зовут Эней.
Мужчина немного помолчал, а потом произнес:
- Я подумал, а что если…
- Ты в самом деле думаешь, что он может воскресить человека? – перебил другой мужчина.
- Не знаю, братья. Эта мысль пришла неожиданно.
- А ведь Лидда совсем рядом. Я могу сходить за Петром. Вдруг он согласится прийти, - вызвался самый молодой из собравшихся.
- Я с тобой, - поддержал его второй, для которого Тавифа много добра сделала.
Так два человека отправились в соседний город за Петром. Апостола они нашли без труда и, изложив ему свое дело, умоляли и просили его пойти с ними в Иопию.
Петр откликнулся на просьбу братьев. И хотя было уже поздно, они не стали оставаться на ночь, но сразу же отправились в путь.
Придя в Иоппию, они вошли в дом Тавифы. В комнате, где лежала умершая, было много людей, но особенно женщин. Среди них была и Мария, которая стояла возле дверей, не имея возможности за многолюдством пройти к телу Тавифы. Весь день она была с детьми дома и только сейчас, оставив малышей на бабушку, смогла прийти.
Петр вошел в комнату. Люди расступились перед ним, чтобы он смог пройти кумершей. Апостол прошел вперед и молча стал перед телом. Он закрыл глаза. Наверное, молился. Но даже когда закончил молитву, то продолжал молчать. Молчали и все остальные.
«Почему все молчат?! Почему молчат?! Нужно просить его о помощи! Это последняя возможность для нас… для Тавифы».
Мысли лихорадочно проносились в голове Марии, но она не решалась заговорить. Однако наступил такой момент, когда она больше смогла молчать.
- Апостол… - робко сказала она, нарушив гробовую тишину.
Все обернулись и посмотрели на нее. Обернулся и Петр. Мария боялась увидеть в его взгляде возмущение или гнев, что она посмела нарушить молчание и вмешаться, но ничего такого не увидела. Напротив, его глаза светились добротой. Это придало смелости молодой вдове.
-Апостол…Тавифа, - Мария посмотрела наумершую, и ее глаза наполнились слезами, - она имела доброе сердце. Она видела наши нужды и, как могла, старалась их восполнить. Например, вот это платье, - Мария коснулась рукой своего платья, - это она сшила его. Это был последний подарок… перед ее… - дальше Мария не могла говорить, потому что вся сотрясалась в рыданиях.
Тогда другие женщины начали показывать свои одежды. Оказалось, что почти все пришли в тех платьях или рубашках, которые сшили заботливые руки Тавифы. Этим они хотели почтить ее память. Петр только слушал и молчал. И когда последняя женщина окончила свой рассказ, он произнес:
- Выйдите все из комнаты.
Со смешанным чувством страха и робкой надежды, один за другим все покинули комнату.
Петр остался наедине с телом Тавифы. Он подошел к ее постели и стал на колени. Его губы беззвучно шевелились в молитве к Господу. Петр понимал, что он человек, и не в его власти воскрешать умерших. Только Господь может это сделать. Закончив молитву, апостол встал и повернулся к умершей.
- Тавифа, встань!
И тут произошло невероятное. Бог услышал молитву Своего ученика и дал ответ!
Глаза, которые больше не должны были открыться на этой земле, дрогнули. Бог совершил чудо! Он вернул дыхание жизни в умершую!
Тавифа увидела Петра и села на кровати. Апостол подал ей руку и помог подняться. Он вывел Тавифу к вдовам, друзьям и другим верующим, которые с замирающим сердцем ожидали за дверью.
- Жива! Жива! Жива! – вначале тихо, а потом все громче и громче слышалось со всех сторон. – Чудо! Бог совершил чудо!
- Жива! – шептала и Марии. – Спасибо, Господь! - и не в силах больше сдерживаться, она заключила подругу в крепкие объятья.
Тавифа немного дрожала. От радости, от волнения и еще от чего-то неизвестного и великого. Только что она соприкоснулась с Богом. ОН коснулся ее и вдохнул дыхание жизни. Женщине казалось, что она до сих пор ощущает Его присутствие.
И в то время как верующие радовались возвращению Тавифы и благодарили Бога за Его великую милость, новость о воскрешении распространялась в городе. И благодаря этому чуду еще много людей поверили в Господа!