Мысли вслух у силуэта прошлого

Олег Калинка
Спектакль «Магда»
Пьеса современного британского писателя и драматурга  Майкла Ардитти «Магда» занимает особое место в мировой литературе и драматургии, её особенность заключается в том, что в этом произведении он обращается к мрачному образу мировой двадцатого века Марте Геббельс, жене рейх-министра пропаганды Йозефа Геббельса. С момента выхода этого произведения, оно всегда находилось в центре общественного внимания, её перевели на многие языки мира, в том числе и на русский и в мире театра и кино были немногочисленные попытки воплотить этот сюжет. Вопреки точу что каждое обращение к этой теме всегда приковывает внимания мировой общественности к этому произведению, в России различные табу всегда создавали препоны для воплощения её на экране и в сценическом пространстве. Спектакль Дмитрия Крестьянкина «Магда» по одноименной пьесе Майкла Ардитти - это одна из немногочисленных смелых попыток воплотить замысел драматурга и придать ему современное видение. В мире литературы и драматургии Майкл Ардитти является виртуозным мастером психологической драмы и пьеса «Магда» один из ярких примеров его мастерства в этой области. Здесь он мастерски препарируют человеческую трагедию моральной и психологической деградации, драму крушения идеалов и утраты вера в условиях тоталитаризма. В спектакле образ Магды воплощён невероятно сложно и многомерно, её личность раскрыта через концепцию «Магда – Медея двадцатого века», одновременно через неё и её окружение показывается крушение нацисткой идеологии, трагедия миллионов уверовавших в торжество нацисткой идеологии и миллиарды загубленных жизней под железным сапогом фашизма. Сценическое пространство спектакля в «Магде» воспроизводит атмосферу бункера, где остатки верхушки проводят последние часы своей жизни. В спектакле это пространство – это сцена театра абсурда, где персонажи-обитатели бункера зависли между жизнью и смертью, психологически они закованы в кандалы своих амбиций, они прячутся за стенками идеологических замков от их преступлений, за которые они не хотят отвечать перед всем человечеством. Эти люди некогда могущественные распорядители судеб человечества в этом пространстве они выглядят жалкими, тщедушными, пораженных малодушием персонажами, которые усиленно стараются прятаться не только от реалий жизни, но от самих себя. Спектакль передаёт атмосферу этой жизни, в бункере вне реалий окружающей их кровопролития и смерти, вне ужасов войны невероятно ярко, очень эмоционально экспрессивно и в сценической палитре сильно доминирует сарказм и здесь это театр абсурда. Перед этими персонажами стоит вопрос супового выбора: покончить жизнь самоубийством или отвечать за преступления перед человечеством, тема этого выбора особенно ярко раскрыта на примере Марты Геббельс. Её образ выходит за пределы классического понимания образа Медеи двадцатого века, в спектакле Магда находится на распутье, где вопрос её жизни и смерти для неё уже решен, она стоит перед выбором: должны ли её малолетние дети жить с клеймом детей палача или они должны умереть за деяния их родителей. В спектакле образ Магда – это образ умной женщины, отчётливо осознающей сложившуюся ситуацию, у неё нет на глазах розовых очков благих намерений и  у неё нет слепого фанатизма идеям её мужа или холодного цинизма расчёта. Её последние часы жизни окружёны  осколками империи, но она не цепляется за мифическую надежду выжить или избежать смерти, Магда пытается осознать реалии, найти ответы на мучающие её вопросы. При всей очевидном приближения конца третьего рейха в истории, разворачивающейся в спектакле, авторы-создатели попытались показать реальность угрозы идей третьего рейха сегодня и то, что они не совсем похоронены под обломками поверженной империи и в этом очевидна линия, связывающая события тех лет с сегодняшним днем. История под названием «Магда» была и остаётся невероятно актуальна для нашего времени, так как желания абсолютной власти над человечеством никогда не покидали умы великих мира сего и «Магда»- это наше лекарство благодаря которому у нас всех есть надежда излечиться от этой чумы двадцатого века и эта история больше не повторится.