Серенький промозглый дождичек накрапывал с самого утра. Небо нависло неприветливыми тучами. Ноябрь в Петербурге холоден, мрачен, но бесснежен. С неба сыпется какая-то крупа, но сразу тает на мостовой и превращается в грязь. Алексей поднял ворот шинели, зябко ёжился, втягивал шею в плечи. Он был молод, строен, широкоплеч.
Как шёл ему мундир. Но теперь он больше не бравый офицер, пришлось срочно уйти в отставку, стать штатским. Прощайте карьера, ордена, звания, аксельбанты, погоны. Штатским его заставила стать внезапная кончина отца, мать умерла уже давно и всё огромное хозяйство свалилось на плечи единственного сына вместе с заботами о двух сестричках совсем ещё детях…
Самсонов хмуро шагал домой. Вид у него был странный. Шинель широкая, на голове всё еще треуголка. Не мог он себя заставить надеть ставший модным высокий цилиндр. Да и высокие сапоги он носил вместо штатских ботинок.
Дверь приветственно скрипнула, гостиная дохнула в лицо сухим теплом.
Алексей сбросил потяжелевшую от дождя шинель на руки старому Митричу и прижался к тёплым изразцам печки. Только теперь он смог ответить на тревожный взгляд старика.
-Плохо дело?
-Ох, плохо, - признал Алексей, славится Петербург плохой погодой, но такого ещё не бывало. Ноябрь этот мы долго помнить будем.
-Наводнение? - охнул Митрич.
-Что-то небывалое творится в этом году, - устало подтвердил хозяин, а что сёстры?
- Им даже такая погода не страшна, - улыбнулся старик.
-Счастливый возраст, - в ответ улыбнулся Алексей, - хорошо им пока, мало что страшно, разве что пятно на новом платьице поставят.
-Любое пятно мы отстираем, - крякнул Митрич солидно. А река до них не доберется.
Алексей стал очень серьёзным, ему вдруг пришла охота быть хозяйственным и заботливым, каким всегда был отец. Он принялся давать распоряжения:
-Знаешь, в столице это уже не первый раз. Я проходил мимо реки, она вспухла весьма угрожающе и тучи… опять же обычно такое кончается подъёмом воды. Ты бы убрал мешки с припасами из подвала - намокнут.
-Там же много всего, - охнул старик.
-Так и ты не один, - рассердился на домоуправа хозяин.
-Ладно, поднимем, - уступил Митрич не привыкший подчиняться молодому офицеру.
Он ворча поплелся исполнять неожиданный приказ, а к брату подскочили сестрички. Девочкам и в голову не пришло, что он устал, хочет стянуть сапоги, переодеться и отдохнуть, они твердили о своём.
-Смотри, смотри, что творится!
Девчушкам было одной семь, старшей одиннадцать. Их головки пряталась в золотых кудряшках и розовых лентах.
Они громко, перебивая друг друга, принялись рассказывать:
-Вода, вода прибывает!
-Да-да, - поддакивала старшая, - наша то молочница с трудом до нас добралась.
-Она говорила, что погода странная, ветер дует с финского залива, дождик накрапывает - всё как обычно в ноябре, холодно, промозгло. Только природа словно замерла и ждёт чего-то.
-И корова её мычала громко кричала, словно её режут.
Алексей задумчиво, слушая трескотню сестёр, подошёл к огромному окну в гостиной. Речные воды, холодные тяжёлые заливали город. Лужи покрыли все мостовые.
Он порадовался, что домашние слуги расторопны и быстро перетаскивали запасы из подвала. Так как воды становилось всё больше и больше.
Уже вскоре улицы, площади, узкие грязные переулки - всё превратилось в реку в стремительный и страшный тёмно-серый поток. Вода несла, крутила обломки, обрывки.
И вдруг ему показалось или мелькнуло в воде что-то живое, отчаянно боровшееся с стихией. Алексей бросился к лестнице. Последние ступеньки возле выхода на улицу уже вели в воду. Он стремительно стал спускаться. Шаг - вода по колено, шаг и скрылись высокие сапоги, разом потяжелели наполнились водой. Ещё один тяжелый неуклюжий шаг и вода ударила в грудь. Самсонову пришлось схватиться за дверной косяк, чтоб его не утащил поток. Он, держась одной рукой, вторую выставил над стремительно несшимся потоком, чтобы поймать, перехватить тонущую девушку. Поток ударил жуткой ледяной силой. Зато несчастная оказалась в его руках. Поймал, сгрёб, прижал к себе что-то мокрое и дрожащее, потащил наверх, в дом, в тепло. Она от страха не могла издать ни звука. Эти несколько шагов вверх по лестнице оказались в сто раз тяжелее, чем прошлые. Он поставил свою мокрую ношу на пол в гостиной. Её окружили сёстры Самсонова, а промокавший герой поспешил в свою комнату, чтобы привести себя в порядок.
По армейской привычке он переоделся во всё сухое очень быстро и вернулся в гостиную раньше сестёр и своей неожиданной гостьи. Пришлось даже посидеть, подождать.
Сестрицы появились какие-то взъерошенные, шумные, беспокойные, объявили сразу:
-У нас в доме нет ни одного приличного женского платья!
-А ваши? - растерялся старший брат.
-Они же маленькие! - возмутились девочки. Мамины уже давно проданы и отданы. Бедняжке Елене совсем нечего одеть.
-Но вы же спасли положение? - улыбнулся Алексей.
-Да, - расплылись в улыбке сестрички, - мы умницы.
Спасенная незнакомка оказалась такой тоненькой и хрупкой, что бравый отставник своим глазам не поверил, ведь то мокрое существо, что он принёс домой, было жутко тяжёлым.
-Промокшие юбки тянули меня вниз, - ответила она на его удивленный взгляд, - я сама казалась себе тяжеленой толстухой. И едва не утонула из-за них, - рассуждала девушка мелодичным голоском.
Она всё ещё дрожала от холода и от пережитого ужаса. Мадмуазель замотала мокрые волосы большим полотенцем. Только теперь Алексей понял, что едва не утонувшая девушка, была почти в два раза закручена в старенькое домашнее мамино платье. Она нервно теребила розовую складку ленточки на груди. Точеные черты лица, бледная кожа - она казалась призраком Петербурга.
Он вдруг вспомнил мамин запах, когда в детстве утыкался носом в эти оборки, и едва не расчувствовался, даже слезы на глаза навернулись.
Отставник вял себя в руки, посмотрел на девушку и спросил совсем спокойным голосом:
-Как вы?
Гостья не правильно поняла, истолковала его взгляд, сжала пальцами ворот платья прикрыла грудь, принялась оправдываться:
-Я выгляжу не подобающе. Мне не следовало выходить в гостиную. И волосы совсем не прибраны, - привычно кокетничала она. - Но ваши сёстры уверяли, что здесь никого нет, а печь здешняя самая горячая.
-Нет-нет, - спохватился Алексей, - вы прекрасно выглядите, а печь в этой комнате действительно самая горячая. Мигом согреетесь. Я сюда выбрался тоже из-за печи. Вот здесь и оставайтесь.
Их вежливый спор прекратили веселые голоса девочек:
-Оставайтесь все! - тараторили они звонко, - печки на всех хватит. Тем более вы оба промокли и продрогли.
-Оставьте церемонии для дворцов, - весело вторила младшая.
-Как же вас угораздило оказаться в воде? – спросил Самсонов.
Невольные поклонники горячей печи расселись в кресла с разных сторон возле источника божественного тепла.
Они даже постарались принять благообразные позы и вернулись к светской беседе. Но Алексей все же признался:
-Трудно вести себя как ни в чем не бывало в подобных обстоятельствах.
-Да-да, - улыбнулась она, - я всё ещё не могу успокоиться.
Девочки сестрички словно стайка ярких птичек, опустившейся на диванчик, подхватили:
-Ой, мы так испугались. Там на улице…
Такой ужас. Как вы только решились?
-Теперь я и сама не понимаю, - потупилась гостья.
-Боже мой! - всполошилась старшая сестричка, - вы же незнакомы. Но после таких приключений уже грех соблюдать церемонии. Придётся мне вас представить друг другу. Мой брат Алексей Александрович Самсонов, - указала она на спасителя, - только я не знаю, как его теперь величать. Он только-только вышел в отставку.
-А я, - улыбнулась девушка, - только, только стала фрейлиной императрицы.
-Просто сегодня день такой, - заметил Алексей.
-Страшный день, - серьёзно подчеркнула фрейлина, - а начиналось всё вполне благополучно. Подумаешь, сильный западный ветер, но здесь всегда ветра. Не помню ни одного дня без ветра.
-До сих пор не понимаю, - влезла в разговор старшая сестра Самсонова, - с чего это нашему Петру вздумалось строить город именно в этом месте.
-Не нам обсуждать поступки царей, - резко оборвал её старший брат.
Молодая фрейлина заполнила повисшую паузу, принялась рассказывать:
-Наша императрица Елизавета Алексеевна уже в годах, так что только дочь её, Елизавета Александровна скорее нас понимает, а императрица уже тяготится обществом…
Девочки сестрички ахали, выспрашивали подробности придворной жизни. Самсонов воспользовался тем, что гостья занята и отошел к окну, а давно ли он сам стремился ко двору, в гвардию. Давно ли сам хотел быть частью этой блестящей суеты.
Теперь отставника занимало совсем другое.
Он смотрел в окно, а за стеклом происходило что-то страшное: стоявший на другой стороне улицы особнячок разваливался на глазах. Он оказался, для того чтобы удешевить постройку, не каменным, а деревянным. Только оштукатуренным и солидным снаружи, даже украшен лепниной, как другие особняки на Невском. Мощнейший поток воды снёс и разломал его, словно спичечный игрушечный домик. Вода ярилась, бушевала, словно щепки разметала бревна тяжелого сруба. Выбросила, словно вывернув дом на изнанку, тёмную старинную мебель, диванчики, кресла, столы резные, столики, шкафы и шкафчики, кровати, перины, люди пытавшиеся спасти хоть что-то.. всё кружилось в чудовищном хаосе, проносилось мимо…
Только взбешённая, ревущая, свинцово серая холодная вода, грязная пена, обломки и ужас.
Алексей невольно отшатнулся от окна, провёл рукой по лицу.
Сестрички его наоборот прильнули к стеклу, прижались носами, вздыхали, оставляли следы от горячего дыхания, ахали и шептались:
-Боже…
-Боже... Ужас какой…
-Ведь этот дом казался таким крепким, таким солидным.
-Похоже все деревянные дома смыло, разворотило…
-Да-а… не даром Пётр первый запретил в этой новой столице любое деревянное строительство. Пророческий был дар у царя, - философски размышлял Алексей, не слушая громкие эмоции сестёр и глядя, как крутятся на потоке, уплывают вдоль улицы чёрные бревна и красивый проспект остается похож на улыбку с выбитыми в драке зубами.
-Нынешний император… - болтали девочки.
Отставник закрылся, отвлёкся от их щебета, различил только окрепший, но мягкий голос фрейлины:
-Утром воды было совсем немного. Мы даже специально собрались у парапета набережной, посмотреть, как пребывает вода в канале.
-А потом? - воскликнула младшая сестра в ужасе.
-Да, - вздохнула молоденькая фрейлина, - всё случилось так быстро. Со стороны залива пришла большая волна, вода в реке вдруг потекла обратно. Нет не потекла, - волновалась девушка, - не потекла, хлынула от залива обратно. Канал вспух, как больной. Похолодало серое небо, нависло так низко, что чуть не касалось шляп. А воды стало так много… Везде вода, она выплеснулась через набережные, хлынула по улице. Меня подхватило, юбки сразу промокли, сковали ноги, ухватиться было не за что. Меня потащило. Едва не умерла от страха, даже дышать не могла.
-Да-да… - затараторили девочки, - мы только вас увидели, дух не могли перевести, пока брат вас не спас.
-Пока мы не убедились, что всё в порядке.
-Печальный порядок, - вздохнула фрейлина, - поправляя остатки причёски, - на кого я теперь похожа?
-Ах, оставьте, - замахали ручками хозяюшки, - вы прекрасно выглядите.
-Такой бриллиант ничем не испортить.
Только вспомнили о драгоценностях и повлекли свою нежданную гостью показывать ей, хвастаться своими сокровищами - редким индийским ожерельем и яркими перышками экзотических птиц.
Отставник был рад остаться один, вновь отвернулся к окну. Там свинцово чёрные воды отступали обратно к Финскому заливу, потащили с собой брёвна, обломки, мусор, трупы. Всё снова проплывало мимо.
Алексей смотрел за потоком и невольно думал о своём. Наводнение уходило, город стремительно и непредсказуемо менялся, точно как его жизнь. Ведь он уверенно шёл в одну сторону, а теперь все его существование, вся его жизнь резко повернулась и неслась бешеным аллюром в другую сторону.
Все было так просто и понятно, пока он шёл по пути военного, где любые решения зависят от отцов-командиров и всё конкретно, расписано словно форма, а теперь только от него самого зависело и что надеть, и чем заплатить за всё, что необходимо растущим и хорошеющим сёстрам. Словно любимый город Алексей Самсонов пережил ненастье и начинал новую жизнь