ПОЭТ И КАЛЕНДАРЬ
Пьеса
Я вещи поющие слушать люблю.
Р.М.Рильке, из сборника „Молитва Деве Марии“,
перевод Т.Сильман
Действующие лица:
- Гёте: роль без слов; появляется только в первом эпизоде.
- Календарь: объективный наблюдатель. Знает о своей сакральности.Любопытен,
иногда обрашает внимание на людей.
- Поэт (подразумевается Р.М.Рильке).
В своем творчестве переживает три периода:
1. Лирика;
2. Экзистенциализм;
3. Мифология и метафизика.
Каждый из периодов отличается особенностями костюма сценических речей
и движений Поэта:
-первый период: поэту 20 – 27 лет; чисто и аккуратно одет; бодр и целеустремлен;
но счастья нет.
- второй период: поэту около 40 лет; часто рассеян.
- третий период: поэту около 50 лет; счастья нет и не будет; заметно постарел.
- Лу Андреас-Саломе (Лу): писательница и психоаналитик
- Горничная Марго: ревнует Поэта к Лу.
- Клара Вестхофф: жена Рильке.
- Часы: разделяют сцены пьесы пробежками по сцене: могут ходить, бежать, ползти,
останавливаться и даже идти назад.
- Письменный стол: гордый носитель знаний о Поэте;
- Мусорная корзина: знает неопубликованное Поэтом; ее добыча богаче чем у
письменного стола.
- Зеркало: искренне сопереживает Поэту;
- Книжный шкаф: знает много и обо всех, но знания отдает неохотно и редко.
- Кресло: женщина, имеет специфические взгляды.
- Новое кресло: такое же как прежнее, но выглядит чуть по-другому.
- Карандаш: надежный труженик, отдал всего себя без остатка Поэту
- Стальное перо: самоуверенная персона.
- Гусиное перо: скромный труженик в отставке.
- Стирательная резинка: женщина, c потертой фигурой.
- Чернильница: женщина с трагическим опытом;
- Жофре: любовник Лу. Эпизодическая роль.
- Роден: эпизодическая роль без слов.
/* В произведении использованы цитаты из Библии, а также Екклесиаста, царя
Соломона, Оскара Уайльда, Вильяма Теккерея, Фридриха Ницше, Менандра, Лин
Юйтана, Коко Шанель, Самуила Маршака. */
СЦЕНА 1. Гёте
/* На Календаре 17 февраля 1856 год. По заднику сцены в вечность «проплывает»
Гёте, окруженный толпой поклонников. Гёте периодически поднимается на
пьедестал, который народ несет с собой и читает свои стихи.
Народ аплодирует и плачет. */
Зеркало: Какой же он красивый, видный, статный…
Письменный стол: Он гений, а „ гений, несомненно, долговечнее красоты“
/* Оскар Уайльд */
Книжный шкаф: Прощай, гений, прощай!
Календарь:
Уходит Гений в Вечность - это ясно,
Оставив память на века,
И жизнь теперь течет однообразно,
Хотя придет другой, наверняка.
Книжный шкаф: "Свято место пусто не бывает". / * Библия */
СЦЕНА 2. Возвращение из России.
/* Начало 1901 года. Колония художников Worpswede. Комната Поэта
Участники: Поэт, Календарь, Часы, Письменный стол, Книжный Шкаф, Зеркало,
Кресло.
/* Поэт что-то пишет за письменным столом. Календарь показывает 1901 год и
вручает табличку Часам. Часы исполняют сложный танец */
Календарь:
Прошло почти полувека со смерти Гёте. Многих Поэтов я видел, но никто не может
сравниться с ним. Но вот, пожалуй, еще один претендент на его трон.
Как его зовут? Ага, понятно. это юный Рильке. Присмотрюсь к нему поближе.
Кресло:
Ну, вот, к счастью Поэт дома. Заждалась я его. Разъезжает, вот и в Россию даже
съездил.
Мусорная корзина:
Взглянем на нашего мальчишку,
Он что - то пишет для себя,
Стихов издать он хочет книжку
Я посмотрю, как сложится его судьба.
Книжный шкаф:
Ну, что мы у Поэта видим на сегодня:
Поэзия его изысками полна,
Он, правда, весь какой-то беспокойный,
Хотя стиха ритмичность хороша.
Поэт:
Я дважды побывал в России
Язык серьезно русский изучал
И несколько стихотворений
Я там по - русски написать.
Знаком я лично с Достоевским,
Толстой и Чехов мне учителя
и восхищен Цветаевой Мариной
Хотя мы не встречался никогда.
Их языком, литературой,
Я восхищаться лишь могу
Но ведь и сердцу не прикажешь -
Я буду там, где моя Лу.
/*Поэт грациозно встает и идет к Письменному столу, проходя мимо Зеркала
улыбается и c удовольствием смотрится в него.
Далее непрерывно фланирует между Столом и Зеркалом */
Письменный стол:
«Молодость весела без причины, в этом ее главное очарование».
/*Оскар Уайльд */
Мусорная корзина:
«Так природа захотела. Почему - не наше дело, для чего - не нам судить».
/*Оскар Уальд */
Поэт:
Тесно мне в комнате.
Что же мне почитать сейчас, по настроению.
Ну, хорошо, например, это:
«Я к громкой жизни не хочу стремиться,
о днях чужих другого не спрошу.
Я чувствую, цветы, которые ношу,
в прохладе белой чашей им раскрыться.
/* Р. М. Рильке. "Я к громкой жизни не хочу стремиться"
Перевод В. Думаева-Валиева */
Книжный Шкаф:
Поэт вернулся из России,
Там вдохновения искал.
В своей тогдашней эйфории
Он пару сборников издал.
Письменный стол:
Еще он на художника учился
Портреты Лу там рисовал
А также по России покатался
И много интересного узнал.
Зеркало:
Туда поехал за любовью,
За Лу Андреас - Саломе
И жил он там во вред здоровью.
Мне это все не по душе.
Мусорная корзина:
„Кто ищет хорошую понимающую и красивую жену, ищет сразу троих.“
/* Оскар Уайльд */
/* У Поэта видения, он вспоминает прошлое:
Появляется Лу. То приближается, по удаляется. Когда Поэт стремится ее поймать,
она грациозно убегает.
Часы пятятся пару кругов назад – в другую сторону и останавливаются.
Показывают 1898 год.
*/
СЦЕНА 3 1899 Воспоминания
/* Действие происходит перед занавесом. Участники: Поэт, Лу, Горничная Марго, Кресло. Поэт на коленях умоляет о чем-то Лу. Лу (отбивается и смеётся) */
Лу:
Послушай, мой упорный кавалер,
Коль хочешь ты делить со мною тайны,
Смени - ка имя, например.
Ты был Рене, а станешь Райнер.
Другой Рене был раньше у меня,
И для меня то имя свято!
Смешна твоя мне суетня,
Ты весь какой-то угловатый.
В Россию еду, там меня найдешь,
Ты должен быть мне интересным.
И если вдруг цветок любви сорвешь,
Простор дам радостям тебе телесным.
Ты, говорят, надежды подаешь,
И в ряд поэтов тебя ставят,
Но поэтическая трескотня
Меня совсем не вдохновляет.
А ты, любовник молодой,
Лет на пятнадцать ты меня моложе,
И занят сущей ерундой
Талант твой крохотный, похоже
Но чтоб пилюлю подсластить
Хочу писать мне письма разрешить
Быть может, буду отвечать.
/* В отчаянии Поэт целует ноги Лу */
Да хватит ноги целовать.
И вот еще мое пророчество:
С таким характером взрывным
Грозит тебе печаль и одиночество.
Рэне, ты очень горд и возбудим
Лу (осматривая ногу)
Ну вот опять, о чем я говорила
Ты снова мне порвал чулок
Мне это всё невыносимо
Я горничную вызову в звонок
/*Звонит, появляется подслушивающая горничная. Дверь при этом хлопает */
Лу:
Марго, не хлопай так дверьми.
Иди и принеси чулки
А рваные с меня сними
Потом собачку покорми
/* Поэту*/:
А ты иди мой друг, иди!
Иль хочешь, я возьму тебя в Россию
И хоть с тобой одна тоска
Мне без друзей невыносимо.
Поэт:
Пусть так, теперь я буду Райнер
Я за тобою хоть на света край
В любви к тебе не буду крайним
И я молю: о, Лу, меня не покидай!
Ведь без тебя Вселенная пуста,
И без тебя не будет вдохновенья.
В Россию позвала она меня,
Поеду я за ней без промедленья.
Когда в тебя не верят – это плохо,
Когда в себя не веришь - то конец!
Конец всем творческим надеждам
Безверие - несчастиям кузнец.
Мусорная корзина
Вера, безверие… Я лично ничему не верю, пока не увижу собственными глазами
Можно и верить, но лучше знать.
Сказал же Ницше:
Glaube hei;t „Nicht-wissen-wollen"
что по нашему:
«Верить – значит не хотеть знать».
Горничная Марго /* шепчет Поэту, чтобы не слышала Лу*/ :
Нет, нет - не слушайте ее!
Вы - воплощенная поэзия, я вижу:
Все это - женское вранье,
А Вашу Лу я ненавижу!
Кресло (обращается к Марго):
Что значит: «Ненавижу Лу?»
Я к Лу вообще благоволю!
И организм весь мой гудит
Когда она на мне сидит.
/* Марго убегает. По сцене в направлении России проходит Лу в шляпке и с
чемоданом, за ней несется взъерошенный Поэт
Открывается занавес. На сцене прежняя комната. */
Мусорная корзина:
«Единственный способ избавится от искушения это поддаться ему»
/* Оскар Уайльд */
СЦЕНА 4 1901 год Колония Художников Worpswede.
/* Прежняя комната. В ней все те же предметы, но расставлены уже по-другому.
На стене портрет Лу */
Книжный шкаф:
Поэт наш после странствий дома
Оставим, наконец, Россию русским.
Ему здесь хорошо и все ему знакомо
И языки его немецкий и французский.
Поэт:
Ну вот, вернулся, и что дальше?
В Россию съездил я не зря
Беседы помню Льва Толстого
Писателя и бунтаря.
И вспоминая Лу, для упражнений
Учился я её портреты рисовать.
И несколько стихотворений
Сумел я ей а русском записать.
Зеркало:
А эта Лу престранная особа
Любовью Поэта будет роковой.
Наитие и вдохновенье
Черпает лишь он в ней одной.
Кресло:
Фигня вопрос, все обойдется.
Кто от любви не был больным?
Я уверяю, кто-нибудь найдется,
Недолго наш Поэт останется одним.
Печальные последствия любовных неудач
Со временем сойдут на нет,
Ведь время - это всем прекрасный
врач, как говорил один субъект.
Книжный шкаф:
Какой тебе, он, блин, субъект?
Менандар - древнегреческий поэт!
Его стихи есть у меня
А ты не знаешь ни черта
Зеркало:
Это правда. Есть такая цитата.
«Время лечит» /* Менандар */
Мусорная корзина:
Кому-то врач, кому-то и палач.
И я об этом много говорила.
Идей хороших, а не только срачь
Я много у себя похоронила.
Зеркало:
У многих из любовных пар, хоть плач,
Взаимный пыл порой недолог,
И время хоть прекрасный врач,
Увы, ужасный косметолог.
/* Поэт вспоминает. Он и Лу перечитывают письма */
Лу:
Я, Лу Андреас – Саломе
Жена ученого и дочка генерала
И ты пойми меня Рэне
Любви тебе не обещала
Поэт:
Забыла ты, теперь я Райнер
Сменю я и фамилию коль хочешь
И буду я не Рильке, а Дизайнер
Так отчего же ты хохочешь?
Лу (отсмеявшись):
Дизайнер Райнер, как же это мило
Любовь к тебе, однако, исчезает,
Найди-ка ты то, чтоб я бы отличила.
Тебя от остальных, кто ни черта не знает.
Мусорная корзина:
За всем особенным стоит что-то трагическое.
/* Оскар Уайльд */
Лу
Мой интерес прошел, не более того
Забудь меня, что было, то прошло
Притворности не требуй от меня:
Я очень не хочу обманывать тебя.
Ты знаешь круг моих друзей
Там Ницше, Фрейд и многие другие
И будь персоной покрупней
Имел бы шансы ты, но небольшие.
Люблю я выраженье «Белый слон»
Писательство люблю, психоанализ
Ты отгадай, мой милый компаньон
Что выраженье это значит.
Мусорная корзина:
Поэт (отвлекается от писем. Думает вслух):
Мне снова грезится в мечтах она
Однако «Белый слон»? Не понимаю
Мне аллегория возможно не ясна
Но этот вызов принимаю!
Письменный стол:
Я вижу, как Поэт ей письма пишет
Влюбился в Лу он с головой
И никого вокруг не слышит
В мечтах живет лишь ей одной
Поэт:
Я буду реалистом, и понятно,
Мечту о Лу мне надо отложить.
Жениться стоит мне, и, вероятно,
Семейной жизнью буду дорожить.
А ну-ка вот, на Кларе я женюсь.
Искусство любит, вроде как не дура.
Пойду и с нею объяснюсь.
Красавица, а какова фигура!
Я буду жить, как все живут другие
Ведь я обычный человек
Не слон и не животные иные
Пусть будет счастлив мой семейный век
СЦЕНА 5. Клара
/* До свадьбы: */
Клара:
Ах, скоро сбудется мечта,
И буду замужем я.
A муж мой - признанный эстет,
Известный молодой Поэт!
Он петь мне будет серенады
Все дни и ночи, только мне одной,
Как соловей прекрасные рулады
Лишь для меня, и никакой другой.
А в перерывах между песен
Мы минералку будем пить
Мирок семейный будет тесен,
Хочу я девочку родить.
Письменный стол:
"То, что делается из любви, всегда происходит за пределами добра и зла."
/* Фридрих Ницше */
Мусорная корзина:
А я скажу по-другому: «Нет греха, кроме глупости». /* Оскар Уайльд*/
Клара:
Размеренному счастью
Никто не сможет помешать,
Ну а семейному ненастью
Я знаю, как противостоять.
/* После свадьбы. Переписка Поэта и Лу */
Поэт:
Вот и женился, а что толку
Несчастлив я в своей судьбе
И даже нашему ребенку
Не рад, все мысли о тебе
Лу:
Был мне твой опыт интересен
Мой интерес прошел, не более того
Надеюсь, и тебе небесполезен.
Забудь меня, что было, то прошло.
Ведь секс я как науку изучаю
Тем самым от толпы разнюсь
Признаюсь, я сама порой не знаю
С кем на ночью лягу, утром с кем проснусь.
Ну, что сказать: ребенку рада
И я тебе по дружбе говорю
Он сохранит, возможно, от распада
Твою непрочную семью.
А главное, Рене, ты перестройся,
Среди людей ты ведь не белый слон.
Меня забудь, а сам же успокойся.
С семьей ты заварил крутой бульон!
Боюсь, пророчество исполнится,
То самое пророчество мое
Терпенье Клары переполнится
Ты обречен на одиночество своё
Клара /* держит новорожденную дочку на руках. */ :
Теперь втроем на белом свете!
Семья всего важней, что говорить.
Мы кушать будем винегреты
И вместе к Фрау Бинц ходить.
Но вот, кому он письма пишет?
Что отвечают женщины ему?
А он меня почти не слышит
И повторяет это имя – Лу.
Мне в этом надо разобраться,
Разлучницу разоблачу
Хочу до писем до его добраться,
А там уж разберусь я, что к чему.
/* Находит ключ, находит в столе пачку писем Поэта, читает.
Хватается за сердце. Обращается к подошедшему Поэту, не понимающего что
происходит. */
Лу:
Послушай, мне не надо претворяться.
Про Лу – забудь, не буду утешать.
И я не буду больше повторяться.
Или она иль мы - тебе решать!
Живешь в семье угрюмой одиночкой
Сейчас ты должен выбирать:
Любить ты будешь лишь меня и дочку
Иль вещички можешь собирать.
Поэт:
Я ухожу из дома, я бездомный!
А Лу я не смогу забыть!
Передо мною мир огромный,
Но я не знаю, как мне дальше жить.
Я не могу предать мое призванье,
И перед Кларой я в долгу.
Но тягостно мне здесь существованье.
Да и без Лу представить жизнь я не могу.
/* Поэт уходит из дома */
Поэт:
Вот снова я один, я в одиночестве.
И не поймет меня, наверное, никто.
А Лу права в своем пророчестве.
Прожить мне одиноко суждено.
Книжный шкаф:
«Нет одиночеству предела...
Оно как дождь: на небе нет пробела,
В нём даль морей вечерних онемела,
безбрежно обступая города, - и хлынет вниз усталая вода.»
/* Р–М. Рильке «Одиночество» перевод М. Рудницкого */
Поэт:
Теперь я снова в межвременьи,
Ищу я новый поворот в судьбе.
В Родене вижу вдохновенье,
Огюст Роден, я мчусь к тебе!
Я знаю про ответственность Поэта.
Он должен лишь себе и больше никому.
Мне надоело реноме эстета!
Уеду я, я объяснил вам - почему.
Письменный стол:
Уходит он без лишних извинений,
Распалась, очевидно, связь времён.
Мне ясно лишь одно: Поэт наш – гений,
Философом он стать рождён!
СЦЕНА 6 Рильке и Роден Париж, 1902, 1906.
/* Мастерская Родена. (В комнате, возможно, живые скульптуры).
Календарь передает часам таблички сначала 1902, затем 1906.
Часы несутся в эстетическом (a la Rodin) танце.
За столом сидит Рильке, он работает секретарем у Родена.
Роден ваяет и фигуры начинают двигаться. Одни фигуры подкидывают листки поэту,
другие забирают. */
Поэт:
Ну вот, и жизни перемена.
Сомнений уж нету в том.
Я у великого Родена
Работаю секретарем.
Книжный шкаф:
Прекрасны мастера творенья,
Парижу по сердцу они,
Достойны высших восхвалений,
Достойны и людской любви.
Внимательно взглянув на камень,
Роден с ним чудо произвел,
И пробежал по жилам пламень,
Цветок живой любви расцвел.
Ваяет много, ежечасно,
Из-под резца рождает лик.
Творенья все его прекрасны,
И люди оценили их.
Его чудесные скульптуры
Ласкают взор и мир несут,
Изгибы женственной фигуры
Признанье страстное шепнут.
И к скульптору пришла известность,
За ней и слава, и успех.
Ну а Поэта нашего словесность
У Лу лишь вызывает смех.
Мусорная корзина:
В жизни есть только две трагедии: одна у того, кто не получает что хочет,
а другая у того, кто получает. /* Оскар Уайльд */
Кресло:
Я тут чего-то не пойму
Ты про Поэта нам вещала
Да, он несчастлив с этой Лу
Она ему о том писала.
Роден же счастлив, знаменит
Он кого хочет возбудит
/* обращается к мусорной корзине */
Иди под стол где ты стояла.
Ты психиатра навещала?
Зеркало:
А Лу запрещенное читает
Про анархистов даже знает
Об этом часто намекает
А может просто так скучает
Кресло:
Ну расскажи нам, расскажи
И мою душу не томи
К нам люди просто привыкают
Язык вещей не понимают.
Никто об этом знать не будет
/* обращается к Мусорной корзине */
А тот, кто знал тот все забудет
Лишь ты одна об этом знаешь
Ты что, совсем не понимаешь?
Мусорная корзина:
Тут кто без спросу вылезает?
И мне без спросу помогает?
Ну да, Родена письма я читала
О том, что публика не знала
Трагедия из писем вытекает
Любви Родену не хватает
Из мастерской не вылезает
Из камня сам ее ваяет
Запутался он в женщинах своих
Несчастными он сделал их двоих
История любви и творчества Родена
Трагедия всей жизни феномена.
Вообще о странностях людских
Молчать уж нету сил моих
Чтоб негатив мой поутих
Хочу читать я только позитив
Письменный стол:
Молчать не можешь, а придётся
На этом трёп твой оборвётся
Не выдавай чужих секретов
И так к тебе доверья нету
Роденовская драма о любви -
Про это лучше ты молчи
Тебе доверили секреты
А ты их двигаешь в куплеты
Кресло:
А наш поэт сейчас, однако
Ведет себя чудаковато
Все ищет белого слона
Гуляет в парках допоздна
А сказочка про белого слона
На мой взгляд несколько глупа
Откуда белый слон в Париже
Его я здесь в упор не вижу.
Поэт:
А жизнь моя сплошная карусель:
Все как всегда, как бег по кругу.
Я не могу стихи писать
И для Родена я прислуга.
Я, кстати, в Люксембургском был саду
Была там карусель, в ней белый слон
Возможно, тут разгадку я найду
Со временем был как-то связан слон
Всё, как всегда. И тут вдруг белый слон.
Он в круговерти появляется все чаще.
И уж привычный ход вещей сменен
И карусельный слон как настоящий.
/* Поэт решительно встает и идет прочь от стола. Листки рассыпаются по полу,
появляется Мусорная корзина и забирает их */
Поэт
Ну вот, теперь все решено.
Мне надо вырваться из плена.
Возможно, это и грешно,
Покинуть надо мне Родена.
Нужда, как грустно и несносно
Я чувствую ее все глубже и полней.
Что для богатого так просто,
Для бедного всего сложней.
В домах Парижа и Москвы,
Я видел мир нескромный.
Удел мой жить среди толпы,
И я во времени бездомный.
Зеркало:
А мне нравится жить в городе. В городах без зеркал жить невозможно.
Письменный стол:
„Жить - в этом нет ничего особенного. Большинство людей
существует, не более того“ /* Оскар Уайльд */
Мусорная корзина:
Я существую значит я живу
Я счастлива, умна, и не уныла
Хоть под столом проходит жизнь моя
но что хотела, то я скрыла
Книжный шкаф:
«Господь! Большие города
Обречены небесным карам.
Куда бежать перед пожаром?
Разрушенный одним ударом,
исчезнет город навсегда.
/* Рильке «Господь! Большие города»,
перевод Владимира Микушевича */
Кресло:
Какой ужас! Куда бежать то, в деревню? Да там меня выбросят в канаву.
Мусорная корзина
„Мы все в канаве, но некоторые из нас смотрят на звезды "./* Оскар Уайльд */
/* перебивает сама себя*/
Не все – не все. Я под столом
Тепло здесь и уютно
Читаю, что мне попадет.
Довольна абсолютно
СЦЕНА 7 1907, Мюнхен
/* Поэт переезжает в Мюнхен. Он в поиске и метаниях. Комната уже другая,
предметы те-же, но они одеты по-другому и стоят уже по-другому. */
Поэт:
Хочу я сделать стих свой зримым,
Фантазии моей границ ведь нет.
И быть хочу я тоже несравнимым.
Но я не скульптор, я Поэт.
Людским не верю я советам,
Зверям не верю добрым или злым,
Предметов только голоса не слышу.
А что сказать - найдется точно им.
Кресло:
Ты песни слышать наши хочешь?
Поэт, да ты неповторим!
При всем желании не сможешь
Услышать, что мы говорим.
Письменный стол:
Ну что тут скажешь, ты права,
Но есть особенность одна.
Ему услышать не судьба
А в театре зрителю – да!
Зеркало:
Но, зритель наш, тебе мы открываем,
О чем поем, о чем мы говорим.
Поймешь, на что наш камертон настроен.
И думаем, о чем, когда молчим.
Он весь в любви, он нас не замечает
Все ищет белого слона
А где слон прячется никто не знает
Страдает его бедная душа.
/
* Поэт подходит к Зеркалу. Принимает разные позы, поправляет одежду и прическу.
Пытается быть веселым, но получается не очень убедительно. */
Зеркало:
Вот говорят, поэзия - искусство
Пусть говорят. Ну, все-ж, допустим,
Но я философа в нем вижу
И в том проблемы я предвижу.
Письменный стол:
Понятно, искусство требует жертв.
И вот еще: „Искусство — это Зеркало, отражающее того, кто в него смотрится,
а вовсе не жизнь.“ /* Оскар Уайльд */
Кресло:
„А я считаю, всякое искусство совершенно бесполезно как бесполезен цветок“.
/* Оскар Уайльд */
Да, кстати, это всем на заметку.
«Я настолько умна, что иногда не понимаю ни слова из того, что говорю».
/* Оскар Уайльд */
Корзина:
Ну, вот и дожили, подставка под седалище об искусстве и эстетике заговорило.
Куда идет мир?
Кресло:
Куда идет - туда идет
А когда надо повернет
Тебе скажу куда идти
Тебе под стол надо ползти.
/* Обиженная мусорная корзина лезет в драку.
Остальные разнимают. Все ругаются. */
Календарь:
„Ничто не ново под луной. Что есть, то было, будет в век
/* Екклесиаст */
/* Поэт и Лу перечитают письма*/
Лу:
Читаю я твои стихи
Читаю письма, отвечаю
И новые твои черты
Как ты заметил, отмечаю.
Ты думаешь «Достиг вершин»
Любви моей ты просишь, о несчастный.
Ты друг мой с этим не спеши.
Без белого слона твой труд напрасный.
А чтобы я другом быть могла,
Философом ты стань, и о, проклятье!
Твои эмоции, стихи, слова,
Возможно, приведут в мои объятья!
Поэт:
Я шлю стихи про Люксембургский сад
Про карусель, про белого слона
Рефреном он кружит в стихотворенье
Возможно в этом суть загадки у тебя.
Нас крутит жизни карусель.
Мы в этот круг с рожденья входим
Сам этот бег есть наша цель
И счастье в нем порой находим.
Зачем тогда все дни проводим
В заботах, в суматохе дел?
Ведь мы потом ни с чем уходим
И бег по кругу наш удел
В детстве нашем еле-еле
Закружились карусели,
С возрастом кружит сильней,
И кружусь я вместе с ней.
Позже, в вихре деловом
Все бегом, бегом, бегом
А потом, на оборот:
Тише, тише, тише, стоп.
Письменный Стол:
На что Поэт тут намекает?
Рефрен про этот белый слон
Зачем так часто возникает?
Аx, Белый слон, наверно, он.
Книжный Шкаф:
Ты молодец, что догадался.
Тут аллегория видна.
Дай карусели повращаться,
И возвращается она.
Зеркало:
Я знаю, белый слон - он альбинос
Поэт наш тоже альбинос в широком смысле.
Пусть Стол продолжит рифму альбинос
Он умный, рифму он домыслит.
Письменный стол:
Причем здесь я и слово альбинос
Я в рифму знаю только слово нос
А к Зеркалу один вопрос
Что это, к черту, за допрос?
Поэт наш на слона, увольте, не похож
На белого слона тем паче
Пусть образ Лу у нас расхож
Я вижу ситуацию иначе.
Такие как он, редки среди смертных.
Он небом дарован на радость людей
Шедевры его, я знаю, бессмертны!
Но жизнь потому у него и трудней.
Кресло:
Уа ха – ха! Какая жуть
Жизнь – карусель. В чем шутки суть?
А про себя могу сказать.
Я счастлива, мне есть что вспоминать!
Все время гости у меня
Один присядет и другой
У каждого история своя
И каждому я дам покой.
А им всем есть что рассказать
Поведать что-нибудь своё.
Я альманах хочу издать
И получить за то бабло
А наш Поэт не белый слон
Не зверь, не пень, и не питон
Обычный в общем человек
Такой же как и дровосек.
Ну да, он перышком скрипит
И над бумагами корпит
А белый слон на то и слон,
что в комнату не влезет он
Зеркало:
Ну ты смешная как всегда
К тому – же, вижу, ты глупа
Ну, а про белого Слона
Сравненье с ним не для тебя
Ты хоть чего-нибудь – читала?
Про аллегории слыхала?
Ты хоть чуть –чуть об этом знаешь
О чем безудержно болтаешь.
Взгляни, к примеру, на меня
Поэзия мне вовсе не чужда,
Но мне по жизни не нужна
Не отражается она.
А вот Поэта я люблю
Его вообще боготворю
И если смотрит он в меня
Я вижу, как сложна судьба
Письменный стол (обращаясь к корзине):
Я понимаю, что к вам попадает,
Читаете вы все и без разбора.
Но все же вам не подобает
Оказываться яблоком раздора.
Да и вообще шарады ваши
Нам не добавят кругозора.
Вас заподозрят скоро в краже
И выбросят без разговора.
А относительно судьбы Поэта,
Касается что творчества его,
То, по законам светским этикета
Судить о нем не надо шутовско.
Полезен - бесполезен его труд,
Судить не Вам, корзине под столом.
Стихи читателя найдут,
Среди других не затерялся он.
Мусорная корзина:
Ты тут меня напрасно обижаешь,
Теперь меня послушать - ка позволь.
Ругаешься, как будто ты не знаешь,
Что в пьесе я играю свою роль.
СЦЕНА 8 1918 Мюнхен
/* Очередной раз пробегают Часы, но коротко, буквально пару шагов */
Поэт:
Жизнь в городах – это сплошная карусель, эта имитация
движения. Я должен жить в тишине – в уединении.
/* Переписка с Лу */
Лу:
Ну что мой друг, тебя я поздравляю!
К разгадке стал намного ближе
На творчество тебя благословляю
Ты стал другим, я это вижу
Как переводчик ты прекрасен
Поэзии Петрарки выбор ясен
Его сонеты и стихи
Тебе, конечно же близки
Проблема мне твоя вполне ясна
Всё кружишься один туда - сюда
Подсказка будет мною подана:
Ты сам похож на карусельного слона
Загадку отгадал, так стань другим
Ни на кого другого не похожим
Среди своих не будь чужим
Не потерплю твоей я скучной рожи.
Пока ж ты этот круг не вхож
Хотя приблизился, возможно
Я подожду пока, ну что ж
Дерзай, но только осторожно
СЦЕНА 9 Год спустя (1919)
/* Часы пробегают 1 круг */
/* Переписка Поэта и Лу */
Поэт:
Я шлю тебе девятый свой сонет
Что в новый сборник свой включаю
Там философии служить даю обет
И свой сонет Орфею посвящаю
Лу:
Привет тебе, о, мой Поэт
Я твой сонет с восторгом принимаю
Философ ты, сомнений нет
С Орфеем вместе я страдаю
Я в круг друзей тебя охотно приглашаю
Хоть поклонников сейчас полно
Но секс с тобой? Уволь, не знаю
Ведь я его как психоаналитик изучаю.
Привет тебе и от Марго
В тебя похоже влюблена
Безумство на нее нашло
Ее я выгнала вчера.
Поэт:
Марго? Мне в общем все равно
А раз к себе не допускаешь
тогда скажу тебе «adieu»
Возьму и выпрыгну в окно
Лу:
Прошу, самоубийством не смеши
Так все грозят, так что прости.
А твой прыжок с второго этажа
Добавил в прошлый раз мне куража
Кресло:
Он хочет прыгнуть? Так вперед!
Ему я верю повезет
А бог, конечно, сбережет
Мозги совсем не отшибет!
Сидеть он сможет лишь на мне
На мне, а более нигде
Я буду главная в судьбе
На зависть этой шантрапе.
Полгода будет с костылем
И мы с ним славно отдохнем
Мы Лу с ним будем обсуждать
Стихи мне будет посвящать
А коль задремлет он на мне
Я буду счастлива вдвойне.
Да я вообще люблю лентяев
Тот лох, кто этого не знает.
Искусством жить я овладела
Так мне философ напевал
Пока к нему не охладела
А он в Китай свой убежал
«Если вы можете провести совершенно бесполезный день совершенно бесполезным
образом – значит вы овладели искусством жить» /* Лин Юйтан */
Зеркало:
Вы полюбуйтесь господа
Без этой дуры никуда
Она опять заговорила
И нас, конечно, насмешила
Есть у поэта голова
И он не прыгнет никогда
А ты, несносная болтушка
Поэту вовсе не подружка
Он сесть в тебя конечно может
Свой теплый зад к тебе приложит
Затем он встанет. Это все!
Смешит всех нас твое вранье
Мусорная корзина
А я не так категорична
Его же мысль так поэтична
Изображать он будет горе
Огромное как будто море
А чтоб эффект казался полным
Им и прыжок будет исполнен
Возьмет и прыгнет из окна
Вот, афоризм есть у меня:
«Не приписывайте художнику нездоровых тенденций:
ему дозволено изображать все!»
/* Оскар Уайльд */
Книжный шкаф:
Всё да не всё – сама же знаешь
Ты афоризмы повторяешь
А про цензуру не слыхала?
Её же ты не испытала.
Поэт успешен и вполне
Живет в свободной он стране
Другие авторы мои
Такой свободы лишены.
Зеркало:
Сейчас мы вовсе не про это
Проблемы видим у Поэта
Не знаем, как ее решить
Собрались тут поговорить
Письменный стол:
В его мистических стихах
И «здесь», и «там» неразделимо
Потустороннее и явь
Объединяются едино.
Объятья двух миров
Соединяет смерть
Он и ее сумел воспеть
Дерзнул в иное посмотреть
Он миф с реальностью замкнул
И в глаза смерти заглянул
Между мирами Поэту слышны
Лиричные песни вечной любви
Зеркало:
Любовью к Лу он ослеплен,
Расстроен, мрачен, напряжен
Поэт наш сильно оскорблен
Неважно слон или не слон.
Кресло:
Поэт - несчастный слон?
Как это страшно!
Раздавит точно он меня
Уже боюсь его ужасно
Зеркало:
А Лу, конечно не права
Не надо ей дразнить слона
Она Поэта искушает
К себе его не подпускает
Ведь про нее идет молва
Что бессердечная она
Поэт нуждается в любви
Господь его благослови!
Её язык приравнен к пистолету
Здесь у меня сомнений нету
Приставлен пистолет к его виску
Нам надо быть всем начеку
Кресло:
Приставить пистолет к виску Слона?
Шизофрения тут видна.
Поэт наш слон или не слон
Скажите, кто же все же он
Мусорная корзина:
Да, делать глупостей нельзя
Любовь любовью – жизнь одна
Пролитая по Лу слеза
Не повод прыгать с этажа
Мусорная корзина:
Его бы Лу не задевала
И ничего не обещала.
Поэт тогда бы не страдал
А так вот- вот грядет скандал.
Скандал конечно это плохо
Но посмотрев из - под стола
Я понимаю, что эпоха
В скандалах гласность обрела
Интрига двигатель прогресса
Мне так понятна мысль эта
И кто бы что не говорил
Нам важно чтобы он говорил
Я знаю много примеров из прессы
Где каждый найдет, то что он хочет.
Сальные шутки, жизни эксцессы
Скандалы и фото, что нервы щекочут.
.
Письменный стол
Ты говоришь о желтой прессе
Я к ней совсем без интереса.
Я стол Поэта – не помойка
Так поскорее рот закройка.
Есть много ценного в тебе
Так ты храни это в себе
Словами пьесе не вреди
Клоака, Господи прости!
Часы:
Мне эти рассужденья слушать скучно
Вернусь я лучше к символизму
Обидно ваше отношенье
Не цените мои мгновенья
Я сутками для вас считаю
И людям в жизни помогаю
С утра до ночи тик да такт
А Календарь- условный знак.
Сакрален он, а я как по факту
Подчинена лишь жизни такту
Я больше бегать не хочу
А просто сяду – отдохну.
/* Часы останавливаются. */
Книжный шкаф:
«Мы знаем, время растяжимо,
Оно зависит от того
Каким конкретно содержимым
Вы наполняете его
Бывают у него застои,
А иногда оно течет
Ненагруженное, пустое,
Часов и дней напрасный счет.
Пусть равномерны промежутки,
Что разделяют наши сутки,
Но, положив их на весы,
Находим долгие минутки
И очень краткие часы.
/* Самуил Маршак */
Письменный стол
Часы бегут за веком век
Следит за ними человек
А то, о чем она ворчит
В ней просто ревность говорит
Часы (продолжают жаловаться)
Что Календарь? Блокнот он отрывной.
На каждом листике его таблица
И может быть рисуночек цветной,
По мне так чушь и небылица.
Блокнот я уважаю лишь тогда,
Когда в нем ноты вижу иль слова.
А у него стоит число
Написано оно лишь мне назло.
А этот Календарь – пустой блокнот.
Он холоден, задумчив и помпезен.
В нем числа вместо слов и нот.
Я думаю, совсем он бесполезен.
Так отчего меняются так лица
Кто в него смотрит, даже у Поэта?
Стоят там цифры вереницей
Всё в клеточках, на что все это?
Письменный стол:
Поэт однажды в старый лист глядел,
В таблицу вписанные даты
Взглянул, и как помолодел.
Вперед взглянул, мне стало жутковато.
Часы:
Вот то ли дело это я
Задатчик темпа в этой жизни
Всегда ритмична и строга,
Во времени всегда безукоризна.
А Календарь так холоден ко мне.
Торчит на стенке только наблюдает.
А мог бы быть ко мне нежней,
Ведь он меня так сильно возбуждает.
Достоинств много у меня,
Календарю до этого нет дела
А ну-ка я из баловства
Ускорю ход свой до предела.
/* Часы бегают по кругу, затем падают без сил */
Календарь:
Всё это суета сует и всяческая суета. /* Екклесиаст */
Зеркало:
Часы нужны, кто с этим спорит?
Они дают фантазии пределы,
Но управленье временем, увольте!
Такие рассуждения незрелы.
СЦЕНА 10
/* 1921 - 1922 Поэт в Швейцарии
Замок Мюзо (Muzot) в Швейцарии. Новая расстановка, но вещи прежние. */
/* Переписка c ЛУ */
Лу:
Любимый замок мой Мюзо
Я не была уж там давно,
Но помню очень хорошо
Свое любимое панно
Я тут с поклонником одним
Уж скоро в Альпы выезжаю
Коль хочешь загляну к тебе,
Поверь, я по тебе порой скучаю.
Поэт:
Хороших я дождался новостей
И Лу я встречу в прежнем блеске
Где Зеркало, бегу к нему скорей
И постирать мне надо занавески.
Зеркало /* рассматривает Поэта со всех сторон */:
В Поэте вижу новые черты.
Задумчивость, от мира отстранённость.
Не избавляет грусть от всякой суеты,
Приносит лишь опустошенность.
Поэта видим день за днем
За ним следим с Календарем
Часы /* слабым м жалобным голосом */
А как же я, как же я?
Как Календарь тут без меня?
/* появляются Лу и Жофре. У Жофре гитара. Поэт расстроен присутствием поклонника */.
Поэт:
Я мучаюсь, плачу, ревную
За это часто я себя браню.
Твой профиль ночами рисую
И твои письма все храню.
Зачем Жофре ты притащила?
Ведь он напыщенный болван.
К себе ты его допустила?
Сюда, он точно мной не зван.
Он по-немецки что-то знает?
Вино он только распивает!
Про мушкетеров лишь читает
Да и шансоном дам прельщает.
Жофре:
Chanson? Ja – Ja!
/* Жофре смеется, начинает петь модную французскую песенку */
/ *Поэт впадает в истерику, угрожающе надвигается на Жофре */
Поэт:
Жалко, что нету дуэлей
Хочу я тебя наказать.
Ты думаешь я мягкотелый?
Урок я хочу преподать.
/ * толкает Жофре */
Жофре: Pourquoi pas? (почему бы и нет?)
/ * в ответ толкает Поэта */
Лу (растаскивает драчунов):
Остыньте, два бойцовских петуха.
Рэне, ведь я не собственность твоя
На отдых я приехала сюда
На чистый воздух и альпийские луга.
Лу (обращается к Жофре):
А ты mon cher ami пока уйди
Иди, и на крылечке покури.
/* вручает Жофре книжку.
Иди вот и немецкий поучи.
Жофре (выходя из комнаты):
Verstehe, grand merci.
В комнате остаются только Поэт и Лу.
Лу:
Ты что мне тут разбушевался
Спасибо, что хоть не подрался
Сначала мною любовался
Сейчас кричишь, что заблуждался
Ты псих, Поэт, и черт возьми
Ты снова мне порвал чулки
Поставить точку нам пора
Чулков не напасешься на тебя.
Не потерплю я твой психоз
И чтобы здесь мне не глупил
Использую-ка я гипноз
Как меня доктор научил
/* Лу усаживает Поэта, и пытается загипнотизировать его. Поэт засыпает */
Смотри на милость, вот дела
Ему я точно помогла
Сейчас он вроде крепко спит
Не колобродит, не кричит
Психоанализа сеанс
Помог найти ему баланс
И доктором я стать смогла
Психоз гипнозом уняла.
А доктор Фрейд – он голова
Эффекта даже не ждала
Рискнула лишь из озорства
С гипнозом баловалась я
/* Уезжает с Жофре */
Зеркало:
Не знаю, как там у людей
Но для меня всего ценней
Чтоб не сломала Лу его
И не бросала одного.
Письменный стол:
Я вижу все страдания Поэта,
Твержу ему я каждый час:
Отставь проблемы мирозданья
Ты не потом живи, живи сейчас!
Свой приговор немилосердно
Поэту ты выносишь каждый раз
Ты не права здесь совершенно
С поэзией ты потеряла связь
Творит он много и поверьте
Что он не пишет на заказ
Поэзия его бессмертна
Её он не выносит на показ
Творить он должен вдохновенно
Ни в чем не ограничивать себя
И к смерти - жизни продолженье
Обращена его мольба.
Книжный шкаф:
Поэт стал к людям очень строгим
Критичен и к своим стихам
Ведь поэтические строки
Грядущим оставляет он векам.
Его стихи стократным эхом
Звучат негромко в мире суетном
Дождался он желанного успеха
Но почему же так несчастлив он?
Поэт:
Судьбы мне сниться лик зловещий,
Виденья мучают меня, преследуют везде.
Чему мы в жизни бурно рукоплещем,
Нас не поддержит в божеском суде.
Письменный стол:
К нему пришла заслуженная слава
Философ он, певец тончайших чувств
Но отчего болит так сердца рана
В стихах его непреходяща грусть.
/* Поэт лихорадочно работает, но листы теперь гораздо чаще летят
в мусорную корзину, чем на стол. */
Книжный шкаф:
«А кто из нас счастлив в этом мире?
Кто из нас получает то, чего жаждет его сердце, а получив, не жаждет большего?»
/* Уильям Теккерей*/
Письменный стол:
Но людям не видны его терзанья
Он скромен, сдержан и умён
Поэзия - его призванье
Лишь пониманья ищет он.
Мечта его, чтоб человека
Как парус чистый распахнуть.
И воздухом любви согретым
Навстречу счастья повернуть.
А быть философом - нелегкий труд
Я это чувствую буквально на себе.
И если вдруг его сомнения сомнут,
Боюсь, не сдюжит он, и быть беде.
Кресло:
А счастлив ль он? Я сомневаюсь.
В стихах своих всю жизнь витает
В фантазиях он где – то далеко
И с ним общаться нелегко.
Реальность плохо принимает
И все о Лу своей вздыхает
Как только я его коснусь
Я вижу эту постоянно грусть.
Поэт (подходит к часам):
Часы стоят. Вот это новости!
Конец всех механизмов часовых.
Примета скверная, но это все условности.
Ну да, Часы сломались, жалко их.
Часы /* слабым жалобным голосом */ :
Алё – алё, Поэт, послушай,
Я в лучшей форме, я okey!
Да это Календарь меня порушил,
А ну-ка заведи меня скорей.
Зеркало:
Часов привычное ворчание
На этот раз и со слезой
А у меня лишь сострадание
И у неё чего-то с головой.
/* Поэт смотрит на мебель, сокрушенно качает головой. Удаляется с Мусорной
корзиной и Креслом. Мусорная корзина сопротивляется уходу и в последний момент
прихватывая листки со стола. Письменный стол очень недоволен. */
Мусорная корзина:
За что меня и что я натворила?
Ну ладно Кресло – ведь руины,
А я тут со стола бумаги прихватила.
Зачем - я не скажу? На это есть причины.
Стол (Обращаясь к Мусорной корзине):
Я же твердил – ты прятаться должна
Сказал же прячься под меня.
Теперь попалась на глаза
Поэт ведь вытрясет тебя.
Кресло:
А я? А я?
Зеркало:
С тобой похожая фигня
Прощай, пора тебе, пора,
В кладовке место для тебя
Мусорная корзина (на ходу):
«Каждый живёт, как хочет, и расплачивается за это сам».
Оскар Уайльд
СЦЕНА 11 1925 – 26 Замок Мюзо Швейцария
/* Та-же комната. Появляется новое Кресло, такое - же, как и старое – только в
другой одежде. Часы идут, показывая год, но медленно, все время спотыкаясь,
часто останавливаются. */
/* Поэт возвращается с пустой Мусорной корзиной. */
Письменный стол (к мусорной корзине):
Я счастлив видеть тебя снова
Ты чуть, как будто, побледнела,
Но снова к болтовне готова
А почему ты похудела?
Мусорная корзина
Поэт опустошил меня
Все что увидел, бросил в топку
Теперь пустая я дна
Но кое –что припрятала
Со мной такое не впервой
Ему нельзя ведь без меня
И с этой маленькой игрой
Уже давно смирилась я
/* Поэт подходит к Зеркалу, смотрится в него. */
Зеркало:
Вот на меня он посмотрел,
И как он быстро постарел
Глаза уж больше не блестят,
Ему ведь чуть за пятьдесят.
Поэт мне нравится, его я знаю с детства,
Встречаясь, улыбались мы друг другу
Теперь не вижу и следа кокетства,
На нем лежит печать недуга
/* Поэт огорченным отходит от Зеркала и садится в Новое кресло*/
Мусорная корзина:
"Зеркало успешно отразило его попытки быть красивым.
/*Оскар Уайльд*/
Зеркало:
«Чтобы вернуть молодость, стоит только повторить все ее безумства».
/* Оскар Уайльд */
Новое кресло:
Ну что же, к безумствам я готова!
/* Все выразительно переглядываются. Мусорная корзина крутит пальцем у виска. */
Мусорная корзина:
Я вижу твое новое обличье
Тебя ничуть не изменило
Ты, несмотря на свой французский
Злить нас, увы, не прекратила.
Новое кресло:
Я не забочусь о том, что вы обо мне думаете, я о вас не думаю вообще.
/* Коко Шанель */
Поэт:
Вот Зеркало - холодная вода,
Кристалл, застывший в льдистой раме.
Не знаешь ты, не горя, не стыда,
Не ведаешь конца ты жизни драмы.
Да, время к людям беспощадно
Исчезнут и надежды, и мечты.
Уж скоро мне придется безвозвратно
Уйти в пустое царство темноты!
Но я вернусь, и сквозь мученья
Переживу я новое рожденье
В своих стихах и откровеньях
Приду я в новых поколеньях
/* Поэт продолжает много писать, но теперь из-под него падают бумажки
в основном в корзину. Стол старается хоть что-то перехватить, но безуспешно. */
Письменный стол (обращается к Корзине):
Отдай труды Поэта, o несчастная!
Я вижу, что Поэт тебе не дорог,
Ведь что за жизнь пошла ужасная.
Путь до костра совсем недолог.
Ведь можем мы его прославить:
Он гений и сомнений в этом нет,
И должен след в истории оставить:
Философ он. Не меньше чем Поэт!
Мусорная корзина:
Хотел бы он оставить память людям,
Не бросил бы бумаг, не стал бы их сжигать.
Возможно, сохраню я что-то чудом.
И кое- что смогу я рассказать.
Но если он не хочет публикаций
Восторгов будущих и ажитаций
Его бумаги кину от меня в костер
Давай закончим этот спор
Книжный шкаф:
Его поэзия полна терзаний!
Успех имеет не я всех.
Из многих поэтических признаний.
Не все ждут будущий успех.
/* Появляется Карандаш, Гусиное и Стальное перо, Чернильница и Стирательная
резинка. Карандаш подходит к Зеркалу */
Зеркало:
Вот наш прекрасный Карандаш.
Служил он честно, не ленился
И первый грамотей был наш,
А как он сильно изменился
Пообтрепался, источился,
Наш бедный славный Карандаш,
И даже ростом измельчился,
Совсем пропал его кураж
Карандаш:
По первой прихоти эстета.
Писал я смело и остро
Себя отдав страстям Поэта
Теперь в помойное ведро?
Мусорная корзина:
Туда – к себе я не пущу.
Ты думал, я тебя прощу?
Зачем бумагу ты марал?
И виртуозно дамам врал?
А я так верила тебе.
Казалось, пишешь обо мне.
Ты первый щеголь на столе,
Я навещу тебя в ведре.
Стирательная резинка:
А я была так хороша,
Пока он тут не очутился.
Истерла я свои бока,
Пока наш Карандаш трудился
Я убирала все за ним,
За ним, похабником таким.
И что теперь и как мне быть
Как без работы дальше жить?
Стальное перо:
С чего он первый грамотей?
А я? Да и гусиное перо,
Мы в грамоте его сильней,
Хотя оно уже не то.
Гусиное перо:
Да это так, мой век прошел,
И славно послужила я народу.
Я сохранила, все же, чести ореол
И сталью я не портила природу.
Я не всегда была такая,
Облезлая, с обгрызенным концом.
Во сне я снова молодая
И в юношестве я снова роковом.
Ах, в детстве я была счастлива.
В хвосте гусином было мне тепло,
Но вырвали меня непостижимо,
И завертелось роковое колесо.
Меня сначала больно острогали,
Затем засунули в бутыль.
Там меня сильно замарали,
И начался дурацкий водевиль.
В чернилах я, и не отмыться.
Не виновата я в своей грязи,
Я много раз пыталась смыться,
Но не везет мне, черт возьми!
Но жизнь свою я прожила недаром,
Лишь писем написала штук сто,
И даже фирменным футляром
Награждена – такое шапито!
Чернильница:
Ты что городишь? Я бутыль?
Тебе давно пора в утиль!
Ты ведь то самое перо,
Что первое в меня вошло.
Вы оба перья хороши,
Натерли оба мне бока
Все лазили туда-сюда,
А я ж была невинна и чиста.
Душой и телом я больна
И много повидала.
Чернилами загадили меня,
Позор я испытала.
Стальное перо:
Сейчас я очень раздражен,
Но все же я скажу, пардон,
Поэт писать Карандашом,
Теперь совсем не должен он,
Ведь что написано пером
В гусином варианте иль стальном
Не вырубить и топором,
Не то, что за Карандашом.
Пером, но вовсе не любым,
Писать в тетрадку должен он.
Вообще, о чем мы говорим?
Пером стальным и только им.
Я очень - очень раздражен!
Поэт, он, как заговорен,
Особо это подчеркнем,
Работает Карандашом!
Карандашу же с мягким грифелем
Скажу, что хоть тебе и льстят,
Считают тут руководителем,
Чуть зазеваешься и вмиг укоротят.
Закон суров, но справедлив.
Хоть строчки под тобой летят
Тебя, однажды похвалив,
Возьмут, зажмут, укоротят.
Мусорная корзина (обращается к Перьям):
Распутники, грязнули и неряхи,
Лишь кляксы ставить мастера,
Растратчики чернил, бумаги.
Я каждый день бумагами полна
Я не сошла еще с ума
И не забуду никогда
Что столько время потеряла
Пока фигню вашу читала
Карандаш
А вы спросите у Стола
Кто у Поэта правая рука.
Я ровно также как и он
В поэзию давно влюблен.
Письменный стол:
Я счастлив, горд и у стола
Своя нелегкая судьба.
А вот кто правая рука
Решит Поэт, отнюдь не я.
Но Вы, любезный Карандаш,
Не друг мне вовсе, не родня
И просьба у меня одна:
Mon cher, не трогайте меня.
Стиральная резинка:
А я что, левая рука?
За всеми часто подтираю,
И тоже очень здесь нужна,
Но свою совесть не теряю.
/* Поэт пытается завести Часы. Они не заводятся. */
Часы:
Ходила много я всегда
И безотказная была,
Теперь же молча я стою,
Ходить я больше не могу.
Мой мелодичный перезвон,
Красивый, благородный,
Будил бывало целый дом,
Весь дом наш старомодный.
Служила верно я всегда
Поэта знала, мать, жену,
Но вот пришла ко мне беда,
Теперь на свалку я иду.
Я Календарь любила
И обо всем забыла.
Aх, что я натворила
Себя я погубила.
Поэт:
Судьба нажала кнопку, и меня
Чужая и неведомая сила
Извергла из глубин небытия
И к жизни на Земле приговорила.
Быть одиноким – вот моя судьба
Конца не вижу я страданьям
Зачем нужна мне жизни суета.
Оценит кто моё призванье?
Со мною все чаще такое бывает:
Шум городов остаётся вдали.
Безумная жизнь далеко громыхает
А здесь так отчетлив запах Земли
Как перейти от скорби к надежде,
Как всё мне понять обычным умом
То, что нас ждет всех неизбежно
Приходит ко мне как в свой собственный дом.
Жизни конец – бессмертья начало
Кружимся мы, и выхода тут не найти.
Для жизни земной нас небо избрало,
Но жизнь лишь исходная точка пути.
Книжный Шкаф:
Да знаю – знаю! И сказать я вправе,
Что памятник себе стихами ты воздвиг
Получишь ты заслуженную славу,
В поэзии ты многого достиг!
Рожден ты, чтоб воспеть красу природы!
Познать законы времени и чувства,
А вынужден считать свои расходы,
Воруя свое время от искусства.
/* Лу выходит вперед с плеткой в руках, периодически похлопывает ей): */
Лу:
Фрейд, Ницше, а теперь Поэт
Какой шикарный собрала букет
Все трое белые слоны
Я их возница, черт возьми
Мусорная корзина:
Я люблю мужчин с перспективой, а женщин с богатым прошлым.
/* Оскар Уайльд*/
Зеркало:
Как это точно сказано про Лу
Ведь есть красивей и богаче
Понять я точно не смогу
В чем кроется её удача
И как же так она смогла
Чем необычным поманила?
Чем мужиков тех обожгла
И так стремительно пленила?
Лу:
Кричу я этим пацанам
«И тпру, и ну, и цоб – цобе»
Иль что еще кричат слонам
Хозяйка я своей судьбе!
Все трое белые слоны
Горжусь я вами, черт возьми
Все трое для меня важны
Достойны Вы моей любви
Мусорная корзина:
Психоанализа успех
Тут у меня сомнений нет,
И Фрейду шлю от всех привет,
Я видела его портрет.
Лу:
Поэта письма сохраню
Быть может книжку напишу
Писать я буду про любовь
Жофре, перо мне подготовь!
Чернильница:
Хочу я быть такой как Лу
А вот что точно не хочу
Чтоб в меня тыкало Перо
Не любит здесь меня никто
Новое Кресло:
Я тоже быть хочу, как Лу
Мужчин и женщин я люблю
Хочу, чтобы во мне гудело
Как сделать? Тут не Ваше дело!
Книжный шкаф:
А все же хорошо, что нас Поэт не слышит.
Он пишет и свободно, и легко,
И мог бы я сказать «как дышит»,
Что мне простому шкафу не дано.
Новое кресло:
Болтаем лишь для Вас, наш Зритель!
От всех мы шлём большой привет!
Придумал всех нас пьесы сочинитель,
Проблем с фантазией тут точно нет.
Карандаш:
У нас как у людей: и болтовня, и споры,
Беседы, реплики и уговоры.
Не мы ведем все эти разговоры,
За нас стараются актеры!
Теперь мы удаляемся, уходим,
Мы медленно идем Поэту вслед,
Календаря и Лу сюда заводим
Они с Поэтом попрощаются за всех.
/* Предметы медленно покидают сцену*/
/* Занавес закрывается. Появляется Лу*/
Лу
Поэзия - всегда нелегкий труд
Рифмованные строчки как оковы
Бывает грусть, сомнения придут,
Хандра - Поэту всё знакома.
Любви моей так ждал, несчастный!
Он для меня всего лишь пациент
Над ним поставила я классный
Психологический эксперимент
Наверно я измучила Поэта
Я по-другому, вправду, не могла
Но выхода другого у нас нету
Он не один ведь у меня.
Его прелестные лиричные стихи
Они как следствие большой любви
Да и вопрос про белого слона
Ему ведь тоже очень помогла.
Всегда ему была я честная подруга
С ним часто проводила часть досуга
Что мальчик стал философом, поэтом
Заслуга и моя, сомнения тут нету.
Мой опыт для науки интересен
Психологам небесполезен
Его я в своей книге отражу
«Эротика» - так книгу назову.
Итак, прощай поэт, мы расстаемся.
К Друг-другу мы не прикоснемся.
В поэзии ты след оставил на Земле
О, как-же одиноко, горько мне.
/* Заплаканная Лу уходит. */
СЦЕНА 12. 1926 год, декабрь. Уход
Поэт:
Часы стоят. Сбывается примета.
Пришла к концу дней вереница.
Я так устал, и я не жду совета,
И жизнь моя закрытая страница.
(подходя к Календарю):
Ну что, кусочек желтого картона,
Какой же ты бездушный и чужой!
Я ухожу, ведь мне от небосклона
Уж веет мертвой пустотой!
Но верю я, что человека
Возможно со вселенной помирить
Два мира: мир земной и мир небесный
В единый мир объединить
Я отправляюсь в долгую дорогу
Но память оставляю на Земле
И лишь одно с собою забираю,
- свою любовь. Ты слышишь меня Лу?
Календарь:
Конечно прав Экклезиаст
все как всегда, все суета сует
И время каждому своё воздаст
Твой час пришел, прощай Поэт!
/* Поэт уходит со сцены. Календарь один.
Появляется надпись с могилы Поэта. Надпись, которую он сам выбрал. */
Rose, oh reiner Widerspruch, Lust,
Niemandes Schlaf zu sein
unter soviel Lidern.
Роза, о чистая двойственность
чувств, каприз, быть ничьим сном
под тяжестью стольких век. */
Занавес